Второй сезон медлительной войны
Окрасил горный сумрак горьким снегом,
Кровавый путь истерзанной страны
На нем отмечен ярко-алым следом,
И как далек оскал скалистых круч
От плюшевых проблем Большого мира!
Эмоций-пуль трассирующих луч,
Под лживый плач всеведущих кумиров.
…Всю ночь шел снег. Предательским ковром
Он выстелил врагу тропу лесную,
И мир взорвался огненным дождем,
Упали мины, плоть вспоров живую,
И для кого-то вспышка боли враз
Обрежет ход невысказанной жизни,
Последний, в спешке отданный, приказ.
И вспышек автоматных перепляс,
И гул обвала, полный укоризны,
…Гуляла смерть по пьяным перевалам,
Вновь ярость перечеркивала страх,
Там русские бойцы врага встречали
Свинцом на кем-то сданных рубежах.
Им долг, будто стволы заградотрядов,
Жег спины, не давая отступить,
Из современной жизни звукоряда
Уж вычеркнутых, «не умевших жить»…
А где-то далеко Москва мерцала,
И равнодушно плыли облака,
Людей дела и думы увлекали,
Не стрелянных, не резанных пока.
Работали, спешили на смотрины,
Мирились, ссорились по пустякам,
И жали руки, тут же плюнув в спину,
И жаловались тем же облакам,
Как нелегко живется им, несчастным!
Как тяжелы после запоев сны!
Мудры, к чужому горю непричастны,
Глумясь под шутки краснобаев страстных,
Пока в ущелье гибли пацаны…
А где-то на таджикских перевалах
Бой догорал. И остывала сталь.
Смерть нынче жатву собирать устала,
Ушла в туман, оставив лишь печаль…
За что солдаты гибли на рассвете, -
В горах ненужных позабытый взвод,
Чем Долг и Честь надежней звона меди -
Столица еще долго не поймет.