Нас было ровно двое: я и моя тоска.
Лунных дорог ненастье свет из окна кроил.
Соображали наспех. Лучше бы на троих.
Ветер шептал "не надо" и завывал "не сметь".
Мы заплелись монадой: я и родная смерть.
Блажь разносилась зыбко, прямо – благая весть.
Скушать хотелось рыбку, и чтоб за то не сесть.
Кто-то пространство сглазил, строем святых покрыв.
Нас не разлить в экстазе, но подойдёт обрыв.
Бездна дорог без храма с массою ряс окрест.
Тело пасёт охрана. И не спасает квест.
Хватит смешных прелюдий, лучше залить глаза.
Не выходите в люди, чтобы зайти с туза.
Мы отходили скоро: я и души порыв.
Кажется, до упора, видится, до поры.
А за чертой прибоя образы стюардесс,
Близится поле боя (а для своих – чудес),
Лайнер крылом колышет вздёрнутый крепко лай,
Где ни двора, ни крыши, видимо – ни кола,
Где Николай-угодник каждому угодит,
Где налицо намордник и на него кредит,
Где тройки вьют верёвки, в бешенстве бубенцы,
Где из сорок – воровки, в срок отдают концы,
Где для любви открытка, свадьба, потом альбом,
Где воля мчит улиткой, вынеся всё горбом,
Где передоз дебилов, тоннами за пятак,
Где хорошо всё было... Вроде казалось так.
Время заносит лавой: след, города, века.
Ведь за минутой славы следует час быка.
Не забивайте баки – всё донесёт халдей.
Правда, верны собаки. Только не из людей.
Можно с концами слиться, руки слегка умыв.
Выручит заграница. Если бы не взаймы...
Поднял, что смог, без грыжи, без суеты глиста.
Жизнь удалась. Я выжил. Выплыл. Поднялся. Стал.
Так отчего тоскливо? Где же разлёт бровей?
Всё не того разлива или не тех кровей?
Кто же в окно стучится, тупо вползая в дверь?
Те же быки, волчицы, прочий подножный зверь...
Вот и не стало виски. Значит, пора кончать.
Жизнь. Пустоту. Записку. Подпись. К чертям печать!
В паре с удачей жарко. Правда – давно смердит.
Числился олигархом.
Средней руки бандит...
Утром нашла прислуга. Хладен. Мертвецки жив.
Это не вспашешь плугом, выдавив миражи.
Будится канонадой хитрая (тылом) голь.
Просто сплелись монадой: эго и алкоголь.
Просто сошлись и спелись, повесть свою верша.
Это совсем не ересь.
Ёрничество ерша.
Вот бы предать корриде каждый (по счёту) Рим...
Так же он ненавидел
Ершалаим...
