Новые избранные произведения
Новые рецензированные произведения
|
[img size=300]http://www.stihi.ru/pics/2009/07/12/39.jpg?9152[/img] С января 2011 года на ПКП открыта ежемесячная серия манифестов "Народное избранное". Если вы встретите на этом сайте, или на любом другом, или в реальных изданиях - в общем, где угодно - произведения, которые произведут на вас впечатление, которыми захочется поделиться (и не только с ближайшими друзьями в аське:) - приносите их сюда, оставляйте в рецензиях тексты и/или ссылки (обязательно с указанием автора!). Кстати, интересно было бы еще дополнить принесенное вашим мнением - что именно, как и почему впечатлило) Если сможете и посчитаете нужным, конечно) К сожалению, действительно хорошие стихи и проза встречаются в общей массе произведений реже, чем хотелось бы, - поэтому не обделяйте и других читателей удовольствием)) Заранее спасибо и приятного нам чтения)
Свидетельство о публикации № 28092011085309-00234003
Читателей произведения за все время — 189, полученных рецензий — 4.
Оценки
Голосов еще нет
Рецензии
А. Г., 02.10.2011 в 07:51
    Оставим в стороне стихи и малую прозу, перейдём к крупным формам. Обратить читательское внимание хочется на книги, не примелькавшиеся во всевозможных рейтингах, но как минимум не менее достойные, а то и более.     Начну с Янна Мартела и его романа «Жизнь Пи» (Букеровская премия 2003). История индийского мальчика, долгие месяцы после кораблекрушения дрейфующего в одной лодке с бенгальским тигром. Бездна времени, чтобы поразмышлять о жизни, о религии, о мире в целом, взглянуть в глаза своим страхам. По сути это роман-аллегория, поэтому местами повествование на грани, а где-то даже уходит за грань правдоподобного (по крайней мере, для меня), но не становится от этого менее интересным и, что не маловажно, познавательным и заставляющим читателя думать. Радует и то, что многие сцены не лишены юмора.     Не собиралась ничего цитировать, вырывать что-то из большого контекста достаточно неблагодарное дело, но тут вспомнилась сцена встречи представителей трёх разных конфессий и их «сражения» за прихожанина. Совершенно очаровательная зарисовка, лицо современной религии.     «Неловкое молчание, повисшее после всех положенных «здравствуйте» и «добрый день», нарушил священник. С гордостью в голосе он промолвил: – Ваш мальчик – примерный христианин. Надеюсь, вскоре он начнет петь в нашем хоре. Родители, пандит и имам уставились на него удивленно. – Вы, должно быть, ошиблись. Писин – примерный мусульманин. Он не пропускает ни одной пятничной молитвы, да и в изучении Священного Корана продвигается превосходно, – так сказал имам. Родители, священник и пандит уставились на него недоверчиво. Тут вмешался пандит: – Оба вы ошибаетесь. Он – примерный индуист. Я часто вижу его в храме – он приходит для даршана и совершает пуджу. Родители, имам и священник уставились на него в полном изумлении. – Нет, никакой ошибки! – возразил священник. – Я этого мальчика знаю лично. Это Писин Молитор Патель. И он – христианин. – Я тоже его знаю и могу вас заверить: он – мусульманин! – заявил имам. – Чепуха! – воскликнул пандит. – Писин родился индуистом, живет как индуист и умрет индуистом! Три волхва уставились друг на друга с напряженной опаской. «Господи, отврати от меня их взоры», – взмолился я про себя. Все взоры разом обратились на меня. – Писин, как же так? – требовательно вопросил имам. – Индуисты и христиане – идолопоклонники! Многобожники! – А мусульмане – многоженцы, – не остался в долгу пандит. Священник глянул на них искоса. – Писин, – прошептал он, обращаясь ко мне одному, – ты что, забыл? Спасение – только во Христе! – Вздор! – перебил его пандит. – Христиане ничего не смыслят в религии! – Верно, – подтвердил имам. – Они сбились с пути Господня давнымдавно. – А где в вашей религии Господь? – огрызнулся священник. – Ваш Аллах даже ни единого чуда вам не явил! Что это за религия такая – без чудес? – А что это у вас за цирк такой с мертвецами, которые из гробов скачут? Для нас, мусульман, главное чудо – вот оно: чудо бытия как оно есть! Птицы летают в поднебесье, дождь проливается в свое время, урожай зреет на полях. Каких еще чудес нам желать? – Перышки и дождички – это, конечно, очень мило, но мы желаем знать, что Бог воистину с нами. – Ой ли? А что вы сделали, когда Бог и вправду был с вами? Попытались убить его! Приколотили гвоздищами к кресту! Да уж, достойно встретили пророка, ничего не скажешь! Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, как-то обошелся безо всей этой неприличной чепухи. Принес нам слово Божье и прожил почтенную жизнь. И упокоился в преклонном возрасте. – Слово Божье?! Этот ваш безграмотный купец?! Тоже мне божественное откровение посреди пустыни! Да на него просто падучая нашла от верблюжьей качки! Или мозги напекло! – Пророк, да пребудет с ним мир, нашел бы, чем вам ответить, будь он жив, – сощурил глаза имам. – Да только помер он, вот незадача! Христосто жив, а ваш старый «да пребудет с ним мир» – помер, помер, помер! Но тут вмешался пандит, тихо промолвив потамильски: – Не в этом дело. Вопрос в том, почему Писин связался с этими чужеземными религиями. У имама и священника чуть глаза не выскочили из орбит. Оба были тамилами. – Бог един для всех! – выпалил священник. Имам решительно кивнул, переходя на сторону недавнего соперника: – Есть только один Бог. – Вот только мусульмане с этим своим единым богом вечно бунтуют да смутьянят. Ясно как день, что ислам никуда не годится. Мусульманам невдомек, что такое настоящая культура! – провозгласил пандит. – Что же, настоящая культура должна делить людей на касты? На рабов и господ? – пропыхтел имам. – Индуисты держат народ в рабстве и поклоняются разряженным куклам! – И золотому тельцу, – подхватил священник. – Ползают на коленях перед коровами! – А христиане ползают на коленях перед белым человеком! Прихвостни чужеземного бога! Да любому настоящему индийцу на них смотреть тошно! – Точно, а еще свиней едят. И вообще, людоеды, – добавил имам, чтобы все было почестному. – Вопрос в том, – проговорил священник с холодной яростью, – что нужно Писину: настоящая религия или мифы из книжек с картинками? – Боги – или идолы? – в тон ему торжественно вопросил имам. – Наши боги – или боги поработителей? – прошипел пандит. Раскраснелись все трое – трудно было сказать, кто сильнее. «Того и гляди передерутся», – мелькнуло у меня в голове. Но тут отец примирительно простер к ним руки: – Господа, господа, прошу вас! – вмешался он. – Позвольте вам напомнить, что в нашей стране признана свобода вероисповедания».
А. Г.,
02.10.2011 в 07:54
не поместилось: я подгрузила в файлообменник книгу в формате .rtf, заинтересовавшиеся могут проследовать на мою страницу и умыкнуть её, в смысле книгу;)
Александр Кабанов 1. *** Крыша этого дома – пуленепробиваемая солома, а над ней – голубая глина и розовая земля, ты вбегаешь на кухню, услышав раскаты грома, и тебя встречают люди из горного хрусталя. Дребезжат, касаясь друг друга, прозрачные лица, каждой гранью сияют отполированные тела, старшую женщину зовут Бедная Линза, потому что всё преувеличивает и сжигает дотла. Достаёшь из своих запасов бутылку «Токая», и когда они широко открывают рты, – водишь пальцем по их губам, извлекая звуки нечеловеческой чистоты. 2. *** Мой милый друг! Такая ночь в Крыму, что я – не сторож сердцу своему. Рай переполнен. Небеса провисли, ночую в перевёрнутой арбе, И если перед сном приходят мысли, то как заснуть при мысли о тебе? Такая ночь токайского разлива, сквозь щели в потолке неторопливо струится и густеет августев. Так нежно пахнут звёздные глубины подмышками твоими голубыми; Уже, наполовину опустев, к речной воде, на корточках, с откосов сползает сад – шершав и абрикосов! В консервной банке плавает звезда. О женщина – сожжённое огниво: так тяжело, так страшно, так счастливо! И жить всегда – так мало, как всегда. 3. *** И когда меня подхватил бесконечный поток племён, насадил на копья поверх боевых знамён: «Вот теперь тебе – далеко видать, хорошо слыхать, будешь волком выть да от крови не просыхать, а придёт пора подыхать, на осипшем ветру уснуть, ты запомни обратный путь…» И когда я узрел череду пророков и легион святых, как сплавляют идолов по Днепру и мерцают их годовые кольца, как будто нимбы, за веком век: только истина убивает, а правда плодит калек, только истина неумолима и подобна общей беде, до сих пор живём и плавимся в Золотой Орде. Ты упрячь меня в самый дальний и пыльный Google, этот стих, как чайник, поставь закипать на уголь, чтобы он свистел от любви до боли, и тьмы щепоть мельхиоровой ложечкой размешал Господь. И тогда я признаюсь тебе на скифском, без словаря: высшей пробы твои засосы, любовь моя. 4. *** Полусонной, сгоревшею спичкой пахнет дырочка в нотном листе. Я открою скрипичной отмычкой инкерманское алиготе. Вы услышите клёкот грифона, и с похмелья привидится вам: запятую латунь саксофона афроангел подносит к губам. Это будет приморский посёлок – на солдатский обмылок похож. Это будет поэту под сорок, это будет прокрустова ложь. Разминая мучное колено пэтэушницы из Фермопил… …помню виолончельное сено, на котором её полюбил. Это будет забытое имя и сольфеджио грубый помол. Вот – её виноградное вымя комсомольский значок уколол. Вот – читаю молчанье о полку, разрешаю подстричься стрижу, и в субботу молю кофемолку, и на сельскую церковь гляжу. Чья секундная стрелка спешила приговор принести на хвосте? Это – я, это – пятка Ахилла, это – дырочка в нотном листе. 5. *** А что мы всё о птичках да о птичках? – фотограф щёлкнет – птички улетят, давай сушить на бельевых кавычках утопленных в бессмертии котят. Темно от самодельного крахмала, мяуканье, прыжок, ещё прыжок… А девять жизней – много или мало? А просто не с чем сравнивать, дружок.
Посвящение любимому поэту Сковородкина Котяра Кант Платоныч Сковородкин (Евгения Костюкова) Запретите-ка неустанному А.Кабанову выпекать шедевры – большие да малые. После Кабанова не дышится и не пишется честным котам графоманской породы! Отнимите же у Кабанова компьютер и кофе, дайте ему подушку и одеяло - чтобы он по ночам видел гурий, а не стучал по клавиатуре с прытью пулемёта.
Займите Кабанова разными разностями-приятностями, только бы позабыл о пере и пошёл в оперу или куда ещё ходят гении современности, после чая. Он и так написал достаточно-предостаточно. Сочно-пресочно. О вечном-невечном всё изрек, ничего не осталось, если осталось, то самая малость. Пускай себе отдыхает!
Посвящения Кабанову от Костюковой не читала - классно, лучше вряд ли скажешь о нём. Но пусть не отдыхается ему, пусть пишется) Всё, что я у него читала - вкусно до невозможности, просто фейерверк, фонтан, или что там ещё можно придумать. Одно время я просто "сидела" на его стихах. Егор, вот спасибо, что напомнили про это чудо чудное:) Выбрать что-либо очень сложно, но я попробую. ----------- Стояла ночь у изголовья прибрежных трав и лебеды, и тёрлась шкурою воловьей о спину вымершей воды. Закрыв глаза, звезда не знала, что ослепительно сияла на небосклоне сентября… И мы свои глаза закроем, дыша отравой и покоем. И темнотой. Внутри себя. ----------- Лелея розу в животе ладонью мертвого младенца, ты говоришь о чистоте под белым флагом полотенца. В пеленках пенистых валов пищат моллюски перламутра, крадутся крабы кромкой утра, и разум - ящероголов. И выползают из воды, вздымая тучные хребтины, морские ящеры. И ты - им обрезаешь пуповины. Они рычат одни в одно, буравя крыльями лопатки… Морское дно обнажено. Беременность. Начало схватки! Покуда рыцарь не зачат, иные вводятся законы. Не ищут драки - лишь рычат - новорожденные драконы. Лишь вертит головой маяк в наивных поисках подмоги. Выходят евнухи в моря - и волны раздвигают ноги… ------------------- На южном базаре Там фыркает форель из венского фарфора и камфорою пахнет в начале разговора. и сердце не болит, что умирать - не скоро. Светает так легко, и, видно, неспроста не жалует себя ночная темнота, где листопад похож на чтение с листа. Пивные погреба, ломбарды и лавчонки, соленые орешки, соломенные челки, ворованный огонь божественной печенки! Воздушные шары, надутые “на шару”, взмывают над тобой. И тянутся в кошару остриженных овец руины светлых рун… Базарное светло, трепло и терпеливо! копченые лещи, процеженное пиво, рахат-лукум, халва. Хвала тебе, ханум! Отдохновенье душ - в признании других, в базарном торжестве подарков дорогих. Не нужно, не жалей, купюрами хрусти и щедростью своей - любимую прости! Она перед тобой. Она твоя настолько, что меркнут все стихи, все сладости Востока, все мысли о себе. Произведен расчет: “и фыркает форель, и камфора цветет…”
он бесподобен:)
Да, отличные вещи, спасибо) А нельзя ли ссылку на страницу?
http://www.poezia.ru/user.php?uname=alexk
Ух ты... Спасибище!
там только нового ничего нет, новое только в его книге вышедшей
А. Г.,
14.10.2011 в 10:16
а это его жж http://alexandr-k.livejournal.com/
Пасиб) Я и сторого не знаю, так что всё нормально)
Я вот тут читаю, тоже не новое, но много. http://www.pereplet.ru/text/kabanov26dec03.html http://www.netslova.ru/kabanov/
Спасибо всем) Познакомили с хорошим автором!
ща немного разбавлю серьёзное повешение ибо нимагу долго терпеть серьёзности )))) Где нашла - не помню. Крылатые фразы в полном виде Эти выражения стали штампом, их знает большинство.... но не полностью. Вторая половина почему-то забылась, а смысл выражения от этого иногда сильно меняется. Прочитайте и сравните. - Из всех искусств для нас важнейшим является кино (пока пролетариат безграмотен). - Религия - опиум для народа (она облегчает его страдания). - У нас в стране секса нет (на телевидении). - В здоровом теле - здоровый дух (редкость). - Каждая кухарка должна (уметь) управлять государством. - Пьяному море по колено (а лужа - по уши). - Кто старое помянет - тому глаз вон (а кто забудет - тому оба). - Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать. (Но Он, к счастью, есть). - (Несмотря на засилье меньшевиков), значение Тулы для республики огромно. - Голод не тетка (пирожка не поднесет). - Шахматы воспитывают склонность к самостоятельному мышлению (а потому не следует их поощрять). - Повторенье - мать ученья (- утешенье дураков). - Хлопот полон рот (а прикусить нечего). - Лиха беда начало (есть дыра, будет и прореха). - Два сапога пара (оба левые). - Шито-крыто (а узелок-то тут). - Ума палата (да ключ потерян). - Собаку съел (только хвостом подавился). - (И) делу время, (и) потехе час. - (Розовые лица, ревОльвер желт) Моя милиция меня бережет. (Жезлом правит, чтоб вправо шел. Пойду направо - очень хорошо!). - Учиться, учиться и ещё раз учиться... (коммунизму). - Москва слезам не верит (да и Питер бока повытер). - В человеке всё должно быть прекрасно, и душа, и тело. (И женщина с усами так же ужасна, как мужчина без усов и бороды). - Береги [платье снову, а] честь смолоду. - Могущество России прирастать будет Сибирью [но жить там невозможно]. -Бабушка [гадала] надвое сказала [то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет]. -Бедность - не порок [а вдвое хуже]. -Везет как [субботнему] утопленнику [баню топить не надо] И в конце - самое, с моей т.зр., шедевральное: - Да будет земля тебе пухом [чтобы псам было легче вырыть твои кости].
Ага, забавно) Я слышала такие продолжения: - Учиться, учиться и учиться - кто не хочет работать, рабортать и работать. - Бедность не порок, но мать всех пороков)
Была недавно одним из номинаторов Мегаконкурса на "Ежах", и там прочитала (впервые) вот таких интересных авторов… Панков Александр private bible -1- будни нанизывая на нитку, личную библию исписав вдруг ощущаешь себя улиткой, мнущейся тяжестью колеса. или же так: не растертой в крошку, сжавшейся внутрь, за секунду до незанесения в ряд дорожно-траспортных бед, без любых следов. вот они воздуха свыше тонны, вот он времен невесомый край: слышен сквозь сумрак железобетонный лязгающий за окном трамвай. в нем я стараюсь молчать и слушать, видеть за стеклами бег теней, только мелодия глуше, глуше… только за шторами на окне скорость движения будет путать ритм остановок и перемен, встретишь случайно в дороге Будду – мимо проедешь, такой вот дзэн, перемещение — словно повесть, где не допишут никак финал. если трамвай переделать в поезд будет дорога удлинена, если корнями врастаешь в память это серьезней любых клещей, если года не связать часами кажется времени нет вообще, вот она данность: купе, риоха, кто-то несущий насущный бред, если и поезд увязнет в сроках значит и поезда тоже нет, нет остановок, рычаг стоп-крана мистификация для больших взрослых детей, посчитавших рано что изучили до корки жизнь, только учебник на поле боя пулю не выучен отражать. птица ударит о лобовое. жизнь удивительно хороша. private bible
-8- и это не важно что сон обернется спасеньем, когда возвратишься из личной своей одиссеи, когда меж тобой и свободой лишь кромка заката и может так надо действительно: небо как вата, а кто-то чужой над тобой замыкает все клеммы, включая стоваттками враз освещенье вселенной и слепит глаза от хронической тяги к иному, и тянет зажмуриться снова, и снова, и снова… и как же спокойней в лесу жить одеревеневшим, вдали от всего что тревожит все реже и реже как вяз или тополь, а впрочем не так уж и важно в какую корягу ты смог превратиться однажды, и кольца внутри постоянно смыкаются уже и солнечный свет на поверку не очень-то нужен и время уже измеряешь не в днях, а в парсеках, пока не заслышишь заветный топор дровосека. так в клекоте птичьем находишь знакомые ноты, так в клочья тумана вживляешь себя отчего-то и вновь повторяешь: так надо, так надо, так надо как будто идущий в привычную пропасть лунатик. но кто-то порою (снаружи, внутри ли) включает в тебе переменную тягу к иному началу и вены наполнятся новой, неведомой группой, и кровь потечет. и бояться действительно глупо Отступление
"Только тот, кто своих уничтожит богов, Сможет стать настоящим героем" К. Арбенин То ли белый налив, то ли винный потоп, В черном небе вовсю караванит дыра Над началом начал, над три раза по сто И над тем, что бездонным казалось вчера. Серой птицей слова, дохлой рыбой грехи – То ли явь, то ли просто торопится день, Где под вечер уже не припомнишь не зги, Словно солнце наводит тебя на плетень. Измельчавшие бесы фарцуют душой, А дюралевый век разгорается всласть И не вылечишь сердце рукой и ножом, Как в суме не пропасть, как в судьбе не украсть
Вербным веком весна караваит глаза Словно солнечный росчерк в кромешную тьму, А Олимп да Парнас как Орел и Рязань, И Пегасам под паспорт подложен хомут. И какой там Аид, что за к черту Тантал По сравненью с глухим полуночным ларьком, Мир до дьявола чист, только очень устал От бурлящих мессий и хрустальных оков. И душа не в яйце, а судьба не в ларце, Ведь земля не ковчег, да и ты сам не ной, Отпусти свой последний холёный процент И побудь в тишине, и побудь тишиной. Бледным шаром луна мнет вселенскую тишь, Что кукушкой гнездилась в твоей голове. Но проснуться пора – словно ты Кибальчиш, Выбивающий клином сошедшийся свет. Так рубись до конца – хоть с плеча, хоть с ноги, Отвечай журавлем на синичьи семь бед, Мелких ангелов строй расчехляет штыки В этой вечной и несправедливой борьбе - В той борьбе будет соль, и мускат, и имбирь, И горчичный надрыв, и хреновый престол – Только не отступай, только не отступи В этот винный налив, в этот белый потоп. не-бо
Режиссер будет мастером сказок с печальным концом, Чье искусство - умело творить безвозвратную небыль... Он пойдет по проспекту. Он станет всего лишь лицом С окончанием света в глазах цвета низкого неба. Там, за титрами, сеет листы отрывной календарь, Безразличные числа не стиснуть усилием воли. День за днем. Круг за кругом в звеняще-пустых поездах, Повторяя как мантру “Не больно, не больно, не больно”. Но… Какое всем дело? Что было – всего лишь вчера. Да и было ли? Сном расплываются пестрые пятна, На проспекте трамваи-будильники “сходят с утра”, Они едут по кругу, не зная дороги обратно. Перемотки не будет. Сюжет не таит хеппи-энд. Героиня умрет и друзья разойдутся под утро. Он останется жить. В паутине прокуренных лет Помня стон отставного Ромео. Как будто… Как будто Можно перерешить и заплатами сшить имена, Только память - как серая птица над вспаханным полем. День за днем. Круг за кругом. Трамваи. Проспекты. Весна. “Мне не больно, не больно, не больно не больно, не-бо…”
Джоу Вен Бо Знаки и символы "Все сущее - шифр, и он - тема всего" (В. Набоков) Я открываю двери своего восприятия - за ними ждёт Джим Моррисон во плоти. Серебро Господа моего плавно перетекает в платину - от этого не уйти.
Голубая чашка становится небом. Его улыбками становятся отражения полузакрытых глаз. Всё меняется, всё покрывается бликами, всё отражается в нас. Я стою на засыпанной листьями лоджии и, затаив дыхание, наблюдаю, как лошади в парке, белые-белые лошади превращаются в облака. И вместе со мной как будто всё затаило дыхание. Вместе со мной как будто всё погрузилось в сон, где танцуют птицы с человеческими руками и где вечно крутится колесо. Крутится, чтобы остановиться в назначенное мгновение по прихоти воображения моего сумасшедшего двойника. Стол. Остывающий кофе. Набоков. Газетные объявления. Ключ от дверного замка.
Очень интересно, Катя) Надо будет почитать его)
ага, он классный:) Второй автор (Джоу Вен Бо, последний стих в подборке) тоже интересный, но на любителя...
Да ведь и всё на любителя) Мне последний тоже очень даже)
Это произведение рекомендуют
|