Стало уже неважно, куда шёл Ёжик до этого, потому что дорога исчезла, и что он нёс, ведь лап также не было видно, разве что поднести их к самому носу. Ёжик это и сделал, желая убедиться в сохранности узелка - тот был на месте.
Ёжик сам толком не знал, зачем он зашёл сюда. Начинался путь его с определённой точки А - его вечернего домика. По всем расчётам Ёжик уже должен был прийти в В - ночной сад Медвежонка - и считать звёзды. Бесконечное количество звёзд на своей стороне трубы. Часть уже была сосчитана, составляла она примерно бесконечность. Ёжик взглянул вверх - ни звёзд, ничего, всё так дымчато... Непонятно, вечер ещё или уже ночь. А может утро? И непосчитанные за ночь звёзды разбежались, почуяв свободу от Ёжика? "Возможно, - подумал Ёжик, - они состоят из такого же тумана, поэтому никак не могут понять свою разреженную слепую сущность. Если их не считать, они заблудятся в себе", - решил Ёжик.
А пока только он сам заблудился. Кажется. Похоже на то...
Какой-то образ заставил его спуститься сюда. Надо бы вспомнить, какой. Не собственное отражение в луже. Не безобразная птица за спиной, заинтересовавшаяся собственным отражением в луже и звуком искажённого собственного голоса. Не звук искажённого собственного голоса, пущенного в колодец и вернувшегося оттуда разбитым о каменные стены и неожиданно жёсткую воду. Нет, не это калечное эхо.
Ах, да! Этот образ сродни туману - Лошадь! Она выглядела как причудливый туманный протуберанец. Но всё-таки она была гораздо гуще, вплоть до плотности, телесности.
Образ Лошади в общем контексте запустил в движение мыслительный механизм колючего ежиного сознания, и тот сгенерировал вопросительную мысль: "А если Лошадь ляжет спать - не утонет ли она в тумане?" Искать ответ и спустился Ёжик в эту густую, но разреженную субстанцию.
Вот так пешеход выходит из пункта А в сторону пункта В по алгебраически чёткому осенне-вечернему лесу, но, наплевав на формулы и решения, никуда не приходит вовремя, застревая в тумане, весьма туманном для математики.
2.
Туман был полон прерывистых линий, неясных очертаний, абстрактных форм и просто предчувствий материального. Верить можно было лишь нескольким сантиметрам бытия перед глазами. Страшно было вытягивать вперёд лапы - они превращались в культи, теряя свои окончания.
Перед Ёжиком плавно опустился на траву сухой дубовый листок. Мертвец долго кружился в воздухе, двигаясь вниз, пробуравливал воздух, стремясь добраться до земли, где в итоге и упокоился.
"А мы тоже, только несколько иначе, - подумал Ёжик. - Движемся в земле всё ниже, пока не достигнем воздуха"
Вдруг из-под мёртвого листа выполз кто-то живой. Ёжик пригляделся - это оказалась улитка. Несмотря на свой холод, на ужасный внешний вид, на мерзкую слизь, это всё-таки была жизнь. Она медленно ползла куда-то и знала, видимо, свою цель даже в этом тумане. А Ёжик лишь поднял дубового мертвеца.
"Интересно: достигаешь ты, мертвец уже, воздуха, а там, оказывается, жизнь вовсю! А в тебе уже дыра прогнила, и вообще ты стал каким-то неказистым и поймут тебя лишь мёртвые. Зачем же смерть гуляет среди живых и зачем жизнь сидит и смеётся рядом со смертью?"
А жизни вокруг было много: прилетел хоровод белотелых и серокрылых, а может,серотелых и белокрылых бабочек, проплясал над Ёжиком и скрылся; вновь показалась безобразная птица, предвещая своей жизнью вариант смерти для Ёжика, но лишь ухнула пару раз и исчезла.
Ёжик чувствовал решение: жизнь и смерть где-то срастаются...
И тогда он увидел.
Это было огромно. Необхватно. Оно зеленело жизнью и серело смертью.
Дуб.
Одни листья ещё праздновали зелень. Другие уже готовились в путь. Некоторые отрывались от ветвей и пытались лететь, и считали, что летят, вплоть до встречи с твердью. Само дерево местами было покрыто здоровой корой, а кое-где её не было вовсе или она оказывалась сухой и отмершей. Низ дуба был рассечён надвое, образовывая проход сквозь дерево.
Дуб был одновременно живым и мёртвым.
Ёжик понял вдруг, что ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ - это лишь понятия, существующие в его сознании. А на самом деле есть некий общеединый процесс, синкретично сочетающий жизненное и смертельное.
"Нет-нет, всё ещё проще! Нет отдельных понятий, например, "Ёжик", "птица", "идти", "туманный", но есть нечто цельное, неизвестно что: процесс, предмет, качество, идея, слово, может быть даже Ничто. А мы в своём сознании делим это на части и считаем, что "я" не равен "он". А объективно "я" = "он" = "дерево" = "идти" = "стоять" = "белый" = "чёрный" и так далее... И вот я сказал "мы", а ведь "мы" не существует, как не существует множества вообще, есть лишь один... Как назвать его...
?
? Не КОСМОС, не УНИВЕРСУМ. Они составны.
УНИКУМ? Понятие, выражающее цельность, неделимость...
АТОМ!!!
Точно. Вселенная - АТОМ. Я - АТОМ. Дерево - АТОМ. Висеть - АТОМ. Безукоризненный - АТОМ. Пятеро - АТОМ. Или - АТОМ. Над - АТОМ.....
Один и тот же АТОМ"...
3.
Эти мысли, как те бабочки, хороводили в насекомоядной голове Ёжика, когда тот проходил по расселине дуб насквозь.
А когда прошёл, понял, насколько легка его правая передняя лапа. Её не отягощал уже любимый узелок с бесценным содержимым. Где-то он оставил своего хозяина.
Ёжик кинулся назад в туман, надеясь, что узелок недалеко. Но перед глазами отчётливо вырисовывались лишь контуры и детали дерева. Ёжик вертел колючей головой, но кругом была только тёмная белизна. И на её фоне отчётливо светлел огонёк. Это был светлячок. Он сидел на некой сухой травинке или палочке. Ёжик схватил эту палочку за место, прямо противоположное светлячковому сидению, и поднял над собой. Светлячка это нисколько не смутило - в итоге он стал работать осветителем туманного леса.
Свет раздвинул потёмки, и Ёжику открылись десятки таких же исполинов, как тот дуб. Ёжик пошёл между деревьями, поражаясь существованию объектов такого размера. Но важно ли, куда ты идёшь, Ёжик, и важен ли размер, если все пространственные измерения, которые ты знаешь, - безмерный АТОМ? Каждое дерево было живым и мёртвым, и бессмертным. Но и эти понятия - фикция, ведь впемя - всё тот же вневременной АТОМ.
И, казалось, деревья эти были такими несгибаемо прямыми благодаря не столько внутреннему деревянному стержню, сколько космическому сознанию своей синкретичности с бытием и небытием, и сознанию того, что они вместе и каждое в отдельности есть одно и то же - АТОМ. Деревья наделяли этим знанием каждого: себя, траву, туман, Ёжика, его палочку, её светлячка, другого светлячка, подлетевшего к своему собрату, обоих светлячков, улетающих прочь от Ёжика, темноту, внезапно напавшую на того.
Сигнал от деревьев исчез, сами они медленно растворились в воздухе, и в лицо Ёжика злобно вглядывалась тьма. Наступила ночь, туман продолжал существовать, превращаясь в фантасмагорическую страну чудовищ.
Всю жизнь Ёжик знал ночь, но это была какая-то незнакомка. Она состояла совсем из другого - пугающего.
Мёртвые листья, мирно лежавшие до этого на земле, вдруг зашевелились и поднялись в воздух, движимые зомбической силой ветра. Ёжик в ужасе смотрел, как они собрались вместе и начали какой-то дикий танец мёртвых. В бешеной ветреной пляске трупы закружились около Ёжика. Внезапно один из них, вдруг покинув этот макабрический хоровод, кровожадно кинулся на Ёжика, а за ним прыгнули и все остальные. Ёжик отмахивался от них лапами, но несколько трупов вцепились в его иголки и остались там висеть, пошатнув его нервное состояние в сторону испуга.
Ёжик шёл в потёмках дальше, а ночь, зачав от тумана, рождала свои галлюцинации.
Вот недалеко проявился некий ассиметричный силуэт, ужасно огромный, гнетущий, распространяющийся на весь кругозор, силуэт некой бесформенной горы с отростками неизвестного назначения. Весь он как-то страшно колебался, то и дело меняя изгибы своих кривых образующих линий.
Ежиное сознание резко переключилось на уровень ниже, в область животных инстинктов. Время для рефлексии и интроспекции будет позже, а сейчас в мозгу Ёжика звучал лишь красный сигнал инстинкта самосохранения.
В испуге от увиденного амёбообразного существа Ёжик кинулся в сторону и был оглушён звуком невероятной высоты, выше неподсчитанных звёзд, тоньше наикрохотнейших капилляров в его глазном яблоке, ищущем источник звука - где-то спереди и сверху. Звук время от времени сменялся кожаным хлопаньем. Ёжик поднял голову и увидел рукокрылое ушастое чудовище, летящее на него.
В страхе свернувшись, Ёжик покатился влево до полной остановки, а когда раскрылся, увидел выглядывающую из тумана всё ту же безобразную птицу. Только теперь она не весело гугукала, а кровожадно щёлкала жёстким клювом с определённым беспощадным намерением.
В ужасе Ёжик свернулся туже прежнего, максимально выставив оборонительные иглы, и запыхтел...
Много времени спустя он позволил себе развернуться. Перед ним сидело, часто дыша, вислоухое лохматое существо, от которого ужасно пахло. Внезапно пасть его раскололась надвое, и нижняя часть упала, показав Ёжику ряды таких зубов, о каких он не мог и мечтать, и обдав его ещё более мерзким запахом. Видимо, животное зевало. Вдруг оно пружинисто вскочило, напугав Ёжика до свёртывания в колючий клубок, и ускакало прочь.
Ёжик продолжал лежать шаром, когда вновь ощутил невыносимую вонь и услышал шорох леса под прыжками этого животного. Затем его острого бока коснулось что-то очень знакомое и родное, а существо опять исчезло.
Ёжик развернулся и очень обрадовался, увидев свой узелок, схватил его и радостно побежал по туману, уже ничего не боясь, будто узелок мог как-то защитить его.
Вскоре туманный лес услышал громкий всплеск.
4.
А Ёжика сначала ошеломили внезапная мокрота и холод реки, но через некоторое время он пришёл в себя и понял, что плывёт на спине. Он видел параллели вздымающихся деревьев, которые сыпали повсюду своих трупов. Он видел ночных скрытых птиц. Он видел провал неба. Он видел смешавшиеся без печной трубы звёзды, и их уже было не сосчитать. Он видел полосу приятного белого цвета, и вспомнил об одном добром крыльце, около которого каждый вечер появлялась фарфоровая лужица сладкого тёплого молока.
А ещё он чувствовал какие-то смутные колебания извне. Ёжик вспомнил, что чувствовал их время от времени и до этого. Колебания были неопределённы и словно лишь слегка касались кончиков игл Ёжика. Они были явно ритмичны и поступали пульсирующе с паузами разной продолжительности. Ёжик активизировал все свои рецепторы, не зная, к какому из чувств апеллировали колебания. Потом связал их со слухом. А ещё позже разобрал, что это кто-то кричит: "Йожыг!". Голос оказался знакомым: "Медвежонок! - назвал его Ёжик. - Он потерял меня! Ну, ничего, я скоро приплыву!".
Перед глазами Ёжика появилась белая вытянутая морда с большими плоскими зубами и чёрными глазами. Морда пила прямо из реки. "Лошадь", - понял Ёжик, но не успел задать так волновавший его вопрос, ибо давно уже проплыл мимо.
И спиной почувствовал Чьи-то движения. Этот Кто-то был длинным, довольно гибким и подвижным, видимо, являлся представителем фауны этой речки.
- Извините, - беззвучно сказал Кто-то, - Но кто Вы и как сюда попали?
- Я Ёжик, - звучно ответил Ёжик. - Я упал в реку.
- И куда же Вы направляетесь?
- На берег. Там меня ждёт Медвежонок.
"Йо - жыг!" - вновь донеслось издали.
- Слышите, он меня зовёт, - сказал Ёжик.
- Да? - удивился Кто-то. - Но ведь Вы - Ёжик. А кричат "Йожыг"...
- Но ведь он же Медвед =), - улыбнулся Ёжик.
- О_о! - снова удивился Кто-то.
- Ты так до берега не доберёшься, - продолжил Кто-то после паузы другим голосом. - Тебя будет просто нести течением далеко-далеко, пока тебе не надоест и ты не умрёшь. Я всё могу сделать быстрее. Садись ко мне на спину, я довезу тебя.
Ёжик с охотой сел на скользкое и холодное. Кто-то быстро поплыл вперёд.
- Знаешь, мне по обычаю нужно кое-что за услуги. Всё равно на берег с багажом не пройдёшь. Отдай мне узелок, - предложил Кто-то.
- Но там же варенье, оно нужно нам с Медвежонком для чая!
Там уже не варенье, - зловеще сказал Кто-то.
Ёжик заглянул в узелок. Там было нечто красное, весьма тревожное, пахнущее опасностью, какой-то страшной вязкости и консистенции.
Ёжик испугался и протянул Кому-то узелок.
- На.
Кто-то быстро проглотил мешочек, неожиданно повернул влево и врезал Ёжика в большой серый холм.
- Не за что, - заранее ответил Кто-то и уплыл.
А Ёжик всё дальше вбуривался внутрь. Его словно несла неведомая сила сквозь что-то сыпучее, но пахнущее сыростью и пугающими процессами, о которых никто никогда не узнает, так они глубоки и скрыты. "Это же земля, - догадался Ёжик. - Я направляюсь куда-то под землю".
Но неожиданно земляное сопротивление прекратилось, и Ёжик очутился в воздухе, падая.
И вот он упал.
...
Земля под Ёжиком мягко светилась, травинки чуть шевелились и шептали друг другу сказки. Шишки поднимались с земли и медленно взлетали на сосны и ели. Сами деревья буйно пестрели всеми возможными красками, словно на них налепили в беспорядке тысячи радуг. Небо также представляло собой одну широкую радугу: на одном горизонте оно было красным, напротив - фиолетовым, а прямо над Ёжиком зеленело. Солнца не было вообще, но вокруг было очень светло. По небу пролетали редкие облака тех же диких расцветок, что и деревья. Комочки земли, вылетевшие вместе с Ёжиком, медленно таяли и растекались сиреневой патокой. Страшная вакханалия красок просто ослепила Ёжика.
Из леса вышел Медвежонок. Его постигла жуткая метаморфоза: шкура его была раскрашена столь же пёстро, как и всё вокруг, словно он катался и кувыркался в глянцевых красках, но цвета то и дело менялись, Медвежонок весь переливался разноцветьем и напоминал калейдоскоп или голографический рисунок. Лишь на лбу его неизменно было чёрное бесформенное пятно размером с лапу Ёжика. Глаза Медвежонка были густого красного цвета. Кроме того, на верхней челюсти Медвежонок имел крупные клыки, которые фосфорически светились даже в этом нетёмном месте.
- Здравствуй, - сказал Медвежонок.
- Что с тобой? - спросил Ёжик.
- В смысле? - не понял Медвежонок.
- Ты изменился...
- Ты тоже, - ответил Медвежонок. - Взгляни.
Из леса вдруг вприпрыжку выскочило небольшое овальное зеркало на тонких оранжевых ножках и встало перед Ёжиком.
То, что в нём увидел Ёжик, было ошеломительно. Он увидел, что стал весь голубой с тёмно-фиолетовыми разводами. Глаза его тоже стали красными, а шарик носа - ядовито-лилового цвета, нет, скорее зелёного, хотя нет, всё-таки он был ярко-алым. Из каждой иголки теперь исходил сияющий искристый свет, точнее, слегка зудящий сверхвысокий звук, едва слышный, то есть, видный. Теперь Ёжик напоминал наэлектризованный кусочек неба.
- Я тебя давно жду, - мрачно сказал Медвежонок. - Кто же кроме тебя будет звёзды считать?
- Но здесь нет звёзд...
- Пойдём со мной, - Медвежонок развернулся и ушёл в лес. Ёжик побежал следом.
В лесу было темно, и Ёжик сперва подумал, что это от плотно стоящих деревьев. Но когда он поднял голову, то вместо лесных верхушек последнего яруса увидел небо и три звезды на нём.
- А я уже сосчитал звёзды, - робко сказал Ёжик.
Медвежонок усмехнулся:
- Звёзды здесь как синие тигры. Ты посмотрел и увидел три звезды. Взгляни на небо ещё раз - увидишь уже другое их количество. При каждом новом взгляде на небо надо заново считать перераспределившиеся звёзды.
Ёжик вновь поднял свою видоизменившуюся голову. Звёзд стало больше. Ёжик их сосчитал - двенадцать. Опустил взгляд вниз (там в это время серебристое сияние переливалось изо рта лягушки в синий стебелёк). И снова поднял - звёзд стало до ужаса много, и он побоялся даже начать счёт. И вопросительно посмотрел на Медвежонка:
- ?
- Что - ?? - проворчал Медвежонок. - Приступай, а то времени у тебя в запасе не так уж и много, всего лишь вечность...