Окончив среднюю школу, в заштатном, как сейчас говорят, городе Задрючинске, я хотела продолжить свое образование именно в университете, потому как тогда в СССР их было мало, а уж почтенных вообще по пальцам можно было пересчитать. Собрав оставшиеся мозги в кучу, после десятилетнего мучения в школе и лихо отмеченного выпускного бала, я подумала, что МГУ, равно как и ЛГУ мне не потянуть, там своих "талантов" до черта, и остановила свой выбор на славном городе Казани. Университет по всем параметрам почтенный, со славной историей, с громкими именами преподавателей и потом....там же учился дедушка Ленин, не говоря уже о Толстом и прочей мелочи....А я была комсомолка, спортсменка, активистка, насчет красоты, как-то смутно помню, но знаю точно одно, в семнадцать лет некрасивых просто не бывает, так что наверно еще и красавица. Поступила я не с первого раза, не понравилась то, что я не той национальности, которой требовалось по квоте. Но в конце концов поступила. Так что вперед, под сень филологических наук, почти что рядом со Львом Николаевичем.
Жила я в одной комнате с девчонками с мехмата и геофака, ну так случилось, хотя бытовало мнение в те времена, что математички, по идее, должны быть "синими чулками" и вести абсолютно высокоморальный образ жизни, и при этом, все, без исключения биться над разрешением мировой загадки - найти ключ к решению этой долбаной теоремы Ферма и больше ни о чем и не мечтать.
Но надо сказать, что моим соседкам по комнате ничто человеческое не было чуждо, и жили мы дружно, не чурались модной поэзии, бредили Ахмадулиной, Евтушенко, Вознесенским, устраивали студенческие вечеринки с мальчиками из соседних ВУЗов, (особенно у нас котировались КАИсты), обжимались на заплеванных лестницах общаги, в общем все было тип-топ. Но не обходилось без некоторых шероховатостей. Ну, не бывает, чтобы было все идеально. Но не об этом речь.
Кухня и душ на этаже были общие, душ, не помню функционировал ли вообще ( туда страшно было заходить), из кухни вечно несло запахом жареной мойвы, хоть противогаз надевай. Но наша комната отличалась тем, что мы, в скудные по финансам студенческие времена особенно не голодали. Что-то присылали из дома, что-то мы добывали в магазинах. И изобретательный женский ум пытался на ужин или воскресный обед из с трудом добытого какого-нибудь советского г...на сварганить конфетку. И из нашей комнаты вечно доносились вкусные запахи, на которые, как мухи, слетались голодные мальчишки со всех факультетов и вообще какие-то личности, которых мы в глаза в университете не видели. Однажды в обмен на приготовленную жратву нам предложили утюг, который был спущен на веревке с четвертого этажа в открытое окно с запиской:"Девчонки, вам утюг не нужен? А то лопать очень хочется.... Меняемся?"
Вообще, студенческая общага - это Ноев ковчег, где не только каждой твари по паре, а какой-то вселенский шалман всех времен и народов. Кого там только не было, какие разговоры не велись, сколько родилось законнорожденных и незаконнородженных детей, и куда они потом делись, одному Богу известно. Но при всем при этом здесь витал дух хоть маленькой, но свободы ( не взирая на советские времена и строгих вахтеров-отставников) дух таланта, раскрепощенности и ослепительной телячьей восторженной уверенности в том, что ты молод, прекрасен, и это будет всегда.
Однажды, наканителевшись на общей кухне, переругавшись в пух и прах из-за того, как приготовить повкуснее с трудом купленный на рынке кусок мяса, из-за которого пришлось пускать слезу перед мясником одной и обещать свидание ему другой, чтобы продал подешевле, мы вчетвером сели за стол. По случаю воскресенья на стол была поставлена бутылка портвы под всем известным названием "777". (Привет тебе, Веничка Ерофеев). И вот слюны полон рот и мы, разлив по граненным стакан винишко, уже тыкаем вилками в это многострадальное мясо, как вдруг открывается дверь ( естественно, забыли ее запереть, хотя клялись, что, когда будем лопать, дверь должна быть заперта, потому что были прецеденты, когда приходилось доедать крохи после непрошеных гостей) и появляется лохматый парень с гитарой в руках.
Он, помахав ручкой, ни слова не говоря, берет свободный стул и садится недалеко от двери в комнату. Мы с вилками в руках застыли, разинув рты. Парень ставит гитару себе на колени и начинает перебирать струны медленно, печально и очень красиво. Никто ничего не может и не хочет говорить, потому как играет он волшебно. Проходит минуты три. И он начинает петь. Забегая вперед, хочу сказать, что я запомнила эту песню с одного раза, больше мы этого мальчика никогда не видели, откуда он взялся и куда делся, никто не знает. Я приведу слова, как я их запомнила, жаль только, что не могу напеть их вместе с мелодией, формат не позволяет...
Город весь, словно войлочный.
Занавесь окна полночью.
И над тем, что постыло и грубо
Будут губы....
Будут жечь, будут ластиться
Ночь губами, губами окрасится.
Ночь прижмется немного сутуло
К спинке стула...
Там, где наша одежда
Лежит, как надежда
Земно, невесомо и нежно...
Не молчи, обними меня,
Зашепчи прежним именем,
Будь любой, будь судьбой
Или адом, только рядом.
И тогда лучше кануть,
Как в омут, как камень,
Всплеснув на прощанье руками.
Жизнь несет по обочинам
Вот и все, вот и кончено.
И в белесых рассветных раструбах
Гаснут губы...
Когда он закончил петь и перебирать струны гитары, обнаружилось, что на нас напал столбняк, мы так и сидели с вилками в руках, выпучив на него повлажневшие глаза.
Первой опомнилась Ланка, наша царственная геологиня, Она вскочила, достала чистую тарелку, навалила туда с трудом доставшееся нам мясо, налила стакан портвы и сказала парню:"Налетай!" Он поставил гитару к стене, пробормотав: "Да я вообще-то не для этого..." Но за стол сел, и уже с набитым ртом, спросил: " Ну, чо, как, песня-то.... я думал, кому показать.... я знаю, вы смеяться не будете..." И сметелил все мясо за милую душу. Мы, как завороженные, просто смотрели на него, не говоря ничего.
Он поел, потоптавшись, взял гитару и сказал: "Ну, значит, понравилась....спасибо, девчонки, " - и ушел.
Когда за ним закрылась дверь, нас прорвало. Кинулись вдогонку, а его и след простыл. Как его звали, откуда он появился и куда ушел, мы так и не узнали, и вообще никогда его больше не видели.
И эту песню, прожив нас свете уже много лет, я не слышала ни от кого: ни с голубых экранов, ни на приватных вечеринках. Может она известна в каких-то кругах, автора стихов и мелодии кто-нибудь знает, я же об этом ничего сказать не могу. Но она со мной все эти годы. Ничего искренней, нежнее, отчаяннее о любви я не слышала, конечно, если абстрагироваться от мировой, всеми признанной гениальной любовной лирики. А просто принять во внимание, что эту песню я услышала в семнадцать лет от неизвестного мне лохматого парня из студенческой общаги.
P.S. А потом, уже после появления всемирной паутины, я, покопавшись в Интернете, нашла автора этой песни. Им оказался Вадим Егоров, и, как выяснилось, запомнила я текст не полностью, совсем чуть- чуть выпало из памяти. И теперь я мучаюсь глупым вопросом, а вдруг это он и был? Может его, Вадима Егорова, каким-то ветром занесло тогда в Казань? Хотя вряд ли... А очень бы хотелось верить.
