ИМПЕРСКИЕ ВРЕМЕНА
Продолжаем наш рассказ об украинском городе Змиеве, его жителях и тайнах Змиевского района.
Для этого нам нужно будет немного вернутся из времен Екатерины II на которых мы закончили предыдущую часть, во времена императрицы Анны Иоанновны как начальной точки исторической хронологии нашего повествования.
Ибо, как раз на это время, на территории Слобожанщины, окончательно вошедшей в состав Российской империи. Скажем в отличие от земель Войска Запорожского бывших пусть и формально, но независимыми от москалей, поляков и крымских татар. Так кстати и территории Правобережной Украины частично контролировавшийся Речью Посполитой и частично Гетманами украинского реестрового казачества.
А с начала царствования Анны Иоанновны, времена «украинской казачьей вольницы», для местного населения закончилась.
И они были вынуждены как крепостные русские холопы, работать на работах по строительству украинской оборонной линии с крепостями, рвами и валами.
На эту работу, кроме «слободских черкас» ( украинцы вынуждено умышленно завлечённые пропагандой идеи православия в противовс новой греко-католической церкви, мигрировавший в Российскую империю) , было прислано еще до 20 тысяч других малороссийских казаков и их подпомощников. Настоящая «Трудармия» созданная задолго до времен Главкома РККВ Л. Троцкого!
Кроме того, все жители Слобожанщины попали и под непосильное налоговое бремя. Ведь с 1700 по 1734 г. г. на ее территории размещалась дивизия московских войск под командованием П. М. Апраксина, которому было разрешено, командуя слободскими полками, решать военные и гражданские вопросы самостоятельно.
Это право принадлежало также и его последователям. Змиевчани же были обязаны обеспечивать содержание этой дивизии продовольствием в качестве налогов.
А в 1765 году положение немного изменилось. Была создана Слободско-Украинская губерния, во главе которой был поставлен губернатора Щербина, что еще больше усилило и русификацию местного населения и лишения их казачьих прав и привилегий, а зачастую обращения вольных казаков в крепостные.
А уж когда настало время правления императрицы Екатерина II, то тут вообще началось…
Ибо все слободские казацкие полки реорганизует в легкоконные гусарские, а это уже регулярные воинские части. Центры казачьих полков: Ахтырка, Суммы, Изюм и Острогожск было переименовано в провинциальные города, а все другие города и местечки - в военные слободы.
После ликвидации полкового устройства на Левобережной Украине город Змиев вошло в Балаклейского комиссариата, а затем - к Чугуевского уезда Слободско-Украинской губернии.
Притеснения со стороны правительства привели к тому, что многие свободолюбивые змиевчане, вынуждены были переселиться на Дон и далее, где еще сохранялся казацкий уклад и не было московского крепостного права.
А у тех, кто оставался жить на Змиевщине, судьба была нелегко, поэтому здесь не было спокойно.
И не случайно, что в 1765 - 1766 годах в селах Соколов и Левковка начались массовые выступления крестьян, которые стали основой создания гайдамацкого отряда под руководством атамана Носа, что действовал под Змиевим.
В январе 1766 года так же восстали крестьяне с. Андреевка, которые отказались платить налоги и выбирать окладников.
Тем не менее, все эти разрозненные выступления были быстро подавлены и обустройство Слобожашины продолжалась.
И вот в 1797 года Змиеву сначала возвращается статус уездного города, а 4 февраля 1803 года Указом императора Александра I был утвержден и герб Змиева. Был также утвержден план застройки города, который так до конца и не был реализован.
Все это способствовало унификации, и прежде всего насильственной русификации и постепенному включению Слобожанщины, в экономическую и политическую жизнь остального населения Российской империи.
А вот как же жилось змиевчанам, в эти и последующие времена, нам достаточно полно описывает статья из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона»:
«Змиев - уездный город Харьковской губернии, на реке Мже, при впадении ее в Донец, в 37 верстах от Харькова.
В книге "Большого Чертежа" упоминается уже о З. кургане или городище. Начало города относится к 1640 г., когда Кондратий Сулима, с заднепровскими выходцами основал здесь маленькую крепость.
(так вот оказывается, откуда историки черпают сведения о мифическом Кондрате Сулиме!)
С 1797 г. - у. г. Жит. (1891) 6083, в том числе государ. крестьян и бывших воен. поселян 4590, мещан и цеховых 551, солдатских жен и детей - 281.
Главное занятие жит. - земледелие и отчасти садоводство; торговых документов выдано в 1891 г. 1996, на сумму 15629 руб.; городских расходов 7877 р.
Фбр. и зав. 7 (кирпичный 1, кожевенных 4, салотопенных 2), с общим производством на 3920 р.; на ярмарках особенно торгуют скотом и сырыми кожами. 4 цркв., земская больница, женская прогимназия, городское 2 класс, уч.; сельскохозяйственное общество.
В 8 вер. от г., на прав. бер. р. Донца, находятся следы старого Николаевского казацкого монастыря.
Змиевский уезд - в южной части Харьковской губернии. Поверхность его - холмистая равнина с большими балками; площадь его равняется около 500000 дес.; водами в нем занято 1,7% всего пространства.
Главная река уезда - Северный Донец, протекающий в нем на протяжении 100 вер.; течение реки быстрое; вода довольно чиста и приятна; в старое время Донец был тут судоходен; кроме Донца здесь протекают - Уды, Межа, Гнилица, Бурлучка, Берека и др.; самое большое озеро - Лиман близ сел. Лиман; длина его 7 в., шир. - 5, глубина около 2 саж.
Преобладающая почва черноземная, песчаные примеси по берегам рек; есть и суглинок, и обнаженный мел, и известковый плитняк.
Крестьянские наделы занимают 290814 дес., частные земли - 156472 дес., казенные - 33403;
Дворянское землевладение в последнее 25-летие уменьшилось на 22%. Главное занятие жителей - земледелие; урожай зависит, главным образом, от количества дождя и снега. Сеют рожь, овес, ячмень.
Вид крестьянских поселков обычный, за исключением бывших военных поселений; здесь улицы распланированы, посредине непременно площадь с церковью; дома с тремя окнами, из которых среднее - непременно фальшивое.
Отхожие и кустарные промыслы развиты сравнительно слабо: в г. Чугуеве и его окрестностях процветает "дукативый" промысел (серьги, брошки для крестьян); производятся еще железные и деревянные изделия, кружева, веревки, корзины и т. п.
В старину Змиевский у. был покрыт густыми непроходимыми лесами, в которых водилось множество диких зверей - медведей, волков, лисиц, куниц, барсуков, диких коз, сайганов, а из птиц - лебеди и гагары.
Теперь большая часть этих лесов вырублена, и только казна владеет еще значительными лесными дачами.
Жителей, по данным 1891 г., 205134, в том числе госуд. крестьян и бывших военных поселян 152598, бывших помещичьих крестьян - 33978, воинских чинов с семьями - 15859.
В 1891 г. лошадей было 24671, рог. скота - 59938, простых овец - 65552, тонкорунных - 36908, свиней - 22766.
Десятина пахотной земли в продаже ценилась от 70 до 100 р., годичная аренда - от 3 до 4-х р. за десятину. Фабрик и заводов 33, в том числе винокуренных 2, водочных 1, известковых 3, кирпичных 15, кожевенных 5, маслобойных 1, минеральных вод 1, мукомольных паровых 1, пивоваренных 2, салотопенных 2; общий оборот их равняется 165470 р., а число рабочих - 272.
Недоимок за З. у. числится 172162 р. Церковно-приходские школы существовали еще в нач. XVIII в.
Перед введением земских учреждений было 8 школ в бывших военных поселениях и 10 - мин. госуд. имуществ.
Низших народных школ в уезде около 54, одна школа приходится на 80-90 кв. вер.; в 1886-87 г. учащихся в 51 школе было 3492 (3047 мальч. и 445 девочек).
Наибольшая цифра окончивших курс в Харьковской губ. выпадает на школы З. у. На свои школы З. земство тратит 21935 руб.
При 10 школах имеются библиотечки. 13 церковно-приходских школ и 4 школы грамоты, с 378 учениками.
Двухклассное городское училище в Чугуеве, 2-х классное образцовое училище в сл. Алексеевке (при нем библиотека с 100 томами); женское училище в Чугуеве.
Земских врачей - 7, больница - 1, в г. Змиеве, на 17 кроватей; всего на врачебную часть земство расходует 12200 руб. Ср. Илляшевича, "З. уезд" (Харьков, 1887).»
Но вот еще один крайне интересный исторический документ поясняющий и нам другие обстоятельства жизни змиевчан, перед отменной крепостного права.
«Историко-статистическое описание Харьковской епархии за 1859 г». составленное епископом Филарет (Д.Г.Гумилевский), где о самом городе Змиева и его жителях сказано следующее:
«По этой же причине еще в 1657 году Змиев имел свой уезд, для которого он был охранным средоточием (Отписка Змиевского воеводы к Чугуевскому от 29 июня 1657 г. «мне на Змиеве в Съезжей избе подале челобитную Змиевского уезду Мохначанский Черкашенине» и проч.).
Крепость Змиевская окружена была многолюдными посадами. Нынешние поселения: Замостье, Зведки, Пески, были некогда посадами, иначе предместьями Змиевской крепости, и составляли с нею одно целое – город Змиев. Это видно и по церковным и по гражданским документам.
По церковным актам старого времени в Змиеве были следующие храмы: в городе – Покровский, Троицкий, Петропавловский и Успенский. В пригородных слободах в Замостье: Николаевский; в Зведках – Преображенский; в Песках – Архангельский. Ныне уже не то.
« В городе Змиеве в церкви Николая Чудотворца служили дед мой, Протопоп Стефан Леонтьев, и отец мой, поп Афанасий; последний умер в 738 году, а служил лет с двадцати», так писал в 1745 г. учившийся Риторике дьячек Василий. В нынешнем Николаевском храме Замостья имеются: Евангелие и Служебник, Моск. Печ. 1737 года, с надписями: «слободы Змиева Николаевской церкви».
В этом храме замечательна икона Божией Матери с греческою надписью.
Кисть, писавшая икону, - не русского художника и очень древняя. По сторонам главного лица написаны Господские и Богородичные праздники.
По сказке 1685 г. известен « города Змиева церкви Петра и Павла поп Семен Игнатьев». К 1753 г. относится старый антиминс, выданный «в городе Змиеве в храме Апост. Петра и Павла». Доселе виден памятник бывшей деревянной Петропавловской церкви.
В 1741 г. Змиевский протоирей Стефан Герасимов доносил, что «города Змиева церковь Успения Пресвятой Богородицы обветшала», хотя иконостас довольно еще сохранился, и что, по объявлению Успенскаго священика, утварь Успенской церкви покупают в Цареборисов за 100 рублей, почему просил разрешения на продажу утвари с тем, чтобы деньги употребить «для исправления иконостаса в Соборной Троицкой церкви». Таким образом, Успенский храм существовал только до 1741 года.
Но в последствии, вместо Успенского построен был храм Введения Богоматери во храме, известный с 1750 г.
В акте 1691 г. видим подпись: «гор. Змиева Соборной церкви Протопопа Ивана Игнатьева». Соборным храмом города Змиева был то храм Покрова Пресвятой Богородицы, то храм Живоначальной Тройцы.
По царской грамоте, которую пометим мы ниже, нет сомнения, что Покровский храм в Змиеве существовал прежде 1668 г. или до опустошения Змиева шайками Брюховецкого.
Потому, если в деле 1717 г. священик Назарий Иванов, по акту 1677 г. Поповский староста, называется строителем Змиевского Покровского храма, то это значит, что первый Покровский храм во время бунта Брюховецкаго был сожжен, или разрушен, и О. Назарий был строителем второго Покровского храма.
По акту 1685 года известны Покровские священники: духовных дел староста Самуил Павлов и Афанасий Яковлев. Последний был внук О. Назария и после Ивана Игнатьевича был Змиевским протоиереем.
Вдова Протопопа Афанасия, в 1717 г., к своей просьбе о том, дабы ей дозволено было приискать к Покровской церкви вакантного священика и, для прокормления четверых детей своих, пользоваться четвертою частию церковного дохода и помола с мельницы, приложила любопытное завещание.
Вот оно: «Я, Ирина Кондратовна, вдова попадья Назарьева, оставшись во удовстве по небожчику Назарию, не имеючи соби в дому господаря, теди внука моего Афанасия, которого при соби днржала презе не малый час, доховавши его розуму и росту, а хотячи того, иж бы по смерти моей, що есть кольвек маетку моего зосталого по небожчику Назарию, не пошло марне, усмотревши у отца Михаила, Священика Троецкого, дочери его, прибравши до любви, до животного приятельства, в союз сочетавши, полицаю ему, Афанасию, внуку моему дом свой власний, в котором я мешкаю сама, в Змиеве над р. Можью, а к тому дому моему млине на Донце стоячий, а бы по смерти моей в том дому поменном и з млином никтожадной перешкоды и утирку не важился, чинити, приятелей моих близких и далеких сукцессиев себе до того дому и млину не знаходили, ни тересовлити не повинни были.
На що для лепшей веры и певности дала есми сие мое писание при Покровскому Священику, отцу Самуилу, да Захарию Гордеенку, да Павлу Котельвенку, да Захарию Кондратенку, м. сент. 6 д. 1681 року.
К сему поступному письму Змиевского уезду села Артюховки поп Архангельский Андрей Павлов Андрузский, вместо Змиевской попадьи Ирины Покровской Назарьевой, по ее велению, руку приложил».
В делах Консистории сохранилась царская грамата от 11 января 1695 г. с царским жалованием Покровскому Змиевскому храму..
И из нее видно, что неспокойно было на Змиевщине и после подавления восстания Степана Разина.
«От Великих Гос. Ц. и В. К. Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея В. и М. и Б. России Самодержцев, в Змиев Воеводе нашему Федору Ефимовичу Неронову. В прошлом 193 (1685) г. в нашей, Вел. Государей, грамате в Змиев к Воеводе Александру Тицу писано: гор. Змиева церкви Покрова Пресв. Богородицы с попа Самойлы, да с просвирницы Ирины, с оброчных их мельниц, оброчных денег, которые написаны за ними на оброк по окладу за прошлые годы, вперед имать не велено, и тот оброк из окладу выложить для того, что одна мельница в 176 (1668) г. разорена и созжена и ныне стоит пуста, а другою мельницею велено владеть им в место руги безоброчно и безпошлинно. –
И ныне были челом нам, Вел. Гос., Змиевской поп Самойло, да просвирница Ирина с детьми: в прошлых де годах муж ее Назарий построил на р. Мже мельницу, а другую на Сев. Донце.
И с тех де мельниц велено им платить оброчныя деньги. А в прошлом 176 (1668) г., в измену Ивашки Брюховецкого, ту их мельницу, которая на р. Донце, изменники черкасы разорили и сожгли.
И в прошлом 196 (1688) г. с тех их мельниц оброчныя деньги сложены и о том дана им наша, Вел. Государей, грамата, велено теми мельницами владеть им безоброчно, вместо руги. А в нынешнем 203 (1695) г. прислана наша, Вел. Гос., грамата из разряда в Змиев к Воеводе, велено на них с тех мельниц на прошлые годы и на нынешний 203 (1695) г. доправить оброчныя деньги, и нам, Вел. Госуд., пожаловать бы их, не велеть с тех мельниц по прежнему нашему Вел. Госуд., указу оброчных денег на них на прошедшие годы править и вперед имать, - для того, что одна мельница разорена, а другою мельницею велено владеть им вместо нашего Вел. Государей ружнаго жалованья.
И мы, Вел. Гос., пожаловали гор. Змиева церкви Покрова Преосв. Богородицы попа Самойлу и просвирницу Ирину с детьми по прежнему нашему, Вел. Госуд., указу 196 (1688) г., с тех их вышеписанных мельниц, по граматам, каковы присланы из Разряда, тех оброчных денег на прошлые годы править и вперед имать не велели, для того, что одну мельницу в 176 г. изменники Черкасы разорили и сожгли, а другою мельницею велено им владеть вместо нашего, Вел. Гос., ружного жалованья безоброчно и безпошлинно, - да и для того, что Харьковскому полку казаков с таких мельниц оброчныя деньги сложены... Писана на Москве
л. 7203 (1695)».
По (архивному) делу 1737 г. видно, что Донецкая мельница продана была протоиереем Афанасием. Грамотой от 4 февраля 1718 г. митрополит Иларион объявил, что после того, как Донецкая мельница продана в свою пользу протоиереем Афанасием, мельницей на р.
Мже имеет право пользоваться один священик Исаия, внук О. Назария. Но таже грамота показывает, что Исаия обманул митрополита не сказав о завещании бабки, где отец его Самуил подписью своею под завещанием утвердил свое отчуждение от обеих мельниц (см. пр. 5). Исаия, как видно по делам, провел всю жизнь свою в тяжбах и ссорах, был под запрещением, не раз удаляем был от прихода, и в поступках своих мало дорожил совестию.
Уже по акту 1681 г. видим в Змиеве Троицкий храм и его священика. В 1726 г. священик и прхожане, испрашивая разрешения освятить новый Троицкий храм, писали: «в прошлом 721 г. оная Троицкая церковь от грома и молнии изволением Божиим сгорела».
В 1769 г. Троицкий храм снова сгорел и получено было разрешение на построение нового деревянного храма.
В 1805 году преосвященный Христофор Сулима, по просьбе граждан, согласно с Высочайше конфирмованным планом города, благословил, вместо бывших тогда в сем городе деревянных церквей – Троицкой, Покровской и Петропавловской, соорудить каменным зданием одну Соборную церковь во имя Св. Живоначальные Тройцы, с двумя приделами: Покрова Пресвятыя Богородицы и Первоверховных Апостолов Петра и Павла.
Освящение главного престола во имя Живоначальной Тройцы соершено было в 1814 г. протоиереем Харьковского Успенского собора Андреем Прокоповичем.
Придельный храм, с правой стороны, во имя Покрова Пресвятыя Богородицы, освящен в 1822 году Змиевского Духовного правления первоприсутствующим и благочинным Протоиереем Дмитрием Сильванским; а с левой, во имя Бого отца Иоакима и Анны, освящен в 1823 г.
Посвящение придела сего, не согласное с начальным предположением о нем, разрешено по вниманию к просьбе особенного благотворителя нового храма Иоакима Петровича Горохова, который пожертвовал на его постройку до 6000 руб. серебром. Желание прихожан иметь храм в честь Первопрестольных Апостолов, которые издавна были призываемы ими в молитвах, исполнилось в последствии.
В 1836 г. Высокопреосвященный Мелетий, согласно с прошением протоиерея Захария Соколовского и уполномоченных от прихожан, благословил соорудить при Троицкой соборной церкви новую каменную колокольню, с помещением в ней теплой церкви во имя Св. Первоверховных Апостолов Петра и Павла. В 1844 г., по окончании постройки колокольни, устроенная в ней теплая церковь освящена архиепископом Иннокентием.
В 1847 г. устроена вокруг церкви каменная ограда, и устроен новый иконостас в главном храме. Причем протоиерей Соколовский участвовал и в пожертвованиях, какие необходимы были, на сей предмет.
Известные настоятели Змиевского Соборного храма и управители духовных дел по Змиевскому ведомству:
а) Назарий Иванов 1677 г.
б) Иван Игнатьев 1685 – 1691 г.
в) Протоиерей Афанасий Яковлев 1709 года.
г) Протоиерей Стефан Леонтьевич Замосский 1710 г.
д) Протоиерей Стефан Михайлович Ковалевский, по переписи 1732 г. владевший хутором на р. Студенке.
В указе 1732 года Декабря 19 сказано: «городами, которые по близости к Змиевскому протопопу, Андреевкою, Бишкиным, Лиманом, сборами и всяким правлением ведать Змиевскому протопопу Стефану Ковалевскому, а тебе, Протопопу (Изюмскому) Прокопию Бужинскому, ни в чем не ведать».
По ведомости 1750 г. в Змиевском ведомстве находились, кроме церквей г. Змиева, церкви: Мохнача, Лимана, Шелудковки, Гинеевки, Андреевки, Бурлея, Бишкина, Височиновки, Константиновки, Боровой, Водяного, Гнилицы.
В 1699 г., по общему определению начальств полков Харьковского и Изюмского, положено быть городам Змиеву и Печенегам в составе и ведении Изюмского полка, а городам Волчанску и Салтову с их округами и Мартовети состоит в ведении Харьковского полка.
Это определение подписали:
а) Харьковского полку:
Обозный Степан Дьяков, судья Семен Афанасьев, есаул Яков Ковалевский, хорунжий Иван Макаренко, поручик Иван Барабаш, атаман Матвей Лобачевский, сотники: Харьковские – Василь Юрченко, Яков Ревковский, Ефим Савченко; Тишковский – Василь Якименко; Деркачевские – Степан Варвянский Андрей Клементьев; Пересечанский – Леонтий Косяненко; Люботинский – Михайло Ковалевский; Мерефянский – Герасим Довбиш; Валковские – Федор Неминущий и Максим Тупица; Угольчанский - Герасим Панченко. б) Изюмского полку: судья Иван Коропай, писарь Иван Височин, хорунжий Роман Щербина, сотники: Изюмский – Игнат Буцук; Цареборисовский – Ларион Самборский; Гороховатский – Гаврила Трушевский; Купянский – Иван Диский; Двуречанский – Яков Сагун; Торский – Никифор Мазан; Савинский – Савелий Шульженко; Балыклейский – Михайло Пестич; Андреевский – Данила Данилевский; Лиманский – Григораш Пашковский; Змиевской – Василь Шендригуль; Печенежский – Федор Щербина.
Это определение утверждено воеводой.
е) Стефан Герасимович, протопоп, упоминаемый в делах 1739 – 1742 г.
ж) Протоиерей Михаил Богуславский, известный по бумагам 1745-1759 г., как главный член Змиевского правления.
з) Протопоп Федор Романовский.
и) Протоиерей Иоанн Ковалевский. Он как и два предшественника его, был из дворян Украины.
й) Иоасаф Погорлевский 1778 – 1782 г.
к) Петр Столяревский 1801 г.
л) Иоанн Соколовский, из дворян.
Змиевские черкасы в происшествиях несчастного для Украйны 1668 г. принимали непохвальное участие.
По наущению гетмана Брюховецкого, они волновались тогда и наделали много недоброго в Слободской Украйне.
Нельзя однако не заметить, что волнение между черкасами оказалось тогда в тех местах, где черкасы жили вместе с русскими.
Например, в Цареборисове и Валках, но не в слободах и местечках, где жили одни черкасы под ведением своих старшин.
Эта особенность заставляет признать за верное, что волнение черкасов возбуждено было тогда всего более несправедливостями и притеснениями со стороны русских поселенцев и русских местных властей.
И не удивительно. Кем населен был тогда был Чугуев, рассылавший своих жильцов по черкасским местечкам? Сведенцами с разных мест, которых ссылали из России в наказание за преступление.
По этому можно судить, что это были за люди! Чего оставалось ожидать от них!
Обращаемся к Змиевским черкасам.
«Герасиму Семеновичу (Чугуевскому Воеводе) Григорий Ромодановский.
В нынешнем 176 (1668) Мар. 4 писал ты ко мне в Белгороде, что, укрепя обсаду, послал ты из Чугуева Чугуевца – Александра Марченко с Чугуевцы ратными людьми для поиску над изменники над Змиевскими Черкасы. И Мар. 11 д.
Ты ж ко мне писал, что Чугуевцы, Александр Марченко с ратными людьми, под Змиев ходил и с изменники Змиевскими Черкасы был бой и те Змиевские Черкасы, покиня город Змиев и пушки и вестовой колокол, разграбля Государеву казну залейную, побежали в стан к изменнику Ивашке Серку.
Что ты для поиску над изменники посылал Чугуевцев, Александра Марченка с ратными людьми, и они над изменники поиск учинил: и то ты и Чугуевцы ратные люди учинили добро, Великому Государю службу свою и радение оказали, и о той вашей службе стану я писать к Великому Государю.
А которые пушки и вестовой колокол и всякую Государеву казну и хлебные запасы и все, что есть, что осталось в Змиеве, велеть привезти в Чугуев. А сколько пушек и всякой Государевой казны с Змиева в Чугуев привезено будет, и тебе о том писать ко мне».
Ему-же он-же от 4 апреля пишет, что сведений о перевозе пушек и прочей государевой казны с Змиева в Чугуев доселе еще не получено от него, Чугуевского воеводы.
Далее: «А ныне в Белгороде Преосвященному Феодосию, Митрополиту Белгородскому и Обоянскому, ведомо учинилось, что в Змиеве остались Божии Церкви, а в них церковная всякая утварь и колокола. И тебе бы, по указу Великого Государя, послать с Чугуева в Змиев человека добра, а с ним служилых людей, сколько человек пригоже, и в Змиеве велеть ему переписать пушки и вестовой колокол и всякую Государеву казну и хлебные запасы, и в церквах церковную всякую утварь и колокола и все, что ни есть. А переписав, велеть то все перевезти в Чугуев.
И о том писать к нам».
Чугуевский Воевода Белгородскому.
«Прибежал Змиевский подьячий Иван Рудинский (Об этом Змиевском подьячем вот что сказано в отписке 1659 года: «велено Змиевскому подьячему Ивашке Рудинскому быть на вечном житье с женою и детьми в Маяцком, за его, Ивашково, воровство, что он, Ивашко, своим воровством вымыслом подписался под руку дьяка Степана Федорова».) из Монастыря Змиевского уезда и сказал: прибежал де в Монастырь Змиевский Черкашин Мар. 13, сказывал ему, Ивану, что изменник Ивашко Серко с полком стоит под Змиевым городом в лугу».
Он-же к нему-же.
«176 (1668) г. Мар. 8 посылал я Чугуевцев, Александра Марченка с товарищи, с Государевыми ратными людьми, в поход для поиска над Змиевскими изменники, Черкасы, и Александр Марченко с товарищи привезли с Змиева 3 пушки железных, да пушечных ядер 290; а 4-х пушек железных Марченко с товарищи не превезли, была великая полая вода и за малолюдством, и те 4 пушки он, Марченко, закопал в землю.
Изменники Черкасы Змиевский город сожгли, и колоколов сто и Государева житница с хлебом сгорели.
И как изменники Черкасы город Змиев сожгли: и после того разных городов военные люди, пришедшие с Харькова в Змиев, те 4 пушки железные, которые Александр Марченко с ратными людьми закопали в землю, выняли и привезли те пушки в Харьков».
В переписке 1677 и 1678 г. упоминаются Змиевские черкасы.
В 1681 г. Изюмский полковник Константин Донец, по предписанию воеводы, находился в Змиеве со всем Изюмским полком, ожидая нападения крымцев. На этот раз Змиев, сколько известно, уцелел от татар.
Генералу Косагову:
«В нын. 189 (1681) г. Июня 15 писано от тебя, чтоб мне в Змиеве жить от прихода воинских людей со многим береженьем... и на новопостроенной черте по валу и по крепостям сторожи крепкие и заставы иметь, а мне бы пойти с своею сотнею тотчас у валу перекопского. Июня 14, по письму из Изюма Харьковского Полковника Григория Донца, велено мне идти к нему в полке за всеми козаками, и я пошел с казаками в Изюм до твоего письма, а на новопостроенную черту по валу со стороны послал иных». См. ст. о Перекопе и Терновом.
В 1688 г. августа 17 «Татаре. Перешед вал против Валковского сторожевого городка, были под Соколов и под Мерефу и под Змиев, и многих людей поймали и порубили». Сотники, стоявшие на Перекопской черте, «чинили с Татарами бой» и взяли в плен татарина, который сказал, что татар было здесь 900 человек. Так писал полковник Григорий Донец.
В следующем году Змиев потерпел сильный урон в людях и имуществ от татар, - несколько человек уведено было в плане, скот был угнан.
Чугуевский воевода, в донесении царям 1690 г., излагает сведения и татарах по рассказу Бишкинского пленника, который говорит: «в 197 (1689) г. Июля 22 числа, в приходе неприятельских людей Татар, которые приходили под Бишкин, под Лиман и Змиев, взят он, Артюшка, в плен... И от Бишкина Татары с полком и скотиною, что взяли под теми городами, в Крым пришли седьмым днем».
Подобное было и в 1692 году.
Татарский набег 1736 г. на Змиев и некоторые ближние поселения, когда между прочим сожжен был храм в Бурлее, был последним набегом на Змиев.
«В прошлых годах, во время мороваго поветрия, бывшие гор. Змиева церкви живоначальные Тройцы Священики Иван да Андрей померли», так писали Троицкие прихожане в 1721 г. Эта моровая язва была в 1718 и 1719 г. и без сомнения положила в могилы многих жителей Змиева. По другому делу видно, что от моровой язвы 1719 г. умер и дьякон Успенской церкви Павел.
В 1738 г. Змиев снова пострадал от чумы. Тогда умерли от нее Покровский священик Николай Афанасьев и Николаевский священик Афанасий Степанов.
Нынешние прихожане Змиевских храмов, за исключением малого числа, суть: казенные крестьяне – прежние войсковые обыватели или свободные черкасы.
Средство к жизни находят они в обработывании земли и в пчеловодстве, которые доставляют до 1000 руб. серебром в год дохода.
Из старых времен удерживаются в Змиеве три годовые ярмарки: 29 июня, 1 сентября и 14 октября, или в день Параскевы. Оборотного капитала бывает на них до 140000 руб. серебром.
В прежнее время Змиевские леса были непроходимы.
Здесь росли: дуб, клинок (клен), ясинок (ясень), илим (берест), вяк (вязь). Даже по ведомости 1784 г. показаны здесь «дубовые деревья, клейменные для корабельного строения».
В той-же ведомости видим, что в этих лесах водились медведи, волки, лисицы, белки и горностаи; из птиц: пугачи (филины), орлы, тетерваки (тетерева), рябчики, куропки (куропатки), грифы. Ныне редки и волки. Отселе понятно, что в старое время ловля зверей доставляла не мало выгод жителям.
По переписи 1732 г., в Змиеве при главном храме школа с 4 наставниками – дьячками и два братских шика, что указывает на существование двух братств. По той же переписи, в Змиеве: старшина и казаков 225, подпомощников 1001, шинкарей и работников 125, подданных Черкасов 109, а всех жителей 1474 душ муж.»
И как сам видит читатель хотя экономической и политическое устройство Слобожащины и стало налаживаться, но вот среди населявших Слобожащину людей в частности между двумя этносами: украинцами (чекасами) и русскими (москалями) отношения согласия не было. И противоречия только нарастали. Ибо никакие меры по адаптации и подчинению украинцев российской идеологии и культуре, успехов не давали. Территория империи могла считаться полностью российской, когда там не селились черкасы (украинцы).
И вот, что как бы в развитие поднятого мною вопроса о несовместимости двух этносов: русских и украинцев на Слобожанщине, писал в своей вышеназванной работе эпископ Филарет (Д.Г.Гумилевский)
О различии русских (москалей) и украинцев (черкесов)!
«Алексеевская крепость и по населенности и по богатству жителей своих занимает первое место между Великороссийскими поселениями губернии. Здесь живет несколько купцов, которые ведут значительную торговлю хлебом, и имеют значительные капиталы в обороте.
Ярмарок бывает четыре: в Вербную неделю, 17 марта, 9 мая и в день Преполовения.
Здесь, при встрече двух племен украинского малорусса и великороссиянина, любопытно смотреть на их отличия племенные.
О русских Украйны прежде всего надобно заметить, что их нельзя считать чистыми представителями национальности Великой России.
Очень хорошо известно, из каких людей составились древние Чугуевские поселения: это были люди, назначенные к исключению из общества людей.
Таковы же были толпы беглых, пополнявшие время от времени эти поселения. Новые поселения по Береке составлялись, как приметно, с большей разборчивостью, или точнее, при способах более выгодных, чем какие имелись во время царя Алексея.
В этих поселениях не те нравы, не те занятия, не те способности, что у чугуевцев.
Понятно, что и сюда попадали беглецы и люди, скрывавшиеся от преследования закона.
По крайней мере здесь таких мало. Оттого самый первый взгляд на физиономию здешних поселенцев уже радует душу вашу.
Зато русские поселения, не относящиеся к разряду сторожевых поселений, составились уже единственно из беглецов разного вида, как например Покровское в Купянском уезде и Ольховатка в Волчанском.
После сего конечно никого не поразит то явление здешнего края, что редкое русское поселение можно встретить в здешней губернии, где бы не было прежде, или и поныне не оставалось плевел раскола.
Отличительной же чертой, и чертой отрадной, высокой, ураинского малоросса служит то, что он не терпит раскола.
И в прежнее время не было и ныне нет украинца в числе раскольников.
Исключение, и то весьма редкое, бывало только тогда, когда какой-нибудь сирота или безприютный бедняк попадался в семью раскольников затем ее, да и тот потом легко расставался с глупостями суеверия.
Иначе же и в тех поселениях, где малоруссы живут вместе с великоруссами, между первыми не было и нет ни одного раскольника.
Между русскими простолюдинами всякий, мужчина ли или женщина, хорошо знает одну или две молитвы.
Но малороссияне, и особенно женщины, хорошо знают по десяти и более молитв на память, и каждый день читают их утром и вечером.
Разность другого вида: русский мужичок, хотя не знает молитв, но он благоговейно и с искренним усердием творит поклоны, теплая вера льется из сердца его безмолвно и дает знать о себе лишь глубокими вздохами.
Малорусс молится иначе, он не всегда молится пред образом и не полагает многих поклонов. Малороссиянка, перекрестясь пред образом раз или два, идет к домашним делам, и прибирая хату, продолжает читать про себя молитвы.
Черкасы вообще живут чисто, хаты их выбелены, вымыты и прибраны; каждую субботу жинка моет и белит хату, а пред каждым праздником обмазывает ее снаружи. В переднем углу иконы украшены, летом свежими, зимой сухими цветами. Хата с трубой, и потому никогда не закопчена.
Лучина не горит зимой, а горит если не свеча сальная, то каганец – сало в черепке с светильнею.
Палатей нет, жилье не обнесено глухим двором, не всегда обгорожено и плетнем. Сарайчик для скота стоит сам по себе, овчарник сам по себе, все это из хвороста или очерета (камыша), а амбар опять стоит отдельно.
Во всем простор и легкость. Хата не так дорога, как русская изба, а долговечнее ее, она не гниет, и если сгорит, долго ли смазать другую?
И одежда на малоруссе опрятнее и чище, чем на русском: лаптей он не носит, а ходит в чоботах (сапогах) или в порошнях - род туфли из толстой кожи, с передернутым ремнем, стягивающим туфлю.
Пища его также менее груба, чем русского, он любит преимущественно растения, мяса ест мало, исключая соленого сала, которое составляет его любимое кушанье.
Давний жилец юга, украинец никогда не видал, чтобы природа была к нему мачехой.
Лучший чернозем его не требует сложных трудов для обработывания его, луга его богатые, воздух теплый, овощи всякого рода легко выбегают из земли, сады чудесные. Взлелеянный, изнеженный такой природой, он безпечен, ленив.
Это его порок, порок воспитанный многими годами.
Он не пойдет зимой или весной на заработки, хотя бы пристань или что-либо подобное было от него в 10 верстах, тогда как русские приходят сюда за 500 и 1000 верст и уходят с большими деньгами.
Зимой малоросс лежит на грубке и курит тютюн. Жинка посылает его на работу, что мало остается хлиба.
А що, мука е? спрашивает он. Е, отвечает та.
Гарно, говорит он и засыпает на грубке. Таким образом, плотники, каменщики и другие мастеровые в Украине – русские.
Это не значит, что малоруссы не способны к ремеслам. Напротив, между ними есть искусные механики; ветряные и водяные мельницы ими введены в Курской и Воронежской губерниях, где обыкновенно мололи хлеб ручными жерновами.
Если малорусс прожил молодые годы в Москве у мастера, он является в Украйне бойким и предприимчивым хозяином.
Смышленности у малорусса на все очень много. Беда - беспечность.
Впрочем, в нынешнее время увеличившиеся нужды заставляют и малорусса отвыкать от лени.
Уже многие из хохлов принимаются за тяжелые работы: плотничают, занимаются каменной и печной работами и проч.
А тертичество – пилка бревен, так много сберегающая леса при употреблении его на хозяйственные заведения, явилось между ними при самом переходе их из-за Днепра.
При первом взгляде на поселение здешнее, можно угадать, живут ли в нем русские или хохлы?
Если поселение окружено одоньями хлеба – значит, живут в нем русские. Малорусс беззаботен на счет будущего, он не бережет хлеба на голодное время.
Все, что было на поле, он свез и обмолотил, многое из того продал, чтобы заплатить подать или купить наряды жене и себе горелки; к концу зимы он сам покупает хлеб и однако в следующий год опять распоряжается своим хлебом по прежнему. Это опять беспечность взлелеянная югом, и которая также начинает слабеть и уступать предусмотрительной заботе.
Украинец рассудителен. Если сказали ему что просьбы его выполнить нельзя, он более просить не станет. Он легко принимает полезные нововедения.
Еще путешественник 1774 года писал: «Молороссы охотно начали сеять земляные яблоки, не задолго пред тем присланные начальством для разведения в крае; сами садят волошскую репу, или брюкву».
Малорусс столько же тих, сколько и разсудителен.
Драки между черкасами не увидите, о смертоубийствах и не слышно, к воровству и плутовству они не склонны.
Например, из 338 преступлений, относящихся к воровству и мошеничеству, бывших по губернии в 1845 году, ни одно непало на долю хохла – слобожанина. Слобожанин скорее может быть обманут, чем согласится кого-либо обмануть; он честен и верен данному слову. Бедность и голод черкасы переносят терпеливо.
К старшим почтительны. Непристойной брани не любят, особенно же никогда не услышите ее на старика.
Горелку пьют довольно, но малорусс не доходит при том до безобразного положения, он всегда помнит себя и пьет вино не для пьянства, а для дружеского препровождения времени.
Пол осмухи вина довольно для пяти хохлов, чтобы провесть им полдня в приятной беседе.
Украинец поныне любит свободу и простор. Оттого женатый сын отделяется от отца. Это разоряет хозяйства, но привычка сильна.
Хохлу говорят о невыгодах семейного раздела, он подумает и отвечает: хоть гирше, да инше, т. е. хоть хуже да иначе.
Это не значит, что он настойчив на своем безотчетно, нет, он обдумал дело, но не сказал вам мысли, которая лежит у него на душе, той мысли, что не легко переносить и брань молодой жены с свекровью за право распорядительности в доме.
В следствие той же исторической жизни, украинцев не привязан так к месту, где родился, как Великорусский.
Помещики целыми сотнями переселяли в две-три недели подданых черкасов с одного места на другое, и без всякого ропота. Если украинец считает себя обиженным или стесненным, он не станет шуметь, не пойдет и в суд с жалобой, а утечет, уйдет на Дон или в Одессу, оставить жену и дом ему не тяжело. Оттого в Консистории множество дел о расторжении браков, по случаям бегства мужа или жены и по неизвестности о месте пребывания беглеца.
Капитан Мочульский говорит:
«Малороссийское поколение отличается страстью к тяжбам и ссорам».
Это также справедливо по отношению к черкасам, как и то, что говорит тот-же капитан о времени появления русских в Украйне, т.е. что будто «сельское население
Русских является после Полтавской битвы» по воле Апраксина и Шафирова; тогда как ни тот, ни другой не переселил сюда ни одного русского крестьянина.
Черкашенин, повторяем, не дозволяет, чтобы оскорбляли его грубыми словами, если вы желаете получить от него что-нибудь, говорите с ним ласково, учтиво.
Он не откажется сделать услугу, но брани вашей, будьте уверены, он не станет слушать.
Тяжбы не заведет он с вами за брань, не опасайтесь, он просто оставит вас с собой, он уважает себя более того, чтоб пошел иметь дело с вами в суде, не станет он унижать себя и для выгод, к которым он во всяком случае довольно равнодушен.
Некоторые привычки черкасов, некоторые приемы домашней жизни их на первый взгляд кажутся странностью, но они следствие местных нужд и обстоятельств».
Но продолжим наши историко-статистическое исследованиею
Вот что пишет харьковский историк А. Коловрат (http://colovrat.at.ua/publ/1-1-0-112)
На конец 1887 года в состав Змиевского уезда входило 25 волостей: Алексеевская, Белозерский, Бірчанська, Бурлуцкая, Веденська, Волохоярська, Гуляй- пільська, Замостянская, Зароженська, Змиевская, Коробчанская, Лебяженська, Лиманская, Нижнее-Орельская, Николаевская, Ново-Андреевская, Ново-Борисоглебская, Ново-Серпуховская, Отрадовская, Охочанська, Попельнянська, Преображенская, Таранівська, Чугуевский и Шебелинский.
В уезде было 8 слобод, 31 поселения, 106 сел, 5 хуторов. Проживало в уезде 205134 людей.
В городе Дракону было 16 улиц, 39 переулков, 2 площади и общественный сад. Всего насчитывалось 870 домов. Все улицы были немощеные, мостовых тоже не было. Улицы, прилегающие к дворов частных владений, убирались за их счет, а остальные - за счет города арестантами местной тюрьмы.
Большинство домов были деревянными, малых размеров и покрыты, в основном, соломой или тростником.
Только незначительное их количество была покрыта железом.
Эти дома принадлежали правительственным учреждениям, земству, богатым купцам и мещанам.
Но, я думаю, уважаемый читатель хватит нам статистики и исторических хроник. Давайте, наконец, перейдем к главному, к тайнам…
Тайна крушения царского поезда
Так и жила Слобожащина при Российской империи, и никаких особых событий на ее территории более не происходило, пока не настало 17 октября 1888 года когда случилось «необыкновенного спасения царской семьи».
Вот и давайте отвлечемся от скучной статистики и приевшихся может быть современному читателю боях и сражениях прошлых времен и займемся изучением новой тайны.
И вот что писали об этом случае российские газеты. Это такой себе авторский дайджест информации.
Был обычный осенний день 17 октября по старому стилю (30-го по новому) 1888 года. За окном – дождь с изморосью, пронизывающий ветер и слякотно. Но в вагоне – столовой уютно. Поезд катил в Санкт-Петербург, возвращая царскую семью после крымского отдыха в столицу.
Помимо императора Александра Третьего в салоне находилась его супруга, принцесса датская Мария Фёдоровна, двадцатилетний наследник Николай – будущий последний русский царь Николай II, другие великие князья и великие княжны.
В 2 часа 14 минут в нескольких верстах южнее Харькова и на 277 версте от Курска (ныне 833 километр от Москвы), на перегоне Тарановка – Борки (Борки – село Змиевского уезда Харьковской губернии, при речке Джигуне в 25 верстах от Змиёва), когда поезд, спустившись с уклона, шёл по ровной насыпи со скоростью 64 версты в час вагон вдруг резко качнуло, бросило в сторону, развернуло, стена отвалилась, и на головы застывших в ужасе людей стала опускаться крыша...
Сильный толчок сбросил с мест всех ехавших в поезде. После первого толчка последовал страшный треск, затем произошёл второй толчок – ещё сильнее первого, а после третьего толчка поезд остановился.
Ужасная картина разрушения, оглашаемая воплями и стоном изувеченных, представилась взорам уцелевших от крушения. Все спрашивали друг друга: «Где государь? Где его семейство? Что с ними сталось?»
Все бросились их разыскивать и вскоре увидели царя и его семью живыми и невредимыми.
Вагон с императорскою столовою, в которой находились их величества с августейшими детьми и свитой, потерпел полное крушение.
Вагон был сброшен на левую сторону насыпи и представлял ужасный вид: без колёс, со сплющенными и разрушенными стенами вагон полулежал на насыпи; крыша его частью лежала на нижней раме. Первым толчком повалило всех на пол, а когда после страшного треска и разрушения пол провалился, и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под прикрытием крыши.
Обсыпанные землёю и обломками, из-под крыши вышли: государь император, государыня императрица, наследник цесаревич, великий князь Георгий Александрович, великая княжна Ксения Александровна, а вместе с ними лица свиты, приглашённые к завтраку.
Большинство лиц этого вагона отделались лёгкими ушибами, ссадинами и царапинами, за исключением флигель-адъютанта Шереметьева, которому раздробило палец руки.
Вагон, большой, тяжёлый и длинный был укреплён на колёсных тележках, которые при крушении оторвались, покатились назад и нагромоздились друг на друга. Тем же ударом были выбиты поперечные стены вагона, а боковые стены треснули, и крыша стала падать.
Стоявшие в дверях камер-лакеи погибли, погиб также официант, остальных бывших в вагоне спасло только то, что крыша при падении упёрлась в пирамиду из тележек.
Образовалось треугольное пространство, позволившее практически уже обречённым августейшим путешественникам выбраться из вагона – пораненными, перепачканными, но живыми.
Считается,что главная заслуга в этом самого царя. Ведь он не растерявшись резко поднявшись, подхватил падающую крышу.
Человек он был крепкого телосложения, сильный, и ему удалось на спине удерживать крышу, как сообщали минут сорок, пока из столовой не выбрались все
Император позже занемог и скончался через шесть лет от болезней почек. Молва увязывала причины его недуга с физическим (ушиб поясницы) и моральным потрясением, пережитыми во время крушения.
Видя общую растерянность, несмотря на пронизывающий ветер, дождь и сильную грязь, царь Александр несколько раз спускался под откос, к размещённым там убитым и раненным. А его супруга Мария Фёдоровна, разорвав бельё на бинты, сама перевязывала раненных.
Во всём поезде, состоящим из 15 вагонов, уцелело только 5 вагонов, остановившихся от действия автоматических тормозов Вестингауза. Также остались целыми и два паровоза.
Вагон, в котором находились придворно-служащие и буфетная прислуга, был совершенно уничтожен, и все находившиеся в нём убиты наповал и найдены в обезображенном виде – 13 изуродованных трупов подняты с левой стороны насыпи среди щепы и мелких остатков этого вагона.
В вагоне августейших детей в момент крушения находились лишь великая княжна Ольга Александровна, выброшенная вместе с няней на насыпь, и малолетний великий князь Михаил Александрович, вынутый из обломков солдатом при помощи самого государя.
Великая княжна Ксения Александровна, тогда ещё ребёнок, после этой катастрофы стала горбатенькой.
И тогда все поданные Российской империи задались вопросом:
Как такое могло случиться с «главным поездом» империи? Теракт? Введь на отца Александра III – «царя-освободителя» Александра II было совершено несколько покушений, и в конце концов бомбистам удалось его уничтожить.
И вот семь лет после гибели отца – покушение?
«Всех пострадавших при крушении оказалось 68, причём 21 убитых. Только в сумерки их величество сели во второй прибывший сюда царский поезд и отбыли на станцию Лозовая, где ночью сельским духовенством было отслужено в зале третьего класса первое благодарственное молебствование за чудесное избавление царя и семейства от смертельной опасности.
Через два часа императорский поезд отбыл в Харьков для следования в Петербург.
«Расследование» если его можно было бы назвать расследованием, в современном понимании этого процесса, однозначно показало: крушение произошло не из-за теракта, как можно было предположить сразу, а по технической причине.
Тяжёлый царский поезд вели два паровоза. Скорость была, соответственно, «царская».
И второй паровоз, а за ним ещё четыре вагона сошли с рельс. Из-под вагона-столовой выбило все колёсные пары. Ситуацию усугубило ещё и то, что авария случилась на высокой насыпи, над глубокой балкой.
Императорские поезда (литер «А» и «Б») обычно вели два паровоза. В состав входили вагоны с конвоем и прислугой, кухня, столовая, царский вагон, детский, фрейлинский и другие.
В пути поезда иногда менялись местами, дабы не было понятно, в каком из них едет сам император. В день крушения поезд вели два паровоза изготовленных в Америке.
Газеты того времени писали, что так же погибла любимая собачка, камчатская лайка Камчатка. А Царь получил травму ноги. Собака в тот момент лежала у его ног. Четвероногому другу был даже поставлен памятник в императорском саду.
Тем не менее «Чудесное спасение» всей царской семьи послужило поводом для религиозного всплеска в стране.
На пожертвование населения были построены десятки церквей и часовен в ознаменование этого события, по всей России – от Крыма до Восточной Сибири. И, конечно же, скит на месте крушения.
Но были более значимые для Российской империи последствия этого крушения – кадровые, технические, политические.
После крушения царского поезда были отправлены в отставку министр путей сообщения адмирал Константин Посьет и главный инспектор железных дорог барон Шернваль. Но дело было не только в недобросовестности, нечистоплотности конкретных железнодорожников или чиновников ведомства.
Ведь летом того же 1888 года Александр III трижды проезжал по Юго-Западным дорогам. В состав входили тяжёлые вагоны, и вели состав два товарных паровоза. При этом скорость была слишком высокой для тогдашних железных дорог с лёгкими рельсами, деревянными шпалами и насыпью из песочного балласта. Такой поезд мог запросто выбить рельсы.
Об этом в рапорте на имя министра путей сообщения написал управляющий Юго-Западными железными дорогами будущий глава правительства России Сергей Юльевич Витте.
А в то время он еще скромный в 1888 году управляющего частной компании Юго-Западных железных дорог в своих мемуарах!
«Расписание императорских поездов составлялось обыкновенно министерством путей сообщения без всякого спроса и участия управляющих дорогами. Я своевременно получил расписание, по которому поезд из Ровно до Фастова должен был идти такое-то количество часов, причём в такое количество часов это расстояние мог пройти только лёгкий, пассажирский; между тем в Ровно вдруг явился громаднейший императорский поезд, составленный из массы тяжелейших вагонов…
Так как такой поезд, и притом с такой скоростью, какая была назначена, не только не мог везти один пассажирский, но даже и два пассажирских паровоза, то нужно было везти его двумя товарными паровозами…
Между тем, скорость была назначена такая, с которой идут пассажирские поезда. Поэтому для меня совершенно ясно, что каждый момент может случится несчастье, потому что если товарные паровозы идут с такой скоростью, то они совершенно расшатывают путь, и если в каком-нибудь месте путь не вполне крепок, то паровозы могут вывернуть рельсы, вследствие чего поезд может потерпеть крушение…
Я представил расчёты, из которых совершенно ясно, что при наших русских путях – со сравнительно лёгкими рельсами, при наших деревянных шпалах (за границей они металлические), при нашем балласте (у нас балласт песочный, в то время, когда за границей почти везде балласт из щебёнки) – путь естественно, является неустойчивым. Я писал в рапорте, что принимать на себя ответственность за движение императорского поезда в таких условиях я не намерен…
Когда я входил на станцию, то заметил, что все на меня косятся… подходит ко мне генерал-адъютант Черевин и говорит: государь император приказал передать вам, что он очень недоволен ездой по Юго-Западным железным дорогам.
Вышел сам император, который слышал, как мне Черевин это передаёт. Тогда я старался объяснить Черевину то, что уже объяснял министру путей сообщения.
В это время государь обращается ко мне и говорит:
- Да что вы говорите! Я на других дорогах езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на вашей дороге нельзя ехать просто потому, что ваша дорога жидовская. (Это намёк на то, что председателем железнодорожного правления был еврей И.С.Блиох.) конечно, на эти слова я императору ничего не ответил, смолчал.
Затем, поэтому же вопросу вступил со мной в разговор министр путей сообщения, который проводил ту же самую мысль, как император.
Конечно, он не говорил, что дорога жидовская, а просто говорил, что эта дорога находится не в порядке, вследствие чего ехать скоро нельзя.
Тогда я не выдержал и сказал министру путей сообщения: «Знаете, ваше превосходительство, пускай делают как хотят, а я государеву голову ломать не хочу, потому что кончется это тем, что вы таким образом государю голову сломаете».
Император слышал моё замечание, конечно, был очень недоволен моей дерзостью, но ничего не сказал…
Прошло два месяца. Тогда я жил в Липках против дома генерал-губернатора. Вдруг однажды ночью стучит ко мне в дверь камердинер.
Говорят, есть срочная телеграмма.
Приехал я на место крушения поезда. Произошло то, что я и предсказывал: поезд, вследствие качания товарного паровоза, выбил рельс.
Товарные паровозы конструируются без расчёта на большую скорость, и поэтому, когда товарный паровоз идёт с несоответствующей ему скоростью, он качается. Я дал заключение, что виновато исключительно центральное управление – министерство путей сообщения, а также виноват инспектор императорских поездов.
Результат этой катастрофы был следующий: через некоторое время министр путей сообщения Посьет должен был выйти в отставку. Барон Шернваль (инспектор) также был вынужден выйти в отставку и поселиться в Финляндии.
По происхождению барон Шернваль был финн. Государь с этими лицами расстался без всякой злобливости.
Но император не без основания считал главным виновником катастрофы инженера Салова, который в то время был начальником управления железных дорог. По этой причине Салов в течение всего царствования императора Александра III не мог получить никакого назначения.
Началось следствие. Возглавить его было поручено славившемуся принципиальностью и честностью блестящему юристу Анатолию Федоровичу Кони
«Царский поезд имел статус «экстренного поезда чрезвычайной важности». Вообще всё, что имело отношение к особе государя, окружалось необыкновенным пиететом.
Состав вагонов поезда определялся министром путей сообщения по согласованию с министром двора и начальником охраны. На практике это означало, что министр двора подавал предложения (при этом он руководствовался своими соображениями, учитывал, к примеру состав свиты), а министр путей сообщения их утверждал.
Свита была многочисленной. Все важные персоны хотели ехать с удобствами, и считали себя вправе требовать отдельное купе, а то и отдельный вагон. В результате царский поезд становился всё длиннее и длиннее.
Перед крушением он состоял из 14 восьмиколёсных и одного шестиколёсного вагона, хотя правила о поездах высочайших особ (имелась такая инструкция) ограничивали размер вагона в зимнее время (с 15 октября) 14 шестиколёсными вагонами.
Иначе говоря, предельным считался состав, имевший 42 вагонные оси, а реально царский поезд насчитывал их 64. весил он до 30 тысяч пудов, растягивался на 300 с лишним метров и более чем вдвое превосходил длину и тяжесть обычного пассажирского поезда, приближаясь по весу к товарному составу из 28 груженых вагонов.
Но товарнякам в те времена не разрешалось ехать быстрее 20 вёрст в час, а царский поезд по расписанию должен был делать 37 вёрст в час. На деле перед крушением он шёл со скоростью под семьдесят.
Такую махину один паровоз тащить не мог, подцепляли два.
В обычных условиях так водили товарные составы, пассажирским это не разрешалось по соображениям безопасности. Тем не менее, к чрезвычайному поезду цепляли два паровоза. А два паровоза – это во-первых два машиниста, у которых не было связи ни между собой, ни с поездом.
Царский поезд был оборудован телефоном, но тот после переделки действовал плохо, и бригада не любила им пользоваться. К паровозам он вообще не был подведён. Чтобы что-то сообщить машинисту, надо было перелезать через тендер и помахать руками.
Во-вторых, два паровоза при скорости свыше 40 вёрст в час создавали опасную дополнительную боковую качку, особенно, если у них не совпадал диаметр колёс. С царским поездом так и было – один паровоз прицепили пассажирский, другой товарный. По мнению экспертов, крушение произошло именно потому, что раскачивающийся паровоз порвал пути и сошёл с рельс.
Надо сказать, что в таком виде императорский поезд ездил лет десять. Имевшие к нему отношение железнодорожники, да и сам министр путей сообщения, знали, что это технически недопустимо и опасно, но не считали возможным вмешиваться в важные расклады придворного ведомства.
Министр двора, естественно, не вникал в технические обстоятельства, а начальник царской охраны генерал Черевин – тем более, его дело было караул выставить.
Имелись два специальных лица, отвечавших за техническую безопасность царской езды, - главный инспектор железных дорог инженер барон Шериваль и его помощник, технический инспектор движения императорских поездов инженер барон Таубе, но их должностная инструкция была составлена так бестолково, что ни тот, ни другой не знали, за что собственно отвечают.
Вся эта неразбериха, в сущности упиралась в министра путей сообщения адмирала Константина Николаевича Посьета, старика с былыми флотскими заслугами.
Почему именно его в 1874 году Александр II назначил транспортным министром, вопрос тёмный. Посьет не только ничего не смыслил в железных дорогах, но и не скрывал этого и как-то даже полагал, что такие подробности его не касаются.
Анатолий Фёдорович Кони, допрашивавший Посьета, попытался выяснить, почему тот не вмешивался, и не обращал внимание государя на неправильный состав поезда.
Посьет оживился, и рассказал, что очень даже обращал, ещё Александра II. И рассказал, что десять лет назад присутствовал при встрече на вокзале германского императора.
Быстро подлетевший к перрону поезд сразу же остановился. «Вот как у них делается! – сказал Александр. А мы замедляем ход и подползаем к станции».
«Но ведь у них всего четыре вагона», - возразил Посьет. «Ну и что же дальше?» - спросил Кони.
Оказалось, что дальше ничего. Вильгельм вышел из вагона, царь со свитой двинулся навстречу. Похоже, что Александр так и не понял, что его августейшее внимание столь деликатным образом пыталось обратить внимание на проблему состава поезда.
Впрочем, железнодорожный персонал чрезвычайно заботился об удобстве и спокойствии государя и свиты. Положено было, например, самые тяжёлые вагоны подцеплять в начало состава, за паровозом. Но там же дым, гарь, шум – и тяжёлые царские вагоны ставили в середину. У всех пассажирских поездов полагалось после смены паровоза проверять тормоза: отъезжая от станции поезд разгоняли и подтормаживали. Но венценосное семейство не осмеливались подвергать лишним толчкам и тряске, поэтому тормоза не проверяли.
Теоретически состав был оснащён и автоматическим и ручным тормозом. У ручных тормозов в каждом вагоне должен был неотлучно дежурить кондуктор, чтобы успеть рвануть рукоятку по свистку машиниста. Но два самых тяжёлых царских вагона ручного тормоза вообще не имели – опять же, чтобы не беспокоить пассажиров тряскою.
Кондукторам было велено не торчать без дела, а помогать прислуге. Что же касается автоматического тормоза, то после смены паровоза на станции Тарановка его манометр не показал нужного для торможения давления, а кран торможения на тендере засорился и отказал. Отправились без тормозов, не задерживать же из-за них российского самодержца!
И машинисты в тот день ехали, не давая свистков на уклонах, когда следовало бы подтормаживать.
Впрочем, как заключили эксперты, в картине крушения отсутствие тормозов никакой роли уже не играло. Играло роль скорее другое обстоятельство: в составе находился вагон с неисправной ходовой частью. Располагался он непосредственно перед царским, и являлся… личным вагоном министра путей сообщения.
В России всё-таки нашёлся человек, которого безопасность императорской семьи волновала всерьёз. Им был занимавший тогда сравнительно скромный пост управляющего Юго-Западными железными дорогами Сергей Юльевич Витте.
В сентябре 1888 года, когда царский поезд ехал в Крым, его по должности сопровождали на своём участке Витте вместе с главным инженером Юго-Западных железных дорог Васильевым. Сидя в вагоне Посьета, они обратили внимание на симптоматичный стук под днищем. Причиной стука были не рельсы, а сам вагон, который заметно кренился влево.
На остановке Витте вызвал механиков и указал им на неисправность. Механики сказали, что с этим вагоном часто такое бывает, что-то поковыряли и пообещали заняться ремонтом в Севастополе.
На обратном пути механики заявили, что уж коли министерский вагон выдержал южные горные дороги, то теперь с ним тем более ничего не случится.
Витте пытался воззвать к самому Посьету, но тот укладывался спать, и через прислугу посоветовал Витте подать докладную в министерство. И Сергей Юльевич её подал, описав неправильность формирования и обслуживания поезда особого назначения. Похоже, это сыграло роль в его дальнейшем взлёте: Александр III запомнил, что один Витте побеспокоился о нём всерьёз.
Потом, на следствии, Витте повторил свою основную рекомендацию: «Система движения императорских поездов должна стремиться не нарушать всех тех порядков и правил, которые обыкновенно действуют на дорогах». То есть не следует считать особой державной привилегией нарушение элементарных правил техники безопасности и полагать, что самодержцу законы Ньютона не писаны. Сам Александр III, будучи разумным человеком, не пытался оспаривать законы природы. Но он слишком полагался на своё окружение.
Утром того самого дня в Тарановку царский поезд пришёл с полуторачасовым отставанием от расписания.
Уже на предыдущем перегоне машинисты, пытаясь наверстать, гнали вовсю, доводя скорость до 70 вёрст в час.
Во время остановки в Тарановке генерал Черевин, прогуливаясь по перрону вместе с Посьетом, посетовал на опоздание.
У Черевина были свои основания для беспокойства: в Харькове все жандармские меры по обеспечению безопасности царской семьи были рассчитаны и подогнаны точно под расписание движения поезда. Ну не могут же секретные агенты часами топтаться по улицам.
Потом, на дознании, Черевин уверял, что не имел представления о том, какую опасность представляет ускорение поезда, и что если бы хоть кто-то сказал ему об этом, он бы первый просил ехать со всей возможной осмотрительностью. Но по его словам, Посьет в тот момент считал галок на крыше, а технический инспектор барон Таубе благодарил бригаду за быструю езду и обещал поощрить.
При этом присутствовали управляющий дорогой Кованько, и инспектор Кронберг, и уж они-то должны были знать, в каком состоянии находятся пути на следующем перегоне.
Строили дорогу по концессии.
Принадлежала она акционерам и была сдана в эксплуатацию раньше запланированного срока, поскольку направление это было выгодно.
Ещё в конце 1870-х годов вокруг неё было столько злоупотреблений, что её инспектировало несколько правительственных комиссий. Они-то порекомендовали правительству выкупить дорогу в казну.
Предполагалось, что акционеры будут шесть-десять лет получать плату, соответствующую средней годичной прибыли дороги за самые доходные пять лет из последних семи перед выкупом. Понятно, что правление стремилось всячески завысить доходность и делало это, разумеется, за счёт урезания расходов на эксплуатацию и ремонт.
В 1885 году на дорогу был прислан правительственный инспектор – упомянутый Кронберг.
Поначалу он пытался бороться с злоупотреблениями, временами его отношения с правлением дороги обострялись настолько, что на заседания он ходил с револьвером.
Но министерство путей сообщения его почти не поддерживало, и Кронберг сдался.
Правление дороги нещадно эксплуатировало персонал, экономило на ремонте подвижного состава, мошенничало с закупками угля (те же лица, что входили в правление дороги образовали угольную компанию – сами себе продавали бросовый уголь по завышенным ценам, а убыток покрывали казённой дотацией), и конечно же закупали бракованные материалы.
Участок пути Тарановка – Борки, на котором потерпел крушение царский поезд, ещё летом того же 1888 года был признан аварийным, и машинистам рекомендовали тихую езду.
Этот отрезок пути был введён в эксплуатацию всего за два года до крушения, но он изначально был уложен с превышением допустимого угла наклона, балласта насыпали меньше нормы, и насыпь постоянно оседала и размывалась дождями.
Строили торопливо, шпалы клали бракованные, слабые, держать рельсы как следует они не могли, а за два года кое где они и вовсе прогнили и рассыпались.
Правда, перед проходом чрезвычайного поезда балласт подсыпали, а шпалы заменили, но не новыми, а снятыми с другого участка по причине их непригодности.
Обычные поезда дорога худо-бедно выдерживала, хотя некрупные аварии случались часто. Но тяжеленный царский поезд на скорости в 60 вёрст в час и с сильно раскачивающимся первым паровозом создавал ненормальное боковое давление на рельсы.
Будь шпалы качественные, всё может быть и обошлось бы, проездил же этот состав десяток лет. Но шпалы были слабые и порвались. Паровоз сошёл с рельс, массивные царские вагоны раздавили находившиеся перед ними вагоны полегче, довершил картину развалившийся министерский вагон Посьета. Шпалы оказались разрезаны вплоть до вагона наследника-цесаревича, стоявшего в составе десятым.
Проведя тщательное расследование дела, Анатолий Фёдорович Кони пришёл к заключению о «преступном неисполнении всеми своего долга».
Современный уголовный кодекс квалифицировал бы это как преступную халатность.
Он решил, что привлечь к суду непосредственных виновников крушения – машинистов, Кронберга и Кованько, не вмешавшихся и не ограничивших скорость на аварийном участке, было бы несправедливо.
Кони замахнулся на высших лиц – Таубе, Шернваля, Черевина, и конечно же на Посьета. Кроме того, он считал необходимым отдать под суд и членов правления Курско-Харьково - Азовской железной дороги – за хищения и за то, что довели дорогу до опасного состояния.
Привлечь к суду персон такого ранга в тогдашней России было делом беспрецедентным.
В железнодорожном ведомстве прочно укрепилась идея, согласно которой за аварии несли ответственность железнодорожные служащие, но никак не собственники дорог, какие бы злоупотребления за ними не водились.
А что касалось ответственности министров и прочих сановников, так об этом прежде и речи не заходило.
Но и случай был из ряда вон выходящий, ведь под угрозой оказались государь и наследник.
Александр III живо интересовался ходом следствия, выслушал подробный доклад Кони и согласился, что судить следует главных виновников – министров и правление.
До царя не так часто доходила объективная информация о реальном положении дел, и рассказ о железнодорожных злоупотреблениях его впечатлил.
Кони, между прочим, сообщил, что до открытия железной дороги в Харьковской губернии было 60 тысяч десятин леса, а на тот момент осталось меньше 6 тысяч десятин, остальное истребили на шпалы и топливо, пользуясь вынужденно низкими ценами и отсутствием правительственного контроля.
Российским законодательством не была предусмотрена процедура привлечения министров к суду, и Александр III отдал распоряжение министру юстиции разработать и провести через государственный совет соответствующий законопроект.
Новый закон был принят.
По нему вопрос о предании министров суду сперва должен был идти на рассмотрение царю, а затем, «удостоясь высочайшего уважения», поступать в Государственный совет.
Решался он в два этапа, сначала в особом присутствии при Государственном совете, затем выносился в департамент гражданских и духовных дел. Там уже окончательно голосовали за отдачу под суд, прекращение дела или наложение взыскания без суда.
И вот в феврале 1889 года дело о крушении слушалось в Государственном совете. Члены его, понятно, оказалось в сложном положении: достаточно ясно и недвусмысленно высказанная высочайшая воля требовала осуждения Посьета и прочих, а корпоративные интересы были направлены на то, чтобы этого не допустить и не создать опасного для бюрократической верхушки прецедента.
Особое присутствие состояло из председателей департамента и заинтересованных министров.
Оно выслушало доклад следствия и приступило к прениям. Присутствовавшие великие князья Михаил Николаевич и Владимир Александрович придерживался мнения, что тут «нечего долго обсуждать», и потребовали отдать Посьета под суд с излишней даже по мнению Кони, безжалостностью.
Часть, присутствовавших с этим согласились. Но затем возникли новые повороты сюжета.
Ббывший министр финансов Абаза высказывался в том духе, что Посьет, несомненно, виноват и привлечение его к суду является делом элементарной справедливости, но ведь его вина была очевидна сразу после крушения, тем не менее, он ещё месяц пробыл министром, а получив отставку был назначен в государственный совет.
Следовательно, заключил Абаза, верховная власть простила Посьета, и со стороны особого присутствия карать его было бы неуместно.
Министр внутренних дел граф Толстой убеждал, что отдача министра под суд означала бы падение престижа власти в глазах общества.
Председатель департамента законов Государственного совета барон Николаи описал душевные страдания несчастного Посьета (представьте себе, что должен был выстрадать Константин Николаевич!), призвал подумать, сколь они усугубятся от рассмотрения дела в суде, и сделал вывод, что это будет ненужной жестокостью, и в заключение прослезился.
Но голосование всё-таки решило дело в пользу отдачи Посьета и Шернавля под суд.
Последовал ряд заседаний департамента гражданских и духовных дел. Они были вялыми, шли вразброд, параллельно члены департаментов выслушивали всевозможные уговоры и просьбы и колебались всё более и более.
В итоге они провалили вопрос о суде и проголосовали за вынесение Посьету и Шернвалю выговоров даже без занесения в формуляр.
Император издал милостивый манифест, тем дело о крушении почти и кончилось.
Еще одно важное обстоятельство. Крушение поезда – не крушение, а начало карьеры бущего Председателя Совета Министров Сергея Витте.
По занимаемой должности Витте был обязан сопровождать царский поезд на своём участке пути.
И он когда поезд ехал в Крым его лично сопровождал
Тогда же он потребовал снизить скорость до безопасной, иначе отказывался его сопровождать.
Требования удовлетворили, поскольку эти дороги были частными, а не казёнными, но министр и император высказали непреклонному управляющему своё недовольство, ибо на других железных дорогах страны скорость царского поезда никто не ограничивал.
А вот на обратном пути С. Витте в поезде небыли он в это время был на своей киевской даче.
Тем не менее, поле крушения и последовавших за ней отставок высокопоставленных транспортников, несговорчивого Сергея Витте, напротив, пригласили работать в столицу – директором департамента железнодорожных дел в Министерстве финансов.
С этого началась его блистательная карьера в высшем эшелоне власти. И он многое сделал для развития не только железных дорог страны, но и всей экономики России.
Именно в те годы Россия установила мировой рекорд по масштабам строительства железных дорог».
Но, это как бы лицевая сторона медали.
Всю эту «информацию» много раз цитировали и передавали, под разными углами зрения, все кому не лень, в самых различных публикациях.
Но, вот до истины так никто из всевозможных следователей и не приблизился.
Хотя все нужные подсказки эти ниточки, уже содержатся в приведённой выше информации!
Поэтому, автор попробует в следующей части, изложить и своею версию «чудесного спасения царской семьи», или вернее раскрыть причины неудавшегося покушения на царскую династию и назвать лиц которые были прямо и косвенно причастны к этой тайной спецоперации.
А ведь каков план был! Одним ударом не только обезглавить Российскую империю, а лишить ее сразу всей династии, убив и царя и прямых наследников и замаскировав все под несчастный случай.
( конец ч.4)
Все фото и рисунки к статье находятся тут:
http://narodna.pravda.com.ua/history/4e7395cbd7d73/