Палитра довела к поллитре политуры?!
Застыла кровь. И вот уже к мадам Тюссо –
В витрину выставлен я восковой фигурой -
Под блеск наград, каких не знал в натуре я!
Висок заплавили, осколки вынув мины.
С шинельки пятна выведены бурые,
И перештопана порток моих рванина.
Спеши! Туда где я стою – бесплатный вход.
Теперь мой фронт вот здесь, среди рекламных акций!
Весь в брильянтине, отутюженный, лихой,
Я льготный курс прошёл: подтяжек, липосакций.
Застыл, навек напрягшись мускул восковой.
Стеклянными шарами наблюдаю дали.
Я - труп, раздавленный бомбёжкой фронтовой,
Под завывание истошное дюраля...
Я помню, вроде, из окопа был бросок –
Отчаянный, в слепую мясорубку штурма.
Всего лишь миг - и мир пополз наискосок,
И бомбовоз, который в точку вывел штурман.
Зенитка лаяла на подползавший «тигр»,
Прожектора на ощупь небеса крестили.
А я – корягой коченеющей затих,
В колючей проволоке, мухой в паутине.
Из развороченного брюха моего
Сто грамм наркомовских стекали с кровью вместе.
Обстрел, но мародёр копался делово,
Отбросив вырезку газетную «невесты».
Месили рьяно трупы обе стороны.
Израненный, уже смертельно, батальонный –
Простой ручей пытался вырвать для страны,
Да молодой сосны обглоданную крону.
Мой мародёр подох, с тушёнкой за щекой,
И я висел: лицом в гнилой болотной жиже,
Упершись в рухнувшее облако ногой.
Полста минут. Всё кончено. Никто не выжил.
«Тигр» недобитый лязгал связкою ключей –
По нам. Затем элитная прошлась пехота.
Был срыт воронками злопамятный ручей,
Чтоб вновь собрать нас здесь всего через полгода…
В рождественских шарах мертво, метель навзрыд,
Да роем диких ос налипли пули - дуры.
И если ты не хочешь быть тотчас убит,
Пригнись под взглядом восковой моей фигуры!