В деревне у родни мне сыщется постой.
На матрице любви нет выживших ячеек:
Всё выжжено к чертям шипящей кислотой.
Вот дом. Здесь дядька мой жил пьяницей и вором,
Сбывая за гроши похищенный цветмет.
"Скончался с бодуна. Под утро. Под забором." -
Мне кратко провещал замасленный сосед.
Что ж, буду поминать. И перезагружаться.
Прекрасен мой союз с бутылью первача.
Входи же, листопад, кружась в безумном танце,
Мы будем пить и петь, пока горит свеча.
Смешались времена, и мысли растрепались,
И тянет то дремать, а то - опять в полёт.
А лужа во дворе, как маленький Солярис,
Фантомов по ночам исправно шлёт и шлёт.
Они едят мой суп и спят в моей постели -
И жёны, и друзья... "Ты с нами близок был!"
Ах, трупики тех чувств уже давно истлели
В подвальчике сыром подтопленной судьбы.
Я в лужу слил, дрожа, остатки самогона -
Пора бы протрезветь, окончен карнавал.
Однако из глубин сивушного бульона
Пошли теперь и те, кого вовек не знал:
То смуглый матадор, то женщина из Фриско,
Французский лейтенант, английский пациент...
Шагреневый тушкан вылизывает миску
(Собаку со двора увёл захожий мент).
Нигде покоя нет! Не говоря о счастье.
А воля - тут, со мной, да только вот горчит.
Я обречён всегда куда-то мчаться, мчаться -
Вживили мне, видать, скитаний вечных чип.
А впрочем, наплевать! Седлаю астероид
Наездником лихим, сжимая шенкеля.
В наушниках, как мышь, копается Pink Floyd
Анапестом Луны.
Лечу на ноту "ля"...
