Старый знакомый, с которым мы случайно столкнулись в то утро в городе, в одночасье решил все мои проблемы.
- Слушай, есть подработка, - крикнул он мне уже через плечо, когда мы разбегались, перекинувшись на ходу дежурными "как дела" - "да потихоньку...".
Я остановилась - а что, где? Какая-то дальняя родственница знакомого уезжала по срочным делам домой,
на Украину, ее надо было заменить на пару месяцев у одной богатенькой "буратинки" - что-то вроде экономки.
- Об оплате договоритесь... Ну что?
- А знаешь... давай телефон.
Так я познакомилась с Мири.
Она не торговалась, а сразу назвала вполне устроившую меня оплату. Приступать к работе надо было дня через три, но уже в день нашего знакомства Мири пригласила меня выпить с ней по чашечке кофе в каком-то бистро неподалеку.
- Заодно познакомимся поближе, - улыбнулась Мири.
В общем-то все правильно - надо знать, кого впускаешь в дом, тем более - в такой дом, в котором жила Мири со своим мужем Ави: шикарная четырехкомнатная квартира в самом престижном районе нашего города, обставленная со вкусом и без дешевых потуг на оригинальность. Две большие картины маслом в салоне, безусловно, были подлинниками. Много книг. А главное - непередаваемый словами флер счастливого бытия, спокойствия и благоденствия - то, чего я была лишена на протяжении уже многих лет...
- Я почти ни в чем не нуждаюсь, - откровенно начала нашу "кофейную" беседу Мири, - кроме одного... Я очень одинока...
Передо мной сидела ухоженная молодая дама лет тридцати пяти в эффектном облегающем платье, поверх которого с легкой небрежностью была надета светлая туника, украшенная незатейливой, но, без сомнения, дорогой брошью. Манера держаться Мири меня даже немного волновала - от нее шли положительные флюиды, она притягивала собеседника к себе какой-то необъяснимой очаровательностью с еле заметным налетом греховности.
- Не удивляйтесь! Такое бывает - и довольно часто...- продолжала Мири. - У меня нет и не может быть детей. Мой муж, конечно же, знает об этом, и его все устраивает... Когда вы его увидите, вы поймете - почему я так говорю. Его ребенок - это я! Он ни в чем мне не отказывает, но... и не очень-то многое разрешает!..
Она грустно улыбнулась.
Ее откровенность меня настораживала. Истеричка - подумалось мне, я встречалась по жизни с такими сюсюкающими "душечками", от которых не знаешь - что можно ожидать в следующую минуту. И ребенок вряд ли бы решил ее проблемы, он бы у нее был в качестве дорогой кошечки или какого-нибудь заморского песика, которого не стыдно показать гостям...Ни слова в простоте...
А Мири тем временем чем дальше, тем больше озадачивала меня:
- Вы мне понравились! Если все у нас будет нормально, то я с удовольствием поменяю свою прежнюю экономку на вас, - ее не интересовало, подходит ли мне ее предложение, но на тот момент я согласна была и на гораздо худшие условия - ситуация была не в мою пользу.
Уже через три дня я, довольно быстро освоившись в большой и очень удобной по планировке Мириной квартире, что-то чистила, мыла, готовила и - по счастью - не ходила ни на рынок, ни по магазинам, все необходимое привозили мальчики-посыльные.
Иногда Мири провозглашала - не хочу ничего домашнего, сегодня мы обедаем у "ПапА Мишель". А когда я, в первый такой поход, - ни слова не говоря - просто окинула свой незатейливый прикид грустным взглядом, Мири - точно так же молча - быстро вынесла мне из своей спальни чудесную брючную пару, сразу сделавшую меня на несколько лет моложе и привлекательнее.
Я чувствовала, что Мири хочет быть со мною более откровенной и естественной, и только некоторая настороженность первое время мешала ей сделать меня своей доверительницей. Но вскоре стало ясно, что и этот рубеж пройден.
Мы общались с Мири на равных - мой иврит это позволял. К тому времени мы уже не раз обедали у "ПапА Мишель", где нас привечали как добрых знакомых и ни в коем случае ни как госпожу и служанку, скорее - как компаньонок.
В какой-то из дней Мири попросила меня задержаться, сегодня у них раут, не могла бы я помочь в приеме гостей? Я очень устала в тот день, но все же согласилась остаться еще часа на два-три.
Если бы я только знала - чем обернется эта моя сговорчивость...
Мы вместе с Ави встречали гостей, а Мири вышла к ним спустя минут десять.
Я ахнула - так она была красива! Стройная фигура просматривалась сквозь недвусмысленно просвечивающий балдахон серо-пепельного цвета, но он был лишь дополнением к бриллиантам в платиновой оправе - на шее, в ушах, на пальцах...
Весь вечер я не сводила глаз с Мири - она был легка, подвижна, непосредственна... Ну что ж, бог не дал ей детей, зато она сама, как ребенок, ловит малейшую возможность привлечь к себе внимание, чем-то заворожить, закружить всех тех, кто вращается вокруг нее. Мне вдруг она стала симпатична, может, и в самом деле не расставаться с ней через два месяца?..
Я уезжала самой последней. Мири вышла проводить меня до такси и даже оплатила поездку.
- Мири, я задержусь завтра немного, устала очень...
- Приезжайте к обеду, сходим к "ПапА"... Чао!
Ночью раздался звонок:
- Я вас прошу немедленно приехать ко мне!..
- Мири, что случилось? - от неожиданности у меня зашлось сердце.
- В ваших интересах немедленно приехать ко мне!..
Я помню, как вызывала такси, как спускалась по лестнице, как кричал на меня побелевший от злости и сделавшийся еще более комичным Ави. До той минуты, пока из своей комнаты не вышла Мири, мне казалось, что я участвую в каком-то странном спектакле, в котором у всех есть свои роли, и только я - статистка...
- Где мои украшения? - крикнула Мири. - Да, я дала тебе их посмотреть - и теперь их нет!
- Да... посмотреть... - эхом отозвалась я, - но потом...
- А потом они исчезли! Ты хоть понимаешь - сколько они стоят!! Идиотка, у тебя же никто их не купит! У тебя - никто! Посмотри на себя - чертова поломойка, тебя же сразу заберут в полицию... Нет!! Мы вызываем полицию сейчас! Сейчас!
Я очень хотела заплакать, но у меня не получалось, слезы почему-то не текли. Пересохло во рту, а когда я попыталась что-то сказать, то вдруг почувствовала, что язык меня не слушается. Я открыла свою сумку и молча протянула ее Ави.
- Нет, ты посмотри! Она мои драгоценности носит в своей паршивой сумке!! Сумасшедшая, тебя же посадят! Верни драгоценности!..
И все. Провал. Сквозь тяжелую дремоту - или то, что казалось мне дремотой, - я ощущала какое-то движение своего тела, какой-то полет, какой-то шум, яркий свет, странную боль в руке - и бесконечное желание что-то кому-то сказать, объяснить. И темнота.
Нас в палате было двое
Я узнала это чуть позже, а на тот момент, когда я наконец открыла глаза, первое, что увидела, - склоненное надо мной лицо Мири.
Я закричала - мне казалось, что я закричала, а на самом деле это был протяжный вой с переливчатыми
подвываниями... Я звала хоть кого-нибудь на помощь - чтобы от меня оттащили этот страх, этот ужас, это нечто в Мирином обличье! И снова темнота…
- Вот еще одну ложечку… мы будем потихонечку кушать и все-все съедим, потому что нам надо поправляться… вот так, вот так… - Мири кормила меня с ложечки, хотя уже несколько дней как я могла это делать сама.
- Я договорилась с доктором – после обеда нам разрешили немного погулять в саду… А вот и Татьяна пришла! – Мири выговаривала: Татианна. – Она будет с тобой постоянно, и ночью тоже… это очень хорошая сиделка, мне ее порекомендовали…
- Ты простишь меня? Скажи, что простишь – мне очень плохо… Скажи, что простишь!!
- Они были в шкафу… Я не знаю, почему я положила их туда… Я всех ненавидела в тот день – ты вряд ли это заметила, у тебя было много дел… Эти мои окаянные гости! Как всегда, Ави захотел похвастаться мною перед ними, думаешь это было в первый раз…
-Ты простишь меня?
Я прожила у Мири еще три года, мы стали почти сестрами, я надевала ее наряды, носила ее украшения. Ави, совсем одичаший без женской ласки, поначалу пытался отстаивать свои права, но однажды он не пришел ночевать и даже не позвонил.
Мы любим с Мири сидеть на нашем широком балконе, по периметру которого я высадила свои любимые настурции и декоративный виноград.
