Теперь у неё уже три прекрасных внука и одна внученька. Мужа она похоронила. Но мужчины ещё и теперь пытаются за ней ухаживать. Только ей этого уже не надо. Она даже представить не может кого-то рядом с собой – сидеть в тех же креслах, мыться в той же ванне, садиться на тот же унитаз… Её брезгливо передёрнуло от этих неприятных мыслей. Она бы с удовольствием подумала о чём-то другом, но думать было не о чём. Мысли текли беспорядочными обрывками, возвращая её к прошлому, но и там им не за что было зацепиться.
Она росла тихой послушной девочкой. После первого же наказания за то, что мешала взрослым разговаривать, приставая со своей разбитой коленкой, она больше никогда не обращалась к ним за помощью, что бы ни случалось.
Так было и тогда, после той злосчастной поездки всем классом в лес. Их было четверо – её лучших друзей, за которых она всегда решала задачки и писала домашние сочинения.
Она кричала от боли и стыда, плакала, просилась, а потом просто сжала губы и почти молча терпела. Резкая боль сводила с ума, пронизывая насквозь, и она потеряла сознание.
Очнулась она в больнице, и никак не могла сообразить, где находится, и что это за мужчина сидит рядом с кроватью, и держит её руку. Прошедшее казалось страшным сном. Она попытала высвободить руку и тут же вскрикнула от резкой боли, пронзившей всё тело.
Лежи спокойно, не шевелись - Сказал мужчина, - тебя только что прооперировали. Ты потеряла много крови. Она слушала его, а в сознании, чёрною неразрешимою бедой, громоздились ужасающие мысли. Собственно это была одна мысль, направленная на разные объекты. Ей было невыносимо стыдно. Что она скажет родителям? Как покажется в школе? Как она посмотрит этим ребятам в глаза? Какая мерзость. И хоть разум восставал, не находя ни грамма её вины, чувства были переполнены стыдом и отчаянием.
Дверь открылась. В палату вошёл врач.
– Надо сообщить в милицию и вызвать родителей – сказал он.
– Не надо, - тихонечко попросила она.
– Что не надо? – В один голос удивились мужчины.
– Не надо ни родителей, ни милиции – повторила она, удивляясь своей отчаянной смелости.
– Ты не хочешь, чтоб их судили?
– Нет.
– Но почему?
– Тогда все узнают, что случилось, и будут тыкать в меня пальцами.
– Но родителям же надо рассказать.
– Не надо, пожалуйста, а то они меня накажут, - попросила она робким голосом.
Мужчины переглянулись и вышли из палаты.
Через некоторое время они возвратились.
Сколько тебе лет? – Спросил врач, - у тебя уже есть паспорт?
- Да, мне летом исполнилось шестнадцать.
Мужчины опять переглянулись и врач, пожав плечами, вышел из палаты.
Как я сюда попала? Ребята привезли? - Спросила она, краснея от стыда, - и кто Вы? Мужчина несколько минут молча постоял возле окна, а затем, резко повернувшись, решительным шагом подошёл к кровати. Посмотри на меня! – сказал он, - Я очень старый и страшный? Ей не хотелось огорчать его, и она ответила, что он молодой и очень симпатичный. Послушай меня очень внимательно, девочка! – Мужчина нервно вышагивал по палате, то останавливаясь и заглядывая ей в глаза, то отворачиваясь к окну. – Мне уже почти сорок, а тебе шестнадцать – это большая разница. Но у меня есть всё, чтобы обеспечить своей жене и детям нормальную жизнь.
У него есть жена и дети. – Подумала она, - Интересно, кто он такой? Для чего он мне это рассказывает? Чего он хочет от меня? Вы отец одного из моих одноклассников? – Спросила она.
Он в недоумении уставился на бледное измученное существо, с огромными детски-невинными глазами и обескровленными губами. Она явно его не понимала.
- Нет, я не имею к этим подонкам никакого отношения.
- Но кто Вы тогда?
- Я случайно наткнулся на вас в лесу во время своей ежедневной пробежки. Отнёс тебя к себе на дачу и вызвал знакомого врача, ты его видела.
Она хотела ещё спросить, но постеснялась. Получалось, что он спас её, и она тут же принялась горячо благодарить его за это. Оставался не решённым вопрос как быть с родителями. Ей с большим трудом, после обращения преподавателя, разрешили на три дня поехать с классом в лес. Один день уже прошёл. А как же мои вещи? Они же все остались там. А одежда, в которой я была? Что с ней? Они убьют меня.
Принесли капельницу для переливания крови. Мужчина попрощался и вышел. Медсестра писала что-то, сидя к ней боком у расположенного возле окна стола.
Когда она открыла глаза, капельницы уже не было. В палате было темно. Полукруг неяркого света от настольной лампы, стоящей на столе, оттенял профиль читающего человека – её давешнего спасителя. Она пошевелилась и он повернулся. Она пошевелилась ещё раз – боли почти не было. И она попыталась сесть.
Подожди, я помогу тебе – он подошёл и, поддерживая её под спину, подставил подушки так, чтобы она могла полусидеть на кровати. Ей были неприятны его прикосновения. Она не привыкла, чтобы к ней касались. Но очень приятна его забота – ещё никто, никогда, не проявлял к ней такого внимания.
Я хочу окончить наш разговор – мужчина задумчиво посмотрел в сторону окна, - от его результата будут зависеть мои дальнейшие действия. Согласна ли ты, после окончания школы, выйти за меня замуж? Если ты согласишься – я буду решать все твои проблемы, и ты никогда ни в чём не будешь нуждаться. Если нет – я сейчас уйду, и ты никогда больше меня не увидишь.
Замуж? Она? За этого старика? – первым желанием было расхохотаться ему в лицо. Да он спятил. Но это было бы невежливо и оскорбительно. Он же её спас, сидел возле неё в больнице, был к ней так внимателен! А если она скажет «нет» - это ведь тоже обидит его. Он уйдёт, и она останется совсем одна со своими проблемами. Никогда ни в чём не нуждаться – об этом только и говорили все её знакомые девчонки. Она наконец-то уйдёт из-под опеки родителей, перестанет постоянно прислуживать им, и станет независимой. Самостоятельной дамой с деньгами. Она представила себя в огромной шляпе, с нарочито небрежно накрученным шарфом поверх бежевого пальто, выходящей из машины, с собачкой на поводке. И улыбнулась.
Я вижу: ты согласна. – Поймал её улыбку мужчина. Мне надо домой – сказала она. – Не волнуйся, я же пообещал, что буду решать все твои проблемы. У неё в груди словно разверзлась, уже начавшаяся было закрываться, пропасть. Разве я уже согласилась?! – Рвалось с языка. Но она промолчала, сама удивляясь своей мудрости. Мне ещё почти год учиться – он передумает. Он же не знает меня. Родители всё время твердят мне, что я тупая, ленивая неумеха. Он со временем тоже поймёт это, и передумает.
В означенное время, все её соседи могли наблюдать, как к дому подкатил школьный автобус, из которого вышла девочка в больших темных очках, и в сопровождении учительницы, нёсшей её сумку и большой пакет, поднялась в свою квартиру. Учительница долго и подробно извинялась перед её родителями - вот мол, недоглядела, девочки подрались, одежда… синяки и ссадины. Говоря всё это, она доставала из пакета коньяк, несколько палок сервелата, баночку чёрной икры.… А в конце передала пакет с деньгами – компенсацию от школы за испорченную одежду.
Лёжа в своём уголке, девочка слышала, как учительница уговаривала родителей не поднимать этого вопроса, и рассказывала им о некой элитной школе, закрытой, с самыми лучшими преподавателями и программами, куда она сама, по своим связям, может перевести их ребёнка. И просила теперь не ругать и не трогать её, а дать отлежаться и отдохнуть.
Родители, в свою очередь, рассказывали учительнице, как они любят своё чадо, как стараются сделать всё от них зависящее, для её счастья. Она слушала этот, становящийся всё более громким и беспорядочным разговор, и думала - как была несправедлива к родителям. Ведь она считала, что они совсем о ней не заботятся, только используют как прислугу и бесконечно шпыняют, а вот они, получается, любят её и переживают за её жизнь.
Проснулась она от толчка в бок и громкой брани: « Ну, чего разлеглась, корова?! Думаешь, если притащила с собой эту дуру училку с её подачками, так уже и королева?! Я в твои годы деньги зарабатывала, а не рвала одежду шляясь чёрт знает где. Давай, поднимайся – или ты думаешь, что мы с отцом, после работы, должны ещё и в квартире убирать, и жрать тебе готовить? Да полы не забудь помыть – три дня немытые. И тумбочки под зеркалами протри, вечно пыль на них оставляешь.
Последняя фраза догнала её уже на кухне. Почти рассвело, когда она с трудом добралась до постели. Тело ломило и болело, и она уже больше не считала, что была несправедлива к родителям. Хорошо, что назавтра был выходной, и не надо было идти в школу. В какую? - успела подумать она, и провалилась в сон.
Ей снились обрывки кошмара прошедшей недели и чей-то назойливый голос: «Не трогали мы её, она сама. Нет. Не знаем. Она приехала с учительницей. Да. Да, конечно»… Прилетела оса и больно ужалила в руку. Она хотела поглядеть: не осталось ли жало, но не смогла, потому что плыла по реке. Двери открылись, она вступила за порог и полетела в пропасть…
Вздрогнув, она проснулась. Пришла в себя – сказала пожилая женщина в белом халате. Всё, мы поехали. Вокруг стонали и кричали. Пахло мочой, калом и ещё чем-то резким и ужасно неприятным. Она поняла, что опять находится в больнице, но абсолютно не помнила, как сюда попала. Утром, во время обхода, лечащая врач сказала, что её привезла бригада «Скорой помощи» с сильным кровотечением и большой потерей крови.
Палата была большая, на 20 коек, по 10 с каждой стороны, одним окном и одним умывальником, и шумная. В ней лежали как до- так и послеоперационные больные. Одни кушали, другие просили судно, третьим ставили уколы или капельницы. Кто-то постоянно заходил, выходил, умывался, мыл посуду. Одни храпели и стонали, другие громко смеялись, рассказывая анекдоты, третьи громогласно возмущались всем происходящим и грозились жалобами.
Она опять заснула. Это было единственное, чем она могла защитить себя сейчас от кошмаров реальности. Её постоянно будили – то поесть, то на процедуры, осмотры врача… Она механически двигалась, ела, пила, подставляла руки для капельниц… и опять засыпала. Говорили, что приходили родители, потоптались и ушли, не желая её тревожить. Ей было всё равно.
Он забрал её уже из психиатрического отделения. Женщина, с которой она жила была излишне льстивой и от этого неприятной. Но она привыкла. Несколько раз приезжали родители – звали домой. Ей было неловко с ними, и она отмалчивалась. Уговоры постепенно переходили на крики и угрозы. Тогда вмешивалась её соседка по квартире – тихим, но властным голосом она просила их удалиться, и они почему-то её боялись.
О судьбе молодых людей, покалечивших ей жизнь, она узнала случайно, почти через полвека.
Когда муж умер, дети были уже взрослыми. Она с удовольствием готовила, убирала, делала уроки с двумя сыновьями дочки, гуляла с ними, играла, учила вести хозяйство молодую супругу сына – продолжая делать всё то, что делала на протяжение всей супружеской жизни.
Правда теперь её никто никуда не приглашал, ни презентаций, ни обедов… Пылились в шкафах ненужные вечерние наряды и коктейльные платьица… Но это её не сильно огорчало. Она то и с мужем не всегда знала как себя вести на подобных приёмах, внимательно выслушивая и старательно исполняя все его инструкции. Она не могла пожаловаться на жизнь с ним. Относился он к ней хорошо, никогда не повысил на неё голос, ни разу не то, что не ударил, даже и не замахнулся. Она и в самом деле никогда ни в чём не нуждалась. А после рождения второго ребёнка он даже позволил ей завести несколько приятельниц и возобновить свои институтские знакомства.
Да. Дома было хорошо. Она на минутку отвлеклась от своих воспоминаний, выискивая взглядом в толпе просвет – долго там ещё? Но толпа стояла плотно. Гремела музыка. Что тут весёлого? Почему они все такие оживлённые?
На кладбище было тихо и спокойно. Пели птички. Кусались многочисленные комары – но это была малая дань за возможность отдохнуть от назойливого людского присутствия. Мужа она похоронила рядом с родителями и любовно ухаживала за всеми тремя могилками. Правда, после переезда в дом престарелых, она стала бывать здесь реже – не хватало денег на дорогу, и перестала приносить цветы – но она верила, что они понимают и прощают её, как понимала и прощала их она сама. Соседние могилы почти все были заброшены, кроме одной на которой всегда, аккуратными кустиками росли свежие цветы.
Однажды она застала на своей лавочке сухую сморщенную старушку. Та сразу же попыталась встать, но она сказала, что ничего страшного, лавочка большая и они поместятся. Старушка пожаловалась, что ходит на могилку сына, что ходить ей уже тяжело, а лавочку поставить не кому. Единственный сын.
Они помолчали. И старушка начала жаловаться на несправедливость судьбы. Её сын рос таким талантливым, хорошим, послушным мальчиком. Прекрасно учился в школе и, одновременно, в музыкальном училище. Его даже в консерваторию приглашали на совместные концерты и, после окончания школы, обещали принять без экзаменов сразу на третий курс. И надо же такое несчастье – его сбила машина. Насмерть. Их было четыре подростка, троих насмерть, а один остался на всю жизнь в инвалидном кресле. И за что такая несправедливость? Водителя так и не нашли. Как можно таким людям права давать. Въехать прямо на тротуар возле школы. Говорили вроде видели девочку. перебегавшую дорогу. Но она не верит. Наверное был пьян. Одноклассники сына рассказывали, что машина даже не остановилась, резко дала задний ход и уехала.
Что-то неуловимо-знакомое чудилось ей и в этом рассказе, и в этой женщине, которую она никогда не видела. – Вы хорошая мать, - Она подошла к соседней могиле, - красивые цветы. Но её интересовали не цветы, а надпись. – Он мог стать великим музыкантом. – Между тем продолжала женщина. - А те ребята, которые пострадали вместе с ним, Вы и представить себе не можете - какие это были золотые ребята, умные и талантливые…
Она молча уходила, а ей вслед нёсся печальный и горький рассказ о несправедливо загубленных молодых жизнях. Единственное место, где она могла отдохнуть, больше не существовало.
Дом престарелых. Кровать и тумбочка в комнате на четырёх и вещи в камере хранения. Вечные жалобы жильцов на болячки, жизнь, жестокость и неблагодарность детей…
У неё дети хорошие. Они её не выживали, не выгоняли, просто сказали: «Мама тебе уже тяжело наводить порядки в этом большом доме, готовить, поддерживать чистоту. Мы наняли помощницу по дому». Она смутилась, и даже немного загордилась – каких хороших заботливых детей воспитала. А дочь продолжала: « Мы решили, что в доме престарелых тебе будет лучше, там все твоего возраста, будет с кем поговорить, пообщаться… Мы все заняты своими делами, тебе скучно с нами, что ты будешь делать целыми днями одна в пустом доме?!».
Она попробовала робко возразить про телевизор, сад, библиотеку, компьютер, приятельниц, наконец.… Но дети не дали ей даже закончить предложение. – Телевизор и книги есть и там. - Парков в городе предостаточно. - Бабушка, зачем тебе компьютер, - смеялись внуки, - ты же уже старенькая…Бедные детки, они хотели сделать как лучше для неё, они думают, что старикам со стариками, в общежитие, лучше, чем с собственными детьми в своём доме – но разве можно их за это винить.
Нет, дети её не бросили, навещали время от времени, или вот как сегодня, брали с собой на прогулку. Она вспомнила, что поступила вопреки просьбе сына, и ей на мгновение стало неприятно. Но что она такого сделала? Они просили её посидеть в машине, пока будет идти концерт, объясняя, что для неё музыка будет слишком шумной, да и вряд ли ей понравится тяжёлый рок. Но в машине было жарко, а здесь, под деревьями -тень. Правда она уже жалела, что поступила так. Сесть было не на что. Она устала, и к тому же переживала, что скажут дети. А вдруг машину и в самом деле ограбят? Она даже съёжилась от такой мысли.
Какое-то движение, уловленное боковым зрением, переключило её внимание. Рядом пританцовывала девушка. Вот тоже одинокая Душа, ищет внимания. И почему девушки так хотят замуж? Разве замужество спасает от одиночества? А почему я подумала «тоже»? Я ведь никогда не была одинока: родители, школьные друзья, сокурсники, знакомые, муж, дети…
Прямо на неё, через объектив фотокамеры, смотрел молодой парень. Он явно фотографировал её. Именно её! Впервые в жизни! Не детей на её фоне, не смазливенькую жену нужного человека.… Почему меня? – Устало и растерянно думала она, сосредоточенно и напряжённо глядя в объектив.. Меня! Меня! Радостно звучало внутри. Она была почти счастлива, и вдруг, неожиданно для себя, поняла – как одинока была всю свою жизнь.
Ей так повезло, что теперь у неё не было компьютера. «Танцы» - Так назвал юноша свою фотографию, и подписал: «Девушку танцевала под песню, которые исполняли индейцы и красиво танцевала. p.s. только недовольная бабушка немного всё портит(»