Любви клинок-
по локоть в сердце.
Теологический каньон.
Над ним я. В петле иноверца.
И это, братцы, не враньё!
Но если вы не захотели
поверить слову моему-
следы, глядите, есть на теле,
непостижимые уму.
В груди отверстие зияет.
Кровище хлещет из неё.
А шея красная какая –
краснее в мире нет её!
И если скажет некий дурень,
что таковая всё же есть,
пусть он глаза свои зажмурит-
моя ужасна будет месть.
Когда он снова их откроет,
то неожиданно поймёт,
что сам себе могилу роет.
А я сжимаю пулемёт
уже костлявыми руками.
И шея, красная моя,
на отпеваньи в божьем храме
вдруг изогнётся, как змея.
Народ, гонимый суеверьем,
в напрасной панике биясь,
ломает окна, ставни, двери;
кричит: «Вернулся тёмный князь».
А я, из гроба встав, спокойно
скажу: «Ребята, я – не он».
И так уйду, собой довольный,
как из Москвы – Наполеон.
