ты думаешь, что спасусь. не буду даже пытаться.
тебе врачи запретили смеяться,
а мне совесть и этикет.
я гранатовым соком на белоснежной стене дописываю куплет
про Севилью, настоящую страсть и Веласкеса.
мы внебрачные дети покойного августа, ты не знал?
это вечная паранойя, от дрожащих рук до кошмарных снов,
жаль, что я не выучила таких слов,
которыми лето, создавая нас, оперировало.
вот такая твоя красота. вижу, ты от нее устал
и хотел избавиться, как от меня. да не тут-то было.
не пытайся петь, если получается только выть,
если мы заранее скормлены одиночеству, сумасшествию и вину.
здесь тебе укоротят твой язык, твою вспыльчивость, нрав и прыть,
чтобы думал впредь, кому объявлять войну.
ты прости, это всё не вмещается в меня одну,
даже если всё остальное выбросить.
