Но каждый раз в первые дни сентября память возвращает меня в осень 2004-го. Наблюдая традиционный День знаний, расцвеченный нарядными ребятишками в школьной форме, учителями с охапками цветов, взволнованными родителями первоклашек, я чувствую, как сжимается сердце, и вновь вспоминаются те черные дни. Не помню, плакала ли я когда-нибудь за всю свою жизнь так горько, как в дни захвата заложников в Беслане? Наверное, нет. Хотя, к счастью, среди заложников не было моих близких и родных. Бесланская трагедия случилась в дни моей командировки в Москву, и я могла видеть не только по телевизору, но и в рамках огромного мегаполиса, как этот акт вандализма потряс всех без исключения. Даже обычно холодных, несентиментальных москвичей. Потряс своей чудовищной жестокостью, численностью жертв. И самое главное - объектом, на который был направлен удар: целью и мишенью террористов стали на сей раз беспомощные дети. Вся Россия была в те дни прикована к телевизору и смотрела печальные вести по всем каналам в надежде узнать новые подробности. А оказавшись на улице, в транспорте, на службе, люди задавали друг другу один и тот же вопрос: что там в Беслане? Детей не отпустили?
Навсегда перед глазами остались те страшные телекадры: перепуганные дети, ужас и слезы в их глазах, грязные и разорванные кофточки и рубашки на школьниках, хотя в школу они пришли нарядными. Дети, пьющие от жажды свою мочу и падающие в обморок от тесноты, скученности, страха, их несмолкаемый плач и жалобы. Матери, случайно оказавшиеся с ними по ту сторону беды и тихо умоляющие детишек не высовываться, потому что боевики безжалостны, а значит любой порыв нетерпения - неминуемая смерть, ведь так уже случалось с самыми нетерпеливыми. Отцы, оказавшиеся по эту сторону баррикад, сжимающие от бессилия кулаки и не скрывающие слез отчаяния. Никогда не забуду один кадр, который почему-то особо врезался в мою память и оставил тогда глубокий след в моем сердце. Худенькая девочка лет шести-семи, видимо, из числа первоклашек чудом вырвалась из страшного ада. Ее выбросило из здания школы взрывной волной, а может, кто-то и высадил малышку из окна, чтобы спасти: взрослые тогда помогали выбраться самым маленьким. Дети, попавшие на волю, в страхе разбежались, а в это время по ним продолжали стрелять. У стены под окном осталась лишь одна эта девочка. Она была вся в ссадинах и царапинах, перемазанная грязью, а ее худенькая ручка кем-то из взрослых наспех перебинтована тряпкой. Огромные белые банты болтались на прядках волос. Девочка плакала, растирая ручонками слезы, рвалась опять в здание, пытаясь карабкаться и лезть в окно, и почему-то не реагировала на выстрелы... Этот кадр был в утренних новостях. А в вечерних показали плачущего офицера, прошедшего Афган и Чечню, с той самой девочкой на руках, но уже убитой. Я узнала ее по глазам и бантику. Голова мертвой малышки была запрокинута, большие черные глаза широко раскрыты, а в волосах болтался бантик, теперь уже один. Офицер нес ее на руках и плакал, не скрывая слез. Он и рассказал репортеру, повторившему утренний кадр с еще живой девочкой, что малышка была контужена при взрыве и потому не бежала вместе со всеми, а бессознательно рвалась обратно в здание школы, где среди заложников остались ее мама и старший брат. Ребенку недолго пришлось «стараться», снайпер легко достал девочку своей беспощадной пулей, ведь она была одна в поле обозрения, никуда не убегала, была более чем удобной мишенью.
Офицер горько плакал... По его мужественному лицу ручьем лились слезы. Может быть, он вспомнил своих детей, глядя на бездыханное тело девочки. А по эту сторону экрана навзрыд плакала я: убитая девчушка с огромными черными глазами была так похожа на мою внучку Диляру. Плакала и сжимала кулаки, впервые в жизни чувствуя столь сильное чувство, как ненависть и жажду мести. Мне тогда показалось, что даже я, по сути мирный и мягкий человек, смогу хладнокровно убить. Убить того изверга, который легко лишил жизни эту малышку и превратил праздничный день начала ее школьной жизни в день ее смерти. Убить всех этих нелюдей, сделавших объектом нападения беспомощных детей. Не взрослых, не работников правоохранительных органов, которые якобы сажают их ни за что и тем самым заслуживают мести и кары. Не идейных противников, непримиримых с ними в каких-то очень важных для обеих сторон вопросах веры. Одним словом, не тех, с кем у них в принципе могли бы быть свои правильные или неправильные счеты. Они сделали объектом нападения детей, так и не понявших, умирая, – за что с ними так поступили взрослые?
ПРИГОВОР ДЛЯ ЖЕСТОКИХ УБИЙЦ …
Еще долго во сне и наяву будет преследовать всех нас трагедия в Беслане. Как много фильмов и передач снято о ней, при просмотре которых мы заново переживаем все те события! Как тяжело даже сейчас смотреть на огромное кладбище жертв, на рыдающих, обезумевших от горя родителей, каждый из которых согласился бы оказаться в земле вместо своего ребенка. Как тяжело смотреть на детей выживших, но перенесших страшные стрессы, потерявших родителей, братьев, сестер, одноклассников. На цветы и свечи в стенах разрушенной школы. Как страшно видеть на экране телевизора одного из террористов- смертников, который случайно выжил. Эйфория прошла, и в страхе за свою ничтожную жизнь он пытался разжалобить суд, говорил, что у него есть маленькие дети и старые родители, просил пощадить и помиловать. Как по-человечески жаль его несчастных родителей, на беду свою родивших эту бесчеловечную тварь, не достойную жалости. Как это все тяжело... И как хотелось бы, чтобы среди наказаний для террористов было и одно особенное, пожизненное, которое бы, на мой взгляд, стало для них страшнее тюрьмы и даже смерти. И чтобы приговор для них звучал так: денно и нощно смотреть кадры документальных хроник, на которых жалобно плачут испуганные дети. Кадры, на которых трупы детей, стонущие от горя матери. И вновь дети, дети, дети…Дети, плачущие от боли, ран, невыносимой жажды, падающие в обморок прямо на свои окровавленные игрушки, порванные портфели и истоптанные учебники и тетради. Кадры, на которых могилы жертв того страшного теракта составили огромное кладбище - место нашей вечной скорби. А еще слезы... слезы... слезы ... причем не только родных и близких этих жертв. Но всех, у кого есть сердце. А статистика бесстрастно подтверждала: оно есть у очень многих. В те дни было зарегистрировано огромное количество инфарктов и смертей, вызванных переживаниями людей в самых разных уголках страны. Это были простые люди, у которых тоже есть дети. И как следствие - страх за них.
ЕСЛИ БЫ МЫ НЕ МОГЛИ ЗАБЫВАТЬ…
Говорят, что все проходит, и любая боль- тоже. Мудрейший царь Соломон был прав, но с одним лишь уточнением – никакая боль не проходит бесследно. Не проходит она до конца, а лишь притупляется, становится терпимей. И слава Богу. Ведь если бы все эти страшные воспоминания в нас постепенно не успокаивались, не притуплялись, то как бы мы жили дальше.
… Если бы мы не могли забывать. Как бы жили тогда те, кто видел расчлененные трупы и разбросанные вокруг руки и ноги пострадавших от взрыва людей отдельно от их туловищ? А еще - лужи крови, искореженный металл машин, разрушенные дома.
Если бы мы не могли забывать … Как бы жили сегодня мы, помнящие каспийские трагедии, после которых маленький приморский городок стал печально известным на весь мир? В этом городе в поздней ночи на глазах обезумевших людей рухнул дом. И рассыпался от мощной взрывной волны как песочный замок, оставив под руинами мирных жителей: женщин, стариков, детей, многие из которых и проснуться не успели.
В том же многострадальном Каспийске случился и другой крупный теракт во время Парада Победы, погубивший многих мирных людей. В кого же метились тогда террористы? В военных музыкантов, шедших впереди? Или в пожилых ветеранов? А может быть, в нарядных и счастливых детишек, которые на свою беду забегали вперед и шагали под музыку военного оркестра? Кто из этих счастливых маленьких каспийчан знал тогда, что делает последние шаги в своей жизни?
Как бы жили мы дальше, если бы все время жила в памяти перекрытая каспийская улица, ставшая в те дни непроезжей? С высохшей кровью на асфальте и горящими круглосуточно свечами на месте гибели людей? И цветы… цветы, цветы от глубоко скорбящих, но таких беспомощных в этой страшной беде их земляков.
Нет. Ничего не забывается. Только со временем нивелируется на другие уровни нашей памяти, чтобы потом периодически всколыхнуться в сердце уже пережитой болью.
ВОПРОСЫ КАЖДОГО СЕБЕ
Каждый из нас, уставший от жизни на «пороховой бочке», не раз спрашивал себя: Когда же это кончится? Но, задавая себе подобные риторические вопросы, редко озадачивался другими: Что для этого надо сделать? Что может сделать каждый из нас, чтобы изменить ситуацию к лучшему? Что может журналист, газетчик, если оставит все удобно-уютные темы и возьмется за эту, трудную и опасную? Что могут сделать его коллеги, телевизионщики, если будут думать не только о рейтингах своих каналов? Что могут писатели, художники, поэты, призвание которых «глаголом жечь сердца людей», звать к добру и свету, а не просто развлекать? Все мы знаем: вдохновенное слово и искусство – это мощная сила, и они всегда помогали в любом трудном деле даже в годы войны, когда по- своему приближали победу и боролись с врагом. Хороший поэтический призыв, мудрое слово могут сделать гораздо больше, чем ответные выстрелы.
Что могут учителя, преподаватели техникумов, вузов сделать на своих рабочих местах, если осознают всю ответственность своей миссии, ведь судьба будущих поколений - в их руках и как важно не упустить, не потерять их?
Что могут уважаемые алимы, имамы мечетей, которые имеют возможность использовать в своей работе, речах, наставлениях вечную силу и потенциал ислама?
Почему не задаем себе и другие вопросы: как каждому из нас в отдельности и всем вместе это сделать? Какие выбрать формы и методы для эффективной работы? С чего начать? К помощи кого обратиться или кому помочь? Как объединиться в этой борьбе? И самое главное – против кого бороться?
ПРИВЫКАЕМ, ХОТЯ НЕЛЬЗЯ ПРИВЫКАТЬ…
А ведь мы не часто задаем себе эти вопросы, хотя от решения их зависит мир и благополучие каждого из нас, наших близких и родных. В суете сует мы крутимся, работаем и решаем какие- то мелкие проблемы, забывая об этой жизненно важной. Не ставим ее на повестку дня, и тогда беда нам грозит, и тогда она с нами или с нашими близкими происходит, и даже тогда, когда наступает пора для выводов, хотя бы постфактум. Почему же так? Мы смирились с этим как с неизбежностью? Считаем, что так и должны жить – от взрыва до взрыва - и постоянно решать для себя, - кто следующий? Да, мы действительно привыкаем к тому, к чему привыкать нельзя. К тому, что редкая сводка новостей по России обойдется без упоминания нашей республики. И все меньше - в хороших, мирных новостях. Привыкаем, что взрывают, стреляют, убивают ни в чем не повинных людей. Что жертвами чаще тех, в кого метились, становятся случайные прохожие, старики и дети. Привыкаем к тому, что в одночасье может разрушаться на наших глазах дома и здания, и не от девятибалльного землетрясения, А от взрыва, от начиненной взрывчаткой бомбы или штурма боевиков, окопавшихся в каком-нибудь доме. Привыкаем к страху за детей. Привыкаем вздрагивать даже от взрыва новогодних петард, потому что они напоминают нам взрывы настоящие.
. «…УНИЧТОЖАТЬ ТЕРРОРИСТОВ КАК КРЫС »
призывал всех эмоциональный экс-президент Владимир Путин. Те, кто когда-либо боролся с крысами, тараканами, скорпионами и т.п. , знают, как трудно их истребить и как быстро они размножаются, если не принять своевременных и правильных противоборствующих мер. Но они знают и другое – как неправильная травля этой нечисти ведет порой к росту численности, мутациям и другим нежелательным последствиям, то есть к прямо противоположным цели результатам. Наверное, многие еще помнят сообщения в СМИ о полчищах крыс-мутантов, наводнивших в одно время московское метро и приводящих в ужас очевидцев? Так вот, говорят, те аномалии произошли в результате апробирования нового, до тех пор еще неизвестного сильного яда. Он вдруг неожиданно подействовал на полчища грызунов, но не смертоносно, а с точностью до наоборот - стимулировал их рост и количество.
Что же с террористами? Прежде чем бороться с врагом, наверное, надо его хорошо изучить - так советовали мудрецы. «Война с террористами проигрывается именно потому, что ведется непонятно кем и неизвестно с кем» – такая четкая мысль была высказана одним из аналитиков этой актуальной проблемы. Это логично и непонятно лишь малым детям.
ТЕРРОРИСТАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ
Говорят, что ген шизофрении найден и изучен учеными- медиками. Но ничего не сказано при этом о «гене» склонности к терроризму. Эта «болезнь» или склонность к ней не передается по наследству и не считается изначально обреченной, как рак или СПИД. Как и все болезни, она имеет свои стадии, когда все еще обратимо или уже безнадежно упущено. А значит можно думать дальше и зрить в корень – кто, когда, почему и по какой причине стал террористом? Ведь террористами, как нетрудно догадаться, не рождаются, а становятся. И если терроризм – это болезнь, зло, то не лучше ли это явление, нашу общую боль, как и любую болезнь, не допустить, предупредить, предусмотреть и обезвредить в зародыше, чем впоследствии лечить с трудом или обреченно ждать неминуемой смерти.
Если задуматься глубже - кто такие террористы? Не все ведь они выходцы из неблагополучных семей, из безвольных бывших наркоманов, не все вышли из лесу. И не все пошли на это только из-за «зелененьких», как утверждают многие, не желающие видеть глубже. Это в большинстве своем обычная молодежь, еще вчерашние мальчишки, папины и мамины любимцы, которые ходили в детский сад, учились в школе, вузе, увлекались спортом, читали книги, дружили, любили. Поверьте, не все они недоучки и наивные люди. Среди них много и таких, которые думали, искали себя, пытались понять, но пришли сами или чаще с чужой помощью не к тем выводам и не туда. Что же повлияло на них и настолько поменяло их взгляды и мировоззрение? Кто и когда так умело смог войти к ним в доверие и увести за собой, на эту опасную дорогу? От какого отчаяния они повелись на все эти уговоры и обещания?
Вот и надо думать над этими вопросами и решать их в корне. Не можем же мы терять поколение за поколением!? И если одних, может быть, и надо уничтожать как крыс, то других, заблудших, но еще не окончательно потерянных для общества надо вернуть на правильный путь. Третьих - уберечь даже от возможности такого на них пагубного влияния. Одним словом, если терроризм - это болезнь, то с учетом ее сложности не может быть простых и однозначных методов и способов борьбы с ней. Лечение может быть только комплексным и только щадящим. И самое главное- с обязательным учетом гиппократовского принципа «Не навреди»…
КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ МИЛОВАТЬ
Есть и другой очень сложный вопрос, который почему-то стесняются или боятся задавать открыто тем, кто мог бы ответить на него. Все ли и всегда правильно, грамотно и честно в этой самой борьбе с терроризмом и одновременно со всем, что порой ошибочно уравнивают с ним? Правильно ли, когда какого-нибудь безусого мальчишку, проявившего любознательность к предложенной ему запретной книге, вдруг хватают и арестовывают без предупреждения и не разбираясь, как особо опасного преступника. Не учитывая при этом, что излишними преследованиями и запретами еще больше разжигают его интерес, забывая о столь простой мудрости: запретный плод всегда бывает сладким. А молодой человек, еще не успевший ничего не только сделать, но и осмыслить ту запретную литературу, зачастую и понять не может – что же он преступил? Но его уже наказывают, изолируют, ничего порой не объясняя ни ему, ни родителям «опасного преступника». А последним иногда ничего и не сообщают о задержании их детей. Разве такое никогда не случалось с кем-нибудь из ваших близких, родных, соседей? Вот и думайте – кто в таких случаях преподает этим заблудшим, а может, просто сомневающимся и ищущим истину молодым людям первые уроки жестокости и несправедливости? Кто тем самым толкает их еще дальше на путь, на который они, возможно, и не собирались, но теперь могут встать, охваченные обидой и жаждой мести? Кто отождествляет их поиски и возможные идеологические заблуждения с целенаправленной жестокостью террористов, уничтожающих мирных жителей?
Скажете, что не все «заблудшие» так безобидны и наивны? Согласна я и с этим, не все. Люди в целом, и приверженцы разных идеологий в том числе, и нетрадиционного ислама - бывают разными по уровню знаний - исламских и светских, по зрелости убеждений и веры, по степени опасности и вреда для других. А если так, можно ли ко всем применять одни и те же меры – карательные?
И не похожи ли борющиеся со всем, что хоть немного напоминает им нетрадиционный ислам, на тех, кто, не задумываясь и сразу отрезает всю голову, даже если болит одно ухо. Так ведь легче и быстрее- хлопот и забот поменьше.
В вышеприведенном подзаголовке «Казнить нельзя миловать» – цитате из известной сказки- ошибки нет. Я сознательно не поставила запятой ни после первого слова, ни после второго, потому что все зависит от конкретного случая. А случаи бывают разные. Иногда человек виновен так, что его надо «казнить» и никак нельзя «миловать», потому что его уже не вернуть на путь истинный и не исправить. А еще потому, что он, возможно, опасен и для других. Но порой виноватому, но не опасному для других можно сделать снисхождение и дать шанс все исправить. Дать шанс, чтобы не потерять человека. И вот тогда «казнить нельзя, надо миловать». Надо миловать и спасать его душу. Как жаль, что не всегда и не всеми это учитывается.
ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО, НО КАКОЕ?
Предвижу, как улыбаются многие и думают про себя, читая выше написанные строки: легко ей тут рассуждать о болезни, лечении, выборе между казнью и милостью. Легко, мол, сказать. И они правы, если говорить лично обо мне. Я журналист, и мне действительно легче говорить и писать, работать со словом, чем воспитывать, учить, вести расследование, стрелять. Слово - это тоже оружие. Но ведь здесь не каждое слово сработает и достигнет цели. Здесь нужны не только красота и образность слова, пафос и высокий стиль, здесь нужны глубокие знания самых тонких и глубоких вопросов веры. Ведь эффективно бороться с псевдоисламом можно, только противопоставляя ему чистоту и красоту ислама традиционного. А потенциал нашей веры можно использовать в самых добрых целях и пропаганде лучших общечеловеческих ценностей – в воспитании, в укреплении семьи и государства, международных связей и так далее. Что же может в данном случае слово – свое собственное - вдохновенное, идущее от сердца? Или что может дать слово, найденное журналистом, писателем для передачи мысли другого человека.
Я, как и многие телезрители, много лет с удовольствием слушала по ТВ умные и добрые проповеди митрополита Кирилла и задавала себе вопрос: почему они так трогают сердце? И почему не всегда такое происходит, когда смотришь наши исламские передачи? Когда слушаешь по ТВ и радио наших алимов, говорящих в принципе о том же? Ответ прост: отец Кирилл, рассуждающий о самых простых для каждого человека вещах, ведущий задушевную беседу от сердца к сердцу, лаская душу духовным и выразительным словом, вносит в нее с общечеловеческими и общедоступными ценностями заповеди и ценности своей веры, обращается с призывом к сердцу каждого. И его умению грамотно и искусно вести призыв можно только позавидовать белой завистью. Заставить слово работать на идею – это целое искусство. Идеологи от любой религии и не только, понимающие силу и значимость яркого вдохновенного призыва, относятся к слову очень серьезно и даже трепетно. Для того чтобы достучаться до умов и сердец, они прибегают к помощи писателей и риторов, специалистов по нейролингвистической психологии, советуются с педагогами, делают все, чтобы слово как выстрел попало в самую цель. И зачастую такая продуманная до мелочей работа дает результат. Этому можно удивляться, можно с досадой объяснять их успехи такими ухищрениями. Но ведь главное для них результат, и они его достигают, порой пропагандируя даже неправильное, ошибочное. Но можно не только завидовать, но и думать, как эти эффективные формы и методы работы по призыву привнести и в нашу веру. Ведь никто не мешает нам «сеять разумное, доброе, вечное», используя любой положительный опыт в подаче информации, в работе с умами и сердцами тех, кого мы хотим вести за собой к свету ислама.
ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДЕТСТВА
О том, в каком возрасте обучать детей тем или иным наукам и искусствам, много написано и сказано специалистами по возрастной психологии. А потому мудрость: легче учить, чем переучивать я бы дополнила всего лишь одним словом: «своевременно», т.е. учить в благоприятное для усвоения и понимания время.
Хорошо бы учитывать этот фактор и тогда, когда речь идет о духовности подрастающего человека. А также при поиске противоядия от экстремизма и терроризма. Духовность, грамотное исламское образование и воспитание уже сами по себе являются противодействием им. Знание, твердая убежденность - одна из важных форм и методов борьбы с экстремизмом и терроризмом. Подрастающему человеку надо дать знания, непоколебимую уверенность в убеждениях, правильные ориентиры и критерии – и тогда он будет защищен от любого возможного негативного влияния на ум и сердце.
Воспитывать духовность, давать элементарные знания по основам религии надо с раннего детства. Другой вопрос – как это делать, чтобы этот багаж знаний не только остался в памяти, но и стал руководством в жизни. Все так и будет, если делать это не насильственно, не навязчиво, выдавать малыми дозами, в соответствии с возрастом и способностью к восприятию. Впрочем, так, как мы изучаем любую науку, начиная с алфавита и азов. Человек, с ранних лет получивший традиционное исламское образование и воспитание, не будет в дальнейшем заблуждаться и сомневаться, не даст увести себя в другую сторону, не станет экстремистом и террористом. И самое главное, богобоязненный человек никогда не будет стремиться к порокам, зная: час Суда неизбежен для каждого.
О том, чтобы давать школьникам знания по вере в рамках их среднего образования и предмета «Духовно-нравственная культура», говорили и спорили на разных, в том числе на самых высоких уровнях, много и долго. Хотя странным и даже лишним казался вопрос: быть этому доброму и позитивному предмету среди учебных дисциплин или не быть? Ведь предполагалось изучение всех четырех традиционных религий как части нашей культуры. Казалось бы, кто мог быть против этого доброго новшества? Разве есть люди, не желающие духовности, культуры, нравственности для своих детей? Президент страны, теперь уже бывший, понимая важность и полезность такой перспективы для оздоровления общества и борьбы с различными заблуждениями и сектами, поставил в свое время точку в тех долгих дискуссиях. И выступая за воспитание детей «в духе наших четырех религий», предложил «найти приемлемую для всего общества форму».
Формы заинтересованными сторонами предлагались самые разные, и все они были приемлемыми, но вопрос до сих пор остался нерешенным. А ведь многие из нас, российских родителей, бабушек и дедушек ликовали: для наших детей наступают благословенные времена. Они будут изучать основы религии, причем, не только своей. А значит будут грамотными в вопросах веры, толерантными, следовательно не конфликтными на межконфессиональной и межнациональной почве. И самое главное – наши дети не дадут увести себя на скользкий путь, ничего общего не имеющий с верой. Не увлекутся, узнав традиционные религии, сектами и псевдоучениями. Будут высоконравственными, ведь заповеди любой из пяти основных религий не дадут им убивать, воровать, тянуться к многочисленным порокам и т.д. Но, как оказалось, родители рано радовались. Дальше широкомасштабных дискуссий дело не пошло, и столь нужный предмет в программу не ввели.
Родители пробовали добиться и другого: преподавания основ веры в школах на факультативной основе. Духовное управление готово было рекомендовать для этой работы грамотных и правильных наставников. Но даже это безобидное пожелание родителей не было принято во внимание, и такой факультатив был запрещен категорически. И вообще «мухи –отдельно, котлеты – отдельно», - так сказал один из высокопоставленных чиновников из Министерства образования, когда запретил девочке- мусульманке прийти в школу в платке. Спор же о том, прав он или нет, был бы аналогичным вечной дилемме: что первично - яйцо или курица? Свобода вероисповедания для россиян закреплена в Конституции страны, но в то же время религия в России отделена от государства. И как тогда быть с ношением платка - если это одно из строгих требований веры, которая не запрещена? О факультативах, выпрашиваемых у руководителей школ родителями, также было сказано: Ваши дети хотят изучать ислам? Пусть изучают его в медресе! Но одни родители не могут отпускать в медресе из-за отдаленности от дома и школы и отсутствия сопровождающего для своих детей, другие боят ся - те ли там учителя -в этих медресе, тому ли научат? А вот в рамках школы и на ее территории было бы спокойнее … Но в школе разрешают любые кружки и факультативы. И танцы – национальные, бальные, латиноамериканские. И иностранные языки, вплоть до китайского и эсперанто. И шитье, вязание, бисероплетение, словом, любое рукоделие. Искусства тоже любые - пение, рисование, драмкружки. Спорт - все его виды . В платных школьных кружках по интересам, факультативах, секциях чему угодно можно учиться. Но если вдруг вы захотите для своих детей изучение основ религии, хотя бы как часть культуры– это нельзя! Да что говорить, даже арабский язык с неохотой впускается в школы и вузы. Язык великого Пророка и выдающихся классиков Востока, один из рабочих языков ООН, на котором говорят более 300 миллионов человек планеты, виноват только в том, что в свое время стал неугоден атеистам. Они безжалостно уничтожали все написанное арабским шрифтом. Но почему теперь? На арабском языке написаны Коран и все исламские источники …А может быть , и что-то экстремистское. А потому лучше не разбираясь, подальше от всего этого религиозного. Легче ведь запретить, чем разбираться , где ислам , а где - псевдоислам. «Проблем будет меньше» , - сказал все тот же чиновник из министерства при обсуждении вопроса и с арабским языком, и с введением хотя бы факультатива по основам веры.
А мне в этой связи вспомнились мудрые слова моей бабушки еще из детства. Кажется, в классе седьмом мама категорически запретила мне идти на коллективную прогулку в парк, хотя собирались мы на нее всем классом и в сопровождении классной руководительницы. Когда я, расстроенная, запретом вышла в соседнюю комнату, то услышала, как бабушка, деликатно промолчавшая при мне, спросила маму: Почему не разрешила? Мама ответила честно: Боюсь, мало ли что может случиться в парке и даже при учительнице. Боюсь хулиганов, пьяных, дорожного движения, дурных примеров- всего боюсь. Пусть уж лучше не идет- так мне спокойнее будет. Бабушка покачала головой: Нельзя запрещать ходить в лес только потому, что там иногда встречаются звери. Это неправильное решение, которое пришло от лени. В лесу так много красоты-птиц, цветов, деревьев, бабочек. Правильнее было бы отпустить в этот самый лес , но предварительно предупредить, что там могут встретиться и звери, могут случиться и стихийные бедствия и много чего еще. А потому надо прежде объяснить – как быть в том или ином случае, как вести себя, когда встретятся те же звери. Ведь предупредить- значит вооружить и обезопасить.
С решением судьбы предмета, изучающего ислам, примерно та же ситуация. Некоторые недальновидно и примитивно рассуждают: если экстремисты прикрываются именем ислама, то на всякий случай лучше быть подальше от всего исламского. Так будет меньше проблем! Так легче! Они так думают, но ошибаются. Проблем будет больше, потому что зачастую беды происходят от незнания, невежества, отсутствия четких критериев и установок. И от бездуховности людей, живущих без идеалов. А потому неплохо было бы власть имущим, росчерком пера решающим судьбу наших детей, их духовности и веры , понимать эти недобрые перспективы.
КТО ПОМОЖЕТ АЛИМУ СКАЗАТЬ?
В просветительской работе у наших мудрейших и уважаемых алимов и исламских ученых есть свои сложности. Конечно же, им, вдохновенно и грамотно проповедующим исламские ценности на родных языках, гораздо труднее выразить те же мысли на русском - чужом для них языке. Но русский язык для мусульман России -это язык межнационального и межконфессионального общения. Христианам в этом плане, конечно же, легче. Легче и их проповедникам, и в том числе всесторонне образованному, духовному и обаятельному отцу Кириллу, великолепно владеющему родным русским языком. А ведь так много в душах и умах наших прекрасных исламских ученых всего, что можно и нужно было бы передать молодым мусульманам всех национальностей! Так много всего, что можно было бы оставить из их бесценного наследия на бумаге, на аудио -и видеоносителях. Вот тут- то и возникает нелегкий вопрос: как алимам, блестяще знающим ислам, но не владеющим в достаточной мере ни русским языком, ни ораторским искусством, ни писательскими способностями, передать свое слово широкому кругу людей других национальностей? Энергетики у них, конечно же, ничуть не меньше, чем у самых известных православных проповедников и христианских ученых. Ведь, к примеру, слушая речи нашего достопочтимого шейха Саида- Афанди на его родном аварском языке, мюриды шейха, принадлежащие к самым разным национальностям, нередко плачут от избытка чувств, даже не понимая смысла услышанного. Так действует и заставляет вибрировать душу мощная энергия его слова. Но ведь не всем посчастливилось и посчастливится быть рядом и близко с шейхом, видеть его, слышать. Не всем повезло и повезет послушать проповеди шейха на родном аварском языке. А как же быть с теми, кто читает его проповеди, исламские труды уже в переводе? Все ли эти переводы удачные? Все ли могут дать такую подпитку душе, как его живое слово и все, что в нем заложено в строках и между строк, в словах и даже в паузах? Часто ли удается нам, журналистам и писателям, передать при работе с этими бесценными источниками всю энергию и мощь речей, добрых мудрых проповедей достопочтимого шейха, других алимов?
Часто ли вообще видим в прессе грамотные публикации на исламскую тему, несмотря на обилие исламских рубрик, зачастую даже в развлекательных газетах с новостями шоу- бизнеса. Многие осуждают ведущих этих рубрик, говорят, что они пишут об исламе не там, где нужно и можно, что это порой делается в угоду моде. Но в защиту последних скажу: говорят, что такой повсеместный исламский призыв даже приветствуется в исламе, ведь в старину алимы ходили проповедовать именно в те места, где молодежь веселилась, развлекалась, где люди забыли о вере и ее требованиях. И говорили, что нести свет надо в первую очередь туда, где совсем темно. Такая просветительская работа, если она делается грамотно и качественно, не ради моды, а ради спасения, которое мы ищем в вере, конечно же, даст результат.
Часто ли мы видим по телевидению умные и добрые передачи исламского призыва, в которых на примерах из жизни, а не только в пересказе священных книг и обращений к сурам из Корана, аятам и хадисам, утверждается: ислам – не догма, это образ праведной жизни. Это религия чистоты, красоты, гармонии.
У алимов и духовных наставников в этом плане непочатый край работы. И кто им поможет в данном случае? Кто, если не те, кто работает со словом? Кто сумеет передать их мысли, не потеряв при этом энергетику и силу слова при переводе на неродной для алимов русский язык? В одной из поездок в Турцию мы побывали на нескольких исламских телеканалах и в издательствах, ведущих исламский призыв на турецком, а также на других языках. В издательстве популярного и для мусульман России журнала «Золотой родник» на русском языке речь зашла об опубликованной в нем проповеди шейха Осман Нури Топбаша. Я искренне сказала, что такого яркого, во всех отношениях профессионально сделанного исламского издания, как журнал
«Золотой родник», я никогда не читала - так в нем все просто, доступно, жизнеутверждающе. Сказала и о том, какие добрые и светлые эмоции и чувства вызвала во мне проповедь шейха Османа Нури Топбаша. В ответ на это мне рассказали, как серьезно относятся турецкие издатели к переводным материалам на исламскую тему. Что вначале делается подстрочник человеком, который хорошо, до тонкостей знает язык источника. Потом к работе приступает литературный редактор, думающий о тексте и его содержании в целом, о том, какой из синонимов, эпитетов, сравнений, метафор и других изобразительных средств языка лучше использовать в том или ином случае. А затем в работу включается еще и третий, который одинаково хорошо знает оба языка и может судить о качестве перевода. Но даже он, сомневаясь, консультируется с самим автором, если есть такая возможность. Или привлекает к работе алимов, досконально знающих этот вопрос. А еще усердно ищет наиболее подходящее, яркое, эффективно работающее на цель и идею слово. Именно такой подход к переводам исламской литературы в свое время был мечтой покойного муфтия Саййид Мухаммада Абубакарова.
ГЛАВНОЕ ПОЛЕ БОЯ - СОЗНАНИЕ ЛЮДЕЙ
Насколько это важно – грамотный исламский призыв, пропаганда ценностей ислама, демонстрация объективной разницы между традиционным исламом и ошибочными учениями в нем самом - думается, понимает каждый. Потому что слово всегда было не только сильным оружием для войны и противостояния идейных противников, но и созидательным орудием, способствующим взаимопониманию, миру, соединению, согласию, просвещению во всех важных происходящих в обществе процессах. И в борьбе с терроризмом тоже.
Тема терроризма для нас, дагестанцев, наиболее актуальная. Нам ли, многократно страдавшим от этого явления, не знать, что это такое? И если раньше люди из других стран и регионов с восторгом говорили: Дагестан- это горный край, древний Дербент, Расул Гамзатов, седой Каспий, теперь, только узнав, откуда мы, смотрят с сочувствием и сожалением. Откровенно жалеют нас: не повезло же вам с местом жительства, у вас постоянно взрывают и стреляют, у вас террористы и бандиты, окопавшиеся в лесах.
Что ж, это наши реалии. И все же не многие, не зацикливаясь на конкретно случившемся очередном взрыве, обстреле, задумываются о том, откуда к нам пришла эта беда, где враг и кто враг, на кого он нацелен и почему убивает при этом мирных жителей? Чего вообще хочет? Почему религиозный экстремизм - это страшно, и почему нельзя его допускать? И самое главное – как с ним бороться?
А если честно, то многие из нас, даже образованных в своих областях знаний и деятельности часто не знают, что же такое религиозный экстремизм? Где его корни, в чем опасность? А когда, например, по телевизору теологи, политологи, социологи и т.д. пытаются объяснить это сложно и научно –просто переключают канал, рассуждая: а какое к нам это имеет отношение? Пусть, дескать, соответствующие структуры и органы разбираются с ними, у нас своих проблем хватает. Почему же мы не можем понять - это общая наша беда и противостоять ей тоже надо всем, сообща. Но прежде чем решить, надо в ней разобраться.
Многие беды происходят от невежества - это уже давно доказанная истина. Порой от невежества тех, кто это зло творит , а еще от невежества тех, кто должен противостоять злу. Но чтобы бороться с врагом, надо его знать – это тоже истина, не требующая доказательств.
Об этом, кстати, не раз говорили и говорят лидеры республики на совещаниях и заседаниях, посвященных антитеррору. И обращают на эту необходимость внимание прежде всего представителей СМИ как главной силы противодействия религиозно – политическому экстремизму. Призывают средства массовой информации к ответственности и пониманию своей значимой миссии и при этом, исходя из существующей ситуации, считают все предпринимаемые журналистами усилия и имеющиеся на эту тему публикации и выступления в прессе и по телевидению малоэффективными. Какие же меры можно было бы считать по- настоящему действенными и эффективными? И кто должен их предпринять? Российским правительством в последние годы были приняты серьезные меры для усиления нашего региона в борьбе с терроризмом и укрепления силового блока здесь, в Дагестане. В Дагестане построены военные гарнизоны и погранзаставы, антитеррористический центр, равного которому нет нигде в стране , есть даже радиолокационные установки для наблюдения за морем. Много чего у нас теперь есть для борьбы с терроризмом.
Но ведь все понимают и признают: главное поле боя – сознание людей. И на этом поле боя теперь уже никак нельзя проиграть. А потому надо просто и ясно разъяснять людям истину. Зло надо откровенно, а не витиевато и двусмысленно называть злом, ложные ценности развенчать и показать, почему к ним нельзя стремиться, почему это опасно и к чему может привести. И в то же время надо открыто и красноречиво противопоставлять им ценности истинные, вечные, понимая, что если их нет , «свято место пустым не будет».
И ВСЕ ЖЕ ЧЬЯ ЭТО ПРОБЛЕМА?
Похвала нашей памяти, умеющей забывать, смягчать и нивелировать самое болезненное и недоброе из прошлого, была высказана выше. Но не все можно и нужно забывать. Нельзя быть беспечными и активизироваться в борьбе с терроризмом лишь тогда, когда «грянет гром». Нельзя не принимать к сведению объявления об особой бдительности, о том, что нас просят помочь в предотвращении терактов, просьбы не проходить мимо готовящихся злодеяний в самом их зародыше. Нельзя жить по принципу: моя хата с краю, потому что никто из нас не застрахован от горькой участи стать следующей жертвой террора.
Помню, как однажды вечером после очередного громкого теракта оказалась в гостях у родственников. По телевизору на злобу дня показывали заседание Круглого стола, посвященное борьбе с терроризмом, с участием политологов, духовенства, силовиков, представителей самых разных областей деятельности. Тема показалась хозяевам скучной, и они тут же переключили канал, но, видимо, по причине актуальности темы там тоже шел разговор о терроризме. И о том, что население должно включаться в эту борьбу- каждый на своем рабочем месте и в силу своих возможностей. Хозяйка поморщилась: ну сколько же можно об этом терроризме говорить? По телевизору, по радио, в газетах! Хоть уши и глаза закрывай! Почему, мол, нельзя каждому заниматься своим делом? Зачем нас грузить проблемами, которыми должны заниматься соответствующие органы? Своих проблем у нас мало, что ли?
Мне же захотелось не согласиться и спросить ее, а чья же это проблема - терроризм? И кому он угрожает? Разве не нам с вами? Разве мало примеров и подтверждений того, что опасность и вероятность стать следующей жертвой одинаковы для всех ? Разве можно так легко забыть Беслан, Каспийск, Буйнакск, Буденновск, Волгодонск и многие другие российские и зарубежные города, где жертвами стали не просто мирные люди, но даже дети, роженицы,старики?
Было время, когда слова «терроризм», «террористы» казались чем-то отвлеченно потусторонним, далеким. Но сегодня это, к сожалению, реалии нашей жизни. И если в этих печальных реалиях война объявлена даже детям, вопрос «чья это проблема – терроризм?», кажется лишним и неуместным. А ответ однозначным: это проблема всех и каждого.