Когда все стекла в доме звенят от того,
Что подъезжает ее машина,
Когда караулишь звонок телефона с больным и несчастным лицом,
Сняв трубку, молчишь две секунды, чтобы прочистилось горло,
ты согласен на все.
На то, чтобы снова ночью...
Чтобы слова ночью...
Чтобы тысячи муравьев по стене, а ты, как дурак, по нескончаемой лестнице,
С ней на руках. Не работает лифт.
Босыми ногами в ковер, носками в ковер,
пересохшими губами ее любимый дынный кальян мусолить,
Боже, за что мне такая мука? - стало твоим любимым вопросом.
Но ты согласен на все.
По умолчанию.
Она просит прочесть тебя твои новые стихи.
Ты чувствуешь себя психом. Чувствуешь?
Особенно в тот момент, когда
На первой строчке у нее звонит телефон,
И, задрав ноги на стену, она начинает трещать с дурацкой подругой.
Ты терпишь и это. Терпишь кальян, по второму кругу,
Терпишь ее раздвинутые ноги,
Ее шею, так близко от тебя,
Ее светлые волосы, длинные и легкие.
Тебе все больше хочется ее убить.
Ты согласен с тем, что пора сомкнуть свои руки
на ее теплом горлышке.
Ты киваешь в такт своим мыслям,
А она ничего не видит. Она не замечает тебя.
Не знает, как ты мучишься.
Она соблазняет тебя этой бьющейся жилкой,
Подтверждением жизни.
Лучше снова вернуться домой.
Пока не случилось.
Пока ты еще в состоянии
Удержать свои сильные руки,
Пока ты не раздавил эту мелкую жилку,
Как последнюю мерзкую тварь...