Но сейчас ты не здесь.
Лети.
Эта история случилась со мной как раз в тот момент, когда мир, как мне показалось, вдруг перестал вертеться. В каком-то смысле он действительно изменился. Не знаю, что у меня получится, потому что не представляю, как о таком можно просто сесть и написать, просто рассказать словами. Но как однажды сказал один мой друг – «кто же, кроме тебя?...»
1.
- Как тебя зовут, парень? – спросил человек прямо с порога.
Я посмотрел сначала на него, потом на наручные часы, которые показывали час ночи. Затем снова на него. В подъезде стоял непроглядный мрак, рассмотреть гостя я мог только благодаря свету из комнаты у меня за спиной. На вид человеку было около шестидесяти пяти. По лицу нельзя было сказать – мошенник он, сотрудник спецслужб или продавец из магазинчика свежего разливного пива через дорогу. Мой рот приоткрылся, и я произнес:
- Что?
- Я спрашиваю, как тебя зовут? – на выдохе повторил он, и мне показалось, что мой гость чем-то сильно взволнован. Грудная клетка поднималась и опускалась так, словно он шел до моей двери по лестнице. А живу я на 14 этаже.
- Морт, - я положил руку на косяк, так, чтобы условно преградить человеку путь в мою квартиру.
- Все правильно. Морт. – он вытер двумя пальцами уголки рта, а потом добавил – Тебе нужно пойти со мной.
- То есть как это? Вы что, из какой-нибудь структуры? У вас хотя бы документы есть?
- Нет у меня никаких документов. Зато у меня есть для вас что-то очень важное.
- Правда? – я вгляделся в его зрачки – темные и глубокие, как два бездонных колодца. Откуда-то повеяло холодом. Мне совсем не верилось в то, что случилось нечто серьезное – я такие вещи чувствую. Если что-то паршивое случается с близкими людьми, мне накануне либо снится вещий сон, либо я каким-то образом кожей ощущаю: вот-вот раздастся телефонный звонок и мне сообщат неприятную новость. Последний раз мне позвонила мама и сказала: «Твоя сестра в больнице. Уолсон ударил её фигуркой собаки, помнишь, борзая на островке травы. Джилл очнулась, она вне опасности и она подает на развод».
- С вами все в порядке? – оборвал мои мысли человек.
- А с вами? Что вы вообще здесь делаете? – я уставился на своего гостя так, словно застал его не на пороге квартиры, а как минимум в собственной ванной.
- Я же уже сказал – вы должны со мной пойти! – внезапно повысил голос незнакомец, и я уловил нотки страха в его голосе.
- Да что творится, вы мне объясните? Или я должен гадать – не имею ли я дело с грабителем или психом?
- Да не псих я. Мне ваше имя назвала девушка.
- Какая ещё девушка?
- Такая… - тут он чуть помедлил, как будто пытался подобрать слова. Или хотел что-то утаить. - С прямыми темными волосами, до плеч.
- Как зовут?
- Наоми… Кажется.
- Наоми? Не знаю я никакой Наоми! – я хотел было уже захлопнуть дверь, потому что разговор слишком уж затянулся, но он не дал мне.
- Вы её и не должны знать. Но ОНА вас знает. У вас должен быть шрам вот тут, - он коснулся пальцами места у себя на груди, возле ключицы. Успел произнести это как раз когда, до щелчка дверного замка оставалась доля секунды. Я замер, и снова медленно отворил дверь.
Старик смотрел на меня усталым, напуганным взглядом. Только теперь я заметил, что губы у него обветрены, а на лбу выступила испарина.
- Тут кое-что не вяжется. Почему она сама не приехала?
Он протянул руку и раскрыл ладонь. На ней лежала подвеска – кремового цвета цветок с зелеными листьями и миниатюрными камушками на них. Я едва не пошатнулся.
– Потому что она умирает. Её зовут Наоми и она умирает.
Мы ехали в полном молчании. Дождь хлестал в лобовое стекло. В кулаке я крепко сжимал подвеску. Лицо мужчины теперь стало совсем бледным. Я пытался хоть как-то осознать происходящее, поверить, что все это не сон и не галлюцинация. За окнами стояла поздняя осень, и в воздухе ощущался запах снега. Дорога впереди блестела в свете фонарей как мокрая спина морского чудища.
- Она сказала, что это сработает. Позволит вам вспомнить, - наконец сказал он, и прозвучало это очень тихо.
Шоссе, по которому неслось наше авто было практически пустым. От скорости у меня даже захватывало дух.
- В какую больницу мы едем? – спросил я.
- Мы едем не в больницу, а ко мне домой.
Я резко приподнялся.
- Вы точно не в себе!! Скажите адрес и я хотя бы вызову скорую!
- Скорая не нужна. Вы все увидите, когда приедем. Я и сам не поверил во все это. Сначала. Как и вы.
«Он ударил её, он целился в висок, но промахнулся. Она говорит, что его глаза были как у животного, как у животного, которое больно, и которое может убить просто так, без причины. Он как будто на время стал кем-то другим».
- О чем вы думаете? – спросил старик.
Я молчал. Вжался в кресло, и пытался не паниковать. А потом ощутил боль в ладони – оказывается, я сжал кулак так сильно, что поранился острым углом подвески. Я не мог понять, почему эти воспоминания вдруг так взбунтовались во мне. Воспоминания, которые я вовсе не хотел смаковать, особенно сейчас.
- Я никогда в жизни с таким не сталкивался, парень. Морт. Никогда.
- Не знаю, о чем вы говорите, - глухо ответил я.
Но я знал. По крайней мере - догадывался. Мы неслись по трассе, и я почти физически ощущал, как привычная реальность уступает место чему-то ещё. Так бывало и раньше. Однако далеко не в такой обстановке. Я чувствовал привкус, знакомый мне, но не мог совместить его с происходящим. Этот тип за рулем…. Я его даже не знаю, но у него в руках в буквальном смысле оказалось то, что способно заставить меня поверить в любые небылицы на свете.
- Как вас зовут? – я повернулся к нему, ощущая, что нахожусь теперь на тонкой границе между самим собой и сумасшествием.
- Том, - ответил он. Руки его продолжали слишком крепко сжимать руль, в свете фонарей его лицо было такого странного оттенка…. И ещё дождь. Шум дождя. Порывы ветра иногда были такими сильными, что казалось, какое-то гигантское существо бросается на автомобиль, разбиваясь миллионами дождевых капель.
«Вот так это и происходит» - думал я. «Так мы перестаем понимать, что вымышлено, а что нет». А сам произнес:
- Хорошо, Том.
Квартира Тома находилась на двадцатом этаже. Когда мы вошли, Том пустил меня вперед, и я оказался у дверей комнаты. Ощутив сквозняк, я взглянул на шторы – они колыхались от ветра. Ничего знакомого. Ничего в воздухе. Ни привкуса, ни воспоминания. Вопреки всем ожиданиям. Мне даже показалось что квартира слишком чужая, как будто немного из другого времени – тут чувствовался налет прошлого. Но не того прошлого, о котором я мог бы знать что-то.
- Вы не пройдете? – оборвал мои мысли Том.
- Я… Как будто в землю врос.
Он зачем-то кивнул.
- Так что все-таки вы имели ввиду там, в машине? – негромко спросил я, обернувшись на Тома.
- Не знаю, что тут творится, - ответил он и отошел к противоположной стене. – Не может быть, чтобы вы – тоже.
С этими словами он толкнул вперед дверь комнаты, и я вошел внутрь.
Это была просторная гостиная, посередине стоял журнальный столик из темного стекла, на стене висел плоский экран, здоровый такой. А на диване я увидел девушку. Она лежала на боку, сложив руки возле лица, и пальцы её иногда чуть вздрагивали. Глаза были закрыты. Волосы – такие, как Том и говорил - темные и до плеч. Одета она была в брюки, обтягивающую майку и куртку. На поясе - что-то вроде кобуры, хотя оружия я там не приметил. Да это было и не важно, потому что сознание все никак не могло переварить то, что бросилось в глаза первым, а сейчас я снова вернулся к этому, пытаясь впихнуть зафиксированный зрением образ в реальность. Безуспешно. Перед глазами все плыло и рассыпалось.
- Видел когда-нибудь что-нибудь такое, а? – спросил Том.
Я тупо покачал головой – «нет», а потом навалился плечом на дверной косяк. Перевел взгляд на Тома, облизнул губы, на ощупь вдруг ставшие как бумага, и снова поглядел на девушку. За её спиной были крылья. Серебристо-серого цвета, довольно крупные, из-за этого сама их обладательница ютилась на самом краю.
- Я шел домой и увидел её. Она появилась совершенно неожиданно. – Тихо проговорил Том. – Она напомнила мне… Иностранку. Пока я не увидел их.
- Откуда она знает про меня?
- Она просто назвала имя. Сказала, что я единственный кто может помочь сейчас. Как будто других людей нет.
- Может быть, и нет, - медленно произнес я, внимательно посмотрев на Тома.
В это мгновение послышался шорох, и мы оба перевели взгляды на девушку. Она попыталась приподняться и не смогла. Я подошел и остановился перед ней. На меня смотрели глаза изумрудного цвета.
- Морт, - прошептала она. – Морт?
Я молча кивнул.
Она улыбнулась, но тут же что-то заставило её мучительно зажмурится. Я сделал шаг вперед и проговорил:
– Может, врачей вызвать?
- Ты что? – она вдруг как будто стала ещё слабее и тоньше. – Совсем не узнаешь меня?
- Нет, - честно сказал я.
Она сжала губы и замолчала.
За то, что я не помнил, мне стало не по себе. За то, что она вдруг метнулась, снова попытавшись встать, и у неё, как и в первый раз, ничего не вышло. Я помог ей сесть. Она улыбнулась, как должно быть, улыбается тот, кто много лет спустя наконец-то встретился с близким родственником, и теперь старается не замечать, что всё слишком изменилось, чтобы можно было вернуть все то, что связывало прежде.
Краем глаза я заметил, как Том вышел из комнаты.
- Но ты же приехал? – вдруг спросила она.
- Я помню подвеску. Точнее, «помню» - это не совсем правильное слово.
- Как ты про неё узнал?
- Никак. – Я пожал плечами. – Я просто её… придумал.
- Придумал?
- Ну да. Придумал, а потом увидел во сне. А может наоборот… Точно сказать нельзя. Я писатель.
- Про что пишешь?
- Обычно – о том, чего здесь нет.
Она чуть прищурилась и накрыла ладонью мою руку. Кожа её была очень холодной.
В комнату снова вошел Том.
- Вы, конечно, простите меня, но что тут черт подери, происходит?
- Мы пытаемся выяснить, почему я лишился памяти, - произнес я.
- И почему? – он встал там, в дверях, как изваяние и ждал хоть какого-нибудь ответа.
- Он не лишился памяти. Он как раз на пороге того, чтобы вспомнить.
В этот момент раздался высокий протяжный звук, Наоми вдруг молниеносно извлекла из-под подушки пистолет и вскинула руки. Отработанным и четким движением стрелка.
- Чайник, - произнес Том.
Наоми какое-то время продолжала держать оружие в руке. Я заметил, как увлажнились её глаза. Взгляд был устремлен вперед, словно она вдруг разглядела что-то невидимое остальным. Возможно, воспоминание. Потом опустила руки, и пистолет выпал на пол с гулким стуком. Я потянулся к нему, но она опередила меня. Заметив мой долгий взгляд, произнесла:
- Узнаешь?
Я было открыл рот, чтобы сказать что-то, а потом обернулся на Тома. Потому что чайник продолжал свистеть. Том вышел из комнаты и через несколько секунд свист прекратился. Я так ничего и не ответил. Комната погрузилась в тишину, в которой дыхание Наоми – тяжелое, но ровное, звучало как пульс ночи. Дождь продолжал идти.
- Как мне тебе помочь? – спросил я.
- Никак. Я сама решила, что все будет именно так. Ты не поможешь, потому что я сделала выбор. Но быть может все будет хорошо. Быть может. Я верю в это.
- Что ты имеешь ввиду?
- Твой новый друг знает, что такое, когда время на исходе. Теперь я тоже. И ты… ты тоже это ощутишь.
- Ты знаешь о чем-то, но мне не скажешь? Так?
- Тебе не нужно знать много. Только то, что потребуется, чтобы спастись здесь.
- От чего?
Она убрала руку из-под моей руки и произнесла тихо, шепотом: точно не знаю. Но ваш мир смещается… Он… Как будто рвется. И если ты ощущал что-то прежде, что-то странное, то не просто потому что ты писатель. Просто ты один из нас.
Я молчал.
- Ты боялся этого, Морт. Того, что островки памяти, связанные с нами, сотрутся из памяти. Ты боялся, и если бы ты увидел сейчас сам себя, оттуда, если бы ты увидел меня… Поэтому, чтобы рассказать тебе обо всем, потребуется слишком много времени, которого уже нет.
- Где это случилось?
- Очень далеко. Ты не можешь себе вообразить, насколько. Но, тем не менее, ты все ещё слышишь, Морт. Все ещё… Мы не должны потеряться – так ты говорил мне всегда. Но бывает, что мы теряем связь. Даже с самыми близкими. Просто потому что…. Забываем. И снова ищем. Снова и снова. Как будто слепые котята.
Дыхание у неё вдруг стало сбивчивым, и тут она сказала, что хотела бы, чтобы мы вышли из комнаты. Я подался чуть вперед и спросил, что происходит, но она повторила свою просьбу. Мы с Томом вышли на балкон. Небо, подернутое дымкой, рассыпало перед нами тонкие дождевые капли, изо рта уже шел пар – заметно похолодало.
Том поспешно закурил. Я заметил, что его руки дрожат.
- Никогда не курил так много, - произнес он, и я как-то странно улыбнулся. - Представляешь, чего мне это стоило? Чего мне стоила эта ни с того ни с сего свалившаяся на голову девчушка?
- Представляю.
Том выпустил в воздух облачко дыма, прищурился, глянув на небо, а затем повернулся ко мне и спросил:
- Скажи мне, ты ведь тоже веришь во все эти штуки?
- В какие штуки? – переспросил я.
- В другие миры, Морт. В другие планеты.
- Ну да, наверное.
- Особенно сейчас, не так ли? – он усмехнулся. – Если не секрет, что она тебе сказала?
- Сказала, что знает меня. Это всё, что я понял.
- Значит, ты там был? – он вдруг приблизился ко мне и заглянул в глаза.
- Том, вы иногда кажетесь мне безумцем, - сказал я, чувствуя запах сигаретного дыма, утекающего через едва приоткрытые губы Тома.
Он отошел в сторону и, выкинув догоревшую сигарету, закурил новую.
- Вы думаете, она умрет?
Он затянулся, побарабанил пальцами по перилам:
- Думаю, ей не место здесь.
- А вам? А мне?
Он обернулся.
- Это-то я и хочу понять. Какого черта мы тут делаем.
- Она что, так и сказала вам – что умирает? Она не сказала, что нужно сделать?
Он покачал головой.
- Знаешь, вот уже после того, как я привык к её крыльям, к тому, что они настоящие, то заметил ещё кое-что. Она как будто задыхается здесь. Словно атмосфера убивает её. Постепенно. Сначала я подумал, что мне это кажется, но теперь она совсем плоха. Мне жутко говорить это, но наверняка что-то похожее ощущает морское создание, выброшенное на берег.
Я обернулся через плечо на балконную дверь и сквозь стекло увидел, как она сидит на диване, прижав к груди руки. А оттуда… на уровне сердца... лился слабый едва различимый свет. Её лицо было бледным, и она смотрела перед собой.
- Она вроде бы пытается самостоятельно поддерживать жизнь, - проговорил Том. – Звучит как-то… но кажется это помогает. Ненамного. Но все же.
- Вы знали, что у неё оружие?
- Честно – я толком ничего понять-то не успел. Я поглядел сейчас на эту пушку. Тяжелая, слишком тяжелая, по внешнему виду, да и по размерам не скажешь… Просто звездные войны какие-то…. Знаешь, что мне кажется? Мне кажется, девочка просто хотела увидеть тебя, Морт. Вот и всё.
- Хотите сказать, она каким-то образом перешла через «границу миров», чтобы просто меня увидеть?
- Да, а почему бы и нет. Странно, что ты этого не понял.
- Если я пишу книги, это ещё не значит, что умею и чужие мысли читать.
- Я не пишу книг, парень. Но, по-моему, тут все ясно. Думаю, она очень долго искала тебя. Дольше, чем можно себе представить.
2.
Не то чтобы я не верил, что такие вещи бывают. Когда-то давно, когда я ещё лелеял мечты о писательстве как о чем-то волшебном и не имеющим совершенно ничего общего с коммерцией, мне чаще, чем всем остальным снились вещие сны. Снились другие пространства. Я часто мог предугадывать события. Жил «не здесь». Ровесники прозвали меня «гуманоид», а все остальные старались не замечать моих явных странностей. Но время шло. У меня не было «дела жизни», я мыкался по институтам, потом – часто менял места работы. Нигде не мог задерживаться – по разным причинам. Наверное, от таких как мы за версту несет чем-то неправильным. Но одно оставалось неизменным. И однажды один мой хороший знакомый свел меня со своим хорошим знакомым - высоким господином со странной, я бы даже сказал, хищной улыбкой. «Хочешь, я опубликую тебя?» - сказал тот, едва я только появился на пороге его кабинета. Я согласился. Книга прошла на ура. Даррен, так звали этого парня, сказал, что нужен ещё роман. Желательно, продолжение той истории, которую читатель «сожрал с потрохами». Мне не понравились эти его выражения. Он вообще не понимал меня. Он просто знал – у меня есть мало-мальский талант и я могу написать дюжину книжек. Добровольно сдавшись в его руки я написал ещё пару-тройку вещей, которые постепенно стали терять для меня ореол волшебства. Я быстро сошел с первых строчек книжного хит-парада. Даррен рвал и метал, чуть ли не совал меня носом, как щенка, в белые бумажные листы, а мне казалось при этом, что я бесплоден, что я потерял все, что у меня было и я уже никогда не смогу родить ни одной истории. Никогда.
«А что вы от меня хотели?» - сказал я как-то раз, глядя на мерцающий курсор. Те истории, что были недавно написаны, казались какими-то блеклыми, слишком книжными, слишком чужими. «Я не персонаж чьей-то сказки, я живой человек, и мне надо что-то есть, ходить в туалет, где-то жить, трахаться и во что-то одеваться». Эти слова я произнес как раз тогда, когда за несколько кварталов отсюда муж моей сестры в очередной раз дал ей затрещину, а потом запустил в голову фигуркой охотничьей собаки. Я мигом приехал в больницу, и долго держал Джилл за руку. Сестра смотрела на меня влажными от слез глазами. И вот тогда я понял – хватит.
Когда ты творишь, ты уязвим. Совершенно не замечаешь, что происходит вокруг. И я не смог защитить её. Я ничего не смог, кроме того что выпускал все новые и новые книжки, давал автографы и улыбался в фотокамеры по случаю очередного быстро сработанного материала. Который они, кстати, называли каждый раз очередным моим шедевром. Лучше окончательно отгородиться от вымышленного мира, если ты настолько не владеешь ситуацией. Я уже давно не писал того что хочу, вот и не стоит лезть куда не следует. Из больницы я прямиком направился к Уолсону.
- Морт! – прохрипел он, утирая пальцами кровь из-под носа. Он действительно не ожидал, что я ударю его. – Ты что, думаешь, что тебе все позволено в моём доме?
Уолсон держал крупную солидную фирму, отлично играл в покер и был достаточно богат, чтобы нанять не просто хорошего, а самого лучшего адвоката. А ещё он считал, что в его руках всё, даже жизнь жены.
- Пора тебе избавиться от иллюзий, потому что я не позволю тебе теперь трогать Джилл. Задень её хоть пальцем, и получишь такой заряд бодрости, что пропашешь носом городскую лужайку и, пожалуй, ещё полосу асфальта возле автострады.
Он рассмеялся, и глаза его как-то дико заблестели.
- А по тебе сразу видно, что ты хренов борзописец.
Его рука уже потянулась к телефону – он и шагу не мог ступить без своих богатеньких дружков, а я перехватил его руку и подошел так близко, словно хотел поцеловать. Прошептал ему на ухо несколько слов и отошел, а затем что-то изменилось. Передо мной стоял уже не совсем тот Уолсон, которого мы все знали. Сказать честно, я эту историю постарался забыть сразу же, как только захлопнул дверь квартиры и вылакал больше половины виски из бутылки, купленной ещё месяца два назад.
Уолсон сделал шаг на меня, чуть сгорбившись и опустив голову. На долю секунды в его глазах промелькнул ярко-желтый всполох. Я почти разглядел противоположную стену сквозь его тело. Оно стало зыбким, полупрозрачным, напоминающим туман.
Я собрал остатки здравого смысла, чтобы произнести:
- Она не вернётся. И я прослежу, чтобы ты не появлялся пусть даже и в радиусе километра от неё.
Теперь была его очередь хватать меня за руку. Его кожа была сухой и горячей, но, тем не менее, из моего рта тут же вырвалось облачко пара. – Я-то уйду, но ты не избавишься от остального. Смотри в оба, если не хочешь окончательно свихнуться или навлечь на кого-нибудь беду.
Я молчал.
- Твоя глупая сестренка мне не нужна. Можешь не беспокоиться. Лучше себя побереги. – он сказал это даже с какой-то ноткой участия в голосе. Как добрый друг, который старается оградить тебя от неверного шага.
Я вышел оттуда с чувством, что моя голова скоро просто разорвется от тупой ухающей боли в висках, а ещё от мыслей. Джилл, после того как выписалась из больницы, сразу поехала к маме, а я перевез её вещи. Джилл была в безопасности. Но я должен был быть самой крепкой стеной в мире для этих двух женщин, стеной, на которую они бы могли опереться в трудный период. Период затянулся. Мне стало не по себе. Я трудился в поте лица. Мать гордилась портретами на обложках моих книг, а я, стиснув зубы, в очередной раз пытался прогнуться под интересы масс. Написал парочку детективов. И хотя это не спасло меня, но интерес на какое-то время подогрело. Потом я постепенно снова стал сдавать. Нашел подработку, и вскоре ушел из книжного бизнеса.
Не так давно в мою голову пришла мысль возобновить тайную жизнь. Вернуться к той истории, которая родилась давным-давно и которую я должен был во что бы то ни стало дописать. Я так и не смог отгородиться от своих миров до конца, хоть и боялся того, как это может повлиять на меня – их куски, ещё не убитые, еле дышали в самой глубине моего существа. Мне было страшно спать. Страшно закрывать глаза и видеть перед собой темноту. Я как будто сразу проваливался в бездну, не имя возможности спастись. «Ну дай мне какой-то шанс» - думал я. «Дай мне ещё времени». Мне приснилась подвеска в виде цветка. А ещё приснилось, что я смертельно болен и жить остается где-то около пары месяцев, не больше. Я просыпался в ужасе, со сбитым в ногах одеялом. Мне было страшно не умереть, а исчезнуть отсюда. И потерять связь с… Наверное мы всегда боимся расстаться с теми, кто нам дорог, пусть даже и верим в бессмертие души. Сон возвращался несколько раз, но сейчас было сложно припомнить что-то. Кроме чувства, о котором вряд ли напишешь или скажешь. Это было далеко за пределами всего, что мне было известно до этого.
Думаю, все поменялось именно в тот момент, когда мы собрались вместе. Держу пари, каждый из нас ощутил это. Что до меня, так это походило на то, как будто издалека донесся отзвук того что было когда-то – так давно, что ты не сможешь поручиться – событие действительно имело место или оно всего лишь твоя собственная фантазия. Просто видение…. Одно из тех, что заставляют тебя плакать, едва пробудившись, потому что один из миров оказался так близко, что обжог тебя. Эти маленькие, крошечные ожоги оставались в ткани моей памяти всегда. Они не раз помогали мне в написании историй. Реже – они открывали мне путь даже в этом мире. Ещё реже – просто-напросто сбывались вновь.
Я никогда не боялся правды, но порой она слишком сильно меняет тебя. Так сильно, что потом ты едва ли способен отыскать путь назад. Но нужно ли искать его? Что, если то привычное, за что мы так цепляемся, чем бы оно ни было – просто ещё одна ложная реальность? Даже сны могут быть важнее неё. Ты можешь считать, что добился чего-то, что у тебя есть все необходимое…. А потом ты вдруг открываешь глаза, и понимаешь, что твою тоску ничем не смыть. Сколько бы успехов тебе не сулила твоя вымышленная реальность. Потому что где-то очень далеко осталось то, что тревожит тебя. То, чего тебе так сильно не хватает.
Она умирала у меня на руках.
- Морт, - сказала она, и мне показалось, что во мне она сейчас видела кого-то другого. Какого-то другого меня, о ком я сам не имел ни малейшего представления сейчас. Стоит ли говорить, что никто до неё так не смотрел на меня. Никогда в жизни. И.. я хотел вспомнить её. Хотел этого больше всего на свете. Но не мог. Ничего не мог с этим поделать.
Том то входил в комнату, то снова исчезал за дверью. Маячил как призрак. Меня это начало порядком раздражать.
- Не пытайся ничего поменять. Слишком опасно. – говорила она и сжимала мою руку – так крепко, что порой мне становилось больно.
Я был абсолютно, стопроцентно беспомощен. Мне не давал покоя шрам. Дело в том, что я никак не мог вспомнить, откуда он взялся. Я что-то ПОМНИЛ, что-то ОЩУЩАЛ, только никак не мог продвинуться дальше. Это смутное чувство, словно накатывающий то и дело слабый ветерок. Реальность словно превратилась во что-то зыбкое, и память отказывалась мне помочь. Внутри зашевелилось отчаяние и необъяснимая обида. Никогда ещё я не был так близко к тому, чтобы родился новый мир, не похожий на те, что я ваял за написанием коммерческих историй. Словно забытое прежде воспоминание пытается пробиться на поверхность со дна ледяного океана. Держа её за руку, (это ощущение тоже показалось знакомым), я каким-то образом мог ощущать, насколько её измучило одиночество, словно этот переход мы впервые за тысячи лет совершили вместе. Она безумно любила меня. У неё больше никого не было в моей реальности. А я просто сидел и смотрел на все это, как будто на очередную недописанную историю. Только вот истории можно дописать однажды, а здесь уже ничего нет – ни времени, ни шансов что-то исправить.
Она закрыла глаза, дыхание стало совсем слабым.
Том коснулся моего плеча, и я обернулся. Он протягивал мне сигарету.
- Ну все, с меня довольно, - сказал я, навалившись на перила и глядя вниз. – Я просто больше не хочу этого. Не хочу.
Меня трясло.
- Думаешь, сможешь потом забыть про неё? Сможешь жить как раньше?
- Меня другой вопрос волнует сейчас. Почему мир решил сойти с ума именно сегодня, а, Том?
- Знаешь, есть одна странная закономерность. Люди жалуются, что погрязли в дерьме. Но ничего не делают для того, чтобы вылезти из этого. Они строят планы, они лелеют мечты, а когда им подсовывают чудо на тарелке, они отмахиваются от него, как от чумы – в лучшем случае. По большей части чуда не замечают. Потому что видеть чудеса – удел сумасшедших, да, парень? А сумасшедших у нас не жалуют.
- Том, ну вы и загнули, - проговорил я, положил ему руку на плечо и тут же убрал её. – Если бы я писал роман, эту реплику точно бы вычеркнул. Больно она похож на тот бред, который пишут сейчас романтики-фантасты, вы меня извините. И…. С чего вы взяли, что я в дерьме?
Он ничего не сказал. Выражение его лица ничуть не изменилось. Разве что на него как будто упала тень.
- Да что вы от меня хотите! – я вдруг взорвался. - Не знаю я её, и не знаю, что делать. Она говорит, что с миром что-то случится, в ближайшее время, и мы можем проиграть, но я не знаю о чем она говорит! И не желаю в этом участвовать. Тем более она сама сказала, что нельзя ничего менять, так вот пусть идет своей дорогой, пусть возвращается!
Том медленно разжал пальцы, и сигарета моментально исчезла в темноте под нами. Бог знает, почему, я слишком долго видел этот огонек, падающий в бездну.
- Откуда мне знать, как спасти её! Откуда мне знать, что я могу сделать! Я же не могу совершить чудо. Мне самому нужна… Помощь.
- Кто же кроме тебя? – произнес Том, все так же задумчиво глядя перед собой.
- Я не уверен, что я до сих пор тот, кто может это. Все это было давно. Слишком давно.
- Возвращайся домой, Морт. – произнес он после паузы, ровным, лишенным всякой интонации голосом. – Иди домой, и ложись спать. Завтра ты проснешься и поймешь, что все это был только сон.
Я смотрел на сгрудившиеся внизу такси и размышлял о том, что будет, если сейчас я действительно возьму и уеду отсюда.
Думал о изумрудного цвета глазах Наоми.
Думал, что Том оказался прав. Хуже всего оказаться беспомощным перед самым большим чудом в своей жизни. Чудо всегда застает нас врасплох. Оно как будто пинает нас под зад и говорит: «ты ждал меня, ну вот я и здесь». А ты ничего не можешь ответить на это. Ты как всегда просто не готов к тому, чтобы посмотреть в глаза другому миру. Пустить его к себе и возможно, уйти за ним - навсегда. Ты, скорее всего, станешь ссылаться на обязательства, на семью, на клятвы, на страх, на беспомощность, возраст и больное сердце. Ты, возможно, решишь, что неизведанные земли – это слишком опасный шаг, потому что здесь и сейчас у тебя, по крайней мере, есть какой-то оплот. И, в конце концов, что более вероятно, ты скажешь себе: «у меня галлюцинация, и мне требуется помощь». И благословишь себя за толику здравого смысла. Ты поспешишь избавиться от всего того, что не может тут быть, исходя из простой логики. Так что вполне вероятно ты не способен совершить безумство, и лучше признаться в этом гораздо раньше, чем случится нечто подобное. В книжках чудеса воспринимаются как данность. В реальности чудеса сводят людей с ума и оставляют им в наследство крохотные комнаты с мягкими стенами.
Вот во что я тогда верил.
Том молча вернулся в гостиную, а я ещё некоторое время смотрел на небо, пытаясь уловить там хотя бы намек на другие планеты. Со мной что-то сталось. За один миг. Потому что ничего я там не увидел. Вообще ничего.
3.
Дождь сначала сменился маленькими градинками, а потом с неба посыпал мокрый снег. Пальцы уже наизусть знали подвеску в форме цветка. Я то и дело доставал его из кармана. Наконец поднес её к губам и закрыл глаза. В белых мокрых хлопьях утонуло все – прерывистое дыхание Наоми, шаги Тома где-то за дверью. Невероятно, но по моим щекам теперь стекали слезы, такие, как давным-давно, когда мне ещё столько предстояло узнать. Я обернулся на девушку на диване и тут мой взгляд зацепился за пушку, о которой говорил Том. Таких штук я, естественно, ни разу не видел. Может быть, что-то похожее можно наблюдать в кино про новую реальность. Я поднял его и ощутил странный холод металла. Живого металла…. Не знаю уж почему это словосочетание вдруг возникло в моем воображении. Я прицелился, вытянув руку.
- Стреляй, ну.
Рука предательски дрогнула, но скоро опять стала твердой, как монолит.
Мои уши заполнял шум воды, такой сильный, что едва ли можно было различить слова человека, находившегося прямо передо мной. Огромный водопад за моей спиной и заходящее солнце. Я смотрел в глаза Уолсона, который был теперь гораздо выше ростом.
- Почему ты меня преследуешь? – произнес я.
- Опусти пушку и я скажу тебе.
- Ответь сейчас.
- Зачем ты собираешься стрелять? Тебе не разорвать круга. Вспомни. А после хорошенько подумай.
Мой палец слегка надавил курок, чуть сместив его.
Уолсон развел руками.
- Я всего лишь призрак, Морт. Твой призрак. А ты – мой. Но кто сказал тебе, что я собираюсь однажды отступиться? – он усмехнулся.
- Скажи мне, какого черта тут творится.
- Скорее, об этом знаешь ты. Сколько мы с тобой здесь сталкиваемся? Я имею ввиду всю протяженность. Не только твою чертову долину снов. Не только твою темную сторону души, которую ты пытаешься скрыть. Не вини себя, Морт, потому что однажды ты будешь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО виноват.
- Что ты мелешь? – в моем голосе проскользнули истерические нотки.
- Даже если выстрелишь.... Это ничего не меняет. Спроси себя, что ты знаешь сейчас наверняка? Ничего. Правда?
- Я люблю её, - едва слышно пробормотал я. Словно лишь это я и мог знать наверняка.
Над нами пролетела большая темная птица, и откуда-то повеяло холодом.
«Вот так она и приходит»- прозвучал голос в моей голове. Едва ли я понял, что это значит. Мой взгляд перекинулся на птицу. Я видел, словно в замедленной съемке, как её крылья, огромные, мощные, на мгновение заслонили красное солнце.
Следующее произошло за пару секунд, не больше. В мой мозг закралось какое-то подозрение, и я вернулся к Уолсону, обратив на него взгляд. Только было уже слишком поздно. Он откуда-то выхватил пушку и выстрелил. Одновременно со мной. Я успел разглядеть, как он, откинувшись назад, поймал мой взгляд. На мгновение наши взгляды замерли друг на друге. На долю секунды ничего больше не существовало в этом мире. В этой вселенной. Только эти глаза. Глаза моего врага, за взгляд которых я уцепился так, словно они были единственным спасением мне. Потом я ощутил сильный толчок и удар в затылок. Теплоту, переходящую в боль. Горячую точку у себя в плече. А затем громкий, существующий, казалось, вне всех пространств сразу, крик Наоми.
Она скоро очутилась рядом, и уткнулась лицом мне в грудь. Одновременно с этим я слышал, как Уолсон пытается проползти куда-то или, быть может, подняться. Наоми подняла лицо, и я увидел темно-красные разводы на лбу и щеке. Я потянулся к Наоми, собираясь стереть кровь, но не смог пошевелить рукой. Уолсон лежал на боку. Я увидел, как его рот беззвучно раскрылся, а взгляд стал стеклянным. Затем он как-то нелепо завалился вперед, уткнувшись лицом в землю.
- Смотри на меня, не засыпай, - произнесла Наоми, её руки крепко держали мою голову так, чтобы я мог смотреть в её глаза.
- Найди, - произнес я, и ощутил, что проваливаюсь.
Она мягко отпустила меня, а затем сильно надавила на рану. Из моего горла вырвался отчаянный вскрик.
- Он едва меня не опередил, - я засмеялся, но потом резко замолчал от нового прилива боли. – Это и есть место пересечения.
- Что? Что ты говоришь, я не понимаю…
- Оно будет изменяться. Смещаться.
Я видел тонкие ниточки слюны у неё между губами, воспаленные от слез глаза. Её лицо было все мокрое, все, мне показалось даже, что это не слезы, а вода, что мы под водой, что мимо нас вот-вот заскользят огромные тела китов, что я услышу, как они поют, увижу свет, пробивающийся сквозь толщу воды. «Обещай, что найдешь меня снова» - произнес я, но мои губы даже не шевельнулись. Она держала меня за руку, пока я погружался на самое дно. Пока вокруг меня вода не стала ледяной, пока не погас свет, пока мое тело не превратилось в черную птицу, чьи крылья способны заслонить солнце. В огромную птицу, которая в своем полете наклоняет голову, и её черный зрачок вбирает в себя все, вместе с тремя людьми на берегу реки, возле водопада. Двух мертвецов и одну девушку, девушку с темными, до плеч волосами.
Я очнулся в комнате, рука, сжимающая пистолет, висела вдоль тела. Наоми лежала с закрытыми глазами. Я ощущал на себе холодный пот. Когда я обернулся, то заметил Тома, он стоял и смотрел прямо на меня. Одна его рука замерла в воздухе, словно бы он хотел сказать мне «осторожней, парень».
- Спускайся и подгони машину поближе.
- Ты что придумал?
Мой мозг окончательно затуманился, потому что я наставил на него пушку.
- Машину, Том.
Он медленно развернулся и пошел к двери. Я приложил ладонь ко лбу и несколько раз глубоко вздохнул. Подошел к дивану, поднял на руки Наоми и подумал – «боже мой, что если кто-то увидит, что я несу на руках удивительной красоты девушку с настоящими живыми крыльями за спиной?». Едва ли я знал, что именно хочу сделать. Но внутри у меня засело что-то, словно бы некий голос продолжал говорить со мной, как бывало, когда я писал самые лучшие свои истории. И перед тем как нам покинуть квартиру Тома, я взглянул в её лицо, и теперь впервые с тех пор как увидел её здесь, понял – она искала меня, и её не остановили даже чужие пространства. Она искала меня и нашла, а теперь я должен был найти нас обоих.
Я спускался по лестнице, и Наоми обнимала меня за шею, в своем полуобморочном сне, который теперь был таким опасным. Это был сюрреализм чистой воды. 15, 14, 13… - отсчитывали красные электронные цифры на табло лифтовой кабины. Мои губы беззвучно шевелились. Казалось, мир окончательно отрывается от меня, и вокруг теперь только оставшиеся от него воспоминания. Память. Память о ночных городских трассах, о собственной жизни и даже о старике Томе. Он снова сидел за рулем и вел авто в самое сердце ночи, которая скоро вот-вот должна уступить место утру. Но время ещё было. Пока. Пусть его было ничтожно мало, меньше, чем могло казаться на протяжении всей моей жизни. Но пока оставались, эти секунды у меня ещё был шанс.
- Помните озеро, после восточного моста?
Том молча кивнул.
- Туда. Как можно скорее. Не спрашивайте почему, потому что вряд ли сумею ответить.
- Я и не собирался спрашивать. – Он вглядывался в лобовое стекло, которое продолжали заливать потоки дождя. – Надеюсь, ты знаешь что делаешь.
Теперь была моя очередь промолчать.
Небо светлело. В зеркале заднего вида я видел его лицо, вдруг как-то вмиг осунувшееся. Совсем старое. Я сглотнул комок в горле и отвернулся.
- Я просто старый идиот, знаешь это? Я все думаю – когда-нибудь мне придется расплачиваться за свое легкомыслие. Но с некоторых пор мне все равно.
- Простите. Я не знаю, что на меня нашло. У меня такое чувство, что мы что-то такое упускаем. Вы знаете, если двери ещё работают, то….
- Ну да. Я ощутил, что что-то не так несколькими месяцами ранее. Не так в мире.
- Забавно. Но мне кажется, я даже знаю о чем ты.
Я кивнул. Это меня почему-то не удивило.
- Её одежда была мокрой, так?
- Да. Но тогда дождя ещё не было.
- Хочу уйти туда. С ней. Здесь я ничего не могу сделать. Вы правы, она умирает именно потому что находится тут. Глупая девочка. Прекрасно знала, что добром не кончится.
- Большая любовь способна на большие безумства. Только вот безумства ли это?
- А я ведь ждал её, Том. – Тут я снова ощутил этот комок в горле. - Не знал, где и когда увижу. Думал, может быть в следующей жизни?
-Так бы и случилось. – я увидел в зеркале заднего вида, как его глаза чуть прищурились. Он смотрел на меня теперь с той хитринкой, с какой мог бы смотреть волшебник. – Так и было бы, если бы она не решилась найти тебя уже сейчас.
- Но… Как и зачем.
- Не такая уж она и глупенькая, Морт. Кто знает, может, есть у неё в запасе какой-то секрет?
- Не знаю об этом. Сейчас хочу отыскать место у водопада.
- В городе нет водопадов.
- Может быть, и есть.
- Так значит, все вспомнил?
- Нет. Не совсем. Я не чувствую пока этого. Не знаю. Но я доверяю ей.
- Веришь на слово? Хочешь исчезнуть отсюда, и родиться в новом мире просто положившись на слова незнакомки?
- Она не незнакомка. В каком-то смысле.
- Отчаянный поступок. Но он твой.
- Вы же сами говорили, что никто ничего не делает. Я решил сделать. И потом этот мир… Он чужой мне. Знаете, как будто я … не вписываюсь.
- Знаю, - он кивнул. – Прекрасно понимаю тебя. Иначе, думаешь, поверил бы в это?
- Вы классный, Том, - почему-то сказал я.
Он рассмеялся.
– Говорят, мне бес в ребро ударил, вот и гоняюсь на старости лет за призраками.
- Призраками?
- Образно говоря. Хотя и встречи с настоящими призраками имели мес…
Внезапно мы увидели впереди невыносимо яркую вспышку, которая, казалось, словно бы чуть подбросила вперед грузовик, что несся на полной скорости. Он вдруг возник прямо перед нами, и автомобиль потряс страшный удар. Я услышал, как заскрипел металл, и увидел как рука Тома – его правая рука – взмывает вверх, чтобы упереться в потолок. Как лопается стекло. Осколки брызнули мне в лицо, и некоторые из них закатились под рубашку через ворот. Том закричал. Никогда раньше я не слышал такого жуткого крика. Мне показалось, что переднюю часть машины вдавило в салон. Перед глазами все завертелось, небо оказалось внизу, а земля вверху. Я ощутил сильную боль в ногах, такую сильную, что закричал, но не услышал собственного крика. Перед моими глазами на секунду показался кусок острова на берегу океана. И кто-то из группы людей там, в стороне, поднял руку, словно приветствуя меня. А потом я услышал, как знакомый уже голос произносит: «Будь осторожней, ведь мы боремся с бесплотными. Но, так или иначе, - вместе. И это далеко не последняя наша битва. Слушай сердце. Удачи тебе» - донеслось до меня откуда-то из глубины. Я увидел, как в мою руку ложится пистолет, а когда поднял глаза, то увидел перед собой Тома. Он подмигнул мне. «Помни про это».
Потом все погасло, и словно сквозь сон я слышал, как Наоми что-то говорит мне. Боль в ногах была невыносимой. Такой сильной, что я то и дело отключался, а потом снова как будто приходил в себя. Все это время я помню вокруг нечто вроде ауры теплого света. Боль уходила.
Наконец я открыл глаза, и понял, что снег или почти дождь до сих пор идет. Только теперь он касается не крыши автомобиля, а его дна. Наоми нигде не было. Меня словно окатило холодной волной. Если не считать шума воды, вокруг стояла ненормальная, жуткая тишина.
Слева от меня раздался стон.
- Том!
Нет ответа.
- Том, вы как? Том! – глаза защипало. Я высвободил руку и протянул её туда, где он должен был находиться. Кончиками пальцев дотянулся до его руки – ощутил кожей ткань рубашки, затем наручные часы.
- Цел, - прохрипел он.
Я напоминал себе большого жука, что пытается выбраться из детской ловушки – какого-нибудь старого игрушечного микроскопа или кукольного домика. Голова гудела.
Том произнес что-то насчет того, что, кажется, однажды он уже был на подобном чудовищном аттракционе в одном из городских парков. Я выбрался и поискал глазами девушку, но её нигде не было. Во мне стало расти ощущение, что скоро я просто помешаюсь. Я помог Тому протиснуться через покореженную дверь кабины. Он поднялся на ноги с таким видом, словно ему удалось взлететь – таким удивленным было его лицо. Хотя отчасти с нами в самом деле произошло нечто невероятное. Несмотря на то, что нашу машину смяло как консервную банку, мы отделались несколькими царапинами.
Ощущение нереальности происходящего теперь было таким явственным, что начала кружиться голова. Я попытался оглядеться в поисках того, кто чуть не превратил нас в мясной фарш, но нигде не было ни единой машины. Вообще ничего.
- Морт? – окликнул меня Том, и в его голосе было что-то не так.
Я и сам что-то заподозрил.
На песчаной дороге остались наши следы. Никакого города и в помине не наблюдалось. Мы стояли неподалеку от деревянного моста. Было холодно и промозгло.
Я физически ощутил, как мышцы челюсти расслабились, и я остался стоять с открытым ртом, как герой мультика.
- Не перекреститесь? – неожиданно послышался мой собственный голос.
А вслед за этим меня вдруг охватила такая тоска, словно бы меня бросили посреди огромного незаселенного континента. Бросили, а сами исчезли навсегда. Это чувство я не забуду никогда, и оно до сих пор часто снится мне.
Вокруг нас был туман. Казалось, он тускнеет, очень медленно. Воздух был горьковатым на вкус, очень классный запах. Он заставил меня подумать о старой машине времени.
- Кажется, меня что-то впечатало в сидение. В буквальном смысле, - сказал Том. – Это было не просто больно. Пора мне, старому полуслепому идиоту, перестать кататься за рулем….
Послышался странный, низкий гул. Туман почти совсем рассеялся.
Мы услышали звук, похожий на тяжелый вздох. Огромное создание, напоминающее динозавра (но я совсем не уверен что это был именно он) прошагало мимо моста. Вполне органично сложенное, (спина напомнила мне спину слона) оно грациозно ступало по земле, а затем зашло в озеро и остановилось там. Я успел заметить черные блестящие глаза на вытянутой морде, и что-то, напоминающее рога, но они чуть светились и вздрагивали, словно состояли из мягкой едва защищенной кожи.
Том сначала попятился, а потом близоруко сощурился. Его правая рука затряслась. Очень по-старчески. Существо как ни в чем не бывало, опустило свою голову, постояло так с минуту а потом так же грациозно удалилось в ту сторону, где начинался лес. Таких деревьев я никогда прежде не видел. Толстые стволы, и листья, невероятно странного оттенка. То ли сероватые с окантовкой то ли… Мои глаза слезились. Я обернулся назад, на шоссе, и заметил свет. Он то появлялся, то исчезал. До меня не сразу и дошло, на что это походит. Полицейские мигалки. Мы с Томом стояли на границе двух миров, в призрачном вихре голосов, который как бы проступали сквозь время. Может быть, сквозь века и бесчисленное количество световых лет.
Мы не могли пошевелиться. Дождь прошел, или просто СМЕСТИЛСЯ в сторону города. Я вглядывался в туман над водопадом, в скалу неподалеку. В темные заросли деревьев за нашими спинами. Я ВИДЕЛ сияющую границу между нашим прошлым миром и тем, где мы сейчас находились.
- Вот это-то место я и хотел найти. Эти перекрестки, Том. Место, где пересекаются миры.
Том взглянул на меня. Его лицо было бледным, но очень спокойным.
У подножья одной из скал я заметил странной формы летательный аппарат, напомнивший мне нло, а может, самолет будущего. Я увидел его и в ту же самую секунду решил, что напишу об этом. Ну, или просто зарисую. Все это вместе выглядело как само собой разумеющееся. Ничего лишнего, из ряда вон выходящего я уловить не мог. Наверное, потому что сам очень давно живу в этом, не совсем осознавая данного факта. Небо над нами прочертил ещё какой-то летательный аппарат, и исчез. Сердце снова сжало явственное ощущение пустоты. Бездны внутри. Я вдруг как-то вмиг осиротел.
- Наоми, - произнес я.
- Смотри, смотри! – Том выглядел сейчас как ребенок. Он тоже заметил летательный аппарат и, приставив руку козырьком ко лбу, разглядывал его. – Теперь ни один черт не сможет убедить меня в том, что этого не существует. - Том засмеялся, опустив кулак в раскрытую ладонь, и обернулся ко мне. Его лицо просто сияло от счастья. В тот момент я понял, что старики могут быть невероятно красивыми. А затем я отвел взгляд и посмотрел вниз и увидел огромный плоский камень на берегу. Не мог оторвать от него глаз.
Том первый обернулся в сторону дороги.
Город отступал. В глубину. Как волна, которая вначале накатывает на берег, а потом отходит далеко-далеко. После неё ты можешь собирать ракушки и ждать следующей. Что если проводить его взглядом, просто проводить, а потом отправиться туда, где… Что, если убежать от прежней реальности так же просто, как перейти дорогу?
Когда-то очень давно Том на этом самом месте вложил мне в руку пистолет. А там, далеко внизу, пуля Уолсона отправила меня на Этот свет. Это была Земля и одновременно иная планета, я знал это точно так же как и то, что на моих руках все ещё по пять пальцев. Но каким-то невероятным образом все это было единым целым. Бог знает почему я подумал об огромном шаре, состоящем из сияющей жидкости. Захотелось плакать. Что-то заставило нас двинуться вперед. Было ощущение, что идешь по колено в воде. После нас оставались следы. Мы входили на мост. Наша машина уже исчезла за границей города, который просто «втянул» её в себя.
- Может, хотя бы угоним тачку? – как-то странно усмехнулся Том, кивая на «нло».
- По-моему у вас каждый раз будут проблемы с автоинспекцией, - пробормотал я, а потом нас ослепил яркий свет. Мы шагнули в туман, который вблизи оказался серебристым. Невероятно красивым. Описывать это я не берусь. Для этого уж точно нет подходящих слов.
Следующие события я запомнил уже как-то обрывочно. Я помню, что как только мы прошли сквозь серебристый туман, я стал хромать. Том побледнел ещё больше, и мне потребовалось вести его под руку, стараясь не показывать, что при каждом шаге кости протестующее отзываются приливами боли. Эти симптомы стали проходить спустя какое-то время, а затем ушли совсем, так, как будто с нами совершенно ничего не произошло. Первое, о чем я подумал, так это то, что Наоми исчезла. Исчезла навсегда. Что я ошибся, и не нужно было мне догонять отступающую волну. В моем сердце заворочалось что-то огромное, ледяное – как глыба айсберга. Наверняка я мог ошибиться. Но я увидел её неподалеку от машины, над ней стояли санитары скорой помощи. Надежда обрести и страх потерять её пришли одновременно с простым, но поразившим меня фактом: «они увидят её крылья».
Я ускорил шаг, не замечая того, что на нас смотрят как на пришельцев – об этом позже рассказывал мне Том. Я подошел к носилкам, где лежала Наоми, рядом стояли врачи, они просто стояли и смотрели на меня. Никто даже не пошевелился. Никаких крыльев за спиной Наоми не было. Не знаю, что мной двигало, но я вдруг сел на корточки, протянул руки и мои ладони зависли над грудной клеткой девушки. Вначале я ощутил тепло, а потом УВИДЕЛ свет, может быть, тот самый, что впервые заметил там, в комнате. И который помог моим ногам снова срастись, а Тому, должно быть, восстановил проломленную грудную клетку. Странная боль поселилась в самой глубине моего существа. Казалось, я слышу какое-то древнее, уже забытое эхо. И силюсь различить слова. Свет стекал с моих пальцев. А потом я вдруг понял – не успел. Так не успеваешь заметить, что уже стемнело, гуляя по морскому берегу. Так не успеваешь вовремя оглянуться, потому что слишком долго пытался верить, но ничего у тебя не получалось. Получается смочь поверить, только когда того, во что верил, уже нет. Когда оно медленно утекает сквозь пальцы, и ты можешь только ухватить его, чтобы сделать прочным воспоминанием. Я уткнулся лицом в её грудь, рукой продолжая гладить по волосам. Волна отхлынула. Поздно.
Так бывает, когда упускаешь что-то, чего ждал всю свою жизнь. Или многие жизни.
Я лежал на её груди, не различая биения сердца, и мне снова чудилась поверхность моря. Его волны, которые несут меня далеко-далеко от родного берега. Волны, постепенно становящиеся все холоднее и холоднее. И темное, грозовое небо. А потом небо и земля соединяются, потому что ливень не утихает. Потому что я плыву, продолжаю плыть до сих пор, с того самого момента, как пуля Уолсона свалила меня с ног. Жив я или до сих пор был мертв?
- Это были киты, - почему-то пробормотал я. И больше не смог выдавить ни звука.
А потом она обняла меня. Слабыми руками обвила мою шею.
4.
Когда Наоми очнулась, её обследовали врачи, и она оказалась в полном порядке. Нас с Томом опросила полиция, а потом я заметил что-то странное, мне показалось, что я до сих пор вижу там внизу нашу «тарелку», очертания которой проступают сквозь туман. Я отошел к перилам моста и стал вглядываться вперед. А моя рука сама по себе потянулась к поясу и извлекла на свет пистолет. Я чуть прикрыл его второй рукой и обернулся через плечо. Том сидел в полицейской машине, одной рукой крепко держась за дверцу. Мне показалось – слишком крепко. Как будто он опирался на неё, лишившись возможности самому держать равновесие. Дождь здесь уже почти стих. Вокруг играли всполохи мигалок скорой помощи и полицейских машин. Где-то неподалеку переговаривались по рации. Я слышал отдельные голоса, слышал, как кто-то откашлялся, кто-то попросил закурить. А он все держался за дверцу и смотрел перед собой. Отсюда Том напоминал мне кого-то, кто сошел со страниц книги. Как, наверное, и все мы. Выброшенные за пределы реальности. Не умеющие существовать в ней так, как все остальные. Заглянувшие по ту сторону мира, и нашедшие там то, что, наверное, может дать ответы на некоторые вопросы. Не на все. Потому что так не бывает.
Я поднял руку с пистолетом и оперся ею о перила моста. На стволе была выгравированная надпись. Странно, что я разглядел её только теперь. Я всмотрелся. Надпись на стволе, написанная незнакомым мне языком на глазах вдруг начала видоизменяться. Это походило на то, как ветер дует и стирает с песка рисунок. («Живой металл» - снова вспомнилось мне). За несколько секунд вместо прежней надписи появилась другая: «Мортон В. Отряд G1117». Прямое свидетельство моего существования вне этого мира.
- Эй, сэр! – окликнул меня кто-то.
Я вздрогнул, и пистолет выскользнул из рук. Я ещё смотрел на круги, что расходились по воде, когда человек добавил: - С вами хочет поговорить офицер.
«Вам троим чудовищно повезло», - сказал офицер полиции. А затем он задал ещё несколько вопросов. Том был в гораздо лучшей форме, чем я, это можно было заключить по тому, с какой скоростью мы отвечали, и какой вообще смысл можно было уловить в наших словах. Думаю, офицер немного изменил свое мнение относительно нашей везучести и решил, что нам стоит проверить голову. Что было бы, если бы мы выложили ему все, остается только догадываться. Хотя стоит отметить ещё одно - свидетельница, что видела грузовик, едва не убивший нас, изложила события следующим образом: «за несколько секунд до столкновения он как ни в чем не бывало ехал по воздуху в полуметре над землей». Это скорее подойдет для отчета лечащего врача, чем полицейского.
Затем я вернулся к Наоми, которая теперь была вне опасности и сидела в машине скорой помощи, опустив голову. Я взял её руку в свою, и долго смотрел в её лицо, а потом коснулся губами лба девушки, и произнес:
- Знаешь, я видел…. Видел все, как наяву.
Она неуверенно улыбнулась.
- После первого полета я вышел и направился к тому месту, у второго корпуса. Там мы познакомились. И ты мне рассказала о том месте. О времени и мирах. Это был шум водопада, я помню.
- Простите, - сказала она.
Я неосознанно выпустил её руку.
- Помогите мне, я ничего не помню, - вдруг тихо произнесла она, и судорожно вдохнула воздух.
Над городом вставало солнце. Где-то очень далеко отсюда темная тень скользнула у горизонта и исчезла. Первое время нам всем пришлось несладко. Особенно Наоми. Она была абсолютно потеряна, наверное, ещё больше, чем в то время, когда помнила все. Я учил её существовать в этом мире, и постоянно был рядом. Она доверяла мне. Иногда она как будто улавливала что-то и взгляд её изменялся. Но лишь на секунды. Я не знал, что будет дальше, а ещё беспокоился за старину Тома. Но чуть позже он признается мне, что если бы я не направил на него пушку, у него бы не появилась теперь «эта безумная идея». Пять месяцев спустя он напишет роман и принесет мне первый рукописный вариант, аккуратно вложенный в папку. Очень неплохой роман, надо сказать. За исключением некоторых огрехов, которые всегда можно поправить. А ещё он поделился со мной одной вещью. У Тома обнаружили рак незадолго до того, как появилась Наоми. Этот факт поразил его, несмотря на то, что Том был одинок, он все ещё чертовски любил жизнь. Меня это и удивляло, и нет. Ему нравилось просыпаться по утрам и… «Я никогда не считал, что доживаю дни. Старость никогда меня не пугала». Он уже было собрался покорно ждать своей участи, но после нашей аварии врачи обследовали его и ничего не обнаружили. Никакого следа опухоли. После этого его рассказа я снова вспомнил о теплом свете.
Говорить о том, что именно произошло, не берусь. Знаю только, что каким-то образом Наоми передала нам что-то. Может быть с новым вдохом она вселила в нас способность видеть невидимое? Возможно ли отыскать тот самый перекресток миров, и разглядеть нечто невероятное впереди? И готовы ли мы пожертвовать собой, ради неясной цели. Мир смещался. Продолжал делать это, и я совру, что все вошло в прежнюю колею. Ничего уже не было так, как прежде. Меня беспокоили сны и память. Я стал бояться ночей. Но мне надо было заботиться о Наоми.
То, что случилось дальше – уже следующая глава истории. Однажды мы решили пожениться. Возможно, я как-нибудь напишу о том, как мы жили и строили планы, надеялись и верили. Но все – потом. Скажу только одно - перекрестки миров существуют, стоит только уметь видеть их. Стоит только на время отключить свою гребаную логику. Перестать задаваться вопросом о том, что по твоему мнению возможно, а что нет. Стоит остановиться однажды, и послушать, как на той стороне мира бьется чье-то сердце.
Порой ощущение того, что находишься в зале ожидания, не отпускает меня. Я помню вкус побед и поражений, но здесь это кажется только третьесортной историей – моя жизнь не блещет приключениями. Память остается памятью, а смещение миров не оставляет ничего, кроме горечи и какого-то странного привкуса. Думаю, придет время, когда мы все столкнемся лицом к лицу с забытым. Не знаю, что будет тогда. Иногда Наоми надевает подвеску в виде цветка. И всякий раз во мне вздрагивает что-то. Я думаю тогда - это всего лишь передышка в пути, и скоро снова схлестнутся между собой воины и «бесплотные», и сквозь стену ледяного дождя мы будем силиться разглядеть противоположный берег, слушая забытые песни. Стараясь каждый раз ступить за грань, постоянно ища какое-то пристанище. Все новые и новые миры обрушиваются на нас, но мы не перестаем верить в какой-то один, идеальный, в какой-то затерянный остров с домом на берегу моря. Но что если этот дом – мы сами? Что если он всегда здесь, рядом, и не имеет значения, кем ты являешься здесь и сейчас? Иногда я просыпаюсь ночью, чтобы заметить, как сияют в лунном свете серебристые крылья Наоми. Вижу её такой, какой она является на самом деле. Сейчас я не представляю, как жил без неё. Закрываю глаза, и волны убаюкивают меня. И голоса китов звучат то далеко, то снова – так близко, что чувствуешь, как по коже пробегают мурашки. «Обещай, что найдешь меня снова». Вот с чего начинаются истории, которым не будет конца.
Мортон В., октябрь 2010 года.