Ночь. Ночью
я почти живой.
А утром – третий встал кошмар.
И день, как пленного, пытал.
День правды так и не сказал.
Лишь по зрачкам его читал:
что ночью следующей придёт
очередной кошмаров сброд.
У них ухмылки – до ушей,
зубов желтушных – ровный строй,
они похожи на людей,
они дружны с одним тобой.
Бегу я к людям,
только те
привыкли к трезвой наготе,
и крутят молча – у виска,
и смотрят долго свысока.
Один - в психдом определял,
здоровья, счастия желал,
стоп, видел как-то я его,
видение во мне живо…
Ожило, побежал сюжет:
стыл лампы приглушённый свет,
и мне советовала тьма,
сойти для пользы всех с ума…
Для пользы дел,
и пистолет
с холодной сталью был,
валет
подмигивал с колоды мне:
живей, дружище, ты – во сне…
Очнулся:
крики, суета,
но стёрлась грань, сошла черта,
где сон, где – явь, не разобрать,
где жить дано,
где – умирать…
Больница.
Беглый взгляд. Хирург.
Движение паучьих рук.
Мой труп раздели.
Скальп. Надрез.
И смотрит, не мигая, бес.
Под маской хрюкнул пятачок.
Сестре шепнул через плечо
- в морг –
В кабинете станет ждать.
- Сестра женою хочет стать.
Пока – любовницей ему.
Меня катнули.
Не пойму:
куда вкатили
в морг, иль – в жизнь,
тележка скрипнула – ложись –
Мир – перевёртыш.
Свет – и тьма.
Пришёл в себя – сошёл с ума.
Напился – снова протрезвел.
Молчал – а после песню пел.
Крючки сюжетов.
Режиссёр.
Пером водил, струился вздор
на белоснежный твёрдый лист,
был почерк, словно небо, чист…
А новый день, как будто, - в бой,
всё – с сумасшедшей головой,
припухших губ ужимка,
рот
командуют спине – вперёд –
Кривлянье девушек, мосты,
авто, нательные кресты,
и – трупы, трупы,
средь живых,
и я, -
- уже один из них…
Целуются, ко мне спешат,
о чём-то рассказать хотят,
увлечены,
любви полны,
и от восторгов сих пьяны.
- Остановитесь – им хриплю,
я тоже крепко Вас люблю,
но нет теней, и – нет следов,
но нет Земли и городов…
28 августа 2011 г.
С-Петербург