В 1974-м году, при возвращении из Японии во Францию, знаменитая картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза» сделала остановку в СССР, и выставлялась в одном из московских музеев, после чего в конце 70-х годов среди советской интеллигенции было модно об этой картине спорить и рассуждать…
Тогда же, в конце 70-х годов очень популярным в Советском Союзе было творчество поэта Андрея Вознесенского. Из Справочника: «Его лирика отличалась стремлением «измерить» современного человека категориями и образами мировой цивилизации, экстравагантностью сравнений и метафор, усложнённостью ритмической системы, звуковыми эффектами»… Многие молодые поэты, включая и меня, пытались ему подражать…
И, наконец, первых три квартала 1979-го года мне, 22-летнему парнишке, посчастливилось быть влюблённым (пусть и безответно!) в прекрасную девушку, и чувствовать себя окрылённым, на пике своих творческих возможностей…
Вот эти три фактора и родили мою юношескую поэту «Похищение Моны Лизы», датированную февралём-августом 1979 года, которую я так и не закончил (разлюбив прекрасную девушку, я тотчас влюбился в другую, ещё более прекрасную, и тоже безответно, и начал подражать другим поэтам!), а недавно - случайно нашёл в своём творческом архиве. Не удержался от искушения поделиться со своими читателями этой находкой… Вот этот незавершённый юношеский опус – перед Вами.
ПОХИЩЕНИЕ МОНЫ ЛИЗЫ.
Поэма-бутафория. Подражание N.N.
Нечто вроде пролога с философской прокладкой
и пороховым дымом…
Мрак нагнетён.
Тишина.
Уснул вахтёр.
Спит охрана.
Рано
или уже поздно?..
По тёмному простору коридора –
воры.
С ними я –
в мятом пиджаке,
с картиной в руке.
Бег.
Догонят или не догонят?!.
Застыли звуки погони.
В душе звон от собственной вони.
Не дого-о-о-о-о-нят!..
Кто?.. Некто
в сером плаще и шляпе,
стряхивающий пепел на платье,
извергающий хрипло блевотину,
скотина…
Моя совесть.
ЗАЧЕМ Я УКРАЛ МОНУ ЛИЗУ?..
Из музея московского,
подсыпав охране снотворного,
я, поклонник Чайковского,
привидение потное,
слапал красивую девку,
сорвал со стены…
Мало их, что ли, спело-
огненно-молодых?!
Как понимаю я мать,
бегущую за ребёнком!..
Гонка.
Справа блатной,
слева – блатной.
Нанял обоих за четвертной.
Бежим.
Ножи.
У меня – пистолет.
(Они знают?.. Нет!..)
Им моя «Джоконда» до задницы,
А мне – святыня.
Они её – иностранцам.
Позарятся
на пачку зелени за богиню…
А я часами глазел на висящую –
и втюрился
в блестящую,
прилизанную сотнями взглядов
как шлюха…
Мука!..
Впереди авто. Там – воля.
Теперь смыться...
И вдруг блатные - за локти…
Двое:
«Давай делиться!..»
Какой делёж?..
Ошалели, мальчики?!.
К горлу не надо
протягивать пальчики!
Четверной мало?..
Хотите косую?!.
Аллилуйя!..
(Они решили, что я безмозглый.
А я- Иван Грозный!)
Корчатся слепо телами,
не за столами,
с забытыми паспортами
и именами,
бежавшие четырежды оба
до гроба.
Вот и успокоились…
Дымящееся дуло пистолета.
слегка дрожало…
Минута эти
певца взывала.
Вокруг молчанье
глухой охраны.
Мне испытанье –
сквозь сердце раны…
Зачем пристрелил подонков?..
Лучше бы – оглушить…
К чему это всё - так громко?..
Шума не производить…
Иначе услышат
музейные мыши,
А надо работать
без стона и криков.
Стерильно и быстро…
Без отпечатков пальцев, чисто,
свидетелей убирая…
…Куда я ?!.
Я, сын ученого и актрисы,
Поседевший в отелях
срединоземноморной Ниццы,
К жизни спуститься порою не смея,
или – подняться…
…Пора, пора уж с комфортом прощаться,
и заниматься самим собой –
из детства…
В бой!..
…м-м-м-м-м-м-отор-р-р-р-р-р-р-р-р-р…
…р-р-р-р-р-р-р-р-ёв-в-в-в-в-в-в-в…
…в-в-в-в-в-олком-м-м-м-м…
Без остановки!.. Без остановки!
Твой путь без края,
Мой путь короток.
Пусть жизнь злая,
но я – не робок.
Заграничную бабу привезли в Москву
на денёк,
от силы на два
всего,
а я уволок –
и дела…
Всё!..
…Закрываю дверь,
картину – на стол.
Баста!..
Будешь моей… Королевой?..
не наше слово!..
А просто – девкой!..
Жадной до поцелуев,
грешной,,.
Земной!!..
Не надо электричества!..
Зажигайте свечи…
У ног Её Величества
я – вечен!
С души, страдая, сбрасываю маски,
и есть с чего…
Люблю картину не как краски -
как женщину…
…Оживи, прошу!.. Хоть на мгновенье
усмехнись, живая!..
Пред тобою на коленях
умоляю…
Ночь. Час первый. Любовь.
Посидим-подумаем,
глядя друг на друга.
Улыбайся лукаво,
подруга.
В уголках рта таятся
усталость и нега.
Взгляд – с загадкой.
Примерно так смотрят на человека,
который гадок,
отвратителен до безумия,
ненавистен до конца,
до последней капли…
Так смотрят на господина,
у которого – плётка!..
С такими глазами
в окно впускают…
С такими глазами
детей рожают!
Сколько их у нас будет,
госпожиа Ли́за дель Джоко́ндо, урождённая Герардини?!.
Не отвечает.
Видимо – сама не знает…
Как тыща гроз -
в душе! Скорей
решить вопрос
рожденья детей.
Хватит кутерьмы
в нужном деле.
И так числено растём
еле-еле.
Человечество устало
от ночной работы.
Сколько времени пропало
по милости Природы!
Сколько картин не написано,
Сколько открытий не открыто,
С ужасом представляю мысленно
и верую,
что надо бы так:
грустно, но не смертельно ещё –
размножение искусственное,
и – всё!
Без всяких скандалов,
семейных ссор…
Одного мало?
Бери двух, и пошёл!
Тащи в авоськах
по проспекту Героев…
Чувство Моськи-героя!
Без ночной, сверхурочной,
трудной работёнки,
пыльной и точной…
Трать силёнки,
на что – не понять…
Вспять мысли тепличные…
Мы – не роботы,
мы – алогичные!..
Не надо строить наивные глазки.
Если не дети, то всё поймёте:
я славлю миг человеческой ласки, когда двое – в ночной работе!..
В горячечном бреду двое,
и – ни малейшей фальши.
Он и она. Огромное море
счастья.
Как воюют с ветряными мельницами.
Двое сквозь мрак сражаются.
Всё – перемелится,
а любовь – останется.
Гражданин блюститель мораль, подойдите сюда.
Не бойтесь, они вас не видят.
Вы обнажённую женщину видели когда?
Посмотрите!
Не по-царски, прищурившись, вспомнив про свой кошелёк,
А как на цветок будущего
и продолжение рода.
Она грешна в наготе своей,
когда на неё – взглядом купца.
Но разве возможно так смотреть
на вышедшую из дворца?!.
Нетрудно женщину силой взять –
силой мускулов, богатства, игры…
И лишь любовь невозможно отнять,
нельзя ни выменять, ни купить…
Вы сами любили когда-нибудь, скажите?...
Умишко в натугах скручено.
Вы – небожители,
с вами- скучно!
Задохнувшись в ярости,
отталкиваю хама в тревоге.
Не сказал бы гадости
там, где творят Боги!
В себе воскрешаю великое таинство.
память вовсю теребя.
Зная, что это тебе не нравится –
я славлю тебя!..
Я славлю тебя!..
Ночь. Час второй. Любовь.
Эх, Мона Лиза, девка из Лувр-р-р-р-а…
Знатная персона, а всё-таки – дур-р-р-р-а!
Холодная, стерва, как стакане нарзана…
Минерва
беззадая…
…Ты на холсте плоском –
дОска.
…О, мой любимый Чайковский,
симфония шестая, ля си моль!..
Все мы в жизни играем
какую-то роль…
Или – нет?.. Нет, наверно…
Мона, пойми:
мне без любви скверно!
Я умру без любви…
Сжать бы тебя, чтоб хрустнула,
губами глаза закрыть…
Но ты – ничто. Ты – корпускула
света в потоке тьмы.
Мона Лиза, красавица,
ты можешь нравиться или не нравиться…
Но даже будь ты уличная,
с подбитым глазом и пьяная…
Но даже будь ты дурочкой
из наркотического дурмана…
Грязная, оборванная, ободранная как падаль…
Всякая – ты любовь моя!..
Иной никакой не надо!..
…А ты – красивая…
Любимая…
И что же ты скажешь?.. Молчишь…
Шалишь!..
Восстанешь плотью из праха!
Будешь моей, деваха!..
Как ни крутись – повторишь номер на бис!
Здесь обычно целуются…
В зале волнуются,
критики пишут: «Какой позор!
Актрису Н. полюбил режиссёр!
А теперь из ревности
кричит о честности…
Читает морали
о зрительном зале,
на высокой ноте –
о высокой измене…»
Давайте все целоваться на сцене!..
Ночь. Час третий. Я.
Ша, детки!..
…Поговорим о другом -
обо мне!
Поэт милостью божьей –
с такой-то рожей…
Пишу – читают,
не хвалят – знают,
не верят – помнят…
Вот я.
Нас в стране таких двое:
я да Евгений.
Он выше ростом
и тоже гений.
Двое – на всю страну…
Ау!..
Вынашиваю проблему:
написать хочется
поэму
об одиночестве.
В этом огромном наполненном мире,
где всё всем ясно, как дважды два – четыре,
где столько событий, людей и дорог, -
я одинок… Одинок!.. Одинок…
Толпа – не глупа,
нет! Но
ей хочется эмоций
в ограниченных пропорциях:
50% - секс,
30% - софизмы,
20% - смесь
умеренности и оптимизма,
и ноль целых ноль десятых – наших безумий…
Хи-хи!
Стихи…
Думай!..
…Всё это – иначе,
это – серьёзно.
Поэты пишут
лохмотьями мозга!..
Разве ж можно спокойно творить стихи?..
Ведь они – как острый нарыв.
Писать стихи – значит готовить взрыв
собственной головы.
Шушукаются за спиной: «Поэтам - слава!.. Деньги
кучей гребёт эта жадная богема…»
Но кто считал, сколько жизней своих
вложил я в свои поэмы?!.
Подсчитывают рубли, выплаченные
кассой из рук в руки…
Философия рыночная,
проститутки.
Есть поэты с мертвячиной, -
на праздник или на случАй -
что угодно сварганят.
Знаю – их не читай.
Душа от них вянет!..
Бываю иногда сам с собою в споре,
Но всегда соглашусь с твердящими толпАми:
главное правило – не трогай святое
грешными руками!..
Принимаю на себя поэзии тяжкую контрибуцию,
все земные работы отринув,
как будто это я один ныне делаю революцию
миру!..
По лезвию ножа каторжно следую,
силы от ран потеряв.
Справа пропасть, пропасть – слева,
сзади – пустота.
Кто поддержит? Какой великан?
Если сам я – роста гигантского?!.
Может быть, поддержит твоя рука
ласковая?
Нет!.. О, нет…
Ветер в спину дует
запекая кровавый мой след.
Не повторяйте бездумно
как факел горящее слово:
«Поэт».
И хорошо, когда талант – не из сусального золота.
и способен гордо над миром ринуть…
Но ведь там, в высоте – холодно.
Там сердце зябнет и стынет…
Имя моё и отчество –
одиночество.
17 февраля – 3 августа 1979 года.