Наверное, нет ничего смешнее, чем мечущиеся по комнате две обнаженные бабы, в поисках одежды и в то же время полагающие, что не плохо бы принять душ. Натягивая чулки, устанавливая в перепалке, кто пойдет, ополоснется первым, и только когда все решено, понимают, что все же их лучше снять. Даже не верится, как мы с Соней при таком сумбуре уложились всего-то в двадцать минут, пол часа максимум. При этом макияж — все, что сопутствует вечернему променаду истинных леди по супермаркету, было соблюдено до маленьких парфюмерных изысков.
Я по достоинству оценила норковую шубу, набросив ее на легкое коктейльное платье, не нужно было натягивать на себя кучу свитеров, надевать, поддевать, теплый ласковый мех на плечи и ты уже элегантная женщина, не только упакована по-зимнему, но и красиво. Подчеркнуть помадой губы и можно покорять. А если ты еще и желанна! Твои глаза прыскают счастьем, в них читается удовлетворение, ты ароматишь духами от «Диор» и любовью, то не только покорять, но и подчинять. Хотя, как раз, в такие минуты почему-то этого тебе и не хочется.
Коробки с маскарадными костюмами, мы закинули на заднее сидение «Пежо». В супермаркете, тележкой, Соня управляла так же профессионально, как и автомобилем, по затихшим в ожидании полуночи ярко освещенным улицам города. Набрала столько! И не почти готовые продукты-полуфабрикаты, из них нужно еще было приготовить нечто съедобное, а времени оставалось чуть больше трех часов.
— Сонь, давай, лучше, возьмем что-нибудь быстренькое.
— На бутерброды?
— Ну почему, сразу… — смутилась я.
Соня подметила мое не желание и не умение готовить, я сама уже не знала, чего во мне больше из этих «не». Восемь лет я жила одна, — после того как мой гражданский ушел искать смысл жизни в другой женщине. Дальнобойщика, его любовь наездами, можно не считать, а для себя я накупила бы сладостей, залегла бы на диван возле телевизора и всю новогоднюю ночь объедала бы одиночество, уставив маленький журнальный столик бутылкой шампанского и красочными кондитерскими изделиями.
Обмен веществ моего организма, мне это позволял без особого прибавления веса, точнее, его, прибавления, не было совсем, хоть, я и мечтала добавить пару кило в нужных местах. Но, особо не старалась, зная, прибавка всегда вылезает там, где она абсолютно не нужна, ни нам, женщинам, ни мужчинам на нас.
— Не успеем, Сонь! — снова отважилась я сказать после небольшой паузы, когда тележка стала еще более наполненной.
Соня так посмотрела на меня янтарем своих глаз, что моя крамольная мысль: всего три часа, была сразу трансформирована в мысль: целых три часа!
Посмотрела и ответила:
— Кормление я беру на себя… Не спорь, Тань! Теперь нам надо питаться хорошо, и главное вкусно…
— Нам?!
— Нам… Мы его обе выносим…
— А если?
— Слово «если», ты, Тань, забудь. Сними с языка.
Соня достала из сумочки платок. Я потрогала пальцами свой, не к месту ляпнувший, язычок, она их обтерла, бросила платок в ящик для упаковочного мусора, уверено проследовав к кассам, где сидели молоденькие девушки, в светло-синих униформах украшенных нитями серебристого дождика, мишурой, в жутко-томимом бесконечном ожидании окончания рабочего дня.
Приехали ко мне. Загруженные пакетами, мы поднялись до третьего этажа. Перед тем как позвонить, поцеловались.
— Сонь, перестань, знаешь какая у меня соседка! — шепнула я, когда Соня немного увлеклась, увлеклась настолько, насколько позволяли занятые покупками руки.
— Надеюсь, не бывший работник обкома партии? — отшутилась она.
— Знаешь, очень похоже…
Не успела я это сказать, как Эльвира Павловна заворошила замочной скважинной, дверь, квартиры напротив, открылась.
— С Наступающим вас, Танечка!
— И вас, Эльвира Павловна.
— Какая на вас шуба!
— Это подарок.
— Да! — сужая близорукие глаза до придела, рассматривая Соню, ответила соседка. — Дорогой подарок. Мой покойный муж, мне тоже дарил шикарные шубы. А вы, почему одни? Без мужчин!
— У нас девичник, — ответила Соня — новогодний. Это вам от нас с Таней.
Соня достала из пакета коробку конфет, она ее положила сверху еще в супермаркете, словно знала. А может, и знала? Опыт прошлых лет.
Пока подобревшая Эльвира Павловна интересовалась у щедрой дарительнице, как ту зовут и кем она приходиться мне, я усиленно нажимала на звонок.
Открыла нам Настя. Быстренько, спиной, проскользнули в прихожую, улыбчиво закрыли двери. Повернулись. Выдохнуть не успели, как дочь Сони на нас напустилась.
— Час! Два с половиной уже прошло! Мы ждем с Лешей, ждем!..
— Неси на кухню, — вручила я ей пакеты.
Настя вернулась, открыла рот, с вопросом в глазах, и снова наполнила руки пакетами Сони. Смирилась, понесла.
Леша стоял в дверном проеме в зал, переминался, смущенный, растерянный. Слова Насти: «мы с Лешей», как ему показалось, выдали его любовь к ней, но на самом деле его выдали глаза, — глаза Веры. У матери Леши они были точно такими же, когда она познакомила меня со своим будущим мужем. Но мне не было больно, нисколечко...
Я скинула шубу, подошла к нему. Шепнула:
— Леш, у нас ничего не было. Тебе просто приснилось…
— Сполосну руки, и готовить — заглушая мой шепот, громко произнесла Соня.
Элегантно одетый мальчик не произвел на Соню впечатления мачо, она его отнесла в категорию «возможный зять» рассматривала теперь именно так и никак иначе. На самом деле произнесенные ее дочерью слова, выдали не Лешу, а Настю.
А вообще-то, никого они не выдали, скорее, все расставили по должным местам. Настя, показывая Алексею, какая она хорошая хозяйка, последующие два часа, мешала матери готовить, Леша перенес небольшой телевизор из зала на кухню, — какой Новый год без знакомого с детства боя курантов. Место вокруг елки мы решили оставить танцам и, сидя за ноутбуком, в интернете, он подбирал музыку, чтобы на всю ночь, по нашему тройственному заказу. Перед Алексеем стояла не легкая задача, музыкальный репертуар должен был соответствовать праздничному мироощущению сразу двух женщин и одной девушки, обладающей правом вето. Данную привилегию, Настя быстро отвоевала сначала у мамы, а потом, и у меня.
Чем занималась я? Сами понимаете, что на кухне, мне делать было нечего, если бы там не было Насти, а так — столпотворение трех прелестных попок на девяти квадратных метрах. Уборкой, обычными последними штрихами, тоже заниматься не пришлось, Настя буквально вылизала мое гнездышко, но это меня и насторожило. Помня, что Соня сказала, я стала искать следы того, что же тут происходило без нас? Искать добросовестно, словно Настя была моей дочкой. А почему, кстати, «словно», она и есть наша с Соней дочка.
В каждой женщине, где-то в глубине естества, дремлет мисс Марпл. Дремлет или с возрастом зреет, не важно. Составить картину недавно произошедшего на месте нашего отсутствия, мы, женщины, можем и без всякой там дедукции. У нас свой метод — вязание в одно тронутых предметов туалета, старательно-прибранных кроватей, запахов, пятен, — петелька за петелькой и «злодей» или «злодейка» в ловушке.
Приходилось отвлекаться, то Леша спрашивал, нравиться, нет, песня, то прибегала Настя, узнать, где та или иная приправа, — тарелки, вилки, фужеры. Но уже очень скоро, я точно знала, Настя с Лешей всего лишь целовались, не более того, о чем и шепнула Соне. Успокоив ее и себя, я старательно отгладила маскарадные костюмы, разложила в спальне. Когда стол был накрыт, мы дружно попросили Лешу не выходить из зала и нарядились.
Костюм «Миледи», — коварной женщины, признаюсь, девчонки, мне не очень понравился. Невольно, я думала, что в таком подарке Настя скрывает свое отношение ко мне, но она быстро развеяла мой, как всегда, беспричинный страх.
Засмеялась, на мой вопрос, — обходной, намеком.
— Это костюм «Пиратки», теть Тань!
— Пиратки?!
— Ну да, благородной соблазнительницы, покорительницы морей.
Если честно, у меня прямо отлегло от сердца.
Нарядились. Пригласили Лешу включить телевизор. Нажать кнопку на пульте у него не сразу получилось, он все не попадал на нужную, смотрел на нас, красивых, конечно больше всего на «кошечку» Настю, которой так шли розово-черные ушки.
— Тань, мы собираемся встречать Новый год?! — спросила Соня. — Отбери у Ласканио пульт! Пусть открывает шампанское!
— Ласканио?! — оживилась Настя.
Леша покраснел. Я сунула ему в руки бутылку шампанского, нажала на пульт…
Поздравлял президент.
— Оставим все старое в прошедшем году, — проговорила я, как только пробка ударила в потолок, пена облила руку Леше, улыбнулась. — Сонь, Насть, подставляйте бокалы. Сегодня у нас необычный Новый год. Хочу вам сказать! Тебе, Настя, и тебе, Леша... Мы с Соней любим друг друга! Да, любим! И если, Леша, ты хочешь быть с нами, тебе многое еще нужно понять, принять…
— Все! Все! Загадываем желание! — прервала меня Соня.
По телевизору на Спасской башне били куранты, мы сомкнули в хрустальном звоне наполненные шаманским бокалы. Я знала свое желание, оно у меня было только одно, обычное бабье желание…
…Мы танцевали, оценивали приготовленные Соней вкусные блюда, постепенным поеданием, периодически выключали свет, — любуясь елкой в гирляндах, смотрели в окна, на мини-салют из разноцветных петард, запускаемых во дворе соседями под радостные поздравления: «С Новым Годом!!!»…
Звонят в двери. Пришла Соня…
Вернулась, закончить. Итак:
Уже прошло полгода, пожалуй, я могла бы добавить: Настя утащила Лешу в ночной клуб, а мы с Соней водили хоровод вокруг елки, обнаженными, немного хмельные от шампанского и своего счастья, незабываемо любили друг друга под запах хвои и апельсин. Но, вы и сами понимаете, что это было прекрасно, незабываемо и волнительно.
А вчера у нас вышел спор. Я ходила на «УЗИ» и оно показало: у нас с Соней будет девочка. Мы весь вечер рассуждали: чьи у малышки глаза? Соня утверждала — Лешины! А я не соглашалась. Нет, глаза у нашей с Соней дочки Маши, будут Веры, я это точно знаю.
Да, быстро прошло полгода. Из деревни, так же неожиданно, мне звонит теть Тамара, спрашивает, что да как в городе. Леша с Настей собираются поступать в местный ВУЗ, пока Алексей доучивается в городе, Настя пока работает у Люды, по выходным живут у бабушки. Но летом, перед поступлением, совсем к ней переедут. Лидия Анисимовна очень тому рада, все твердит: наконец-то хоть одна девочка в нашей семье не такая, как все!..
Может, уже и не одна?.. Время покажет...
…Все, девчонки! Писать мне больше не о чем. Остальное, мое — сокровенное…
Верьте, она есть, — Любовь! И я свою большую любовь, свое сладкое искушение, встретила там, где и не искала…