Как я печально с ней сидел
Я у окна, через стекло смотрел.
Она котёнка гладила тихонько,
И мир ушедший видели вдвоём, и тонко,
Мягко слова она мне эти говорила,
По-новому глаза на мир открыла,
И отпечатались лишь лица на стекле,
Как я печально согласился с ней, и где...
Она сказала: "Папа, мама, брат, сестра,
И дядя, тетя, и племянник, и племянница,
Солдат, матрос, работник, врач,
Актер, ученый, и механик, и священник,
Земля, Луна, и Солнце, свет звезды,
Планеты, и кометные хвосты -
Всё это навсегда в паденьи,
"Падения прекрасном удивленьи".
И, обернувшись, улыбнулась мне,
И ждала моего ответа.
И волосы так ниспадали с плеч
Как я печально согласился с нею где-то.
Когда печально согласился с ней,
Ко мне котёнком мягким так ласкалась,
Мы снова лица разные к стеклу прижали.
И я сказал: "Быть может, очень хорошо,
Как кто-то падает на улице, не знать,
Его мольбу ко близким увидать,
И как его ногами топчут, вдруг понять.
Когда все мольбы не приводят ни к чему,
Хоть каждому они, как хлеб, необходимы,
Свидетельствуй, что руки простирает из канавы
Другой, и спотыкается, но ты не видишь, кто».
Рукой дрожащею лица её коснулся,
Волос завесу с глаз её отвёл,
Котёнок на колени к ней вернулся,
Как правду я на стороне её нашёл.
Потом, когда она закрыла шторы, то сказала:
"Когда бы знали вы, узнали,
Что происходит за стеклом,
Быть может, это лишь тревогой бы назвали?
Бог дал вам сердце, но одно и, наконец,
Вы не прибежище для братских всех сердец,
И Бог благожелательности вашей не хранит,
О чём единственно и вечно он скорбит,
Так это об её отсутствии в других.
Он также не заботится о вас, сидящих
У окна во мненьи, и скорбящих,
Что вы есть справедливость мира. Класс!
Он создал мир,
В котором горы горя вокруг вас.
Ужасно, бесполезно, чересчур раздуто".
И отвернулась, всё сказав,
И слёзы крупные из глаз катились,
С улыбкой со своей не совладав,
Как я печально был согласен с ней.