Искушение. повесть. гл. 33 (Эротические рассказы)

Вот, честно вам скажу: не знала, что поцелуями и прочим телесным лакомством можно заниматься три часа к ряду! Мой опыт с мужчинами ограничивался максимум десятью пятнадцатью минутами. И то, минуты эти были не ласкательные, а пихательные, особенно с дальнобойщиком. Он то уж запихивал мне свое оружие производства себе подобных, по самое не могу, не хочу, жмурюсь, терплю, выражаю признательность. Нет, есть женщины, которым, такой натиск с выворотом естества мужским, очень даже нравиться, но я не отношусь к таковым. Увы.
А может, не, увы? Может, и, слава богу? Правда от Соненых поцелуев, то же весь низ, то ли потерял чувствительность, то ли, наоборот, приобрел — было не дотронутся. Губы — верхние, те, что под моим носом, распухли, словно накаченные ботоксом, нижние примерно такие же, варениками, но я испытала кайф! Теперь я понимаю, что такое сплошной кайф на протяжении трех часов…
В ванную я шла на раскоряку, и думала: как же теперь сапоги на каблучках, снежный наст, остановка, прыжок в автобус?.. Куда прятать счастливые глаза от Нельки?
Соня ополоснулась первой и когда я, возвращенная водой к реальности, вышла, в халате, тапочках, с чалмой из банного полотенца на голове, она уже стояла одетая в шубу и подчеркивала помадой губы перед трюмо.
— Сонь, ты чего так быстро? — недоуменно спросила я.
— Нужно, Тань! Так нужно…
— Кому?
— Тебе, мне… Я оставляю Игорька. Он отвезет тебя на работу…
— Я раскрыла рот, сказать что-то вроде: я привыкла автобусом! Но Соня распахнула входную дверь и закрыла — за собой. По ногам обдало холодом.
— Упс…
Ничего не понимая, я доплелась до стула на кухне, села. Что произошло, пока я была в ванной? За эти четверть часа? Кто-то позвонил, что-то случилось? Но почему, Соня ни словом не обмолвилась?! Хлопнула дверьми?
Я запрокинула голову глазами к потолку, пытаясь удержать слезы, но они все равно потекли. Размазывая соленую влагу по щекам, я шмыгнула наполнившимся носом…
Вспомнила о сотовом телефоне, перламутровом подарке Сони. Где он сейчас, я представляла смутно, после того как подслушивала Рокси и Ласканио, я фактически им и не пользовалась, но там, в память, забит номер ее телефона!
Я готова была перевернуть диван, встряхнуть и вытряхнуть, — если где завалился Сонин подарок. Но не потребовалось. Сотовый сам оповестил о себе. Привлекая перламутровым окрасом и рингтоном песни Русланы «Скучаю», он висел на елке.
«Ну, конечно же!», — улыбнулась я, сквозь слезы. «Подарок, — тут ему и место! На елке! Леша нашел, а Настя повесила, вместо разбившегося красного стеклянного шара».
Не снимая телефон с ветки, я его включила и поднесла ухо.
— Татьяна Сергеевна!
Это была не Соня, — Настя, но все равно благодарна ей за звонок. Я могла и не заметить телефон на елке.
— Да, Настенька, — ответила, стараясь не шмыгать носом.
— Татьяна Сергеевна, — повторила она, — мы с Лешей у Людмилы Алексеевны в оздоровительном центе. Он проходит процедуры…
— Какие процедуры?
— Лучше пусть он вам сам расскажет. Я вот что звоню: Софья Павловна меня с собой забирает. Мне нужно срочно ехать, а Леша освободится не раньше чем через два часа. Он ключи от вашей квартиры не взял…
— Ой, мне же на работу, Настенька!
— Так может он к вам на работу заедет?
— Леша город плохо знает.
— Людмила Алексеевна ему такси вызовет...
— Нет, только не на работу, — вспомнила о Нельке. — Ключ я соседке оставлю. Леша знает.
— Хорошо, я ему так и передам.
— Так и передай, Настенька...
Леша?! Процедуры?! Пожала плечами. Набрала номер, и снова приложилась ухом к телефону. Послышался родной голос, краткое «Да».
— Сонь…
— Да...— повторила она.
— Приезжай к Новому году, Сонь. Я буду тебя ждать...
— Приеду...— прозвучало после недолгой паузы.
Я поцеловала телефон и, отключив, аккуратно отпустила, пусть висит подарок до ее возвращения.
Присела на диван. Опять Леша не раскидывает его! Так и спит! Тоже мне йог! Правда, теперь и не куда, — елка посередине...
Ладно, нужно бежать на смену, последнюю в этом году. Приятное предвкушение самого моего любимого праздника развеяло последние тучки под чалмой из банного полотенца, и высушила слезинки на щеках. Кажется, я себе напридумывала!
Мне так хотелось в это поверить.
Трусики, бюстгальтер, колготки, джинсы, блузка, свитерок, еще свитерок. Немного дезодоранта, туши, тонального крема, помады. Сапоги, куртка, вязаный берет, двойной оборот шарфа. Двери, ключи — соседке. Снежный наст под каблуками, уличные фонари, остановка, автобус, кондуктор, предпраздничный, выпивший пожилой мужчина с комплиментами. Комната медперсонала, строгая санитарка — Мария Степановна, недовольная, молчаливая и надутая Нелька, вешалка...
Они помалкивают, я тоже — переодеваюсь, медицинский халат, колпак...
— Делиться не хочешь, подруга? — тихо спросила Неля, когда Мария Степановна вышла, и мы остались одни.
— Чем делиться? — сделала я вид, что не поняла.
— Ой, Танька! Только вот не надо, а! — прорвало напарницу. — Если у вас с этим мальчиком что-то и как-то! Так бы и сказала!
— Вот именно, Нель, что-то и как-то! Не понятно, что и как!
— Танька! Ты влюбилась!..
— Да ну тебя, Нель...
— Точно тебе говорю...
Нелька сразу ко мне подобрела. Главное для нее — ясность. Она все поняла и теперь жалела меня и чуть завидовала, но больше жалела.
— Я вот, тоже подумала: а если влюблюсь? — добавила она.
— В кого?! — раскрыла я глаза.
— Ну, в этого, твоего Лешу! А ему только шестнадцать…
— Ты же его даже не видела, Нель.
— Ой, да за эти сутки, меж сменами, я уже с ним всю жизнь прожила. Выйду за него замуж, а он лет через десять меня бросит. А не бросит, гулять начнет, я ревновать буду, успокоительное горстями глотать. Нет... Нянькайся с ним сама, подруга. Не стоит он нашей с тобой многолетней дружбы.
— Не один мужчина не стоит, Нель
— Точно. Представляешь, Тань! Сегодня утром в магазин за хлебом, кефиром, ходила, и познакомилась с мужчиной. Ничего так, симпатичный, и машина у него — ничего. Номерами сотиков обменялись...
Я вздохнула с облегчением, подруга на верном пути.
— Нель, смену нужно принимать.
— Ой, Танька! Скучная ты! Правильная, ну, если конечно не считать Лешу. Чего там принимать! Старшая медсестра сказала, что главный, в преддверии скорого Нового года, больных нашего, психоневрологического отделения домой сегодня распустил, на все праздники.
Нелька, Нелька, нашла праведницу!
— Прямо так и всех? — спросила я вслух.
— Всего шестнадцать местокоек занято.
— Вот их и пошли принимать...
С вечерними обязательными процедурами, мы управились быстро. Больных было мало, к полуночи угомонились даже самые неспокойные пациенты. Я отправилась в комнату медперсонала, поставила чайник. Не успел он закипеть, вошла Мария Степановна. Я спрятала взор, уперев его в пол. Почему-то, не могла смотреть ей в глаза после того как увидела ее портрет в фотосалоне «София». Наверное, боялась выдать себя, выдать, что знаю о ее жизни больше чем просто напарница по смене.
— А где Неля? — спросила я, так и не подняв взора.
— Я ее спать отправила… Тань, поговорим?
— О чем, Мария Степановна?..
— О Соне... Ты ее любишь?
Я вскинула глаза. Говорить, о ком спрашивает Мария  Степановна, было бесполезно. Она знала, я знала, — о какой Соне речь! Маша нервно теребила пальцами висевшую на шее тоненькую золотую цепочку с медальоном «Сердечко», спрятанным меж грудей под по-старинке открахмаленный медицинский халат.
— Люблю… — кратко ответила я. — Чаю вам налить?
— Налей…
Мы стали пить чай. Мария Степановна молчала, я тоже, пока она не произнесла:
— Соню любить надо, Тань. Если ты позарилась на ее деньги, возможности, — забери то, что она уже тебе дала и уходи!
— Это не я, она от меня ушла… — буркнула я.
Мне так захотелось поделиться с кем-нибудь своими чувствами! С кем еще как не с Марией Степановной — Машей! Я все, чем жила последние дни, рассказала, исповедалась ей — с тихим ревом.
— Успокойся Тань, ни в какую Москву, ни к какому мужу Соня не поехала, — ответила Мария Степановна, помогая мне утирать слезы.
— Как? А где же она? Куда поехала?! — всхлипнула я.
— И Анастасию с собой взяла?
— Вы и Настю знаете?..
— Знаю, — она печально улыбнулась. — Если Соня Настю собой взяла, Тань, то к матери она поехала.
— К матери! — я открыла рот. — Соня про свою мать мне ничего не говорила.
— Ну, это не совсем ее мать, Соня сама детдомовская. Ее взяла к себе председатель совхоза «Светлый луч», она ее матерью и считает. И Настя с того же детдома, Соня оформила ее совсем маленькой на свою приемную мать, поскольку не могла на себя, даже не из-за мужа, — деверя. По деревни ходили слухи, что председательша, орденоноска, имела любовь с женщиной, а та ей изменила с заезжим мужиком. Плод измены сдала в детдом да уехала. А для Сони слухи ли то, правда ли — взяла малютку, да и оформила попечительство над Настей на приемную мать, воспитывала же сама.
— «Светлый луч»! Так это почти рядом с моим родным совхозом!
— Вот туда, в бывший «Светлый луч» она и поехала. Соня всегда к старенькой матери едет, когда ей на душе плохо. Та ее хоть и не родила, а воспитала, дала образование, с мужем свела. Он тогда, когда свадьбу играли, под ее председательским началом в парторгах ходил, это уже потом, райком, обком и так далее. И про то, что нет у Сони к мужчинам любви, она тоже знает. Сама по этой же причине ее из детдома взяла. Но, замуж выйти Соне, она настояла.
— А деверь Сони?.. Василий Игнатьевич…
— Васька-то? Плохой человек, покосный. Он как с армии-то пришел, все под старшим братом ходил. Таскал его за собой муж Сонин. Закон не позволял сродственников в подчинении иметь, так он его к другим замом устраивал, и в районе, и в городе. Надоела тому опека, он превысить брата и решил. Когда про нас с Соней узнал, написал куда следует. Так, мол, и так, жена первого секретаря обкома морально не устойчива. Мужа Сони на ковер вызвали, поругали и предложили уладить все самому, но с женой не разводиться. Вот я и ушла. Ушла из жизни Сони, от своего счастья ушла. Замуж вышла за шофера одного, — это было условие Сониного мужа, у нее от него тогда только третий сынок родился, а с партией, Таня, шутки плохи тогда были. Вот так я оформилась санитаркой в психиатрическую больницу и  уже много лет здесь работаю. Поначалу мы с Соней все же тайком встречались, а как мой муж про то проведал, да пригрозил мне, что пойдет в обком. Все!.. Я Соню прогнала, наговорила ей что не люблю и не любила, так баловство, по молодости с кем не бывает, а сама омертвела, и телом, и душою …
Мария Степановна вздохнула.
— Вам, подлить горячего? — беря электрочайник, спросила я
— Что?.. А... Нет, Тань, чаю напилась, спасибо... Вот и поговорили… Сердце что-то растревожилось, пойду я к больным, по палатам пройдусь, проведаю все ли спят…
Я долго держала в подрагивающей руке чуть наклоненный к ее пустому бокалу электрочайник, пока не поняла, что Мария Степановна давно уже вышла из комнаты...