Искушение. повесть. гл. 22 (Эротические рассказы)

Был момент — да, был! Не вру! Когда мне стало, то ли жалко Лешу, то ли я его приревновала. Господи, я — Лешу?! В моей жизни уже был девственник. Да! Я же не рассказала! Рассказываю: мой муж, единственный, с которым я прошла через ЗАГС, на момент поздравлений, цветов, белого платья, фаты и росписей под марш Мендельсона, был двадцатипятилетним девственником! Вот он со страху и напился на нашей свадьбе. Кроме этого, пил еще два дня! Один «до» — мальчишник! Другой, «после» — похмелишник. И только когда продрал глаза, лежа на свадебном ложе в голом виде, и я рядом — в обнаженном, на готове, тогда и признался, что не нюхал. Чего не нюхал? Сами догадаетесь! Не все же подробно описывать! Так что на третий день после торжественной сдачи меня в эксплуатацию, девственности лишались мы вместе. Елозили, елозили, простынь закатали в жгут, но как-то, вот, у нас с ним вышло, я стала женщиной-фриги, а мой муж — пьяницей!..
С тех самых пор, девственников боюсь до чертиков, в воображении приходящих по ночам! Еще неизвестно, что из них получится, то ли мачо, то ли… — переставьте буквы сами и выкиньте одну гласную, то и получиться. Но Леша был необыкновенным девственником! Он был сыном Веры! Моей первой любви, не сложившейся. На меня нахлынула почти материнская тревога. В общем, если бы не распухшая нога, понеслась бы за ним, остановила, прикрыла собой, спасла. Правда, я не знала от чего спасать, не путайте — от кого, это я знала, но, временно, не могла бегать. Ходить могла, — на одной ноге, и пока я бы допрыгала до ванной…
Нет, наверное, желание защитить Лешу, до материнского инстинкта, все же во мне не дотягивало, а то бы поползла, ногтями собирая линолеум.…
Ладно, это была лишь секунда воспоминаний, сомнений, терзаний, оправданий, предположений. Она прошла быстро. Точнее миновала, как только, я услышала, в прижатом ухом к подушке сотовом, голос Софи.
— Заходи, сон Татьяны, не стесняйся…
— Вы не одеты! — это сказал Леша, я вслушалась.
— Я же в ванной! И ты раздевайся. Отношения мужчине и женщине лучше выяснять обнаженными. Снимай…
Я услышала, как Софи, одним приемом стянула с него трико…
— Перешагни… Какой красавчик! — произнесла она, голос ее изменился, стал мягким завораживающим. — Он на меня стоит или на Таню?
— Просто… — ответил Леша, теряя запал ненависти к Софи.
— Просто стоит! Алексей, тебе же не тринадцать лет! В твои годы сексуальные фантазии конкретно материализуются. Вот когда мне было четырнадцать, я хотела одну девочку. Краснела перед ней, как мальчишка. Рассказать?
— Хотели? В четырнадцать?
— А что тебя удивляет?
— Одна девочка, в четырнадцать! мне сказала: ей не хочется. Она обманула?
— Может, да. А может, и нет…
— Тетя Соня…
Я ажно ворохнулась! Вот это да! Софи, я тебя обожаю! Почмокала телефон и приложилась к нему ухом снова:
— О-о-о, нет! — услышала я Софи. — Только не тетя! Повернись к зеркалу. Как вылитый! «Асканио» Александра Дюма! Читал?
— Нет…
— Обязательно, прочти.
— Хорошо, я найду в интернете.
— Я лучше тебя книгу подарю, там, в иллюстрациях, Асканио вылитый ты!
— Тоже голый?!
Софи засмеялась, так мелодично и душевно. Я повлажнела… слеза по щеке покатилась, а вы что подумали?! Ладно, подслушиваем дальше.
— Издание старое, в семидесятые годы голыми в книгах рисовали только негров. Негры тебе нравятся?
— В каком смысле?
— В сексуальном, не в расистском же!
— Нет…
— И мне… Я потрогаю? Ты кремом пользовался?
— Немного…
— Баловник, какой! Давай, я тебе намажу. Можно?
— Да…
— Так, вот, Асканио был учеником великого скульптора Бенвенуто Челлини, влюбленный в красавицу Коломбо… Так приятно?
— Приятно… Но, я боюсь кончить на вас…
— Не бойся… целься прямо в грудь. Или ты мечтал кончить на лицо? Мечтал?
— Да…
— Тогда я присяду… Вот так, прямо напротив…
— И даже глаза не закроете?..
— Зачем? Я хочу видеть, как ты кончишь… Роман Дюма прочитаешь сам, пересказывать не стану.  А называть я тебя буду: Ласканио. Так тебе нравиться, мой обнаженный Ласканио?!
— Нравиться… А вас? Как мне называть вас?
— Роксана… Зови ее Рокси.
— Рокси?! Ее?
— Посмотри, она тебе нравиться?
— Да…
— И мне Ласканио тоже нравиться. У него греческий профиль.
— Греческий — это какой?
— Благородный. Есть греческий нос, а есть вот такой, как у тебя красавчик.
— Когда он не стоит, он совсем маленький, Рокси!
Я просто взбесилась! Леша сам ей все рассказал!
— Ласканио не маленький, — проговорила Софи. — Он затаивается. Прячется до следующего раза, чтобы удивить и покорить Рокси. Не сбавляй темпа, не отвлекайся…
— Я не отвлекаюсь, покажи еще Рокси.  Потрогаю груди?
— Смотри, она влажная. Мни груди!!! Ткни в них членом. Хочешь, я сожму ими тебя, Ласканио…
— Я сейчас кончу!..
— Давай, мой мальчик! Раздвинь шире ноги, выложи яички мне на ладонь. Брызгай не отворачивайся… Еще, еще!!!
Я слышала, Леша, то ли рычал, то ли стонал, то ли стонарыкал. Мое воображение нарисовало, как струя спермы, бьет фонтаном промеж грудей Софи, и падает ей на лицо, шею. Отпуская грудь, она ласкает, с зажимом, его мошонку и снова струя спермы бьет прямо в Софи. Леша ее навеки! И почему у меня так, как у нее не получилось? Она его завоевала, покорила! Телефон надрывали хрипы наслаждения почти две минуты! Леша изливался и изливался.
Зашумела вода, и мне стало плохо слышно. По каким-то обрывкам фраз, в основном говорила Софи, я поняла, что она умывает Ласканио и смазывает его одним из своих кремов. Лишь последнюю фразу, я услышала отчетливо.
Специально для меня, Софи закрыла воду и проговорила:
— Теперь иди, мой мальчик. Рокси нужно помыться снова. Я скоро. И мы все вместе будем пить чай…
Я отключила телефон, сунула его под попу — инстинктивно, и закрыла глаза. Вроде как задремала, пока они налаживали отношения.
Леша вошел в зал. Я лежу. Глаза закрыты. По наитию поняла: он прошел до окна, вернулся. Будить Леша меня не решается. Что ж, придется просыпаться самой.
Открыла глаза.
— Леша!!! — я их широко открыла.
Ласканио большой разгуливал по залу голый! И совершенно не стеснялся Ласканио маленького. Сверху донизу, Леша светился счастьем.
— Ты не спишь?!
— Да, уснешь! Трусы хоть одень!
— Рокси сказала, чтоб я походил обнаженным, привык к твоим взглядам.
— Рокси?! — сделала я непонимающие лицо.
— Тетя Соня. Но, она не разрешает мне ее так называть.
— Вы подружились?
— Да… Теть Тань, я понял, почему вы ее полюбили. Она такая, такая!
Мы снова с Лешей на «вы». Какой день бьюсь, бьюсь а все тетя! А Софи полчаса провела с Лешей в ванной и уже Рокси… А он гуляет предо мной, словно родился Аполлоном и Солнцу стесняться нечего!
— Ты!!! Ты, ты, и еще раз, ты, Леша! Не вы, а ты влюбилась! — сорвалась я, и тут же подумала: «Действительно, влюбилась».
— Простите…
— Прости!..
— О чем это вы? — в зал зашла Софи в банном халате и полотенцем на голове, пожала Леше член. — Красавчик! Писить хочешь?
— Хочу…
— Тань, где чистые мужские носовые платки? Нужен большой, хлопчатобумажный.
— У меня их нет! — съязвила я, глядя на Софи с ревностью. — Как и носа, чтобы ими подтереть!
— Рокси, у меня есть! — всполошился Леша.
Он меня добил! Я отвернулась к стене, мысленно прокручивая: «И никому не доверяйте своих платочков носовых…». Вот привязалось! Трагедия, акт последний, печальный...