Искушение. повесть. гл. 20 (Эротические рассказы)

Закрыла лицо ладонями, внутри все дрожало. Сидела, раскинув ноги, на попе, голой попе! платье задралось. Стараясь успокоиться, я отпустила от глаз сначала одну руку, а когда Леша осторожно снял туфель, от острой боли в голеностопном суставе, и вторую…
— Ай!..
— Может, перелом? — спросил он меня.
Нет! Вы представляете картину! Леша совершенно голый, стоит на одном колене боком к моей влажной промежности, с его опавшего члена еще сочиться остаток спермы, сочиться мне на опухшую ногу, он лицом ко мне, мой огонек на его полном обозрении, меня колотит дрожь из-за стыда, боли и злости на саму себя, а он спрашивает: «Может, перелом? Я предполагала из его уст все что угодно! От грубого мата, до саркастического смеха. Приготовилась быть смешанной со всей налипшей на женщин грязью — дура, идиотка, шлюха!.. Но вопроса я не ожидала, раскрыла рот и пошевелила пальчиками.
— Вроде, нет…
— Надо вызвать скорую!
Леша выпрямился и быстро подался к телефону.
— Не-е-е!!! — чуть не взревела, да похоже  — взревела я, кошкой цепляясь руками за кровать и пытаясь встать хотя бы на здоровую ногу, но она осталась в туфле на шпильке в пятнадцать сантиметров. Рискуя остаться навсегда инвалидом, я все же сделала неудачную попытку, снова приземлилась на попу и закричала: — Лешаааа! Только не в скорую!
Леша вернулся. Его глаза были наполнены испугом не глупого, в общем-то, мальчика, когда он не знает, что делать. В сочетании с его долговязой обнаженной фигурой и повисшим меж красивых мускулистых ног совсем не мускулистого отростка  полностью скрытого бархатом крайней плоти. Если кто предполагал, что член у Леши, подчиняясь законам физики, болтается маятником точно также как мечется и он сам, то, по большому секрету я вам скажу: ничего подобного. Он у него весь ушел в яички, и на меня смотрела сморщенная собранная в кожный пучок шкурка, под которой угадывалась, при ближайшем рассмотрении, головка бочонком. Практически один бочонок и остался, все остальное ушло в пах.
Невольно, я остановила взгляд на этом чуде, доставшемся Леши от природы. Поймав его направление, он опустил глаза и замер. Я все же женщина опытная — у меня было три мужчины, — муж, гражданский и дальнобойщик, — официально три. Несмотря на ужасную боль в ноге и дурацкое сидение попой на полу с распростертыми, чуть ли не шпагатом, ногами, в одной туфле, — блин, точно Золушка! я поняла, что Леша сейчас куда более в сложном положении. Я случайно увидела то, что по его разумению не должна была видеть не одна женщина, тем более девушка, только переживания за меня заставили Лешу на время забыть о своем маленьком пунктике, создающем ему большие проблемы.
«Любка Вехреева мальчишке пунктик привила! Точно! И мать ее — Надька, была такой!», — мелькнула у меня в голове, успокаивая по телу дрожь. Думаю, что не стоит говорить, что все мои страхи и стыды растворились мгновенно, правда, боль в ноге осталась. Но, несмотря на ранение, нужно было брать ситуацию под контроль. Если не я, — так кто же? Скорая?! Леше сейчас вообще нет дела до моих заковырок: «Что он скажет?», «Что он подумает?», — своих, хоть отбавляй!
Коль я уж так не аккуратно уперлась своим взглядом, нужно было заставить его действовать, отвлечь от мыслей.
— Не надо звонить в скорую, Леш, — проговорила я, не отводя глаз, а лишь медленно поднимая. — Сами как-нибудь. Бери тетю Таню на руки и неси на диван.
Леша подхватил меня. Когда поднимал с пола, я не вкинула руку, не обняла за шею, опустила, локоть прижался к его животу. Неудобно? Да. Но зато мои пальцы повисли как раз над членом. Лишь второй рукой я обняла его и прижалась. Пока Леша нес меня в зал, я словно была без чувств, болтала кистью, терлась тыльной стороной об крайнюю плоть, этого вполне достаточно, чтобы член шестнадцатилетнего мальчишки снова увеличился. Когда Леша положил меня и подсунул под голову подушку, я осталась довольна своей работой — теперь он свисал солидным огурчиком.
Леша что-то хотел сказать в оправдание, но я застонала и сморщила нос. Мне, правда, было больно.  
— Леш, сними второй туфель и положи опухшую ногу выше, на подлокотник.
Он снова подчинился. Я перевела дух, когда моя больная нога оказалась приподнятой, вторая, наконец-то разутая, сгибаясь в колене, сползла с дивана.
Растяжку промежности, я сделала специально. Стыд? Да какое там! У меня появилась благородная цель, как известно, для ее достижения все средства хороши.
— Все равно больно, Леш! Надо еще выше… Бери подушку, садись, положи ее на колени, а ногу пристрой сверху.
Так мы и сидели-лежали. Он молчал, я молчала. Леша старался не смотреть под подол моего вязаного платья, но я так раскинулась, что это было не возможно.
— Леш…— муркнула я, когда боль немного утихла.
— Да…
— Я чувствую, как он шевелиться даже через подушку.
— Теть Тань, я…
— Тебе же понравилась Лукреция?
— Да, очень!!!
— Она перед тобой, чего ты теряешься? Хочешь, я приподниму платье еще.
— Нет!!!
— Это Люба, да?..  Она тебя высмеяла?
Леша покраснел и отвернулся.
— Леш! Не век же тебе коротать у монитора! Лукреций, по вебке рассматривать.
Он снова промолчал.
— Ну-ка встань!
— Теть Тань, у вас же нога болит!
— Ничего, она стерпит! Встань, а ногу положи на подушку.
Леша поднялся во весь свой высокий рост.
— Иди сюда.
Он подошел и встал боком.
— Повернись!..
Леша повернулся и теперь его член стоял прямо на меня. Я его погладила, он мне приветливо закивал.
— Какой красивый… и большой! Знаешь, есть члены страшные — сморщилась и подмигнула. — Совсем не аппетитные. А твой, прямо проситься… в руку. Тебе об этом никто не говорил?
— Нет.
— Хоть в этом первая… Ты такие слова в интернете писал, я прямо таяла. А сейчас молчишь…
Я не переставала гладить его член. Мне понравилось с ним играть. От моих ласк он стал подергиваться, Леша напрягся.
— Ну, Леша, давай, я слушаю. Так же намного приятнее. Как ты меня хочешь? Ты представлял, как я читаю твои сообщения и ласкаю себя, тереблю клитор?
Приподняв платье, я опустила свободную руку в промежность.
— Теть Тань!
— Перед тобой Лукреция, Леш. Она вся мокренькая и хочет тебя.
Я гладила Лешу, его член, играла с ним пальчиками, доставляя удовольствие долгой мукой ему, и себе тоже. Мне хотелось послушать, как он хочет, меня или Лукрецию, — все равно! Но послушать. Но Леша не смог пересилить себя, меж нами не было монитора, а, возможно, ему не хватило времени. Он брызнул, я едва успела закрыться ладонью.
— Я нечаянно... — прохрипел он, сотрясаясь ягодицами.
Не знаю! Наверное, у меня болела нога, но моя промежность высохла окончательно. Я не обиделась на мальчишку, наоборот, все мои мысли из сексуальных стали медицинскими, о Гиппократе — не навреди! Теперь я понимала Любу, девчонка просто не сдержалась, когда не сдержался он. Но я ведь не девчонка!
— Леш, принеси из ванной полотенце…
Леша кивнул и вышел из зала, а я, рассматривая свою ладонь в его сперме, надула щеки. Оказывается педагог из меня никакой! Урок провалила. Что же делать? И вообще, и в частности, что делать с болевшей ногой?
«Завтра не встану, — вполне резонно предположила я. — А послезавтра на работу. Брать больничный перед Новым Годом! Путать смены! Злить девчонок. Так удачно в этот раз у меня выпали выходные на праздник и вот! С растяжением голеностопного сустава, — шесть дней, не больше. Старшая, в отместку, на тридцать первое, в ночь, обязательно, поставит. Завтра елку хотела купить. Позвонить Нельке? Чтоб приехала и наложила тугую повязку. Поставила обезболивающее. Нет, только не Нельку! Совсем парня загубит, произведет в импотенты. А тогда — кому?..
Леша подал полотенце. Он был уже в трико. Я вздохнула и обтерла руку.
— Леш…
— Да…
— Мне, правда, понравилось. Ты так густенько брызнул…
Он промолчал. Да, и у меня не очень убедительно получилось. Решила, лучше не продолжать.
«Ну, кому же позвонить? Людке? Нет, лучше Софи! Точно, Софи!..».
— Леш, доведи меня до телефона…
Расположившись на стуле, который так и стоял в прихожей. Я отыскала в своей куртке визитку Софьи Павловны. Набрала номер и посмотрела на встроенные в телефонный аппарат часы. Три ночи! Хотела положить трубку…
— Да…— раздалось по ту сторону провода.
— Софи, прости, что звоню…
— Таня! Что случилось?!
— Да ничего особенного. С каблука снеслась. Нога опухла…
— Через полчаса, я у тебя…
Раздались гудки. Я пожала плечами, на душе стало тепло.
Двери Софье Павловне открыл Леша. Она занеслась вихрем. Сбросила ему на руки шубу, сунула набитый чем-то пакет, скинула сапоги и в зал, — ко мне.
— Писить хочешь? — спросила она Лешу, когда тот повесил шубу.
— Нет… — удивлено ответил он.
— Захочешь, скажешь! Чего, стоишь? Ставь чай!.. В пакете сладости…
Леша ошарашено подался на кухню. Она осмотрела мою ногу и присела возле меня, на стул, что по-хозяйски прихватила из прихожей.
— Пустяки. Завтра бегать будешь. Слушай  — это и есть твой сон?
Я закрыла, открыла глаза. Мне стало так спокойно, не о чем не хотелось думать.
Прошептала:
— Софи, я соскучилась...
— Я тоже, — улыбнулась она.