Роман «Победи рак». Глава «Домик в деревне» (Проза)

     Деревня Касторное, в которой жила баба Фрося, на маленькую Алену производила жуткое впечатление. Находилась она в ста сорока километрах от города, на самом конце Черноземской области, и добираться туда по железной дороге приходилось с пересадкой. Поезд прибывал на станцию в час ночи, и дальше необходимо было еще два километра идти пешком. Днем, когда светило солнце, это не было проблемой. Но во времена детства Алены, даже в городе по ночам улицы освещались очень слабо, в деревне же и вовсе была кромешная тьма. Не просто ни один фонарь, но даже слабый свет из окон (так как селяне ложились спать задолго до полуночи), не освещали дорогу.  Приходилось пробираться буквально на ощупь, в полной темноте.
     Алена, ничего не видя перед собой и спотыкаясь на каждом шагу, изо всех сил вцеплялась в руку Елизаветы Егоровны. Та, видимо, с детства развитым чутьем, не сбивалась с дороги и, передвигаясь медленно, они все же преодолевали расстояние от станции до дома бабы Фроси.
     Забор вокруг бабкиного дома, превышал человеческий рост, и заглянуть с улицы на территорию, где начинались бабкины «владения», через щель в заборе или поверх него, было практически невозможно. Алене он всегда напоминал сказку про Василису Премудрую, где такой же высокий и неприступный частокол, из толстых, заостренных на конце бревен, преграждал дорогу к  избушке Бабы Яги. Это сравнение только закрепилось в сознании Алены, когда она услышала от Елизаветы Егоровны, что ее прабабка, была ворожеей.
      У самой бабы Фроси, для ее, пятидесяти с небольшим лет, имелось достаточно много «чудачеств», которые при всем желании, невозможно было списать на старческий маразм. Например, она никого и никогда (за исключением ближайшей родни) не приглашала не только (боже упаси!) в дом, но даже во двор. С приходящими людьми (будь то соседи, почтальон или кто-либо еще), баба Фрося общалась исключительно через слегка приоткрытую калитку. И только «особо избранным» позволялось пройти во двор.
     Алена не знала, с чем это было связано, но правило «допуска» действовало «железно» и она подозревала, что если бы кто-то из посторонних просто заглянул в дом, бабу Фросю тут же, хватил  бы удар. Окончательно Алена уверилась в своем предположении, после странной истории, произошедшей в один из ее приездов. Алене тогда было лет двенадцать.
     Однажды вечером, когда дедушка Миша и баба Фрося еще заканчивали последние хозяйственные дела на скотном дворе, Алена улизнула пораньше в дом, надеясь спокойно посмотреть фильм. Обычно, бабка не разрешала, пока окончательно не стемнеет, заходить в основной дом и «палить» там свет. Если ее приказ нарушался, баба Фрося страшно ругалась. Но Алена часто преступала этот запрет. Она  старалась  пробежать дорожку, ведущую от летней кухни к основному дому, до наступления полной темноты. Летучие мыши, с криками кружащие над головой, прыгающие внезапно на ноги жабы и огромные пауки, которых она боялась до дрожи, были для нее все же страшнее, чем ругань бабы Фроси.
     Войдя в дальнюю комнату, Алена включила свет и уютно устроилась на диване перед телевизором. Баба Фрося появилась в дверях минут через десять и, взглянув на нее, Алена поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Мгновенно скинув на стул кофту, с оглушительными воплями баба Фрося бросилась закрывать шторы на окнах.
     Поначалу Алена опешила от такой бури эмоций по поводу незавешенных штор. Видимо для бабки это была больная тема, но Алена была еще слишком мала, чтобы разбираться в дебрях человеческой психологии, и, потому она неосторожно поинтересовалась, что такое могло произойти страшное, если бы она и дальше продолжала смотреть телевизор с открытыми занавесками. Баба Фрося не была готова к такому вопросу и, чуть не задохнувшись от возмущения, в запале, выкрикнула: «А ты чаво это мне тут устроила люминацию?! Пускай таперича усе соседи у хату заглядывують?»
     Алена еще больше удивилась такому странному «пояснению». С детской непосредственностью она напомнила бабке, что дом стоит за высоким забором в глубине двора, а окна комнаты к тому же выходят на огород, находящийся позади дома. Поэтому соседи при всем желании заглянуть туда не могут. Иначе им понадобилось бы перелезть через забор, да еще и обойти дом с тыла, что сделать незаметно совершенно невозможно. Тут бабка словно «схватила себя за язык» и, выдвинула новую версию: «А я и говорю, сиганут воры через забор, и  заглянуть у в окно. А потом заберутся унутрь и  усе вынесуть!»
    Что могли вынести загадочные грабители из бабкиного дома Алена так и не поняла. Кроме массивного шкафа, набитого старыми вещами, стола, пары стульев, железных кроватей, да старого телевизора, которые невозможно было вытащить незаметно, в доме были лишь дедушкины книги. Но, даже обладая довольно буйной фантазией, Алена не могла себе представить, что сама бабка или потенциальные деревенские грабители  могли рассматривать  их, как вещи, представляющие хоть какую-то ценность.
         Уже спустя годы, Алена заметила, что тема закрытых окон, боязни, что кто-то ее «увидит» по каким-то причинам вызывает у бабы Фроси огромную акцентуацию. Историй о том, что бабку кто-то сильно в детстве испугал, или с ней произошло что-то такое, что могло бы в дальнейшем явиться причиной таких дивиаций поведения, Алена никогда не слышала.
     В  какой-то момент она даже предположила, что особенности деревенского быта наложили на бабу Фросю такой отпечаток и что, возможно, другие жители этого поселка также склонны к подобным странностям. Но это предположение очень быстро отпало. Приглядевшись,  Алена заметила, что у многих сельчан дома не прячутся за забором, а выходят окнами прямо на улицу и далеко не большая часть жителей закрывает вечером шторы. Выходило, что эта особенность присуща именно бабе Фросе.
     В дальнейшем, баба Фрося только подтверждала своими действиями, что стремление прятаться за высоким забором и страх, что кто-нибудь к ней заглянет, одна из ее ярко выраженных личностных черт. Одна из таких историй была связана с недавно поселившимися в доме напротив беженцами.
     Однажды баба Фрося  переполошила всех родственников рассказом о том, как зимним вечером выйдя за ворота, чуть не присела от страха, увидев, «чечена» ползущего  по снегу, в сторону ее дома. То ли в силу своей дремучести она предполагала, что южане не ходят прямо, как все остальные люди, а предпочитают пробираться ползком, то ли просмотр новостей о каких-то военных конфликтах так на нее повлиял, это неизвестно. Но она так многословно и красочно это описывала, как будто старалась внушить всем, что этот факт действительно имел место.