Ступени возмужания. повесть гл. 29 (Эротические рассказы)

По юношеской наивности, я думал, что сейчас тетя погасит лампу и мы, все втроем, уляжемся на диване. Но этого не произошло. Пошептавшись с Наташкой, тетя попросила ее встать, украсила ее бедра своим цветастым платком, обернув и завязав. Я был в восторге, Наташка преобразилась, ее продолговатые, в разлет, груди с розовыми сосками, животик, пупок пуговкой, заиграли бликами в свете керосиновой лампы.
Мы словно окунулись в мир Робинзона Крузо, — пальмы, обвивающие их лианы, папоротник и дикий ананас. Водопад быстрой реки, и девушка, русая, стройная, загорелая. Все это чудо воображения сотворили во мне тетин цветастый платок, ее умелые руки, ну и юное тело Наташки. Из-под кисеи, так маняще выглядывали ножки, когда бедра Наташки были открытыми, они так не впечатляли. Еще, мне захотелось заглянуть, туда — под кисею, такого чувства, когда она была полностью обнаженной, во мне не возникало.
Тоже встав, тете взяла Наташку за кончики музыкальных пальцев и провела по комнате — рука, кисть доверенные тети Наташкой, плавно изогнулись крылом. Я сидел затаив дыхание, а Наташка наслаждалась собой. После ласк тети, содроганий желания, она порхала на цыпочках. В ее походке чувствовалась неимоверная легкость. То, что долго угнетало, грузом лежало на душе и нерастраченной истомой ломило понизу, все ушло, осталось чувство полета, Наташка летала, чуть косаясь пальчиками руки ладони тети и пальчиками ног пола.
Тетя провела ее мимо моих неморгающих глаз к выходу в большую комнату, возвратила и снова провела. Это было незабываемо. Повторно вернувшись к выходу, тетя сдернула с Наташки платок. От неожиданности, та подпрыгнула, словно ее окотили холодной водой, и покрылась жаром. Запрокидывая голову, Наташка рассмеялась, звонко заливисто, ее переполняли ощущения. Блаженство не иначе, от моих поедающих ее движения глаз, от тети, сотворившей из нее красавицу. Красавицу, которую Наташка открыла в себе, благодаря тете и немного мне.  Совсем немного, но я тоже участвовал в непростом переходе кокона в бабочку.
Фантазии на тему необитаемого острова, Робинзона и Пятницы, напомнили мне, что завтра понедельник, а во вторник приедет отец Наташки и привезет деда.  
Конечно, я не представлял себя моряком из Йорка, хотя это была первая книга, что я прочел, я ее знал почти наизусть. Несомненно, Робинзоном была тетя, необитаемый остров — сибирское лесничество, ее владения. В Пятницы я определил Наташку, а себя в говорящие попугаи. Вот такая феминистическая, нет, скорее матриархальная фантазия посетила меня, пока я смотрел на тетю и Наташку.
Оказывается, если не считать кардинального изменения героям бессмертного произведения половой принадлежности, я был близок к истине. По пришествию многих лет, мне попалось продолжение удивительных приключений Робинзона Крузо, и там, Даниэлем Дефо было написано, что восемь месяцев Робинзон провел в Тобольске!
Немного отвлекся. Ранние воспоминания, переплелись с более поздними. Что ж, вернемся в юность, в пору мечтаний и надежд. Мысль: завтра последний день нашей райской жизни аборигенами, немного опечалила мои глаза, восторг в них сменился задумчивостью, а тут еще тетя проговорила:  
— Все, пора спать!
— Как спать?! — подпрыгнул я на диване.
— Теть, не хочется! — приняла мою сторону Наташка.
Тетя улыбнулась, поднесла платок к носу, понюхала.
— Совсем маленько брызнул. Капелька только и осталось. Стало быть, на сегодня, радостей хватит. Лучше завтра с солнышком встанем, тогда и день длинней будет… Ты к себе, — посмотрела она на меня. — А ты, Наташа, со мной… И никаких возражений! Гасим лампу…
Проснулся я рано, тетя только направилась в сарай, доить корову, а я уже выскочил во двор, и, обнаженным, пронеся в деревянное строение с вырезанным сердечком.
На обратном пути, она меня спросила:
— Чего спозаранок поднялся? Наташку не разбудил?
— Не заглядывал, — сонно ответил я.
— Молочка парного хочешь?
Кивнул, протирая глаза ото сна. Тетя вынесла мне полную пол-литровую кружку.
— Пополняй силы, горюшко. И спать… Во сне, молоко во что молодому организму нужно, в то и переработается.
Я пытался спросить, о чем с улыбкой, лукаво тетя говорила, но меня еще в своей власти держала дрема. Мне так хотелось, чтобы день перед приездом деда был самым длинным за все это лето, но сон меня клонил обратно в кровать.
Выпил молоко, утер рукой губы от пенки и угукнул. Получив ласковый шлепок по голому заду, отправился в свою комнату. С мыслями: полежу еще полчасика, я уснул.
— Заходи… Чего застеснялась. Он же за тобой подглядывал…
Услышал я тихий шепот тети, то ли во сне, то ли уже наяву. Веки были тяжелыми, и открывать мне их не хотелось. Почувствовал, как откинулось одеяло и мое «отличие» приподняли нежные, осторожные пальцы. Теперь я уже не спал, но притворялся. На «отличие» повеяло дыханием…
— Как только откинешь одеяло, сразу такой запах! Чувствуешь? — шептала тетя.
— Чувствую, — ответила тоже тихо Наташка. — Словно подснежник под снегом нашла. Теплом, весной пахнет…
— Точно. Юный запах, чистый… Наклонись… втяни…
Пальца тети осторожно приподняли мое «отличие», я почувствовал, как крайней плоти что-то мимолетно коснулось...
— Ой! Носом задела…— проговорила Наташка.
— Приятно?
— Да…
Они шептались как две подруги, а я лежал, и мне не хотелось просыпаться. Два теплых дыхания витали над моим «отличием» и оно потянулось к ним, стало твердеть.
— Ой, раскрывается! — услышал я восхищение Наташки.
— Это я его с утра парным молочком напоила. Понюхай, чувствуешь?
— Да! Пахнет молоком…
— Чтобы вкусненький был. Сейчас мы его умоем…
Я почувствовал, как жаркие губы тети обхватили мое еще полувялое «отличие», язык быстренько облизал приоткрытую головку, и она выпустила его из-за рта.
— Тетя, разве так можно? — спросила Наташка.
— Мне можно… А ты смотри… Хочешь, чтобы муж тебе сладким был, корми его избирательно, по своему вкусу. Нравится запах кедрового ореха, корми орехами… Все здесь сосредотачивается. На самом кончике, и вкус и запах.
— А если мороженым?
— Сливочным?
— Да.
— С шоколадом… Точно, вкуснятина…
Они засмеялись тихо, тихо. Тетя тишкнула.
Мое «отличие» воспряло ото сна, но, я вовсе не собирался просыпаться. Мне было интересно, что они задумали. Хотя, нет, я просто лежал и наслаждался их дыханием и тихими словами. Оказывается, слышать от женщины какие-то эмоции, передаваемые грудным шепотом, — одно из свойств человека, сейчас принято называть сексуальностью, — столь же возбуждает, как и видеть женщину в желании.
Уже третий орган чувств был задействован тетей во мне — слух, как фактор соблазнения мужчины женщиной.  Наташка пока осваивала два других, и как всякой женщине, ощущать меня на запах и вкус, представлять пока еще не подтаявшим, не поплывшим с верхушки струйками, сливочным мороженным ей было куда приятнее. Правда, во втором блюде наслаждений, — на вкус, тетя пока ограничилась лишь теорией и мимолетным показательным выступлением.
— Поднялся…— проговорила тетя. — Легонько берешь за кожицу и опускаешь до сопротивления. У каждого мужчины крайняя плоть открывается по-разному, не дергай резко, ему может быть больно. Как только почувствовала сопротивление, остановись.
Тетя не только рассказывала, но и показывала. Я почувствовал, как мое «отличие» потерла одежку, и ее палец обласкал уздечку.  
— Ой! Она прямо выпрыгнула…— шепнула Наташка.
— Повлажнела. Видишь, капелька на выходе канальчика появилась?
— Да… Что он уже?!
— Нет, это значит — ему нравится и он хочет продолжения.
— Он же спит?
— Ну и что? Ты разве не просыпалась мокренькой?
— Просыпалась… Я и сейчас мокрая.
— Вот и он. Сейчас, наверное, сон видит, как мы его ласкаем. Хочешь, потрогать? Почувствовать, как его сердце бьется.
— Хочу…
— Сюда приложи пальцы. Чуть ниже…
Сердце мое не билось, оно рвалось из груди! Ели сдерживая себя, чтобы не шелохнуться, я почувствовал, как немного холодные от перевозбуждения, пальчики Наташки коснулись моего горячего «отличия» у его основания.
— Колотиться…— шепнула Наташка.
— Поднимайся выше, — тетя убрала руку, давая ей место.  — Это головка. Она самая чувствительная, а на ней вот здесь, — тетя приложила Наташкин палец к уздечке, — особо. Легким трением одного пальца можно легко добиться, чтобы он прыснул. Хочешь попробовать?
— Хочу… Только я не могу у меня все внизу сковало. Прямо льется.
— Сначала освободись сама. Встань, чтобы мне удобнее было…
Мое «отличие было покинуто. Наступила краткая пауза. Я так хотел открыть глаза и посмотреть, но я ведь спал! Участившееся дыхание Наташки, красноречиво мне поведало о том, что происходило за темными шторами из век. Это было быстро, несколько всхлипов перевозбужденной плоти, сильный выдох, еще один, и мое «отличие» снова посетили ее влажные пальчики…
— Теперь вместе с ним…— шепнула тетя, — Я помогу…
Большой палец тетиной руки стал потирать уздечку в направлении вверх и только вверх, доходить до канала, отрываться от головки, снова снизу-вверх.   Я почувствовал, что долго так не выдержу и открыл глаза. Наташка стояла передо мной обнаженной, ее рука ласкала двумя пальцами набухший бугорок, сок возбуждения несколькими каплями тек по внутренности ее бедер…
— Тетя!.. Он проснулся! — простонала Наташка не в силах остановиться.
Из-под большого пальца тети густо брызнула сперма, направив ее мне на живот и подождав пока все не вытечет, она нежно поводила по животу ладошкой.
Наташка надрывно вскрикнула, и чтобы она не упала, тетя свободной рукой подержала, принимая ее в объятья.
— Он проснулся… — уже затихая, повторила Наташка
— Подумаешь. Сладость-то, какая по телу побежала, да?!
— Да…— пряча лицо за плечо тети, ответила Наташка.
— И никто у тебя ее, теперь, не отберет. А ты, соня, вставай, уже скоро полдень…