Пораню я сердце об острое лезвие,
То будут смотреть на меня как на пьяного
Спешащие мимо прохожие трезвые.
Ступая с трудом тротуаром заплёванным,
Как будто ногами босыми по угольям,
Пройду я сквозь город, в мораль замурованный,
Сгибаясь от боли, а больше — от ругани,
Что в спину вопьётся мне клювами воронов,
Учуявших кровь и с балконов слетающих…
И путь мне один — на четыре все стороны,
Но Тот, наверху, подмигнёт понимающе —
И я устою на ногах перед взглядами,
Свой след окропляя кровавой дорожкою,
И вырвусь на волю из города смрадного —
Пристанища чистеньких «ангелов» с рожками.
А после, бредя вдоль реки по течению,
Котомку обид и усталости скину, и,
Усмешкой давясь и ища облегчения,
Я выплюну в воду ругательство длинное.
Отпустит… и рана, конечно, затянется.
Но сколько же раз повторится подобное…
Сквозь зубы бросаем презрительно: «Пьяница…» —
В упавших от боли. Так просто удобнее…
