Ступени возмужания. повесть гл. 22 (Эротические рассказы)

В ранней юности, когда все только-только познается, открывается, вопросы естествознания сменяют друг друга, теребят, не дают покоя, а тут самый, что не наесть, главный — как устроены девчонки? Данные о физиологически противоположном, таком привлекательном, манящем человеке рядом, — за одной партой, в одном дворе, подъезде, но как бы за четкой гранью — девочка! — мальчишки собирают по крохам, где-то услышал, прочитал, случайно или намеренно увидел. Мальчишкам невдомек, что у девчонок тоже идет работа по изучению, а еще как помочь нам просверлить в разграничении полов дырки, проделать лазы.
Девчонкам легче, они всегда крутятся около младших братьев, около старших тоже, но тут у них проблемы — отгоняют. Они изображают заботливых сестренок, помощниц матери, и в то же время досконально изучают нас. Здесь природа схитрила, незаметно для девочек, ведя их любопытство в нужном направлении, она ненавязчиво готовит из них будущих мам. Цепляет на любопытство и ведет по предназначению. Мораль и та на их стороне! Мне часто приходилась видеть, как молодые мамы тискают своего бутуза, не стесняясь гостей, омывают его торчащий писюн губами, целуют в попку — облизывают с ног до головы. Нет ничего прекраснее, чем картина материнской любви, но как быть с отцовской любовью?
Представьте, молодой папа берет годовалую дочь на руки и любя до безумия, без всяких прочих мыслей кроме отцовских, проделывает тоже самое? Кошмар! Извращенец! Нас, мужчин, с детства не подпускают к противоположному полу создавая секретные организации на подобии женских троек, бабушка, мама, тетя, и, на мой взгляд, правильно делают, не справедливо другое — считать не нормальным, естественные для мальчишек подгляды. Как-то же надо познавать девочек, женщин, чтобы потом, когда придет время не выглядеть «отстоем» в их же глазах. А если и ругать, — для острастки, то с показной, а не настоящей строгостью.
Естественно, направленный тетей в дом досыпать, ни о чем таком я не думал. У меня еще не было знаний, чтобы если и не правильно, то так красиво все сформулировать. Я шел и думал над заданным тете вопросом, на который получил лишь уклончивый ответ. У тети бугорок был, а у Наташки? «Наверное, все же есть, у них много схожего» — заключил я, но чтобы закрепить вывод решил еще раз заглянуть в комнату за шторами. Теперь убедиться в сходстве Наташки с тетей.
Я был уверен, что увижу только одеяло, одно на двоих оно было огромным, но это мне не помешало войти в дом тихо-тихо и подкрасться к комнате тети. Встать не между штор, посредине, а с краю, и чуть отогнуть одну из них от косяка.  
Чудо! Одеяло было на полу! Наташка лежала на спине с открытыми глазами и смотрела в потолок, разметав волосы по подушке. Одна нога у нее была согнута в колене и обращена в мою сторону. Не стану повторяться, что она была обнажена, продолговатые груди с маленькими соскам приплюснулись, но вовсе не расплылись, живот немного втянулся, отчего визуально приподнялся обрамленный золотистыми волосиками лобок.
О чем она думала? Или о ком? Правая рука огладила левую грудь, потеребила сосок и по животу спустилась к золотистому пушку, подцепила пальцами мягкие волосы и покрутила. Согнутая в локте левая рука поднялась к шее и легла чуть выше груди, пальцы подогнулись, кисть выгнулась, словно она хотела почесать шелковистую кожу на загорелом треугольнике от выреза платья, но передумала.
Так Наташка лежала с минуту, отрешенно смотря в потолок. Вздохнула, закрыла глаза и скользнула по лобку длинными пальчиками. У нее они были очень длинными, такие принято называть музыкальными, и кисть продолговатая, изящная. И как я раньше не увидел! Запястье лежало на золотистых волосиках, кисть приподнялась, словно при игре на рояле, пальчики скользнули, раздвигая розовую плоть. Вторая рука пришла на помощь и раскрыла влагалище ровно настолько, чтобы пальцы правой руки нашли бугорок. Теперь я был уверен — у Наташки он тоже имеется!
Я не выдержал и выдохнул громче, чем хотелось бы в тот момент. Наташка открыла глаза, опасливо бросила своих карих бесенят в просвет между штор. Тени по полу на дорожке от проникающего через него утреннего солнышка, не было, и она снова вскинула глаза к потолку, закрыла. Два пальца, — остальные, особенно мизинчик, были аккуратно подогнуты, — стали усилено теребить лобок. Большие губы влагалища плотно обхватили указательный и средний. Наташка делала круговые движения, перемещая пальцы вместе с губами. Выкидывая груди, она сделала глубокий вздох, пододвинула обращенную ко мне коленку, огладила ногу свободной рукой и скинула ступню с кровати, давая себе больше свободы. Лицо повернулось ко мне, подбородком прижалось к плечу. Глаза закрыты.
Я замер в преддверии провала, но она так и не открыла их. Указательный и средний пальчики Наташки стали крутить плотно сомкнутые, персиком, большие половые губы быстрее, рот приоткрылся. Она стала постанывать. Перекинула голову, отвернулась, опять повернулась, слегка сморщилась, ее носик вздернулся. Дышала Наташка по нарастающей, отрывисто шумно — с ахами.
Облизала губы. Большой палец руки, что была на вагине, выгнулся розовым ноготком на меня. Она еще увеличила темп, выгнулась, колыхнув грудь, и неожиданно остановилась. Резко замерев, открыла глаза.
На дворе тетя вылила в бочку воду из ведра.
Наташка прислушивалась. Спрятанный шторой, я стоял болванчиком. «А кто увидит! Тот  — окаменеет!», — билось в моем сердце. Если бы я мог сдвинуться! Она глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Рука начала набирать темп, пальцы усиленно теребили румяный персик, но видимо чего-то не хватало, процесс затянулся, Наташка пустила на помощь вторую руку, все равно, по ее лицу было видно, что она не может достичь желаемого и в то же время не в состоянии остановиться.
Наташка открыла глаза, опустила на вагину, отвела взор и просто смотрела в никуда. Шум с улицы, ее напугал. Она лежала и теребила бугорок все медленней и медленней с остановками.  
О чем Наташка думала или пыталась думать? Этого мне было не увидеть. Но совершенно неожиданно рука ее убыстрилась, убыстрилась невероятно. Наташка вкинула свободную руку, сжала одну грудь, откинулась на спину и прогнулась. Указательный и средний пальчики терли персик, терли, терли… Она задышала часто-часто, свободная рука выпустила грудь и легла выгнутой ладошкой меж сосками, хотела дотянуться до второго, но уже была не в состоянии.
Громко вскрикнув, Наташка приподняла голову, открыла рот, словно хотела прорычать. Впрочем, не только хотела — прорычала, беззвучно, мимикой.
Голова безвольно упала на подушки, тело содрогнулось. Выдох надрывного аха, глаза открылись. Наташка замерла и снова содрогнулась. Рукой, что терла вагину, теперь пыталась ее поймать. Ягодицы сжимались, лобок подпрыгивал. Поймала и провела средним пальцем по влажному, раскрытому  влагалищу — медленно, успокаивая.
Немного поиграв волосиками, Наташка засветилась глазами, издала облегченный вздох, выпустила его немного со свистом, и улыбнулась. Рука покинула золотистый пушок и огладила еще подрагивающий живот.
— Я думала, он спит! А он по комнате бродит как неприкаянный! — выдала меня тетя, заходя в дом.
Наташка в секунду изменила на кровати позу, села на ножки ягодицами, подперла их пятками, сжала колени и прикрыла груди руками, но это все что она смогла. У нее еще не прошло состояние полета, она смотрела в мою сторону широко раскрытыми карими глазами, больше ничего не предпринимая.
Мне бы повернуться к тете, а я откинул штору и вошел в комнату. Для меня окрик тоже оказался полной неожиданностью, растерялся и теперь стоял перед ней. Перед ее застывшими бесенятами…
Тетя нас так и нашла, смотревшими друг на друга. Наташка сидела обнаженная на кровати в позе сфинкса, а я  — с оттопыренным трико.
Подбирая руки в боки, тетя на растяжку произнесла:
— Та…а…ак!
— Он подсматривал, тетя! — сказала Наташка.
— А ты… ты!.. — начал было я.
— Ну что я?.. Что?! — у нее выкатилась слезинка.
— Голая спишь!..
— Марш за водой! Чтоб, через полчаса бочка полная была! — скомандовала мне тетя. Но глянув на мое трико, прыснула смехом, грозность прошла. Поглядев на Наташку, она добавила: — Мальчишки все подсматривают… И что? Не спать же тебе в шубе, правда?
Наташка тоже улыбнулась.
— Ну чего стоим?! Ведро на крыльце!
Я выскочил на улицу…