Ступени возмужания. повесть гл. 18 (Эротические рассказы)

Меня позвала тетя. Мой задумчивый вид вызвал у нее улыбку. Она переоделась и была в ситцевом халате, васильками — волосы уложены в клубок. Мир, который я сам себе построил, рушился на глазах, словно карточный домик. Где-то в глубине души, я уже ненавидел Наташку, которая пришла и все изменила одним взмахом шелковых ресниц.
— Чего, как сыч надулся? — спросила она, взлохматив мне кудри.
Я промолчал. Нервно убрал голову из-под ее ласковой ладони.
— Такая  красавица к нам в гости пожаловала, а ты дуешься, — снова улыбнулась тетя. — Иди, поухаживай. Она о тебе расспрашивала.
— Расспрашивала? — сменил я гнев на милость.
— Конечно! Как только вышел, так и засыпала вопросами.
— Какими?
— Возмущалась, что ты голый ходишь.
— А ты?
— Что — я? Сказала: жарко, людей нет, вот и ходит.
— А она?
— Иди и сам у нее спроси. А мне надо корову обиходить. Вечер уже.
— Как — спросить?
— Мне же спрос учинил, что да как… Ну, не робей!
Тетя подтолкнула меня к дверям, легким шлепком по заду, и пошла в коровник.
Я зашел в дом. Еще на крыльце услышал быстрые шаги босых ног на удаление. Подслушивала! Вот, хитрая! Пройдя в комнату, я увидел Наташку за столом, с книгой: «Лесное хозяйство СССР в 1959-1965 гг.». Книга, наверное, была очень увлекательной, поскольку карие бесенята Наташки бегали по ней, упорно меня не замечая.
На гостье был тетин халат на пуговках. Несколько великоватый, — не застегнут, а обвернут вокруг Наташки почти в двое, подвязан матерчатым поясом. Если б я знал тогда, кто такие гейши, подумал, что шпионка из страны Восходящего Солнца крадет у нас тайны о лесных угодьях. Правда, волосы были русыми, но шпионка могла и перекрасится, для конспирации.
— Интересная? — спросил я.
— Не мешай… — ответила она, не отрывая глаз от книги.
— Переверни.
— Что? — блеснула она карими бесенятами.
— Книгу переверни. Деревья…
На обложке были нарисованы деревья  — околок, поляна, все это, включая название и фамилию автора, Наташка держала вверх ногами.
Она прыснула смехом и положила книгу на стол.
— Подумаешь! Лучше, я другую возьму. Про диких людей — голых полуобезьян!
— Ага, людоедов! — отбил я ее выпад.
— Ой, ой! Страшно!
Наташка рванулась к шкафу с книгами и зацепилась пояском. Даже не знаю, обо что, — стол был круглый, устелен скатертью подрубенной кисеей, но зацепилась и тетин халат на ней разъехался. Если кто подумал, что моим глазам открылись ее прелести, то он ошибается. Ничего не открылось. Наташка намного тоньше тети и распахнуться халат не мог, он просто повис распушенными полами.
Она присела в поисках упавшего пояска и, краснея, крикнула:
— Отвернись!
Я отвернулся, поймав себя на мысли, что если бы такое случилось неделю назад, стоял бы как вкопанный, разинув рот. Нафантазировал бы себе кучу подробностей, того что на самом деле и не видел. Правда, признаюсь, без фантазий все же не обошлось. Но они были несколько другого склада. Я стоял к ней спиной и размышлял, какая у Наташки грудь, поди, маленькая, как два прыщика. А может, и нет…
— В комнату пройти, можно?  — спросил я, ловя ухом движения ее рук по ткани. Шорох запахивания.
— Иди! Я тебя не держу! — ответила она.
Боком, я прошел в свою комнату и решил надеть трусы. Почему я так решил? Честно говоря, идея созрела уже в самой комнате. Как я уже писал, дверей в доме деда не было, а при входе в ту, где спал я, весела только тюль. Вот, при откидывании ее за себя, у меня и созрела греховная мысль. Трусы лежали на стуле, возле кровати. Еще перед баней, тетя их отгладила стрелочками и положила, но они так и не пригодились. Возможно, идея облачиться у меня возникла, когда я увидел стрелочки. Не смейтесь, трусы со стрелкой на мужчине довольно симпатично смотрятся. Так или иначе, но я стянул с себя трико и прошелся по комнате обнаженным.
Свободы моему телу, к которой, за несколько дней, я уже привык, явно не хватало. Говорят по-разному, кто — к хорошему быстро привыкают, а кто — плохое быстро привязывается, но все согласны в одном — быстро. Честно, я просто ходил и наслаждался собственной наготой. Никаких передних мыслей, тем более задних, у меня не было. Не было, пока я, случаем, не поймал, блеснувших за тюлью, карих бесенят. Они лишь на секунду сверкнули за занавесом любопытством, но мои мысли резко поменялись — перетекли от общих, пространных к конкретным, демонстративным. Я уже не просто ходил, я показывал себя словно юноша Нарцисс.
Слава богу, что я тогда не знал античных мифов. Не знал, чем может закончиться чрезмерность в любви к самому себе. Наташка вполне могла воззвать к богине возмездия Немесиде, и она бы меня влюбила в собственное отражение. Но, как уверяют юристы: не знание не уменьшает наказания. Я споткнулся о дорожку. С размаху, чуть не расквасил об половицу носа. Послышался уже знакомый смешок.
Я соскочил. Прикрываясь тюлью, словно тогой, просунул голову в комнату, где была Наташка. Она по-прежнему сидела за столом и усилено листала «Лесоводство». Только от подсчета заповедников щеки у нее были пунцовыми.
— Подсматривала? — спросил я.
— Больно надо! Сумасшедший! Вот, тетя придет, получишь!
Набравшись наглости, я вышел из своей комнаты и прошелся мимо стола к окну. Тетя была еще в коровнике. Обернулся. Наташка совсем покраснела и уткнулась в книгу.
— Ты же не расскажешь… — проговорил я.
— Это почему же?
На секунду, Наташка даже забыла что я голый, вкинула на меня карих бесенят с вопросом и вызовом.
— Не знаю. Но, не расскажешь.
— Сумасшедший! — фыркнула она.
— Что ты заладила?
— А ты? Почему, голый ходишь?
— Нравится.
— Тебе приятно? — вдруг спросила она, ехидные нотки в ее голосе сменились любопытными.
— Приятно.
— А тетя знает?
— Нет, — соврал я.
Почему-то я решил не вмешивать тетю в только-только обозначившиеся отношения с Наташкой. Возможно, я не хотел ее выдать, но скорее всего, во мне шевельнулся будущий мужчина: никогда не нужно говорить с женщиной о другой женщине, как бы она не допытывала. Конечно, Наташка еще не была женщиной — в ней она лишь просыпалась, но и я не был прожженным соблазнителем.
— А я возьму и все-все ей расскажу!
— И будешь сидеть до вторника. Читать «Лесоводство»!
— А если не расскажу?
— Завтра купаться пойдем. Я тебе поле ромашек покажу.
— Ромашки я уже видела… А купаться голыми будем? У меня купальника нет.
Я чуть не ляпнул: «у тети его тоже нет», — но вовремя прикусил язык. Возникшую паузу Наташка оценила по одной ей известной шкале согласий и отрицаний.
— Если захочешь, — наконец-то ответил я.
Она уткнулась карими бесенятами в книгу и буркнула:
— Ладно, не расскажу. Но это еще ничего не значит! Понятно?!
Я хотел ее спросить: о чем она? Значит, не значит!..
Входные двери приоткрылись и тетя спросила:
— Ну, как вы тут, без меня?! Не передрались?
Наташка бросила карих бесенят на меня и перевела их в мою комнату. Этот жест нас сблизил больше всяких слов. Я сиганул за тюль.
— А где, наш мужичок? — спросила тетя. — Ты чего одна сидишь?
— Он в комнате, тетя…
— Ну, пусть… Пойдем ужин готовить…
Наташе тетя не была тетей, но в Сибири строгих условностей родства не соблюдали. Если женщина старше — тетя, мать, бабушка, мужчина — дядя, отец, дед. По этому принципу, тетя мне тетя, поскольку дед был дедом. Таким сложным размышлением, с вычитанием степеней родства, я занимался, натягивая трусы. «В общем-то, Наташка ничего девчонка», — мелькнуло у меня в остатке…