Ступени возмужания. повесть гл. 11 (Эротические рассказы)

На пляже мы прокупались и провалялись часов до четырех, пока у меня не начал ныть желудок и требовать восполнения потраченной энергии. Солнце, воздух и вода действовали на мой молодой организм, превращая меня в голодного зверя способного съесть мамонта. Вернувшись, мы с тетей доели лапшу. Курица, конечно, не мамонт, но вполне хватило, большую часть она отдала мне.
Прибрав на столе, тетя зашла в свою комнату, подошла к трельяжу и присела на стул — кресел в доме не было. Распустила волосы и стала расчесывать. Они у нее были волнистые густые, рука с гребнем ходила по ним медленно, приостанавливаясь на середине и на кончиках. Я стоял у шторы и наблюдал за поистине магическим действием.
Как и моя мать, тетя редко распускала волосы при мне, всегда содержала их в клубке и от этого напоминала Аксинью из Тихого Дона. Тогда я еще не знал, что ее сыграла актриса Элина Бестрицкая, для меня она была казачкой Аксиньей, в которую я был тайно влюблен. Тетя расчесывала волосы и я вспомнил о ней, но постепенно образ далекой актрисы в моем сознании стал приобретать черты тети. Ничего общего, кроме прически, густых черных волос, пожалуй, меж ними не было. Нет, тетя еще была такая же плотно сбитая, коренастая, да, пожалуй, и все.
— Иди почитай,  — произнесла она, наблюдая за мной через зеркало.
— Не хочется, — ответил я.
Во мне все время тикали внутренние часы, отчитывая оставшееся до приезда деда время. С каждой минутой Халиф во мне молодел и молодел, снова превращаясь в мальчика. А так хотелось, чтоб пока я мужчина, произошло еще что-то не забываемое.  
— А чего хочется? — спросила она, и ее взгляд скользнул по зеркалу вниз.
Отличие от девчонок в трусах, меня не беспокоило. Мешали внутренние часы. Мысли мои были печальными.
Я пожал плечами.
— Ну вот, скис! Пошел бы, с собакой поиграл. Она тоже без тебя скучает.
— Неохота…
— Ладно, коль, по твоей милости, у нас сегодня выходной выдался, — тетя сделала паузу, улыбнулась и добавила: — давай проведем его голыми.
— Как это? — оживился я.
— Без ничего. Снимай трусы…
Уложив волосы на одну сторону, огладив и подкрутив, она расстегнула пуговицы халата и скинула с плеч на спинку стула, оголив покатые плечи. Я сработал, как солдат при команде «отбой» через пару секунд мои трусы уже лежали на ее кровати.
Отложив гребень, тетя подобрала халат со спинки на сидение, приподняла свои небольшие груди и, вкинув взгляд на меня, опять же через зеркало, спросила:
— Хочешь потрогать?
Хочу ли?! Иногда и женщины задают глупые вопросы. Так, я тогда подумал. Да! Два дня ощущения себя мужчиной дали о себе знать. Я перестал смотреть на тетю как на эфемерное божество. Нет в физиологическом отношении, она по-прежнему была для меня безупречна, но зачем же спрашивать о том, что и так очевидно? Вот, так вот! Ни больше и ни меньше. Если бы мне тогда, кто-нибудь подсказал о присущем женщинам кокетстве! Но выручила Природа, она просто вытиснила из моей юной головы все глупые мысли оставив одну — конечно хочу!
Я подошел и, через ее обнаженные плечи, протянул к груди дрожащие пальцы.
— Ой! Холодные! — немного раскинув руки, произнесла она, когда я дотронулся до сосков. — Согрей в подмышках.
Снова через плечи, я перебрался руками и сунул ладони ей в подмышки, тетя прижала локти к талии. Пальцы нагрелись быстро, она ослабила зажим и проговорила:
— Теперь можно. Только не через плечи. Обнимай со спины.
Я продвинул пальцы немного дальше, прикоснувшись грудью с ее спиной, и уткнулся в мягкое податливое блаженство. Ощущение моих маленьких сосков у тети тоже, видимо вызвало бурю эмоций, глаза ее раскрылись, зрачки стали больше. Она смотрела в зеркало, позволяя мне увидеть свои глаза. Раньше я не обращал на них внимания, но сейчас они мне заменили все слова, которые могла бы тетя сказать. Скорей всего, не сказала бы, но я их сам увидел…
Мои ладони неумело схватили ее груди, словно два яблока, и замерли.
— Продень соски меж пальцев и зажми, но не сильно, — руководила она мной. — Теперь собери ладонями друг к другу и приподними. Женщинам это нравится. Погладь с нажимом. Так. Так! Так…
В ее глазах дымкой поползла поволока, она сглотнула и обхватила мой голый зад своими теплыми руками. Меж нами была спинка стула на уровне моего живота, но мое отличие от девчонок уткнулось ей в поясницу. Тетя выгнулась, вталкивая груди в мои ладони, и тихо простонала. Простонала, так же, как и там, на пляже. Я и предположить не мог, что мои руки могут довести ее до того, чего я не видел, но догадывался.
— Покрути соски, — попросила она, я начал неумело их мять. — Нежнее… Вот так…
Тетя нашла за спинкой мое «отличие» и середкой ладони, не сжимая, стала водить по голове, потом она обхватила ее тремя сооруженными шатром пальцами, скинула крайнею плоть и стала водить ими вверх-вниз, оглаживая.
Я старался повторить ее действия в точности, не знаю, как у меня получилось, но соски увеличились, тетя постанывала, а я смотрел в ее глаза, которые она не закрывала. Сейчас я знаю, сколько нужно женщине внутренних сил, чтобы доставить мужчине удовольствие глазами. Отображенным в них огнем возбужденной плоти. Но тогда я не думал об этом. Она смотрела в зеркало, я смотрел на нее. Наши руки доставляли нам физиологическое удовольствие, а мы открывали друг другу  Вселенные. Целые Галактики звезд спиралевидно крутились в зрачках тети.
— Давай вместе, — прошептала она, раздвинула ноги. Отняв от груди мою правую руку с открытой ладонью, тетя провела по своему животу и опустила между бедер.
Пальцы потонули в горячем и влажном. Она немного сдвинула мою ладонь ниже и когда та коснулась чего-то остренького и твердого, прижала.
Зрачки в глазах тети вспыхнули, померкли и снова вспыхнули, она приоткрыла рот. Ее вторая рука стала усилено работать с моим отличием от девчонок. Когда ее зрачки вспыхивали в третий раз, не долю секунды она остановилась, рука опустилась, и я произвольно излился ей на спину.
— Какой горящий! — выдохнула она и закрыла глаза. Слезинка капелькой появилась в уголке сомкнутых век.
— Ты плачешь? — спросил я.
— Прижмись ко мне, — проговорила она. — Им — прижмись…
Что  тетя имела под словом «им», я как-то понял сразу. «Отличие» потеряло былую стойкость, и мне пришлось выгнуться. Тетя поймала его в ладонь, слегка пожала как руку друга, подняла и уложила на спину головкой вверх. Обхватила мне зад и прижала. Моя правая рука по-прежнему была у нее меж бедер, пальцами я ощущал пылающую живым огнем влагу, но под ладонью уже не было остренького и твердого, точнее было, но мягкое, податливое.
— Наклонись, — прошептала она, открыв глаза.
Я нагнулся к шее, немного выдвинув вперед голову. Мое ухо оказалось на уровне ее губ и носа. Она втянула им мой запах и шепнула:
— Спасибо…
Я хотел угукнуть, но что-то меня остановило. Час Халифа еще не пробил. Время заканчивалось, но это было время мужчины.
— Скоро дед приедет, — то ли сказал, то ли спросил я.
— А я тебе не сказала?
— Нет!
— Шофер передал: он приедет через два дня. В понедельник…
Она улыбнулась, смотря на меня через зеркало и вороша мне кудри.