Укатанагон (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Аухари Фаниокль                                                                                                                    
                                                                                    
         Бежать, бежать, лететь, лететь. Остановка требует энергии, особенно, когда бежишь быстро. Всё замечать на бегу. Возвращаться - это вообще глупость. Так считают все, но он так не считает. Пусть это будет самая обыкновенная россыпь, где всё перемешано, пусть не очень хочется шарить по ещё осыпающимся провалам, раскалённым трещинам и спрятавшимся в пыли коварным дырам. Всё равно он тормозил, поджидал волной растянувшийся хвост и, оглядевшись, находил и подбирал что-нибудь. По-мелочи, конечно, на что-то существенное глупо даже надеяться.
Глупо-то глупо, но всё равно надеешься. Какая-то смешинка внутри всё равно хихикнет, спрячется, и там в глубине надеется. А если вдруг, ещё только краешком, покажется нечто заветное, она сразу вопит: Ага, ага! В-о-от оно, ура-а-а, я предупреждала! А когда оказывается, что это была полная глупость, внутри нет никакой смешинки.
Спокойнее надо, и скромнее. И серьёзнее. На эту вот, тихую, что впереди, никакой надежды практически. Ну конечно же меньше, чем на другие, огромные, роскошные и сверкающие. Естественно. Но, слава тебе, Укатанагон, счастье есть. И удача. Поэтому и волнение тоже всегда есть.
Оно-то и помогало, это благословенное волнение, этот интерес, это любопытство ко всему, унаследованное от Ма. Да, хлопоты, потери и весьма чувствительные насмешки. Зато и попадалось ему то, на что остальные только облизывались. Ему везло. «Везунчик» и было его прозвище с далёкого детства. По имени - Аухари-Фаниокль - никто, кроме Ма, его не звал. Именно с его, Везунчика, находками, во многом была связана сегодняшняя жизнь Ма и сестёр. Он гордился этим.
   …Всё же притормозим около этой тихони, она не такая маленькая, как казалось, вот уже край её близко. Ну, вперёд, внимательнее...
Взять хотя бы только одну его давнюю добычу: осыпающаяся в саму себя здоровенная дыра, почти на самом дне которой странно подвисла внушительная куча вроде как проволоки, подозрительно и противненько дрожащая. Замотав её в куртку и охватив всем собой, он с трудом выбрался из этой дыры и дотащил кучу до дома. Святый Укатанагон! Ма вопила на весь сектор, что сколько раз она говорила не трогать ничего, что трясётся, что он ещё глуп (прямо так и сформулировала, Эрибарусы наверняка слышали), что он не заметит как его опять затянет, и она уже не успеет, не сможет его вытащить. А она-то уже вовсю надеялась, а он, значит, вообще не готов ещё к Личному Ответственному Созиданию (её конёк) и она обязательно обсудит это с Дедом и отложит Посвящение.
   …здесь просто какой-то вселенский склад мелочёвки, ну ладно, всё равно смотрим тщательно...
Ма, крича, подхватила из Дальнего Угла толстенное Покрывало и обмотала им всю кучу вместе с его любимой курточкой. Специально. И снесла всё это в Бочку. Не в Сарай, куда она обычно всё сносила и в который он уже знал как пробраться, а в Бочку. Прощай, любимая красная куртка с набитыми карманами, прощайте любимые фенечки, в этой Бочке просто не найдёшь ничего. Он сунулся туда как-то раз. От бешеного сквозняка, тяжёлого гула и сырого липкого холода сквашенного пространства любому станет не по себе. Да что там не по себе, просто жутко: воет зверюга и затягивает страшно. Огромная крышка, когда он её отпустил, так и впечаталась. Как оттуда Ма выбирается?
   …а это что ж такое-то, таких глубоких и узких он ещё не находил, и там вдали, в конце, светится - нет, лезть одному нельзя, запомним место…
С этими железками в Покрывале Ма возилась подолгу. Уйдёт - и сперва такой звук: п-п-п-ау-у-уа-п - это она крышку с Бочки сняла - и всё, нет её, уже все волнуются, а оттуда только изредка: бум-м-м-м-м-м... бум-м-м-м-м-м... Уже с ума все сходят, а оттуда опять: бум-м-м-м-м-м... бум-м-м-м-м-м... И наконец: п-ау-у-уа-п-п-п! - крышка захлопнулась. И вот однажды погнала всех на край, к Эрибарусам, типа ей нужно в секторе порядок навести. Крышку открыла: п-п-п-ау-у-уа-п - и выкатила из Бочки всё это железо прямо в Покрывале. Маринада стекла целая туманность, а она подцепила как-то это всё, повернулась, ещё повернулась, раскрутилась на месте и ка-ак швырнёт это мокрое Покрывало (брызги до сих пор иногда попадаются), а оно оказалось уже и не Покрывало, оно полетело диском, раскрываясь изнутри, разворачиваясь уже в начале движения, и, удаляясь, развернулось вдали в розовато - фиолетовую спираль с несколькими рукавами. И сразу же стало видно как эта спираль стала наполняться, наполняться, засасывать и наполняться - так весь маринад туда и втянулся, да ещё со всех сторон притекало. Все стояли, Эрибарусы тоже рядом, и заворожённо смотрели на Ма и на всё это действо. Потом от восхищения все стали хохотать и кричать, да не хохотать, а просто грохотать, а старший Эрибарус-1 закашлялся от смеха, как будто первый раз в жизни засмеялся.
…всё, точнее, ничего, ничего тут нет, кроме этих узких тонких проходов со светом в конце, ещё вернёмся сюда…
В набитом звёздами центре этой спирали, когда уже всё более менее устаканилось и распрямилось( ждать пришлось прилично), они с Ма, в результате, и поселились, а по рукаву она отделила дочерям: Нуши и Герите. Весь их прежний, старый сектор отныне был отдан в полное распоряжение ему, её единственному мальчику. Теперь, когда Нуши и Герита с семьями съезжались к Ма (только не в воскресенье! - это было его единственное категорическое условие) - и устраивали большой семейный пикник где-нибудь на обочине очередного Маминого прожекта, она каждый раз вкручивала эту историю внучкам и внуку: «Ничего холодным носом!» «Вкладывать душу!» «Личное Ответственное Творческое Созидание!» Посмотрите на Аухари, Фаниокль будет им гордится, ну и так дальше.
…а вот под конец финальная точка, спасибо, Укатанагон, штрафной удар, шанс на красивый гол, чтобы не было неприятного осадка от этих пустых хлопот… Пакет этот, висящий как-то глупо, рядом с намеченной мысленным пунктирчиком ещё издали, траекторией, он на лету, на подскоке, мягко, можно сказать, толкнул, как футбольный мяч, щёчкой. Вложить чувство и врезать сильней было нельзя, вдруг там внутри что-то типа кирпича, а слабей неинтересно: пакет должен был набрать хоть какую-то скорость, пролететь, плюхнуться точно между двумя тускловатыми, в красных карликах, шаровидными скоплениями - мысленными штангами - и раскрыться с небольшим культурным фейерверком. Проскочив мимо, он понял каким-то отстающим краешком уже побежавшей вперёд мысли, что пакет не просто принял энергию удара и полетел, как положено пакету с мусором. Нет, он мягко колыхнулся всем своим содержимым и, без единого звука, перекатился на один, неестественный в данных обстоятельствах, оборот..!! Вот тут-то оно и сработало, это неравнодушие, это любопытство.
Ну что там могло быть, в этом свёрнутом тёмном куске пространства? Ну, качнулся. Ну, внутри  плотной оболочки плавает ещё один, такой же, тёмный пакет с древними остатками жидкой ранней стадии. Поэтому, видимо, он так странно качнулся. Но колебания! Всё ушло внутрь! Нет, не ушло, он бы ощутил окончание процесса. ПРОДОЛЖАЕТ уходить! Разворот! Давай, Везунчик, давай, поработай клоуном, тормози, сваляй дурака, развяжи мусорный пакет, подброшенный для хохмы дядюшкой твоим Эрибарусом, сейчас оттуда такое повалит и хохоту будет... Но нет, не повалило!
   Жизнь теперь пошла совсем другая! О, великий и милостивый Укатанагон, спасибо, что благоволишь ко мне, спасибо Маме, Деду, всем Эрибарусам, Саупиноки, Бринси, всем, всем.
То есть внешне почти такая же обычная жизнь. Внешне. А главное-то - это внутри! О, Ма, моя дорогая Ма! Спасибо тебе. Спасибо хотя бы просто за две правильные вещи: «ничего холодным носом» и «главное - это внутри».
На периферии, внешней стороне одного из не распределённых Ма рукавов (может быть для него-то она его и оставляла), он устроил то, что назвал для себя Комнатушкой. Сначала думал расположить Её в своём Старом секторе, но потом решил, что далековато, а здесь тоже тихо и укромно. Возвращался сюда часто, и каждый раз это было новое представление, цирк, просто цирк, он сам это понимал, но не стеснялся. Ну, почти не стеснялся. При виде Неё, снаружи матово-белой, а изнутри светящейся пробегающим синим цветом Сферы, его охватывал восторг. Мог просто сидеть и смотреть. Внутрь проникнуть не пытался. Вернее, попробовал один раз, но получил такой отпор, что ошалел от счастья. Как это получается такой цвет, такая нежность? И такая крепость. И тайна. И беззащитность, и вообще всё вместе...
Вдалеке ещё, подвернув, например, хвост как пружину, он мог пропрыгать на нём (хорошо всё же, что Ма и сёстры не видят) и влететь в Комнатушку, ступить на стену и бежать вокруг Неё, ускоряя и ускоряя бег, и при этом с дурацкой радостью (много раз он весело повторял сам себе: да, с дурацкой, да, с дурацкой) наблюдать как перемещается по её голубоватой поверхности отблеск от его горящего рыжего хохолка и новой красной куртки. И замечать не подавая виду, как этот молочно-голубой становится веселее, и даже (он был уверен) нежнее. Он знал, что до того момента, когда с ней произойдёт что-то прекрасное, и для того, чтобы это что-то прекрасное произошло, от него потребуется  очень многое. Ещё он понимал, что нельзя на этом заморачиваться, нужно оставаться самим собой, жить, выполнять свои обязанности и просто, ну, просто ухаживать, беречь, заботиться. И радоваться. И придумывать всякие штуки. Он и ухаживал, и радовался, и придумывал. И ждал воскресенья. Всё время хотел, чтобы скорее настало очередное воскресенье.
Внутри Комнатушки Она стояла на постаменте. Не на каком-то уж таком настоящем постаменте, хотя хотелось иногда вместо укромной Комнатушки у всех на виду соорудить такое, чтоб видно было отовсюду.
Он устроил что-то вроде шеста, такая светлая тонкая струя вверх. Сделал так, потому что знал, что ей нужна просто направляющая - и она будет держаться над ней. Он осторожно поднял её и отпустил - она держалась. Иногда покачивалась, иногда вращалась. Присматривалась.
А сначала, в первое воскресенье, он её чуть не разбил. То есть не уронил. Спасибо, Укатанагон, что благоволишь ко мне. За первый пинок, там, на помойке, она его простила, приняла во внимание неосведомлённость, но второй небрежности, он понимал это, не должно быть.
Тогда, в то первое воскресенье, он решил её вымыть. Сначала снял, осторожно прижимая к себе, потом намылил и положил на стеклянную полочку у зеркала, чтобы пойти взять мягкую щёточку, и, уже отойдя, обернулся: она плыла к краю по мыльной поверхности полочки, да не плыла, а уже подплыла. Как это получилось - одновременно поднять хвост, распрямляя, вытянуть его на такое расстояние, образовав на конце петлю и поймать, удержать её - было удивительно. Он стоял, держа её, потом сидел с ней в обнимку и его била дрожь. Без всякой щёточки оттёр и отмыл её, сделав большую кисточку на конце хвоста, который вообще, как оказалось, идеально подходил для этого: и намыливал, и смывал, и вытирал. С тех пор, с того шока, каждое воскресенье он мыл её, на другие дела - гости, по россыпям-помойкам, друзья, прогулки - он отводил прочие дни. А воскресенья еле хватало на мытьё.
В воскресенье вставал рано. Тут же сматывался, прибегал в Комнатушку и стоял, смотрел на неё, ещё спящую. Умилительно сонная, она чуть покачивалась во сне. Лучше этого не было ничего в жизни, он стоял, наверное, половину воскресенья. Как сказала бы Ма «нос дымится, хохолок башней». Но, конечно, не половину, хотя мог бы. Сначала надо было привести себя в порядок и, пока влажная, образовать кисточку. Так он в этот раз и сделал. Настроение было фантастическое. Он подумал, что это и называют счастьем и побежал вокруг с такой скоростью, что уже не успевал касаться стен, и на очередном витке слился с собственным же следом от предыдущего витка, создав сплошной красно-оранжевый светящийся круг. Восторг сиял в нём. Он увидел как она вдруг стала расти, расширяться, заполняя почти всё то, что раньше было этой, довольно таки необъятной, Комнатушкой. На её голубой поверхности стали просвечиваться зеленоватые линии, которые поделили её на дольки, и тут же эти дольки стали открываться. Стены тесной уже Комнатушки испарились и он взмыл, закручиваясь вдоль своей оси. Там, далеко вверху, он остановился, завис, и с каким-то уверенным вдохновением, не боясь расплескать ни силу, ни уверенность, ни вдохновение, посмотрел по сторонам, увидел Мамин розово-фиолетовый центр, рукава сестёр, ещё дальше светились сектора Эрибарусов, Бринси и двоюродных братьев. Потом посмотрел вниз, на Неё, ждущую его, на свой пылающий хвост, засветился ещё сильнее - и рухнул вниз.
Вспышка была видна отовсюду…
Когда ближний круг родственников собрался на этой пыльной дальней окраине, Ма стояла далеко в стороне, смотрела не отрываясь на огромный огненный шар и, покачиваясь, бесконечно повторяла с одинаковой ровной интонацией "ох, упустила я своего мальчика, ох, упустила я своего мальчика…"
Саупиноки заволновались и затренькали свои предупреждения: времени нет ни на ожидания, ни на долгие разговоры. Но все и так знали эту тихую, низкую интонацию, эту идущую из глубины, из самого дальнего зёрнышка, волну Маминого голоса. Кончалось это всегда плохо. Эффектно, красиво, но очень плохо: приходилось потом по-новой делить всё на секторы, и каждому в своём, ругаясь и ворча, тушить, охлаждать-разогревать, ускорять-замедлять и так далее. Вобщем, устраивать свою жизнь с начала.
   - Выйдем на Полянку, перекурим не спеша это дело, - сказал Дед, единственный, на кого была надежда. Мигом расселись на Полянке - время терять было нельзя. Помолчали, хотя у каждого внутри тикало. Саупиноки пискнули: Двадцать два! Травка на Полянке наклонилась и потянулась к Ма. Ещё немного - и вся Полянка там окажется. Дед встал, его кресло тут же рванулось, но Дед поймал его своей косматой лапой, скомкал, засунул в карман и рявкнул: - А ну, прекрати!
   - Не могу, о-о-ох, не могу, о-о-ох, - сорвалась Ма, - упустила я мальчика своего дорогого, о-ох, упустила я, - Ма завыла и так потянула всех к себе, что пришлось упереться ногами, засунув их поглубже во что-то уже совсем рыхлое, что оставалось от Полянки. Саупиноки, озаряя всё красным, звенели на пределе. Дед, прикрывая всех, приобнял лапищей Ма и, отставив как можно дальше ногу, почти до самого колена заглубил её и ковырнул с поворотцем, сразу оттолкнулся с силой - и вся трухлявая Полянка поплыла с очень приличной скоростью в темноту и в черноту. Плыли и плыли. Плыли и плыли. Потом какой-то поворот, и, притормаживая, выехали на свет, как выезжает из-за кулис на освещённую сцену поворотный круг с новой декорацией. Времени прошло прилично. Эрибарусы встали размять ноги, молодёжь, отдыхиваясь, осталась сидеть. Дед, всё ещё держа Ма, огляделся и, найдя, показал пальцем: - вон, хватит уже, смотри, смотри как хорошо вышло. Но и так все уже прекрасно видели как вдалеке, около новенького Солнца, внутри кругов, образованных поясами осколков, по-детски держась в одной плоскости, плыли восемь планеток со своими спутниками, кольцами и прочими разноцветными фенечками Везунчика.
Ма смотрела и глухо бормотала, слыщалось то что-то вроде «эх, я… эх, я…», то «благодарю тебя, Укатанагон…»
Все стояли и смотрели. Саупиноки начали латать, соединять и стягивать, но всё здесь было слабенькое и жиденькое для такой компании. Нужно было расходиться. Ма показала на четвёртую от Аухари маленькую красноватую планетку и хрипловато сказала:  там.. там сад рассажу и зоопарк… устрою… Помолчала и добавила: по воскресеньям … милости прошу.

                
                                 *                  *               *

    Арифья - о - Герита
  

   От двух дочерей - Гериты-Фаниокль и Нуши-Фаниокль - Ма получила трёх внучек и внука. Если называть девочек в порядке старшинства, то это Кауни-о-Герита, Арифья-о-Герита и Кноки-о-Нуши.
Из трёх внучек Ма (Ба было бы правильней, но Ма это пресекла) выбрала помощницей для своего самого экзотического прожекта Арифью-о-Гериту. Зевенариус, сын Нуши-Фаниокль и единственный внук Ма, не рассматривался в силу своих специфических способностей, да и вообще для задуманного дела с очевидностью нужна была именно девочка. Сначала Ма брала её с собой, как записала Арифья в дневнике, «черис каждыи тристо мелеонов абаротов», потом стала давать отдельные поручения, а вскоре доверила ей всю работу, наблюдая издалека и только изредка наведываясь.
Арифья чуть не с рождения вела записи в дневнике, нумеруя их по порядку.

141 запись.
Эта планета малинькая. Там вода. Там живут малекулы и хотят стать жывыми. Кто побидит тот будит жить.

153 запись .
Они не жадничиют как родственики миняются всем. Сваими находками. Это Ма сказала намёк на нас с Кауни.

177 запись.
Ма сказала процес идёт очень быстро. Везунчику это не надо. Малекулы уже очень большие. Здесь будет зоапарк из растений и животных. Растения это то что растёт. Животные это растения с животом.

198 запись.
В этот раз смотрели цепочки, которые учатся себя повторять. Всё время ошибаются. Я спросила зачем вообще себя повторять, Ма сказала отвечу потом. Ма говорит у Эрибаруса-2 все молекулы объединились и стали очень быстро развеватся. Заросла сначала одна, затем все планеты, затем промежутки. Эрибарус-2 их специально не стрижот потому что ему такая причёска нравится. Называется это Волосы Вероники. Ма сказала, что знала эту Веронику и там негде пробы ставить. Я спросила почему негде поставить. Ма будто не слышала. Наверное потому что очень красивая вся.

237 запись.
Сказала Ма, что не понимаю зачем им это: кто больше себя повторит. Она говорит: у них нет другого способа, чтобы прикоснуться к будущему. Подумаю.
Запах там пошёл не очень. Планета летит, а за ней прямо шлейфом аммиак и метан. У Везунчика ещё медовый месяц, а вокруг запах от этой маленькой вонючки. Я сказала Ма, а она пробурчала: кто за что боролся. Потом добавила: не переживай, поправим постепенно. Сказала, что нужно регулярно делать дырочки и через них стравливать газ и выводить тепло, это будет охлаждать планетку. Показала и ох как запахло сразу. Попросила следить за атмосферой и температурой. Я согласилась при условии, что мама Герита будет не против. Кауни каждый раз дожидается меня и пытается расспросить. Но я ведь не могу разбалтывать чужие тайны. Даже старшей сестре.

244 запись.
Ма сказала, что я хорошо справляюсь. Сказала «хочу тут, вокруг Везунчика, устроить красоту, чтоб от него она питалась, от него зависела и ему была благодарна. Когда мой мальчик очнётся немного и оглядится, то увидит, что Ма заботилась, что переживать нечего, что он тут всем нужен»... Ма отвернулась и стала говорить, глядя куда-то вбок. Переживает, а может иногда плачет. Уверена.
Стала мне говорить, что всегда нужно браться за самую сердцевину.
   А что такое эта сердцевина, она ведь каждый раз разная. Например: что именно там устраивать и что рассадить? По каким критериям выбирать? Будет невыносимая субъективность. Лучше подготовить ситуацию - и ничего не делать, создать условия - и пусть растёт всё что сможет. Оно-то и будет подходящим, главное держаться и не вмешиваться. Может, это сердцевина решения.
Высказала это Ма. Она ответила, что не зря меня выбрала из всех.
Ещё сказала, что предстоит соприкосновение с соседней галактикой и много столкновений. Нужно использовать.

247 запись.
Ма сделала, чтоб молекулы захотели отделиться друг от друга, и каждая искала уже только для себя. А не так, как у Эрибаруса-2. Для этого она их научила запираться, чтобы каждая сидела в своей клетке и соревновалась с другой в соседней клетке, а выживать будут только самые лучшие. Может так выживет самая жестокая: возьмёт типа палку и будет, например, тыкать ею через решётку прямо внутрь соседней клетки. Но Ма сказала, что всё равно выживут самые умные, на палку тоже мозги нужны. Я напомнила, что мы решали только создавать условия и больше не вмешиваться. Тогда Ма предложила называть то, что она делает сейчас, «созданием условий», а как дойдёт до невмешательства - она всё поручит мне.
Пока говорили, Ма что-то сыпала горстями, сказала, что подкормка для сине-зелёных водорослей: от их работы всё переменится и запах этот уйдёт.
Ма обратила внимание, что под общей водной поверхностью началось движение, и если правильно регулировать, то части коры приподнимутся и вылезут наружу - и тогда к следующему разу тут будет суша, и будет где присесть, а то, сказала, как возвращаюсь отсюда - так каждый раз с мокрой задницей. Попросила меня помогать, но чтоб вылезло не больше трети поверхности, так чтоб сесть - а ноги в тазике паришь. Это её шутка.
Я и так поняла, что не больше трети - это чтоб не менять резко режим теплообмена поверхности и атмосферы.

249 запись.
Почему они стараются? Перебирают варианты, которых, вообще-то, больше, чем атомов во Вселенной. Ищут чего-то конкретного, какой-то самой лучшей цепочки, просто пробуют наугад? Теперь уже им одной цепочки недостаточно, самые продвинутые пытаются договориться друг с другом, соединяются и начинают дружить против остальных.
Ма использовала одно из столкновений и образовался небольшой ядерный реактор, потом ещё один, говорит, что на стратегических местах, для ускорения темпа перемен.

322 запись.
Становится холоднее и скоро тут всё замёрзнет. Сине-зелёные лежат у меня целыми матрасами и выпускают кислород в атмосферу. Эта новая атмосфера тепло от Везунчика сохраняет хуже, но ничего тут не поделаешь: Ма велела тут всё окислить, то есть образовать столько кислорода, чтоб всё, вся планета окислилась. А так как Везунчик наш ещё молод и недостаточно силён (это слова Ма), то всё неизбежно сначала замёрзнет, а уж потом отмёрзнет. Я предложила раскачать побольше её реакторы и погреть тут, но Ма говорит, что рано, можем потерять атмосферу и вообще спешить некуда, теперь главный наш интерес в клетках, а им охладиться не помешает. Они приобретут силу и самостоятельность.
А они ведь уже и так агрессивные. Особенно лезут всюду те, что со жгутиками сзади.

324 запись.
Ма сыпала подкормку не только для того, чтоб сине-зелёные разрослись и изменили условия для всех остальных. Ей нужно было, чтобы клетки поменьше захотели пролезть в большие и стать им полезными, и те, большие, чтобы этого тоже захотели. Ма знает кому что надо хотеть.
Я спросила зачем стимулировать объединение, ведь мы им помогали отделиться друг от друга мембранами, чтобы в результате их самостоятельной жизни получилось много разных видов. Она сказала, что самое лучшее разъединение получается после навечного соединения. Шутка. Отвернулась, повозила пальцем, что-то ещё посыпала, сказала: «соль-перец по вкусу» - и захохотала. Даже те, что в клетках, от её хохота перепугались и аж задрожали. Ма сказала: «вот и чудненько, заработала выделительная система».
Говорит, что если мы здесь что хорошее вырастим - пересадим потом во многие другие места.

345 запись.
Несмотря на обледенение, появились многоклеточные. Ма недовольна, говорит, что рано. А по-моему, всё очень медленно. Я уже стала взрослой, а здесь всё бульон.
Оказалось, что Ма сначала пробовала запустить всю эту историю на четвёртой от Везунчика, красноватой и размером поменьше, где всё меньше: сила тяжести, магнитное поле меньше и т.д. Но что-то ей не понравилось, и она решила, что лучше здесь, на третьей, ближе к Аухари. Будильник ускорила и сетку самую простую, трёхмерную, организовала. Вокруг Везунчика - и за дальний пояс заправила. Чтоб во все стороны не лезли, а на шарике своём сидели. Потому что у Эрибаруса-2 его растение как раз через четвёртое измерение перебежало на соседние планеты. Ещё рассказала, как до меня, исправляя орбиту, промахнулась и попала по касательной, но поправила - получилась Луна. Она её приспособила для устойчивости орбит. Ещё как за водой бегала по всем нашим рукавам. А мы с детьми смеялись тогда, что она ледышками кидается, как ребёнок. И снова про ЛОТОС: Личное Отстранённое Творческое Ответственное Созидание.

365 запись.
Добрались и смотрим: они тут опять придумали как сдирать всё друг у друга. Ма им говорит: «нет уж, голубчики, друг к другу хватит лазать, всё сами у себя внутри решайте. Давайте посамостоятельнее! Старайтесь, а то одна тут у вас жижа сине-зелёная. Ну, отложения идут, да, руда, минералы, это вы молодцы». Всё время разговаривает с ними, считает, что они понимают.
А мне дала задание следить за ядром и магнитным полем, корректировать. Особенно когда в через галактическую плоскость начинаем проходить и поле меняется. Ещё больше озона, задумала, чтоб наши подопечные могли когда-нибудь жить на суше. Но не спеша, а то опять каток устроим, потому что от озона тепла меньше. И ещё: наклон оси увеличивать, потом нам потребуется смена времён года. Аккуратно, по одному метеориту и с промежутками. Обратить внимание, что кора хочет разделиться на восемь частей. План движения набросать и с ней обсудить. Ох, запахло грандиозными планами.

366 запись.
Сказала Ма, что считаю необходимым поддержать многоклеточных, у которых сейчас куча проблем: отдельные части у них спорят и конфликтуют между собой. Говорю, что это, видимо, такой закон развития: периоды объединения и усваивания общего лучшего, сменяются периодами привыкания, а потом для этого нового существа наступает вскоре период разделения и самостоятельного развития частей.
Ма говорит: хорошо сформулировала. Вперёд, помогаем новым монстрикам.
Спросила что они, на её взгляд, ищут в своих бесконечных переборах вариантов, чего хотят. «Пока маленькие - хотят быть похожими на родителей (я подумала, что это она про нас с ней) - то есть стать такими же большими и всемогущими. Когда подрастут, хотят быть не похожими на своих маленьких и слабых родителей, а когда уже совсем станут взрослыми, то независимо от хотения станут на них похожими. И вот тогда-то мы увидим, наконец, как выглядят их родители». Я говорю: ха-ха, смешно, но разве не мы их родители? Ма ответила: нет, детка, не мы. Мы с тобою повитухи.

380 запись.
Теперь я тоже сижу вместе со всеми, когда обсуждаются дела.
Обычно это Ма, кто-нибудь из первых двух Эрибарусов, мама Герита, Нуши, и я. Иногда Зевенариус. Дед и Бринси бывают редко, а Саупиноки и Эрибарус-3 - никогда). Кауни и Кноки пока не приглашают. Я доложила, что у меня там всё отогрелось, продолжается накопление кислорода и предложила Ма опять наведаться к Везунчику, но она сказала: ещё рано.
Мне всегда было интересно почему это Ма уверена, что Аухари-фаниокль потом жалеть будет? Взяла и спросила об этом. Сказала и замолчала, а все смотрят на меня и смотрят, как будто ждут продолжения, или как будто я же должна самой себе ответить. Ну, я тоже на всех посмотрела и уткнулась в свой чай.
Ма сказала: Я своему сыну не враг. Посмотри как на короне растёт температура, последи как магнитное поле меняется: то так, то на противоположное, прямо их лихорадит до сих пор. И вспышки без конца. И пятна эти, дыры по поверхности, и летит во все стороны через них, как будто ветер оттуда дует, прости, Укатанагон, меня грешную … ещё волны эти ударные изнутри…
Да, - говорит старший Эрибарус, - до перемен далеко.
Мама Герита сказала специальным таким ровным голосом: Подловила она его, конечно, как ребёнка. Сколько там металла разного, не говоря уж про остальное. У него не могло быть столько никогда, он самый младший из нас. Её это всё, то есть она старше его минимум раза в два, да и не первый он у неё… не оторвёшь их, пока полсрока хотя бы не пройдёт и давайте, чтоб больше разговоров об этом не было...
Сидим, хлюп-хлюп, тут Ма не выдержала: Как всё рассчитала, а? Как рассчитала! Мастерица, надо отдать должное. Место тихое, защищённое. Расположились в одной практически плоскости с рукавами: то сверху летят, то под плоскость уходят. Захочешь - не прицелишься. Балансы все подобраны. Из рукавов что вылетает - так всегда в другую сторону. Ну, и вся система устроена надёжно, два пояса: один для четырёх внутренних, другой для четырёх внешних, а самые крупные планеты - для подстраховки. Показала какая она умница-разумница. И уверена была, что я тут похлопочу. Подготовила где потрудиться. Давай, свекровь, работай. Умна. Ну, что ж, будем трудиться, раз нам велели. Я как орбитные резонансы поправила -вообще мимо не прошмыгнёшь. Все вежливо молчали, только чаем хлюпали громко, типа, да, интересно, конечно, но ничего особенного, и разъехались быстро.

381 запись.
Я поняла, почему они так на меня смотрели. Не потому, что ждали от меня продолжения или ответа. Они смотрели и думали: какая же всё-таки дура.

419 запись.
Я поторопилась. Переохладила. Ну, просто уже доставать стало. Но Ма явилась весёлая, ладно, говорит, не переживай, шарик белый стал, давай назовём его, нашего маленького нежно - Снежок. Нарядный такой, видно издалека (Эрибарусы, наверное, ухохотались ). Не учли мы, что Везунчик наш молодой ещё, слаб наши ошибочки исправлять. Ничего, подождём, не переживай, отогреем. Дегазацию мантии продолжать, с озоном не спешить, все прежние задачи в силе. Опять метан, вонючка и метеориты. Но орбита теперь уже должна оставаться круговой, ядро становиться горячее, кора толще. Сказала что охлаждать, а потом отогревать придётся ещё не раз. И что вообще, всё что ни делается - всё к лучшему: то каждый раз с мокрой задницей отбывала, а теперь вот совсем другое дело - с ледяной. Шутит как-то однообразно.
Я сказала, что хочу сама всё тут поправить и мне нужно время. Ма неожиданно легко согласилась: всё твоё, от тектоники до климата! Обледенения, атмосфера, океаны, движение плит. Вулканы, течения, озоновый слой, выделение газов и тепла. Ядро, магнитное поле. Учитывать, конечно, активность Везунчика.
Всё, что снаружи: апексы, прецессии, нутации, эксцентриситеты пока за ней, также как возможные опасности, взаимодействие в нашей Местной группе и с соседними. Об этом мне вообще страшно даже подумать, могла бы и не напоминать. Я и говорю: задачу поняла, что мне можно - усвоила, что нельзя - запомнила, пойду, наконец, наворочаю сгоряча чего-нибудь эдакого. Она говорит: шибко-то так уж не старайся, оно само наворочается.

430 запись.
Ма была поражена: животные вышли на сушу и обзавелись скелетами! Спросила как я этого добилась. Ха-ха, так я и выдала свои секретики, сказала только: не добивалась, договорилась по хорошему. Смотрела на рыб и трилобитов, потом на пауков, стрекоз и жуков. Ахнула от рептилий. Страшенные, говорит. Понравились, значит. В зарослях папоротников и хвощей: взяла недавно появившуюся почву, смотрела-смотрела, растёрла, понюхала и сказала: о-ох, вкуснотища, духовитая вещь получилась!
Ма расчувствовалась, стала рассказывать как задумала, чтоб вся эта история была не просто её капризом, а «строгим следствием определённого устройства пространства». Материя как продолжение пространства! То есть все эти мордастые и прожорливые - это насыщенные кусочки пространства. Напомнила давний наш разговор про сердцевину и про то, что не нужно определять, что должно появиться, а только создавать условия. Нужно, говорит, чтоб это что-то само очень хотело вырасти, всё время хотело образоваться, вылезти и вырасти.
Я ей: я же тебя спрашивала почему это всё хочет повторяться и повторяться, а ты сказала, что нет у них другого способа прикоснуться к вечному. Выкатила все свои вопросы, только, говорю, про папу с мамой больше рассказывать не нужно.
Она говорит: ну что я тебе раньше, маленькой, могла сказать? Да, угадала с трёхмерной сеткой. Медленную изменчивость - ты же понимаешь сколько перебирается вариантов - компенсировала ускоренным временем, предельным настроем будильника. Тикает очень часто, но строго одинаково, а не как там у нас, то туда, то сюда. То есть время идёт - только вперёд - это основа.
Я говорю: но что толкает всю ситуацию к поиску?
Ма говорит: несовершенство. Совершенство и цельность, спроецированные сюда, в трёхмерный мир, через очень жёсткую и очень мелкую энергетическую сетку, оказалось, просто обречены на кардинальную неустойчивость и ненадёжность. Те, кто приобретает чуть большую устойчивость - неважно, за счёт фотона, лептона, силы, позиции и так далее - приобретают её за счёт других, а те, другие, оказавшись в неустойчивой ситуации, хотят вернуть или где-нибудь найти и отнять устойчивость. Они вырастают, ищут и совершенствуют это. Ещё воюют, собираются в сообщества, чтобы приобрести устойчивость для членов сообщества и отгородиться от других. Потом опять разбегаются. Я спрашиваю: они идут к совершенству? Она говорит: нет. Чтобы идти к совершенству, нужно хотя бы видеть где-то вдали это совершенство. А они увидеть вдали не могут, они каждый раз идут к сегодняшнему совершенству, как они его сегодня понимают. Сегодня - к сегодняшнему, завтра - к завтрашнему. Но это не означает, что они в итоге придут к совершенству, скорее наоборот. Но мы-то организовывали не сад совершенств, а зоо сад. Несовершенный, но симпатичный. Нам важно не суетиться и не торопиться. Ждали, пока тут эта материя сама найдёт себя, выстроит и оживёт, теперь подождём, пока вырастет и поумнеет. Времени хватает.

611 запись.
Ура, ура!! Революция! Переворот!! Отводим на него триста миллионов местных лет!
Пригласила Ма и говорю: Ма, всё хорошо, но неправильно. Она: скажи что хорошо, и что, по-твоему, неправильно? Говорю: всё развивается, а энергии нет, всем очень хорошо, все ниши заняты и всем плевать на своё несовершенство, новому некуда деваться, новое не может пробить себе дорогу! Ма говорит: согласна, но надо подождать, старое загниёт и новое само пробьётся. Я говорю: нужна революция! Она морщится, говорит: давай не спеша! Я говорю: только революция! Она говорит: хорошо, но шаг за шагом! Я говорю: Ре-во-лю-ци-я!! Она говорит: ладно, детка, я согласна!
Посмотрели на всё это, умилились: благодать. Присели, я серьёзно так говорю: начинаем сразу с большого астероида, всё тут с корнем под чистую нахрен! Ма захохотала, я не выдержала - и за ней.
В общем, решили так.
Сейчас, когда все континенты опять съехались в один, начнём с резкого движения плит ( двадцать! сантиметров в год), огромное высвобождение газов понизит озон, излучение ускорит мутации и поможет вымиранию старых видов, то есть даст дорогу образованию новых. Всё это новое успеет расселиться по не оторвавшимся ещё до конца частям общей суши, и, с движением плит, разные континенты разъедутся уже с новым населением. Потом это даст возможность на уже разделённых водой кусках суши пробовать по-разному вести процесс.
Ещё посидели, подождали пока движение пошло и затрясло немного. Ма на дорожку прочла лекцию о Несовершенстве Как Принципе Развития Биоценоза. Я кивала. Замаячили млекопитающие, я говорю «хорошенькие какие». Она: «Воли этим хорошеньким не давай. И себе тоже, ха-ха-ха. Вымораживай всё ненужное. Континенты теперь заранее уводи, особенно если крупным метеоритом решишь поработать, а то хорошенькие всегда такие чувствительные. Кислорода мало, возвращай к норме. Забавляйся тут, - говорит Ма, - а я вернусь - ещё посоветуемся. Не привязывайся. Запомни, говорю в который раз: всё решать холодным носом».
Вот я и забавляюсь. Такие громилы пошли! Ма разглядела аж из своего центра и помахала мне оттуда ручкой, значит, довольна.

692 запись.
Ма вернулась быстро. Была удивлена. Ей нравились мои троглодитозавры, а самым кровожадным она давно предлагала добавить мозгов. А тут такой облом.
Ма, - говорю, - что-то ты сюда зачастила, ты ведь говорила «почву устроить правильную, а там уж расти всё на воле, мне каждый чих опекать некогда». Не доверяешь? Она сначала отнекивалась: да нет, как не доверяю, всё тебе передала, так, по пути заскакиваю. А потом и говорит: «ведь тут не детский парк имени Арифьи-о-Гериты, да? И ждёт, паузу держит. Я там в своём ковыряюсь и, вроде между делом говорю: «знамо дело». Она: имени тебя, если захочешь, мы где-нибудь в другом месте назовём, да? Я бурчу: «отличная мысль». Она: а здесь у нас, детка, парк имени Аухари-фаниокля, не так ли? И опять молчит. Если не скажу «да», то будет паузу держать до посинения. Причём моего. Отвечаю: «естественно, парк имени Аухари-фаниокля». А она: «совершенно естественно и то, что подход, каким он был задуман, таким и остаётся: правильная сетка, правильное время и неутомимый самостоятельный поиск. Без особого вмешательства. А ты, дорогая, зачем самоуправно самых крупненьких извела? А? Не такие нежные, как тебе хотелось бы? Разве ты имела право вмешиваться, да ещё не посоветовавшись со мной? Да ещё зная, что они мне нравятся?»
Я говорю ей, что там нечему было нравиться: мешок толстокожий, челюсти, когти и сто метров желудка, я-то тут всё время сижу, вижу что тут выросло, какие это… в общем, злые ребята (облегчаю, дабы не замарать страниц дневника своего). Говорю: посмотрела бы ты, Ма, на них повнимательнее. А она вообще ничего не пропускает. Ни одного слова нельзя в простоте сказать. Тут же, конечно, зацепилась: «ты, значит, думаешь, что я просто недостаточно внимательно смотрела. Нет, говорит, я смотрела на это, поверь, очень-очень внимательно. Да, крупные. Считаю, красавцы: декоративные, мощные. Одни гребни по хребту чего стоят. А? Абсолютная экзотика! Простые и натуральные как какой-нибудь метеорит хондритовый. Флору переработали. Семена разнесли всюду. Да, с навозом! Извини, больше некому и не с чем, птичек мы из них пока ещё не вывели. Дальше. Ты, надеюсь, в отвращении своём эстетическом, всё же обратила внимание на такую маленькую деталь как две ноги и две руки?! Может ещё заметила, что они теплокровные и заботятся о потомстве? А? Социализация ведь начальная! Перспективку не оценила? А? Чуть мозгов - и заговорили бы!
Я говорю «перспективку я оценила, представляю, что они бы тут наговорили. Они, извини, загадили всю планету, всю сушу, аж в океан поползло. Мы тут что, планету окаменелого дерьма что ли для Везунчика готовим? Только от метана избавились, так тут эти со своим бешеным метаболизмом. И метеоризмом. Отнюдь не хондритовым. А у нас и с наклоном оси, и со скоростью вращения уже всё хорошо, дополнительных импульсов не требуется (улыбнулась). Жадные, грубые, смердят, уничтожают всё, буквально всё, леса переломаны, и все прочие животные, заткнув носы, прячутся по норам. Очень декоративно!
Не придумывай, Арифья, ни про угол, ни про скорость - говорит Ма, - ты стимулировала вулканизм и к тому ж сразу жахнула таким метеоритом, что орбиту теперь придётся поправлять. И где теперь все эти твои леса и те, кто там в норах прятался?
   Всё будет лучше прежнего, - говорю я, - не сомневайся.
А она говорит: ладно, что ж поделаешь, раз ты такая у нас к запахам чувствительная. Давай, выводи следующих. Посмотрим, какие у тебя получатся нежные, тонкие и без прямой кишки. Хочешь в ручном режиме возиться - давай. Снаружи будем теперь страховать через Зевенариуса. А вся биосфера твоя. По зоопарку сама теперь решай. Но всё основное координировать со мной. Отвечаешь по полной программе за результат. И ни «до свиданья», ни ручкой изобразить - ничего - ф-р-р-рр и нету.
Я ей не сказала, что трёх её любимцев заморозила целиком в ледяных кубиках на сувениры. У одного просто разинутый ротик, у другого в ротике - оцелодонтик, а у третьего - букет цветочков соответствующего размера, сама собирала. Всех троих на цепочку повесила, подарю ей при случае - пусть носит или в коктейль положит.
С Зевенариусом, надеюсь, вопросов не будет, всё же мой ухажёр с детства.
  
713 запись.
Решила делать ставку на разумное поведение. Отбирала тех, у которых самое большое соотношение массы мозга и массы тела. Оказалось, рекордсмены - это довольно милые, пушистые и, не смотря на такое прекрасное соотношение, глупые существа. Хотела, конечно, своих любимых кошачьих, но всё же они более зверские. Решала, как и велело начальство, хладным носом: ставка на разум. Самое подходящее место, где этот вид может накопить мозгов - это в тазу у мужских особей: место всё равно пропадает. К тому же оно защищено от холода с одной стороны задом, с другой - брюхом, а окружающие ткани не создают ограничений с накоплением серого вещества, которые возникают из-за твёрдого черепа. Но главное, создаётся замечательная связь: спаривание, и даже просто почёсывание брюха или зада, будет приводить к стимуляции мозга. Мозг накопится очень скоро и это заставит их не наскакивать на самку, а договариваться ( речь и социализация!), ведь самка сможет легко заехать ему задней ногой по самому дорогому - по мозгам. Это сделает самца более ответственным.
С самками в смысле мозгов решила не спешить.

744 запись.
Ой, мама моя Герита! Это была ошибка. Мозг или распирал брюхо, или так утяжелял зад, что бедняги не могли заниматься любимым делом. И, накопив много ума, вымерли. Мне кажется, я даже слышала, как Ма прыснула, пробегая мимо. Теперь выбираю из их ближних родственников. Из обезьян: мокроносые или сухоносые? И у тех, и у других мозг удалён от гениталий и поэтому связан с ним очень мало. Страшны, правда, на редкость, ну, с этим уже ничего не сделаешь, надеюсь, потом это придаст им скромности. На самом деле волнуюсь и сама над собой смеюсь: ни один волос с этих обезьян не падает без моего ведома. Один раз ошиблась, качнулась в сторону мокроносых, но тут же, буквально через секунду, спохватилась, потащила всё назад, открутила сама, немного помог Зевенариус, хотя ещё чуть - и без Ма не справились бы. А она тут же и прискакала. Обсудили - и выбрали всё же сухоносых, а дальше - гоминид. Ма посоветовала обратить внимание на стимулы к накоплению мозга. Я сразу даже не поняла. Ма говорит: может быть, почёсывание? Посмеялись всласть. Сувенирчики вручила, Ма в восторге. Всё ещё только начинается!

754 запись.
Это моё неотправленное послание Ма.
«Ма! Это ведь фантастика какая-то! Нет, ну как ты поняла, что всё так будет складываться? Ну не именно так конкретно, но что сложится, что получится? Благодарю Укатанагон, благодарю за счастье помогать тебе, Ма. Я просто счастлива. Никогда такого не чувствовала. Я, извини, Ма, просто наслаждаюсь, постоянно, просто балдею, просто с ума схожу и попискиваю от радости. Хотя сил на всё не хватает, спасибо, что ты разрешила привлечь Зевенариуса. Когда что-то упустишь, он сильно помогает исправить ошибки. Большой хитрец и пройдоха, и любит делать по-своему, но милый.
Так всё быстро идёт, так интересно, так всё схватывают, что уже изучают природу - наука называется. Ты бы послушала, что говорят - невозможный бред. Но как стараются, как интересуются - прямо горят, и уже кое-чего добиваются. Иногда невольно ахнешь. Везунчика превозносят. Мне это очень приятно сказать тебе, Ма. Конечно, псы шелудивые, режут друг друга без жалости, и непрерывно занимаются - смешно и неприлично так это называют - нет, не буду повторять их слов, в общем, делают себе подобных с таким бешеным энтузиазмом, вопят и трясутся, я дурею от этой глупости, иногда посмотрю, когда настроение плохое, и хохочу до упаду. Даже самые умные - и те последние животные. Ну пускай, пускай пока. Но уже появляются настоящие, такие - по большому счёту. О них книги, им молятся даже, пример с них берут - как всё это сочетается?! Калейдоскоп событий. Как мне этого не хватало. Слежу во все глаза, ничего нельзя пускать на самотёк, нос, как ты говоришь, дымится. Хотя что только не творят. Чужое добро утащить, чужих жён - это уж я не говорю, это у них само собой, а ещё зависть, злоба и убийства, насилие, даже подростков, мальчиков, девочек, прочих извращений - диву даёшься. Ну, пускай. Бешеное племя, конечно. Иногда так хочется вмешаться и поправить. Даже Зевенариус ругается и расстраивается от них, а я его утешаю. Но интересно. Очень. Особенно наука и музыка. Честно скажу, я счастлива, Ма.»

926 запись.
Просто разрываюсь. Их уже столько, что всё держать под контролем сложно. Двигаются страшно быстрым темпом. Исправлять и, особенно, возвращать назад невозможно. Поэтому никакого минуса в том, что Ма убрала Зевенариуса, нет - если он тогда не выдерживал, то сейчас бы наворотил и не такого. Иногда теряюсь. Опять затеяли страшную огромную войну - не смогла помешать: чиню в одном, рвётся в другом месте. Объединяются в огромные, разрушительные и отвратительные сообщества. Иногда страшно. Вся на нерве, переживаю. Но одновременно бурно растут наука и музыка. Плюс всякие забавные феньки: театр, телефон, кино и пр.
Когда хороший композитор, оркестр, хор и солисты, и всё одновременно - впечатление космическое. Бринси специально прибывает послушать. С первого раза попросил разрешения копировать лучших, стал объяснять кого он хочет себе, как устроит им у себя вечную жизнь. Я сначала решила что бред, вникать не стала - и разрешила, хотя потом стала сомневаться. Может, жадничаю, может, ревную? Нужно будет как-нибудь смотаться к нему и посмотреть кого он туда отобрал и что там устроил.
Недавно только поняла: Ма тогда сыпала, чтобы не стимулировать, а остановить - остановить! - в принципе бесконечный, процесс поиска лучшей самоповторяющейся молекулы.
Теперь думаю, что она с этим поторопилась. Ситуация тяжёлая. Нужно было ещё дать время.

1017 запись.
Меня прогнали.
Она явилась незаметно, я даже не понимаю как, потому что везде поставила маячки, по всем направлениям. Она, даже не приблизившись ещё, просто отключила будильник (попросила Зевенариуса). Всё замерло - прямо картинка. Видимо, следила последнее время. Поняла, что бомба будет одновременно у всех - и всем уродам крындец. Всему зоопарку. Сказала, что я рёхнулась. Что проект не мой и не для меня, что вообще мой номер - и такой номер загнула, что за это время опять где-нибудь динозавры вымерли (чувство юмора у меня ещё до конца не восстановилось). Опять сказала, что это не для дур из Геритиного помёта, а для любимого Везунчика устроено. Я, конечно, разревелась и выложила всё про её идиотов, что я с самого начала её предупреждала, что отбираются уроды, что она всех запихнула в клетки, что соревнование это смогло привести только к самым прекрасным, самым декоративным, чемпионам по размеру фекальных кучек, ненасытным, жрущим других без остановки, троглодитозаврам. Или к этим хомо якобы сапиенсам. Что практически одно и тоже. Она сказала, что идиоты все мои, что да, она всегда хотела крупненьких, как более зрелищных, а я их шуганула под корень и развела мелкую дрянь млекопитающую да живородящую, надеясь, как последняя идиотка, что из вёдёрка адронов и щепотки лептонов получится Чистый Прекрасный Разум. А из этого ведёрка выходят те, кто ХОЧЕТ, а не те, кого я хочу, не те, кто ПРЕДСТАВЛЯЕТ и ДУМАЕТ, а те, кто ХОЧЕТ и ДЕЙСТВУЕТ. Говорит, что растолковывала мне, что по-другому бы не получилось ничего. Они уже в ведёрке этом так устроены, чтоб СТРЕМИТЬСЯ. По-другому, сказала, пожалуйста, сможешь попробовать, держась за юбку мамы Гериты, которая бессовестно избаловала тебя. Но главное даже не в этом, главное, что я - убожище с дымящимся носом, о чём она меня тысячу раз предупреждала. Потом ласково пригласила меня на край сектора и там заперла в какой-то чулан. Хотела разнести его по щепочкам, но не стала.
Потом собрала весь ареопаг и всё им продемонстрировала. Показала моё к ней восторженное обращение - типа она уже тогда напряглась. Привела им фразу: «псы шелудивые, режут друг друга без жалости и непрерывно занимаются - смешно и неприлично так это называют - нет, не буду повторять их слов, в общем, делают себе подобных с таким бешеным энтузиазмом, вопят и трясутся, я дурею от этой глупости, иногда посмотрю, когда настроение плохое, и хохочу до упаду. Даже самые умные - и те последние животные…» Это означает, что я переняла их мораль, шкалу ценностей, что хорошо-что плохо, делаю оговорки, когда говорю про спаривание, заразилась их эмоциями и сместила оценки. Продемонстрировала и наш с ней последний разговорчик. Мне всё из чуланчика слышно было. Зевенариус, предатель, поддакивал. Когда меня выпустили, я была пунцовенькая не хуже Везунчика. Ну и устроила им всем истерику… Это было ужасно. Кричала, что прав Эрибарус…ну и так далее… призналась, что хотела, чтоб эти зверюги сами с собой покончили, точнее, не препятствовала. А сзади, прямо за мной, Зевенариус в моделирующем режиме запустил снова будильник и все увидели как эти уроды начали бы всё взрывать и продолжали бы, уже по бункерам сидя…леса догорают, темень, холод, Везунчика вообще не видно ниоткуда, а эти всё взрывают. Здесь Зевенариус будильник остановил. Я тут и ляпни: видите кто это такие.
Ма, конечно, тут же спросила «таково ли было моё задание, чтоб оценивать», я сказала что «не таково, но терпеть это было уже невозможно», ну, мне опять про миссию, про холодный нос, что я сама стала бесноватой - и опять в чулан. Потом выпустили и отправили к маме Герите домой. Этой темы больше касаться нельзя.
Опять в Рукавах отвечаю за движение и столкновения. Скучновато, конечно, но зато полный релакс. Иногда хочется прицелиться получше - и туда камушком хорошим… Но это так, не всерьёз. Нос холодный - собака здорова.

1018 запись.
Мама Герита молчит, зато тётя Нуши всё выбалтывает в деталях. Да и сёстры. Главное самой не начинать. Сиди, пей чай, всё понемногу и узнаешь.
Зевенариус подкатывает, говорит, что он тоже пострадал из-за меня, что защищал.
Ма поговорила с Эрибарусом-1 насчёт его парней и поставила туда Тирибара-Эрибаруса-1 по прозвищу Журчала: «там столько воды, нужен тот, кто с детства любил воду и сам такой весь рациональный, прохладный от носа до хвоста ( любимая тема ) и т.д.» А то, что он с детства, как был у нас плакса, так и остался - это она как будто не знает. Да какая там воля нужна и чёткая линия! А он со слезами на глазах вскоре уже трезвонил: «мои в космос полетели» (мне нравится это «мои»). Самого первого подбирал сам и всем потом показывал этот голубоглазый венец моей поспешной эволюции. В результате достал уже всех, кого удавалось затащить на эту пыльную окраину: смотрите какой обаятельный, смотрите какая милая улыбка… И назвал его, умора, что-то такое вроде «га-га». Теперь все говорят не Тирибара-Эрибарус-1 и не Журчала, а Га-га - и все заливаются, стоит кому-нибудь сказать: га-га-га - все хохочут.

1019 запись.
Ареопаг тогда с трудом, но открутил немного назад. С бомбой притормозили и сначала от коричневых, а потом и от красных избавились. Последних унять смогли несмотря на то, что у них уже бомба была - это чудо. Удалось как-то расслабить идиотиков. Тут и Журчала разумный к месту пришёлся, и га-га-га его и прочее. Ма, конечно, мастер, её рука. Ну, и слава тебе, Укатанагон! Но вообще мне пофиг.

1111 запись.
Две последние новости: Журчала, с одобрения Ма, готовит к освоению четвёртую, Марс. Говорит, что никакого эксперимента, никакой эволюции, всё просто: ускоренно атмосферу, растительность - и чисто декоративный зоопарк. Питомник, чтобы размножить образцы для других планет. Но, зная Ма, думаю, что есть и дальний замысел. Новость вторая. Меня пригласил Эрибарус-2. Посмотрела я: у него там двойная звезда, назвал, уморушка, изяшшно: Диадема. Прибыла, а там всё позаросло, не продерёшься. Но ласковые такие, запоют - сознанка просто улетучивается: обняли-опутали, закачали и понесли, передают тебя нежно, не заметишь, то вокруг одной звезды плывёшь, то вокруг другой скользишь. И аромат, и ласка, и трепет. Устроил тут дядя себе гамачок, всё забудешь, действительно. Я выбрала местечко раздольное, остановила гамачок, достаю из сумочки свои маникюрные, а они всем созвездием как заплачут-завоют на все голоса: ой, ай, миленькая, любименькая, не губи, не трогай волосики! А их там несметное количество, этих волосиков. Ну, слушала я, слушала - да и почикала всю эту волосню. Командирским таким рявкнула: Отставить слёзы! Смирно, Солдат Вероника! Это не стрижка, это уставная санобработка! Модно, коротко и аккуратно! Оно (это ведь всё одно растение) обалдело с непривычки, реветь и качаться перестало. Ну, я тут же и навела порядок на местности: определила где моря, где горы и крупно отделила леса, поля и воды. Наметила лесопарки, каналы, водопады, проходы, аллеи, гроты и прочее. Дядя смотрел-смотрел и в результате дал карт-бланш.
Ну, Вероника, вот и дошло, наконец, дело до пробы! Будем ставить! Теперь есть куда. Эрибарус, конечно, ещё не понимает что такое настоящий животный мир и что такое крупные звери. Ладно, поймёт. Стерпится, как говорят на одной знакомой планетке, слюбится. Покушать тут есть что, хоть оно оказалось говорящее и жалобно так умоляет его не есть. Но растёт очень быстро. Итак, троглодиты у меня будут веганами. Молоко будут давать. Как миленькие, зелёное. Молоко пойдёт кошачьим. Симбиоз организуем. Разведу, как одинокая девушка, для души тысячу видов кошек.

1276 запись.
Эрибарус-2 устроил приём. Повёл всех в мой французский парк и на входе вляпался в свежайшую огромную кучу, поскользнулся и упал в неё. Все замерли, а потом просто задохнулись от смеха, даже Эрибарус-1. Только Вероника заплакала. Ма хохотала как сумасшедшая, даже на меня взглянула мельком. Я смеюсь, а сама думаю, что заводной мой дядя Эрибарус-2 сейчас встанет и встряхнётся так, что все окажутся перемазаны. Нет! Встал, поклонился и, весь в этом во всём, сказал так: Господа, когда-то Ма рассказывала мне, что из этих великанов у неё вылупились птички, а ведь когда тебя изгадит птичка - это к удаче. И не так важно: оно на тебя упало или ты на него упал. Все захлопали. И действительно, дальше всё было очень удачно.
Катанье на троглодитах верхом и в упряжках, пенье, кошачий концерт, зелёные молочные реки и буйное растительное кокетство Вероники. Всем понравилось.
Сверху когда смотрели, Бринси спрашивает у Эрибаруса: почему вся поверхность Вероники выстрижена в виде трёх девяток? Ма засмеялась и говорит - это проба.
Сейчас понимаю, сколько там Ма напахала ещё до того, как меня туда первый раз взяла.
На четвёртой сначала, видимо, не рассчитала: далековато до Везунчика, маленькая, ядро плохо греет, атмосферу не держит, и так далее. К тому же, как мне потом Нуши рассказала, она дала там четвёртое измерение (как тут, у Эрибаруса-2, с чем и я намучилась) - и они у неё по нему, как по трубе, побежали на все ближайшие планеты, и к Везунчику уже потянулись. Ну, она всё повыдергала дочиста и сетку разобрала (это с ума можно сойти что за работа). А потом всё сначала, вся подготовка! Корректировка расстояний и орбит, пояса астероидов и система внешней защиты, движение внутри и самой галактики, всей Местной группы и так далее. А массы, балансы, потом ядро, нагрев и охлаждение, учёт динамики излучений, вода, расплав металлов, разделение элементов, магнитное поле, кора, элементный состав воды и суши, Луна, её влияние и постепенное удаление, и чтобы всё двигалось, менялось и хорошо регулировалось, от образования и движения плит до температур течений и атмосферы, важное сначала, а потом губительное для живого излучение из космоса, и так далее, и так далее. И ведь всё это ещё летит вокруг центра галактики, и за каждый оборот все внешние условия меняются. А движение всей галактики: если не следить, то подхватить на лету можно всё что угодно. Уж не знаю, как она справляется. По времени расчёт почти идеальный. Но главное, конечно, это молекулы. Замысел колоссальный. Из ничего, из пустоты практически, из ничтожных порций и пульсаций. Из раздельности, из безнадёжной разделённости всего, из стремления стать цельностью. Как же надо заранее это ощутить, понять, чтобы принять как движущую силу. Организовала запас времени, дала возможность себя найти, выстроила самосовершенствующуюся систему. Хоть и декларировала невмешательство, но опека и пригляд - постоянно. И охрана, и помощь. А я тогда думала, что это я там всё между делом организовала. Ха-ха. Школа Ма. Спасибо, Ма.

1281 запись.
Сначала попросила разрешения. Она сказала: «да о чём ты спрашиваешь, конечно и сколько хочешь». Ну, я ещё помялась, подумала и решилась.
Заглянули с Зевенариусом туда мимолётом. Музей. Чисто, чинно. Конечно, красиво очень. Даже издалека, когда только приближаешься. Но пусто: почти все сапиенсы слиняли, а те, что остались, стали совсем другие.
С этими слинявшими была большая буча. Ма забила тревогу, когда узнала (интересно, откуда?) про Кауни. Собрала всех, распределила роли и закрутила целый детектив.
Здесь сейчас и живность вся другая. Динозавров Ма, конечно, восстановила - они теперь у Журчалы на четвёртой, туда мы тоже наведались. Разговаривают всё время о жратве и способах её готовки. Очень вежливо, с манерами, подолгу и серьёзно. И ещё про посуду, соусы и сервировку. Первые два раза смешно. Ручонки у них шестипалые. Мои-то, трёхпалые, можно сказать постники: только зелень и ягоды с бравого Солдата Вероники. В остальном, правда, не очень-то монахи.

1522 запись.
Везунчик становится ярче и увеличивается в размерах, соответственно, орбиты планет увеличиваются. Завидная судьба. Думаю, уже и для Ма очевидно, что никогда он не освободится, не выпустит Она его. Да и дело не в этом, выпустит-не выпустит, не так всё обстоит, никто никого не захватывал и не держит. Ну и слава тебе, Укатанагон.
   * * *
   Примечания.

Апекс. Солнечная система является частью спиральной галактики Млечный Путь. Расположена вблизи плоскости симметрии галактического диска на расстоянии около 8 тысяч парсек от галактического центра, на окраине одного из галактических рукавов Млечного Пути. Солнце вращается вокруг галактического центра по почти круговой орбите. Солнечный апекс (направление пути Солнца через межзвёздное пространство), расположен в  созвездии Геркулеса, в направлении текущего положения звезды Вега.
Тектоника плит - современная геологическая теория о движении литосферы. Она утверждает, что земная кора состоит из относительно целостных блоков — плит, которые находятся в постоянном движении друг относительно друга.
Прецессия. На самом деле земная ось не повернута всегда в одном и том же направлении — она медленно движется по круговому конусу. Этот эффект назвается «прецессия». Период полного оборота составляет приблизительно 26 тысяч лет. Сейчас Земля наклонена так, что в январе (когда Земля находится ближе всего к Солнцу) северное полушарие, где расположена основная часть суши, отвернуто от Солнца. Через 13 тысяч лет ситуация изменится на противоположную: в январе северное полушарие будет повернуто к Солнцу, и январь станет в северном полушарии серединой лета.
Нутация. В дополнение к медленной прецессии Земли, меняется и угол наклона земной оси. Эти колебания и называются нутацией.
Изменение формы орбиты. Земля регулярно меняет форму своей орбиты, которая с периодичностью около 93 тыс. лет становится то более эллипсоидной, то более круговой, т. е. меняется её эксцентриситет. Кроме того, с периодичностью 26 тыс. лет меняется конус, описываемой Земной осью (прецессия), а с периодичностью в 41 тыс. лет — угол наклона земной оси к плоскости её орбиты. Комбинация этих изменений орбиты сказывается на количестве получаемого Землей тепла и на характере распределения его по поверхности планеты.
Эксцентриситет - отклонение от круговой орбиты.
Резонанс орбит - такое соотношение периодов обращения, которое даёт дополнительную устойчивость орбитам
Диадема - двойная звезда в созвездии Волосы Вероники.

  

    Биофак.

   Большая зеркальная дверь, над ней надпись: «Здесь важен не ты, а твоё отражение в науке». Я взглянула на своё отражение в зеркале, прошла в небольшую аудиторию и села среди студентов во втором ряду. Оказалось, что лектор уже на кафедре.
«Здравствуйте. Курс «Геноцид паразитов» введёт профессор кафедры биотехнологий, руководитель Лаборатории Практической Паразитологии, доктор биологических наук Сая Даб-энфер-юни, то есть я».
   Профессор - очень высокая, стройная молодая женщина светло-зелёной кожи, в белой модной шапочке, сквозь которую прорастают голубые прядки. Половину лица закрывают переливающиеся очки с множеством встроенных, в виде зелёных ресничек, устройств. Иногда, когда профессор поворачивает голову, кажется, что очков на самом деле и нет. Нижнюю часть тела г-жа Даб-энфер-юни решила остро, в два цвета: впереди, сразу над ногами непривычно крупный, простой красный бутон, а сзади густой фиолетовый цвет, светлея, взбегает от ступней по ногам до заднего бутона, сверкающего зелёной сердцевинкой. В руках у Профессора длинная и острая указка, немного загнутая на конце. Вот её лекция.
   «Коллеги! Моя сегодняшняя задача одновременно проста и сложна: дать вам ощущение пульса Науки, её эмоций, её пафоса. Показать на что могут сегодня рассчитывать подданные в своём служении госпоже Науке. Когда Наука движется в глубины познания практически сама, без участия человечества, внести свой вклад в этот неудержимый процесс тоже может только одержимый. Старинный фильм про Терминатора, снятый по мотивам русских народных сказок, предсказал, что, не дожидаясь Василисы Премудрой, она же госпожа Коннор, стоящие на переднем крае науки, то есть на котле с расплавленным железом, сами будут прыгать в чан! Причём иногда неожиданно и для себя, и для окружающих.
Поэтому, начиная курс, каждая особь с чувством юмора, по древней традиции расписывается, что прошла, как это раньше называлось, инструктаж по технике безопасности. Пожалуйста, по одному - к журналу».
   Начинается недлинная процедура, во время которой Профессор внимательно рассматривает студентов. Именно с её любезного разрешения эта лекция стала основой моего очерка.
«Спасибо, коллеги. Маленькое замечание. Никто не прочёл, что там набрано мелким шрифтом, никто, кроме молодого человека во втором ряду, так и не расписавшегося, сколько я могла заметить, в журнале. А ведь мелким шрифтом напечатано согласие на использование вашего тела в целях науки. Что смутило нашего по-научному внимательного молодого человека в прописанной мелким шрифтом стандартной процедуре смены оболочки после несчастного случая?
Как приятно услышать, наконец, полную тишину, вполне соответствующую месту, в котором мы находимся. Мы, господа и дамы, в храме науки, храме, не уступающем самым величественным соборам, мечетям и пирамидам прошлого ни высотой, ни красотой, ни духовной мощью. Лаборатория паразитологии приносит каждому из вас, кроме молодого человека во втором ряду, свою благодарность за возможный ценный подарок. Это, конечно, шутка, какие благодарности в храме науки?! Это храм сурового идола и самое глупое, что может сделать каждый из нас, это спутать его с храмом господним, хотя и в том благодарности тоже очень условны. Подумайте, коллеги, над этим как-нибудь.
Вернёмся к факту неподписания, так сказать. Как вы догадались, господа и дамы, среди нас «натура». Грегор Сергеевич Истархов. Это очень приятно, поприветствуем коллегу аплодисментами. Повторю то, что вы и так все знаете: особая физическая аккуратность и общение только через адаптированные чувства, причём не только с Грегором, но и между собой, чтобы молодой человек всё понимал, чувствовал и не думал, что он здесь что-то чужеродное. В конце концов, основа профессии, которую мы с вами, коллеги, избрали - это любовь именно к «натуре», самоотверженность и защита именно «натуры» от братьев наших меньших.
Пара слов о них, о паразитах. Не об экзаменаторах, как вы могли подумать (смех в аудитории), нет, не о таких злобных, паразитов много, хороших и разных. Например, добрейшая Pretostella, которая обживает маленького жучка Gavarrus. Настоящая пара, крепкая связь, сильные чувства. Очень ласковая Pretostella устраивается в его верхней части и начинает расти, пуская так называемые корни, тонкие выросты, очень похожие на те, что выстилают кишечник. Корни отлично годятся для всасывания питательных веществ. Жучок прекращает линять и расти, он теперь должен служить паразиту. Pretostella с помощью специальных веществ - нейротрансмиттеров так настраивает своего хозяина, что он совершенно перестаёт прятаться и радостно подставляет своё питательное тельце голодным пичугам, внутри которых Pretostella любит продолжать своё развитие. По-прежнему ласковая, но уже подросшая, Pretostella теперь управляет доставшейся на её долю птичкой, повторяя с ней свой любимый финт, и та из деловитой прожорливой пичуги, озабоченной гнездом и потомством, становится просто какой-то птицей-романтиком, певцом природы, увлечённым всеми красотами леса и поля, и почему-то совершенно не опасающимся попасть в желудок кошачьим, где Pretostella только и может стать, наконец, полноценной красавицей размером до полутора метров, и откладывать до миллиона яиц в день в мучительные кошачьи кишки, откуда и происходит её триумфальное возвращение на грешную землю. Впрочем, вскоре снова ей предстоит увлекательное путешествие в большого любителя кошачьих экскрементов - маленького жучка Gavarrus.
   Сегодня мы не будем дальше распутывать петли блестящей паразитической карьеры, невольно вызывающей у нас сильный моральный протест. Но, увы, слабый иммунный протест у тех, по чьим организмам проходит этот извилистый жизненный путь. Оставим в покое червей, простейших, ракообразных, кукушек всякого рода, вампиров и сверхпаразитов, т.е. паразитирующих на паразитах. Войдём в ту часть храма науки, в тот его небольшой, но причудливо украшенный неф, который называется «Паразиты класса насекомых». Всего лишь около одного миллиона видов. Фокус в том, что для многих из них человек составляет важную часть рациона. Life, как поют западные сапиенсы в своих ритмичных песнях, есть life, и есть она её не устаёт и не прекращает. Хоть пой, хоть криком кричи.
   Конечно, Природа-мать озаботилась перспективами человека в его борьбе с теми, кто воспринимал человечество как личный деликатес. Главных гурманов человек хорошо видел, хорошо слышал и хорошо, так сказать, чуял. Я про хищников. С теми, кого человек не видел, не слышал и не чуял, то есть с бактериями и вирусами, дела сначала были очень плохи. Но с момента открытия пенициллина приобрели некоторую перспективу, и к настоящему времени сильно поправились. А вот с серединой мы как-то задержались. С теми, кого человек видит, но плохо, слышит, но ещё хуже и чувствует только когда ему уже совсем паршиво.
Личинка, висящая на ветке и непрерывно сосущая сок растения, настолько прожорлива, что заглатываемая ею пища, быстро проходя через пищеварительную систему, не успевает оформиться и буквально выливается из её ануса. При этом отростки на конце брюшка смешивают это всё с клейким веществом и взбивают. Буквально через секунду свежий пенистый шарик падает вам на голову, за шиворот рубашки или блузки прямо на беспомощное тельце. Дальше всё происходит тоже почти автоматически...»
Профессор, скользнув быстрым взглядом и легко крутанув головой туда-сюда, взмахнула указкой. На остром загнутом конце указки оказалась довольно большая муха, которая в гробовой тишине ещё немного пожужжала. Кошмар, - тихо прошептала сидящая справа от меня крепкая голубоглазая девушка. Профессор Сая Даб-энфер-юни, которая до этого очень внимательно смотрела на муху, перевела свой взгляд на мою соседку.
   «Да, Stomaxis caicitrans - это чистый кошмар. Ужасное насекомое протыкает кожу и вводит под неё свой хоботок, оставляя только на ней примерно 10 миллионов разных бактерий. В недавнем прошлом каждый, буквально каждый человек (опять взмах указкой - и вторая Stomaxis caicitrans на вертеле): нежно-молочные грудные дети и их полнокровные пышные матери, пропахшие табаком и хорошенько проспиртованные, жилистые волосатые отцы, задиристые пубертатные юноши и ясноглазые девочки-подростки, сухие и, казалось бы, безвкусные, так называемые старые ба-бу-шки, а на самом деле молодые женщины моего возраста - все, буквально все эти чудесные натуральные жители Земли являлись носителями впрыснутых в них яичных кладок. Богатая питательными веществами человеческая кровь являлась важной пищевой прелюдией к откладыванию очередной порции яичек. Насекомое, например, сначала могло прилететь в так называемый о-вин, либо са-рай, либо ха-лев, то есть специальные помещения для содержания так называемых домашних животных, увы, вопреки названию, употребляемых в пищу и несправедливо называемых «скотом», и, затаившись в тёмном углу, при удобном случае первым нападало на беззащитное домашнее животное. Насекомое кусало его и пило кровь, но, главное, оставляло в его теле тех, кто потом заразит всё подряд - от бледных волосяных луковиц до повидавших виды тканей прямой кишки. Паразитов! Тех, кто оставит множество кистозных наростов и в результате убьет домашнее животное, потом повторит тоже самое с хозяином этого животного, а потом и с родными и близкими хозяина животного. В отдельных случаях нельзя было исключить массовой гибели соседей. Быстро покинув ненужное уже тело, паразиты могли броситься на него уже снаружи, покрывая его густым копошащимся слоем»…
   В зале стояла тишина, все присутствующие обмирали от ужаса. Моя соседка вновь прервала Профессора вопросом: Как же паразиты могут выскакивать из тела и набрасываться? Профессор вновь остановила свой, невидимый за очками, взгляд на девушке.
- Представьте, Аника, в буквальном смысле разрывая воспалившиеся ткани тела. Вы сможете убедиться в этом сами. Драконтиоз, переносимый паразитирующими нематодами, хоть не самый эффектный, но добротный паразит, пусть будет Вашей первой лабораторной работой. Итак, проникновение через желудок, проход через стенки в соединительную и подкожную ткань с последующей перфорацией и выходом в воду! Прошу Вас, Аника, встаньте пожалуйста. Спасибо. Воспользуюсь случаем. Обратите внимание, коллеги! Первая настоятельная просьба: никаких духов, одеколонов, мазей и прочая, и прочая. Пожалуйста, чистая нейтральная кожа! Второе. Обращаю ваше внимание на милую, но уже о-очень устаревшую манеру одеваться, связанную с мнением, что закрытые шея, грудь, живот и колени оправданы как элемент привлечения внимания. Не знаю зачем его привлекать, дело вкуса, может быть у кого-то есть причины. Но не здесь. Напомню о храме: в деле познания науки это антипродуктивно. И ещё раз о храме: дарвиновская эволюция, основанная на конкурентной борьбе за выживание нескрещивающихся друг с другом видов, для homo sapiens закончилась, у нас снова, дорогие дамы, как и несколько миллиардов лет назад, эпоха горизонтального переноса генетической информации, и одеяния подобного рода просто антинаучны.
- Золяй Золяевич! - негромко позвала профессор. Из двери, расположенной рядом с доской, вышел маленький и очень загорелый человек, весь затянутый в чёрную кожаную одежду, в чёрной же кожаной шапочке и чёрных перчатках.
- Золяй Золяевич, ведущий анатом лаборатории, находится в состоянии консервации, поскольку недавно вернулся из Африки и привёз в себе кладки новых, надеюсь последних на Земле, образцов Parasitos. Только поэтому его производственная одежда немного сходна с только что раскритикованной.
   - Прошу, коллега, пройдите в лабораторию, - сказала Сая Даб-энфер-юни моей соседке Анике, - матушка-наука ждёт вас.
Стараясь непринуждённо улыбаться, девушка медленно встала, подошла к двери и оглянулась на аудиторию. Все ободряюще улыбнулись ей в ответ. Тяжёлая дверь с чмокающим звуком захлопнулась.
   «Кстати, господа студенты, в этом семестре руководство набрало вас немного с избытком, чтобы, с одной стороны, это стимулировало вашу страсть к занятиям, а с другой стороны, чтобы это всех нас обеспечило собственным, что немаловажно, знакомым изнутри, экспериментальным материалом на лабораторный курс. Руководство решило сочетать, как говорится, полезное с полезным. О приятном каждый должен позаботиться сам. Имею в виду, естественно, успеваемость.
Итак, встретившись со столь враждебными к себе существами, человек попытался ответить им тем же. Ловил паразитов, травил и убивал их в несметных количествах. Попытка провалилась. Наука стала приходить к пониманию гораздо более сложных взаимоотношений паразитов и хозяев. Стали выявляться факты управления паразитами поведением хозяев, объединением паразита и хозяина в одно.
Человек, это Поле битвы сил добра и зла, оказался полянкой для пикничка тех, кого он обзывал паразитами. Ирония в том, что именно этим пирующим человек обязан своим происхождением. Первым паразитам не меньше трёх миллиардов лет, а сложность унаследованного человеком клеточного устройства возникла благодаря братской помощи вирусов. Так что непонятно кто тут кому хозяин.
Движение снизу вверх по эволюционной лестнице, забирало и присоединяло к себе всё, показавшееся перспективным на предыдущей ступени, и таким образом, связано со всем, что находилось на этих ступенях. Эти наши дальние родственники заезжают в человека как дачник к себе на участок: копают грунт, бурят скважины, разбивают огород и строят дома. А канализацию сливают неподалёку и отходы тоже не заморачиваются носить до общей свалки. Что делать, у них есть основания для подобной вольности. Но как быть нам с такими родственниками? Некоторые учёные считают, что только убравшись сами из окружающей среды, мы получим моральное право попросить родственников убраться из нас.
Это, конечно, высоко духовная, но очень спорная позиция.
Паразиты вступают в сговор, злоупотребляют положением и покушаются на убийство. Исследования выявили факты психологической и эмоциональной зависимости от них человечества. И даже унизительную положительную связь производства шедевров с заражением мозга паразитами.
Что делать? Пролетарский классик, провозгласивший и возглавивший борьбу с одними паразитами, а погибший от других, сказал: «чтобы хорошенечко размежеваться, надо сначала хорошенечко объединиться». И с тех пор человечество ещё крепче объединилось с паразитами. Но вот теперь настала пора размежеваться, а чтобы хорошенечко размежеваться с привычным старым партнёром, как известно, нужен новый партнёр. То есть нафаршированному человечеству потребовался союзник. И этот союзник нашёлся!
   Верный друг, самоотверженный боец и надёжный союзник. СТРЕ-КО-ЗА!!! Три восклицательных знака! Почти двести специализированных видов стрекоз из трёх подотрядов: Zygoptera, Anisoptera и Anisozygoptera заканчивают на этой планете истребление паразитов класса насекомых! Одонатология для нас, коллеги, сегодня - главная наука. Сейчас нам достаточно тридцати трёх миллионов стрекоз, чтобы видеть каждое существо на нашей небольшой планете. Так что человечество смогло немного расслабиться. Стрекоза охраняет нас! При этом каждая из них, как и все мы, является элементом единой планетарной сети наблюдений. Современная Стрекоза видит движущийся объект на расстоянии нескольких километров, ведь глаз Стрекозы - уникальное создание синтетическо-натуральной природы. Ячейки, фасетки, омматии - каждый как отдельная линза, камера и электронный прибор. Примерно 10 000 у каждой Стрекозы. Вы, конечно, уже увидели это всё на внутренних экранах, но вот то, что я вам сейчас сообщу, пока отсутствует в сети ваших головушек: Древние Стрекозы, жившие в Юрском периоде, имели размах крыльев два метра. Так вот, наша Лаборатория восстановила этого друга человека! Первые показательные выступления: локация, преследование, воздушный бой и пилотаж - в день космонавтики, в день рождения Гагарина! Приглашаем всех, в том числе и наших сегодняшних гостей, на это неповторимое зрелище: предаваясь охоте и воздушным танцам, они порадуют нас сверканием своих прозрачных жёлто-сине-фиолетовых крыльев и изумрудных брюшек!
   Справка для наших читательниц.
   Стрекоза откладывает оплодотворённые яйца на специальных водных фермах. Вылупившиеся из яиц личинки стрекоз - знаменитые нимфы - живут в воде и являются для всех вредных водных животных такой же угрозой, как акулы для обитателей морей. Когда они хорошенечко повзрослеют, то выкарабкиваются по водяному растению из воды. На воздухе кожа их постепенно высыхает и трескается, из лопнувшей шкуры выбирается Стрекоза и отправляется в полет. В будущем она вернётся на свою ферму.
   Глаза у Стрекозы огромны, а рот вооружен изящными зазубренными челюстями. Стрекозы имеют самое сложное строение глаз, что дает им невероятное преимущество при охоте. Взрослые особи видят практически во всех направлениях. Кроме того, для ориентации днём по Солнцу, а ночью по звёздам, в углу каждого глаза Стрекозы формируется небольшой мелкобугристый орган. Всё это позволяет им видеть поляризацию света, вспышки плазмы, пулю в полёте и Pediculus humanus capitis в самых густых волосах.
Большинство этих умелых авиаторов являются сугубо земными существами. Игры, обильная и разнообразная пища, частые и не слишком умеренные занятия сексом, да ещё дружба с человеком - вот круг их интересов. Самки периодически посылают самцам ритмические световые и звуковые сигналы. Обладающие резонирующими органами самцы не выдерживают и спариваются с ними. В виду уникального расположения репродуктивных органов, находящаяся сверху самка должна сильно изогнуть туловище - и самец невольно обхватывает тыльную часть ее шеи передними отростками своего брюшка, потому что всё это происходит в воздухе, на большой скорости. Вскоре самка принесёт оплодотворённые яйца на свою ферму.
   «А теперь фант, - продолжала Профессор. Всего Золяй Золяевич изготовил и выпустил по моей просьбе семь мух. Целлюлоза, белок и моносахариды. Как я могла заметить, четыре были санированы: две - очаровательной блондинкой в третьем ряду и две - очаровательной блондинкой во втором. Две - на моей указке. Дадим шанс уже удивлявшему нас молодому человеку из последнего ряда».
Грегор, взяв у Профессора указку, два раза промахнулся, а на третий поймал муху рукой. Аудитория зааплодировала.
- Умничка, десятка, как и двум очаровательным блондинкам, - сказала профессор.
Молодой человек раскрыл левую ладонь, осторожно взял произведение Золяя Золяевича правой рукой и отправил себе в рот. Все оторопели. Вглядываясь засветившимися сквозь очки зелёными глазами в глаза молодого человека, Профессор Сая Даб-энфер-юни сказала:
- Правильно ли я трактую, что это протест?
- Правильно, Профессор, - сказал Грегор.
- Это означает, что Вы решились?
- Да, Профессор, - сказал Грегор.
- Вы знаете, - сказала г-жа Сая Даб-энфер-юни, - все, абсолютно все здесь находящиеся, зарегистрированы в АЧ и я уже отослала запрос об актуализации восстановления, теперь это вопрос двух дней. Подумайте, Грегор, стоит ли? Обернитесь, посмотрите на этих людей, взгляните в глаза девушкам, ведь здесь все любят и ценят вас. По-настоящему, не притворно. Посмотрите. Я Вас прошу, не надо. И даже умоляю.
Неожиданно для всех, Профессор Сая Даб-энфер-юни, глядя в глаза Грегору, положила руки ему на плечи. Запахло пряно. От этого непосредственного проявления чувств, от жалости и, что говорить, страха, у девушек были слёзы на глазах. Юноша смотрел в сторону и колебался.
В этот момент в лаборатории Золяя Золяевича раздался взрыв.
Дверь, ведущую в лабораторию, сорвало с петель и вместе с обломками приборов и осколками бросило на тех, кто находился в аудитории. В результате этого взрыва было убито трое и ранено четыре человека. Почти сразу Грегор Истархов привёл в действие и своё взрывное устройство. Всего были убиты одиннадцать человек, получили ранения различной степени тяжести двадцать три человека.
Три экскурсанта, в том числе и я, естественно, не получили ранений, но потрясение и ужас ощутили в полной мере. Всех троих, лежащих среди криков, стонов, крови и плоти, в тяжёлом шоке эвакуировали на носилках.
После недельного курса реабилитации, я попросила интервью у Профессора Саи Даб-энфер-юни. Профессор приняла меня через три дня. Я опять прошла через зеркальную дверь.
   -Профессор, мы снова находимся с Вами в той же аудитории. Скажите пожалуйста, как себя чувствуют остальные участники экскурсии, нет ли непредвиденных осложнений?
   -Спасибо, Клара, нет, все студенты, принимавшие участие в представлении, восстановлены, включая, естественно, тех, кто были в роли Грегора и Аники.
- Когда и для чего при биологическом факультете организован Музей?
- Решение о создании Музея Последнего Теракта было принято Советом в 2165 году как часть программы, направленной на сохранение свидетельств и подробностей террора, развязанного, говоря прежним языком, Натурой против Синтетики. Натура, которой казалось, что рушится старый честный мир Homo sapiens, решила, что против Синтетики хороши все средства и двадцать лет, через террор и жертвы, шла не просто к поражению, а к распаду своих ценностей и своего мира.
- Боюсь, что, изложенная в таком кратком очерке, история и некоторые детали теракта покажутся нашим читательницам странными и недостоверными. Например, как можно было тогда упустить сразу двоих, почему не вызвала подозрений одежда Аники и запах духов как явные приспособления и маскировочные детали? Как Аника, СНТ, решилась пойти на сотрудничество с террористом, кто мог перестроить её структуру и не только блокировать, но фальсифицировать постоянные внешние связи и так далее.
- Теракт, проведённый Грегором и Аникой, воспроизводится с максимальными подробностями, вплоть до деталей и разговоров. Конечно, это был провал служб безопасности. На наше счастье - последний. Я могу рассказать о всех уловках и продуманных ходах террористов, о наших повторяющихся глупостях и наивностях, но мы решили, что лучше все эти объяснения, все материалы этой важной и захватывающей истории передать для ваших читательниц Вам, Клара.
- Как часто проводятся экскурсии и не является ли для Вас лично участие в экскурсиях слишком большой травмой и невосполнимой потерей времени, сил и эмоций?
   - Экскурсия проводится в годовщину события, то есть раз в год для троих-четверых желающих, что вызвано как раз четырьмя местами в аудитории, не затрагиваемыми взрывами. Что касается меня, то я включена в Список Дублированных и имею возможность находится сразу в двух местах, что, кстати, происходит и в настоящий момент.
- То есть то, что происходит на экскурсии, не оказывает на Вас серьёзного воздействия?
   -Это не совсем так. Дубли раздвоены физически, но это единые существа и, извините за такие подробности, разорванное тело - это моё разорванное тело, а ужас, страх и сочувствие Грегору и Анике - это мои страх, ужас и слёзы. И если говорить об этой стороне экскурсии, то я хочу выразить восхищение студентами, принимающими участие в представлении. С самого начала было решено отказаться от всякого рода муляжей, голограмм, подмен и прочего. Единственное отступление от правды - это пониженный уровень болевой чувствительности. Участие в работе музея - это наш долг перед всеми погибшими в бессмысленном терроре. Каждый раз это происходит всерьёз, студенты преодолевают страх и боль, и реально теряют два-три дня, уходящих на восстановление из АЧ.
- Позвольте, Профессор, выразить вам благодарность и восхищение от читательниц нашего журнала.
- Спасибо. Приглашаю всех в Музей и в наш Университет.

   Справка для наших читательниц.
  
АЧ - Архивы Человечества.
Список Дублированных - крайне ограниченное число лиц, в отношении которых действуют специальные правила и законодательство, разрешающее им существовать одновременно в двух самостоятельных телах. Тратятся значительные энергетические и ресурсы средств связи, чтобы эти люди ощущали себя и жили как единое существо. На сегодняшний момент список этих лиц включает семьсот одиннадцать персон.
Не путать Дублей с парами, решившимися на слияние и объединение, и существующими в одном теле. Кстати, Профессор Сая Даб-энфер-юни является, что следует в том числе и из её имени, одновременно и тем и другим, то есть соединившейся парой. Как, впрочем, почти все Дубли.

   После интервью я уже сама, а не на носилках, выходила через ту же, оказавшуюся зеркальной с обеих сторон, дверь. В этот раз я смогла прочесть то, что было над ней было написано с этой стороны, стороны студентов и учёных. Вот эта надпись: «Ты отразился в науке, а она отразилась в тебе».

   Специально для сетевого журнала «Ощущения», Клара Тауэр.
Видео-сенсорный материал прилагается.
  

    Великое Объединение.

Даже безнадёжно неполноценный человек -
это гораздо больше, чем робот.
Робомэн II, Адм. секретарь ООЧ, 2133 г.

В основе жизни не химия, не физика и не
биология, а математика.
Робомэн III, Адм. секретарь ООЧ, 2174 г.

Никакие инопланетяне не нападали, никакой Супермозг не объявлял войну, Нейро- -Диспетчер не захватывал управление и Матрице не довелось использовать людей как батарейки. Буднично, тихо и постепенно оказалось, что человек не просто отстал от робота, а что человек - это вроде как неполноценный робот. Ну, может получилось, а может и не получилось, ещё никто ни в чём не уверен, всё ещё под вопросом и идёт как и раньше, в ежедневных заботах, радостях и хлопотах. И вдруг человечество всполошилось, ужаснулось и запаниковало - поднялся настоящий истошный крик и мировой скандал. А случай-то был далеко не первый. Сначала, ещё со школы, дружба и любовь, верность и забота, восхищённые взгляды окружающих и планы на всю жизнь, а потом синтетический парень, повзрослев, с каким-то чуть ли не вызовом и скрытым отвращением разрывает отношения и бросает натуральную девушку.
Но в этот раз умоляющие, слёзные письма к нему и его родителям, опубликованные после её жесточайшего и мучительского самоубийства, письма, полные самоуничижения и проклятий человеческому роду, задели всю мыслящую натуральную плоть. Робомэн II заявил с мировой трибуны свой дискуссионный тезис, от противоположной стороны прозвучало тихое предложение провести по самой широкой программе научные тестирующие испытания между «натурой» и «синтетикой». Программа, в которой упор был сделан на выявление творческого и человеческого, была выработана и согласована. Результаты этих трёхлетних исследований и испытаний, а по сути, соревнований, вызвали бурю. Эта буря в большом стакане Земной воды и стала, ещё ни кем не осознанным, началом будущего Великого Объединения.
Но всё по порядку. В результате яростной борьбы с болезнями, старением и плодами неискоренимой привязанности к удовольствиям, наука, наконец, создала органы, справляющиеся с вышеперечисленными неприятностями.
Собственно, это были прежние органы, продвинутые генной инженерией к тому совершенству, к которому старуха эволюция плелась бы ещё миллион лет. Плюс, конечно, специальные встроенные блоки, потому что управление этими чудесными органами с помощью сегодняшних головного и спинного мозга катастрофически отставало от возможностей этих продвинутых органов. В результате был предложен механизм управления с помощью цифровых, а не электро-химических, сигналов, что, при почти мгновенной передаче команд, обеспечивало намного более быструю и выверенную реакцию усовершенствованного органа. Этот механизм оказался не просто успешным, но ошеломляюще победительным. Появилась возможность управлять не только, скажем, искусственными лёгкими или почками, но и самими частями мозга и нервной системы. Всё это стало распространяться с максимальной скоростью, потому что у каждого, естественно, существовали те или иные проблемы со здоровьем, и если тебе нужно подлечить почки, то почему бы их не заменить на новые идеальные, а заодно подправить мозги и ещё несколько забарахливших штучек (на сколько у тебя хватает средств). А потом, при растущих проблемах с наследственностью, всё это стали делать не только в детстве, но новорожденным. Немного синтетический, джентльмен с расширенными возможностями организма (очень привлекательными, между прочим ), лучше других учится, получает лучшую работу, лучшую девушку (тоже подозрительно великолепную), и плюс на выборах твой голос (а что прикажете делать - это блестящие управленцы). И такой ошеломляющий жизненный успех «синтетики» и предпочтение, которое стала оказывать «синтетике» молодёжь, привёли уже через пару десятков лет к напугавшим человечество последствиям: во всё большем количестве стали рождаться люди только с зачатками внутренних органов, рук, ног и прочего. И процесс вживления искусственных органов стал безальтернативным и приобрёл необратимый характер, так же как и новая система управления ими (не имевшая уже ничего общего с нервной системой человека). А возможности этой системы управления уже распространились вовне человеческих организмов, обеспечивая идеальное соединение и взаимопонимание «синтетики» с вычислительными средствами, городской средой, транспортом или, к примеру, с кухонной плитой. К удивлению многих людей, упорно считавших, что в любом случае лучше быть рождённым от мамы-папы, таких, рождённых СНТ (обсценная лексика: Смазанной Нано Трубой, или, мягче, «СиНТетикой»), вдруг появилось очень много. И проблем появилось тоже очень много. Перед обычными людьми встал страшноватый вопрос: а где и как существовать человечеству, не желающему предавать собственную цивилизацию и всё то, что было совершено и достигнуто предками и культурой? Все помнят беспощадные и разрушительные «двадцать лет ненависти», в огне которых погибли миллионы «синтетиков» и возникла система Архивов Человечества. Окончанию избиения способствовали два фактора: не сразу, но принятый «синтетикой», и впервые в полной мере в истории человечества осуществлённый, принцип «непротивления злу насилием», и второй - бессмысленность насилия, когда из копии в Архиве Человечества этот «синтетик» через неделю снова появлялся на свет. Обессиленная «натура» объявила мир.
Но, как всегда во всех бойнях, сражениях и поединках, результат оказывается не в том, кто победил, не в обескураживающих разрушениях и богатой добыче победителя, а в том, что получило возможность потихоньку прорости сбоку. В возникшем горьком перемирии, вдруг и «синтетика», и «натура» обнаружили общую для себя беду: ни прекрасными натуральными, ни великолепными искусственными руками нечего стало делать. В самом простом и буквальном смысле, нечего. Всё, абсолютно всё, делалось уже либо по голосовому, либо по мысленному приказу. Не нужны оказались никакие самые быстрые, красивые, крепкие и длинные заменители рук, мозгов, желудка и прочего. Конечно, по-прежнему находились охотники использовать это всё в личных отношениях, но выглядело это уже почти как извращение.
Таким образом, воевавшие когда-то края сомкнулись, как отставшие в одном обозе.
Тогда никто не предполагал, что всё ускоряющаяся трагическая поступь прогресса и вся эта суматоха разрешатся на раз. Оказалось, что лучший, и даже единственно возможный, мир для нарождающегося цифрового человечества - это цифровой мир.
Когда объёмы и быстродействие памяти, формируемой уже на кварковом уровне, достигли немыслимых величин и стало очевидно, что можно без малейших потерь оцифровать, то есть превратить в цифровой массив, любую индивидуальность вместе со всеми её мыслями, желаниями, наследственностью, физиологией, мечтами и пороками, и ещё к тому же предоставить этой личности неисчерпаемые возможности для деятельности, то не только «синтетика», но и «натура», загнанная в тупик бессмысленностью прошлых сражений и бесперспективностью побед, сдалась без боя.
Человек стал числовым массивом в виртуальном пространстве. Счастливым числовым массивом в фантастическом по своим возможностям виртуальном пространстве. Этот, пугающий на первых порах, переход совершался таким образом: каждый имел возможность, подключившись к себе же цифровому, существовать и действовать в виртуальном мире, так сказать, параллельно, то есть в любой момент «вынырнуть » назад в себя самого в реале, выдохнуть, оглядеться и снова пожить в привычном реальном мире. Поэтому каждый, заработав и накопив денег на пробу, старался побывать и там, и там, и не раз, чтобы сделать самостоятельный, выверенный выбор. И этот выбор почти всегда был в пользу виртуального мира.
Очень выгодная и эффективная энергетика, мощные индивидуальные и общественные драйверы, открывающие невиданные перспективы, и, что немаловажно было на первых этапах, возможность вернуться и снова побыть в «человеческом облике» - обеспечили успех самого кардинального и самого быстрого эволюционного переворота в истории жизни на Земле. Человечество уходило в Виртуал.
Стало возможно двигаться не только от новорожденного до мудрого, полного сил и потенциала старца, но и наоборот: после специальных процедур снять взрослую накипь, вернуться в школу и начать более осмысленно свой пубертатный период. Можно замереть в медитации, наблюдая, воспринимая и анализируя окружающее. Можно вести светскую жизнь, будучи искусно оцифрованным тридцатилетним красавцем, играющим прекрасной мускулатурой; можно быть нежной, лукавой женственной красавицей, совершенной лицом и телом, по утрам и вечерам с непостижимой грацией проходящей вдоль цветущей аллеи в свой уютный замок. Можешь осуществлять мечты! Работай, стремись, двигайся! При том, что бесконечно расширились возможности каждого, открытость всего, любой области знаний, занятий и развлечений, тем не менее, если вы хотели выглядеть приличным молодым человеком, то нужно было следить не только за речью, кругозором и костюмом, но и регулярно стричь свои виртуальные волосы. Потому что, если уж вы существуете в оцифрованном человеческом образе, но не моетесь, от вас, извините за прямоту, молодой цифровой человек, плохо пахнет разлетающимися несвежими числами. Пожалуйста, можно и так, только тогда, может быть, на ближайшую тысячу лет, вам больше подойдёт Кольчатый Циклозаврокс, подёргивающий в девственных лесах своей вечно окровавленной мордой.
Развитие таланта и индивидуальности, опыт, навыки и мастерство по-прежнему требовали времени и усилий, научные исследования продолжались, новое человечество в виртуальном виде плясало и пело, бездельничало и трудилось, влюблялось и зарабатывало деньги на семью, на амбиции, развлечения и так далее. А возможность участвовать самому во всех реальных или придуманных событиях, от реконструированных кинофильмов или старых пьес Шекспира, идущих подробно, как жизнь, шаг за шагом, с участием сотен тысяч и миллионов людей, медленно развёртываясь в жестоком средневековом времени и пространстве? Или в любой прошлой человеческой истории, вплоть до новых фантасмагорических событий, придуманных про настоящее и будущее. А возможность придумать свой мир и быть в нём Создателем?
Конечно, расслабиться и нанизываться Элитным Драйвером на огромные, дорогие, распределённые по аксиоматическим вселенным последовательности всё новых многомерных событий длинной от парсека и больше - даже дыхание от такого занимается -такая изысканная роскошь, создаваемая лучшими Кодировщиками и Иллюзионистами, такое интегрально-оргазмическое, на пару-тройку тысяч лет, удовольствие - это, конечно, только для самых успешных, на всех таких прекрасных последовательностей просто не может хватить, но свои миры, наполненные дорогими сердцу существами, мыслями и эмоциями, были у каждого.
Невероятное количество непредставимых прежде занятий, развлечений и удовольствий захватили и поглотили человечество.
Несмотря на масштаб того, как мог экспериментировать с собой и своим окружением виртуальный человек, в результате бесчисленных трансформаций, опытов, следований моде, заблуждений и разочарований, в целом, как ни удивительно, Сообщество по-прежнему оставалось Сообществом по-преимуществу Людей, а не крылатых монстров, властных богов или мыслящих астероидов (хотя и такие прекрасно существовали в своих цифровых галактиках).
Всё это было бы хорошо и прекрасно, когда бы не ставило щемящий вопрос о ненужности того, давнего, человечества, о трагическом обрыве когда-то упорно, миллионы лет поднимавшейся от амёбы к человеческому телу эволюции и цивилизации.
Как считали отказавшиеся от оцифровки, всё это было гнусным и дешёвым предательством главных основ человеческой культуры и морали. Те, кто тосковал по человеческому телу, имея средства, мог позволить себе трансформироваться в человека и жить среди отказников и таких же трансформировавшихся. Но экономика такого существования была принципиально менее эффективной: необходимо было столько усилий, энергии, времени на добывание ресурсов, поддерживающих жизнь тела и окружающей цивилизации, что переходившие в реал быстро начинали отставать от цифрового сообщества. И таких становилось всё меньше и меньше. Колоссальным моральным ударом для них стал окончательный отказ «цифровых» от возможности возвращения в свои тела и последовавшее уничтожение миллиардов хранившихся человеческих тел. Это жуткое зрелище подкосило моральные силы многочисленных общин, сосуществовавших в Реале и отделило их окончательно от Виртуала.
Бунт, агрессия и попытки перекрыть Цифровому миру доступ к источникам энергии были пресечены далеко продвинувшимися «цифровыми» с обескураживающей лёгкостью. Ирония заключалась в том, что бунтовала и боролась за прежнее человечество та самая СНТ. «Натура» в своём прежнем виде существовала отстранившись, часто в лесах, в горах и маленьких городках. Это были общины со своими, уже очень странными, правилами жизни.
Хватило нескольких десятилетий для оцифрования большинства человечества.
Но и на этом движение, естественно, не прекратилось.
Ещё на начальном этапе, до массового перехода людей в цифровую форму, начались первые шаги Объединения. Сначала между супругами. Как слияние в одно, объединение в одно существо. Этот, казавшийся другим таким странным, отказ от индивидуальности, оказалось, приводит к так называемому «эмоциональному стереоскопическому эффекту».
Первые объединившиеся пары специально отвергали Защиту приватности, чтобы все могли видеть и анализировать ход и повседневные результаты их слияния, которые не мог не завораживать. За короткое время их непреходящая радостная, открытая эмоциональность привела в восторг всё Сообщество. Такие слившиеся пары стали примером для подражания и эмоциональными центрами дружеских виртуальных общин.
Однако, как следствие нескончаемой эйфории, такая объединённая личность безудержно начинала производить потомство, размер которого, несмотря на помощь общины, быстро перехлёстывал её финансовые, да и воспитательные, возможности. Цифровое сообщество не понимало что делать с этими инкубаторскими последствиями слияний, не находило в себе воли и решимости препятствовать такому, в общем-то, природному, похвальному, в духе натуральных предков, развитию событий. Очень быстро подключённые к проблеме Исследователи выяснили, что такому эффекту способствовало приобретение объединившейся личностью ещё одного психического измерения и, как следствие, облегчённого стерео-восприятия сложностей жизни, неприятных событий, задач и проблем. Ни научные объяснения этого явления, ни перспектива материальных трудностей не помогали: воздействие на всё Сообщество этого завидного супружеского восторга оказалось непреодолимым. Говоря попросту, все захотели счастья. Процесс слияний стал нарастать, хотя часто о любви говорить не приходилось, и сильно увеличил численность цифрового человечества. Более разборчивые, ощущавшие свою личность неповторимо и особо тонко оцифрованной, лишь выразительно и отстранённо пожимали своими виртуальными плечами, однако именно они добились обязательного введения Детского Фильтра, замедления скорости драйверов деторождения и серьёзных финансовых обременений. Где-то через столетие приступ массовой любовной лихорадки уже прошёл, но эти первые слияния и дружеские общины заложили основу для новых кардинальных перемен и совсем другой эпохи. Эпохи Великого Объединения.
Что говорить, конечно, общая атмосфера Виртуала, подразумевающая стремление каждого к деятельному обучению, творческому действию и познавательному развлечению, была немного слишком интеллектуальной, математической и холодноватой для, пусть и оцифрованного, но потенциально, как и прежде, буйного человечества. И вот этот холодок, предъявляющий как бы повышенный уровень требований к каждому индивидуалу, был попросту сметён новым молодым поколением, рождённым в весельи и эйфории, и впитавшем в себя как органичную часть менталитета родительскую лёгкость и веселье. Молодое обильное поколение перестало ощущать себя как нечто уж очень индивидуальное, важное и звучащее гордо. Молодые люди, подобно тому, как соединялись их родители, стали соединяться в Объединения. Сначала этот легкомысленный, по мнению старшего поколения, процесс вызывал недоверие, отторжение и даже осуждение, но постепенно потеря индивидуальности перестала пугать всё большее число людей.
Возникли Объединения по взаимным интересам, по эмоциональному типу, полу, по профессиональным склонностям, по характеру предпочтений, по извращениям в конце концов - и ещё по каким-то совершенно непредсказуемым причинам и поводам. В некоторые Объединения влились миллионы, а потом и миллиарды индивидуальностей.
Некоторые сначала стали называть себя Деревней, или даже Городом, или даже Страной: Деревня Системных Лекарей, Город Аскетов или Страна Путешественников Внутрь, а потом стали просто Гейша, Путешественник, Физик.
У Объединений постепенно накопились огромные средства и ресурсы, и возможности этих сообществ уже нельзя было не учитывать. Они создали для себя особые драйверы и особые возможности для существования, транзакций и трансформаций. И расположились по всей Галактике.
Люди нашли в Объединениях то, чего им так всегда недоставало - уверенность, близких друзей, ощущение единения и дружеского, а часто и любовного, общения. К тому же, не нужно стало демонстрировать уверенность и состоятельность, творческий порыв и лидерские качества - всё то, что пыталась воспитать, привить или вытащить из них общественная норма и мораль. Оказалось, что эти полезные, но необязательные, качества готовы проявлять всего лишь меньше пять процентов существ, а остальным их отсутствие нисколько не мешало. В результате отдельно существующих индивидуумов и стало в двадцать раз меньше. Зато счастливых, в Объединениях, стало в двадцать раз больше.
Настоящую проблему долгое время создавали два сообщества. Первое из них, назвавшее себя без всяких интеллигентских выкрутасов Пенисом, объединило приверженцев перманентной сексуальной потенции и свободного от условностей полового акта.
Второе сообщество - Большое Мясо - добродушные фанатики выделения желудочного сока в виде оцифрованных кислот и щёлочей, разъедающих сочные куски цифрового массива аж до натуральных чисел.
Бесконечно энергичные, эти два объединения долго портили ноосферу эманациями земных вакханалий, пока Совет Объединений не настоял на мягком варианте принудительнойизоляции: эти два сообщества были удалены на остров Титикака, где, к удивлению общественного мнения, обрели своё счастье. Пока Первое, заходясь в животном стоне, практикует все виды близких и очень близких отношений со Вторым, это Второе, разбрызгивая слюни восторга, пожирает Первое, переваривает и испражняется им. Это была чистая гуманитарная победа. Не поступило ни одной жалобы. Средства на содержание Симбионта обеспечивает туризм. Описать театрализованные представления этих славных фантазёров вряд ли смогло бы даже перо Рабле. Реакция зрителей абсолютно непредсказуема: не только неожиданные телескопические эффекты, гомерический хохот и обмороки, но даже трагические распады на индивидуальности.
   Приходится отметить, что это два самых быстро растущих сообщества.
О темпора, о морэс!

    ТРИ ДНЯ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ

   Сомнения бродили, как бродит настырный вихрь по самоуверенно раскинувшимся деревенькам: где-то повалит деревья вдоль дорог, так что не пройти, ни проехать - мучайся все, пока неспешные дорожники не разберут завалы, а то вдруг, захватив воду из далёкого озерца, рассеет её по страдающим от засухи полям, вызывая радостное удивление, веру в разумное мироустройство и тайное благоволенье высших сил.
Они, конечно, знали эту школьную рекомендацию: залезть в глубину личных и прошлых проблем, всё выложить друг другу на обозрение и поработать с тайнами как с охотничьей добычей - выпотрошить, вывернуть и освежевать, а рецепты Аналитиков вывесить как хоругви будущей победы в битве за семейное счастье. Победа - это хорошо, но оставляет выжженные поля. Так они решили. Зачем нужно что-то побеждать, думали они, когда нам обоим хорошо и всегда есть что-то более интересное, и лучше идти вперёд, к более сложному и трудному, в глубину, а потом снова и снова вперёд.
Учительница музыки была настоящим мастером. Не только чутким педагогом и виртуозом игры на музыкальных инструментах, но Учителем. Часть личности виртуала, бывшую когда-то ухом, и у большинства так и остававшуюся только более-менее точным приёмным устройством мозга, она научала пропускать вечные божественные звуки так глубоко, что ученику открывался неведомый мир тонкости, вдохновения и трепета, собственно, как это было всегда с момента первой камышовой дудки, в которую дунула обезьяна. Это расцвечивало жизнь прихотливыми и неизведанными оттенками чувств. Сочетаясь по математически выстроенным законам полифонии, они выводили человека на тот уровень существования, где понятие гармонии обретало практически повседневное значение и постепенно меняло личность.
Это был удивительный, поражавший ученика эффект.
Защитник приватной части стал сначала трудным учеником Учительницы музыки, потом, увлекаясь всё больше, обнаружив чуткость и упорство, особенным учеником, потом любимым учеником, а с течением времени другом и даже, как они смеялись, первым визирем и советником. К этому моменту в их отношениях всё так изменилось, так далеко ушло от прошлого ученичества, что начало уже вспоминалось с удивлением и даже восторженным недоверием. Детали и подробности контактов, конечно, хранились в архивах и при желании можно было заплатить одному из Аналитиков, чтобы он разобрался и растолковал научным суконным языком что такого эгоистического или высокого лежит в основе их взаимного интереса, кто тут тонкий, но хочет уверенности, а кто уверенный, но стремится к романтике, и так далее.
Разговор о свадьбе зашёл больше года назад, и с тех пор все эти темы возникали периодически.
Законное Слияние (или по-старому, по-пижонски - Свадьба) предусматривало три этапа: согласие по 2001 пункту специального документа, прописывающего процедуры и технологии слияния; второй этап - три дня (это минимум, рекомендовалось больше) полу-соединения в живом существе и третий - обоюдное согласие по списку претензий, который обязательно возникал после такого пробного слияния. Расходы предстояли немалые: живые существа, выращиваемые для транзакций, стоили огромных средств, а, соответственно, и аренда такого существа обходилась недёшево. Всё это - и процедура, и последствия, и риски - пугало и даже приводило в ступор огромностью вариантов и перемен. Ситуация тянулась и тянулась. Прошёл ещё год, и вдруг, ни с того, ни с сего, после какого-то лёгкого, проведённого вместе вечера, страхи уступили место вызревшему желанию, и они решительно и даже весело перешли к обсуждению деталей.
Выбрали три дня на Стэффе. Дорого, но лучше ничего нет. Ощущение грандиозности события требовало Праздника. Она вдруг сказала: любимый, выбирай сам где и как всё произойдёт.
Он выбрал Гинеоликс и Леопарда. Громадного Леопарда. Здесь, на Стэффе, всё было громадное. Такая Стэффовская фишка. Оба подтвердили ознакомление с информационным письмом, согласие с законодательными ограничениями, одобрили контракты, страховки и билеты. Один документ решили игнорировать: Договор об индивидуальной ответственности друг перед другом за неудачу. Предлагалось ответить на такое количество неприятных вопросов, так подробно обсудить способы интимных контактов всех уровней, так жёстко обозначить автоматические прерывания в неприемлемых случаях, что это просто портило настроение и отравляло предвкушение. Единственное, что они, смущённо посмеиваясь, сделали, это согласовали переход в смежные виды личности при возникновении конфликтной или неприятной ситуации. «Вдруг там окажется какая-нибудь другая прекрасная и коварная Леопардиха» - сказала она. «Или ты будешь пилить меня додекакофонической пилой» - прибавил он.
Сложились пополам и отослали брачному агентству целую кучу денег. Копирование в Архив Трансформирующихся с одновременной пересылкой на Стэффу и параллельной транзакцией на месте, заняло пять часов.
Действительность превзошла все представления.
Открыв глаза и немного помедлив, осознавая произошедшее, оба ахнули и весь этот первый день провели в кроне Гинеоликса. Это они так назвали - крона, а на самом деле это был целый город из ветвей-дорог, цветущих полян-площадей и лиан, стоящих как башни в двадцать этажей. Небо, из-за какого-то местного атмосферного эффекта, сияло жёлтыми и голубыми полосами. Население Гинеоликса трубило приветственный марш, чирикало, хохотало, икало и радостно мяукало на тысячи голосов . Всё, что можно было только вспомнить и представить, все животные реальных планет, сказок, мифов, фильмов - все были тут. Ну, может быть, за исключением самых неприятных. Все расселись на ветках и подпрыгивали, и танцевали, и распевали торжественный брачный марш. А потом разбежались и рассыпались по Гинеоликсу.
   Но главным волшебством, конечно, было совместное пребывание в живом существе, ощущение полной открытости и начинающегося слияния, то решительное проникновение в другого, то отступление назад, обратно в себя. Управление огромным мощным зверем, его, почти всемогущим, телом, немного отодвигало на второй план взаимное проникновение, поскольку требовало полного сосредоточения. Но когда из взаимного усилия возникало мгновенное согласование намерений, появлялось и ощущение проникновения во всей полноте. Голова шла кругом. После первых шатких движений, прогулок, потом бега и прыжков по веткам и потом восхищения и восторженного рыка, к вечеру стало ясно: чтобы управляться с Леопардом, больше не нужно напряжения, достаточно лишь чуть-чуть их объединённой воли. И то, что эта единая воля появилась, было главным в этом феерическом дне.
Чем-то другим занялись только к ночи: весь этот Гинеоликс был утыкан какими-то, размером с хороший бочонок, волосатыми и колючими шишками, похожими на здоровенные ананасы. Бочонки напевали странное. Они не сразу поняли, что шишки исполняют не какую-то свою заумную музыку, а переводят в звуки то, что они расслышали у Леопарда внутри. Когда же разобрались и осознали, когда поразились, слыша сложное звучание самих себя, то поняли, что можно через изменения внутри вызывать музыку целого сонма живых существ, разбросанных по всему Гинеоликсу, целых хоров этих поющих лохматых шишек. Они стали пробовать звучать так и эдак, увлеклись, распевали, сочиняли и, в итоге, с помощью этих волосатых бочонков, к ночи создали очень красивую, как им показалось, кантату, и тут же, ночью, в свете меняющихся лун, исполнили её всем этим деревом-городом. Исполнили, а на самом деле так настроили и разыграли внутри свои отношения, признания, отступления и ласки, что с помощью шишек из них вышла, вытекла и зазвучала целая мелодическая река, разбежавшаяся по всей Стэффе.
Не разделяясь, они заснули на самом верху этого гиганта, на макушке, представлявшей из себя что-то вроде покачивающейся травянистой полянки. И в дрёме снова напевали, выпевали это незнакомое звёздное небо, разноцветные луны, эту первую и главную в их общей жизни таинственную ночь, бормотали, смешно пофыркивая, мотая башкой и роняя слюни в поглотившей их музыкальной истоме. А во время сна внутри шла неотложная, постоянная и кропотливая работа миллионов знакомств, приятий и преодолений несогласий - работа слияния и объединения.
   Выспаться получилось, потому что здесь в сутках было почти тридцать два часа, а ночь длилась двенадцать. Утром спуск занял почти час, и эта зарядка из прыжков, проползаний, спусков, цепляния когтями, раскачиваний и пр., доставила гибкому сильному телу огромное удовольствие.
На нижней здоровенной ветви сделали последнюю остановку, оглядели окрестные поля и леса - и Леопард спрыгнул и побежал к зарослям.
- Эй, ну давай, невозможно терпеть, хватит стесняться, дорогая!
   - Ну, хорошо, хорошо, что ты сам спрашиваешь-то? Вот здесь нормально? Садимся…
   - Ох, естественное дело, а вдвоем делать непросто.
   - Помолчи!...Вот. И не стоило преувеличивать сложности. Справились. Закрываем тему.
   - Как закрываем? А вылизаться?
   - Слушай, если б ты не акцентировал на каждой подобной детали, все произошло бы по-кошачьи инстинктивно и легко. Не понимаю, что ты комплексуешь? Расслабься в конце концов!
   Леопард теперь лежал, положив большую пёструю голову на лапы, отдыхая и проживая новую ступень откровенности.
Полосатая шоколадно-палевая лань издалека показалась маленьким корабликом, плывущим в мареве над травой. Леопард следил прищуренными глазами и постукивал хвостом.
   - Давай не пробовать даже, - предложил он.
- Только пробежимся, любимый, полюбуемся на неё, - ответила она, - и Леопард легко побежал по просвечивающей из под соломенно-жёлтой травы чуть синеватой почве.
- Кака-ая не-ежная, да-а? - взволнованно дыша и растягивая слова сказала она, когда Леопард почти настиг эту гибкую красавицу, то испуганно рвущуюся вперёд, то пытающуюся резко податься вбок, мокрую от страха и сладко-сладко пахнущую этим пряным страхом. Она оказалась не такой маленькой, даже наоборот, крупной, почти с него. Внутри разгоралось пламя, вибриссы встопорщились, на расстоянии ощущая тепло и дрожь ланьего тела. Всё сильнее хотелось прыгнуть на бегущий дрожащий хребет, повалить, прижать, вдавить в себя эти шершавые шоколадные полосы.
Он захрипел: - Прошу тебя, не надо, дорогая, не надо.
- Погоди, погоди, не бойся - она чуть замедлилась, дала той отдалиться и, почувствовав вспыхнувшее, согласное с ним, желание достать, прыгнула так высоко и далеко, как он и не подозревал, что они могут - и, приземляясь, обрушиваясь всем весом, ловко ухватила зубами за упругий ланий загривок и, спасая её хребет от перелома, повалились с ней на бок, больно проехав этим боком по жёсткой траве. Красотка, вся целенькая, билась хребтом и задом, брыкалась в мощных лапах своими тонкими ногами. Леопард лежал на боку, прижимая мордой её шею к траве, а дрожащий мокрый хребет и зад к своим груди, брюху и паху.
- Не надо, - шепнул он, сам почти не в силах сдерживаться.
- Хочу, милый, хочу её, хочу, - своим самым низким голосом пропела она, а он и сам хотел вместе с нею. Чувствуя это, она покрепче сжала её клыками и, прокусив шею, специально выпущенными только наполовину когтями, повела от грудки вниз, выпуская их всё больше, и уже с силой погрузила в брюхо и бледный пах. Пока лань содрогалась, Леопард вывернулся и набросился на палевую, красно-розовую гармонию, перемалывая и проглатывая кровавые упругие куски и горячую мягкую требуху, заглатывая даже то, что могло быть отвратительно - жёсткую шкуру и синеватые кишки.
Заснули тут же, рядом, сразу, как отключились. Разделение произошло во сне, он мигом вскочил и побежал изо всех сил, останавливаясь только когда его выворачивало, обтирался травой и снова бежал, и за час добрался до их основной стоянки. Повис в своей половине, установив запрет на проникновение. Тут только понял какую форму, в соответствии с договором, он получил при разделении: человек. Плевать, человек, так человек.
Поздно утром он услышал её на её половине, потом услышал как она вышла и, показывая, видимо, что оберегает его сон, тихонько пела вчерашнее их произведение. Сделано было действительно хорошо. Потом она запела что-то ещё, своё, новое, целый день находила новые ритмические повороты, новые музыкальные ходы, он слушал, ужасался и понимал, что любит её. К вечеру это уже было просто великолепно. Фантастический талант. Как человек, а она тоже при разделении стала человек, может так петь? Он не выходил. Она и не пыталась войти.
Ночью она запалила костёр, таскала и бросала в него ветви и целые снопы сухой травы. Они трещали в огне. Потом она стала плакать. Он не мог себя преодолеть.
Под утро она стала звать его, рыдала, подвывала и стучала, пока он не ответил.
- Что ты хочешь?
- Пусти меня, пожалуйста. Он молчал.
- Я умираю, - сказала она.
Он снял защиту. Она вошла и легла рядом, не прикасаясь. Они лежали и лежали.
- Ты меня любишь? - наконец спросила она.
- Люблю, - ответил он и услышал, что она опять плачет. Он обнял её.
- Пожалуйста, - сказала она, - давай поцелуемся. Они стали целоваться. Её груди оканчивались розовыми, округлыми припухлостями и он целовал их по-очереди, пока её дыхание не стало шумным , а его рука у неё между ног влажной. Она сказала: закрой, слышно.
- Я ничего не слышу, полная тишина, - прошептал он.
- Нас слышно. Шишки слышат.
Это была здравая предосторожность, как оказалось потом. Они ласкались, отодвигались, лежали, сидели друг напротив друга, смотрели и что-то говорили, а потом опять ложились. Когда в очередной раз терпения уже не стало никакого, дали себе волю. И во время долгого крика снова стали Леопардом.
Третий день шёл к вечеру, тёплый ветер, пролетевший через деревья, цветы и травы, ласкал морду и вибриссы. Она шепнула: - Как чудно, и ещё целая ночь впереди.
- Да, дорогая. Всё же, о-о-о, просто потягивание, простое потягивание - столько удовольствия… это ощущение мощи, бежим… вот этот… бег…вот, вот так…
- Да … дома всё же плохо имитируется… так совсем другое ощущение…эти мышцы… сама их толщина и тяжесть тела… хвост…эти лапы, вот так, вот, отталкивание и прогиб, вот, отталкивание и прогиб, позвоночник… и этот ещё…
- Да, милая, я чувствую...
- Давай вон туда, к редколесью... как пахнет…ложимся… только подползём, ты ведь не против, дорогой…
- Я думал - к Гинеоликсу…
Леопард напряжённо полз к силуэтам за деревьями. Потом остановился.
- Милая, достаточно, это было здорово, теперь Гинеоликс.
Она начала что-то тихо и почти бессвязно шептать, умолять его и уговаривать. Леопард опять двинулся, прокрался ещё немного и опять остановился.
- Я не хочу, - ясно и очень внятно сказал он. Они полежали ещё и вдруг, порыкивая и похохатывая, совсем не соблюдая тишины, покатились по лесной подстилке...
Леопард лёгкими прыжками добежал до Гинеоликса, вспрыгнул и пропал в ветвях под музыку и крики заголосивших от радости волосатых шишек…
Возвращение, то есть обратная транзакция, разделение, пересылка заняли те же пять часов.
Он решил, что согласится со всеми её условиями и, балуясь, отослал ей пышно украшенный пустой список претензий и одно непременное условие будущей совместной жизни: в центре их общей подписи должен быть волосатый бочонок. На следующий день он получил заверенное Администратором уведомление. Сначала шла удостоверяющая и одновременно приветственная, официальная надпись, а потом текст: Учительница музыки отказывает Защитнику приватной части в Слиянии и распоряжается перекрыть возможность контактов.

    СЛУЧАЙ С КАУНИ

Саупиноки сказали: Натяжения нет.
Эрибарус-1 сказал: Для затравочки, прошу прощения, скажу первый. Я просто обалдел, когда увидел. Это что? Они совсем, что ль, охренели со своими последовательностями. Превратили в арифмометры, или, как они это называют? - да, спасибо, Арифья, - в машины Тьюринга, вот в эти машины, кстати, с именем личности весьма сомнительной, они превратили всё, то есть практически весь сектор: планеты, звёзды, астероиды и даже межзвёздный газ. Почему это стало возможным? Зачем это? Что за льготы? Прибрали тут у вас всё, что плохо лежит. Плюнуть некуда - попадёшь в компьютер.
Нуши-Фаниокль сказала: Дядя, у нас всё лежит, стоит и летит как надо, я отвечаю.
Эрибарус-2 сказал: Тем более, значит прибрали хорошее. Я тоже не понимаю этого попустительства.
Тирибара-Эрибарус-1, по прозвищу Журчала, сказал: Это всё мелочи, ведь всё это происходит виртуально. Давайте про главное. Что произошло? Это был совсем особый путь, путь поиска материей самой себя в разумном виде. Стремление преобразиться в нечто более совершенное. Как оценить результат? Мне сложно в силу моей вовлечённости в процесс. Эксперимент, вольно или невольно поставленный Ма, исчерпан, достиг верхней планки и уже перевалил за неё.
Эрибарус-2: Перевалил на нашу территорию.
Дед сказал: Так, перевалил, значит. Хорошо. Что-то все говорят наперебой, прям уж как будто это такая горячая тема. Позвольте мне начать официально. Сначала поздравить Кауни-о-Гериту с её первым участием в общем собрании и предоставить слово не Эрибарусу-1 для какой-то затравочки, а для правильной постановки вопроса тому, кому считаю нужным. Давай, Арифья.
Арифья-о-Герита сказала: Поздравляю, Кауни, я очень рада. Это короткое представление должна была бы делать Ма, создатель всего этого явления, но она просила высказаться меня.
Стремление. Это поразило с самого начала: постоянный поиск целостности, принципиально невозможной для бесконечно разорванной субстанции, которой является трёхмерная материя. Далее, для «живой», назовём её так, как они сами себя называют, для живой материи это стремление не исчезло, а даже обострилось. То есть длительный путь неживого к живому и переход через границу «неживой материи», ничего в этом смысле не изменил. Далее. Обретённая возможность осознать и отделить себя от остального материального мира тоже ничего не изменила. Ощущение раздробленности и ущербности не только не исчезло, а было осознано всей их цивилизацией как кардинальное ограничение.
Стремление порождает все проблемы, но при этом и оправдывает всё. Пока материя стремится - она скромна и даже обаятельна, робка, осторожна и понимает своё несовершенство. Она становится умнее, потому что стремление научает. Совершенствуется даже, потому что может почувствовать правильно и какое-то время приближаться именно к совершенству. Приходит не туда, потому что, не видя цели, идёт или наощупь, или вообще в обратную сторону. И снова, отталкиваясь от несовершенства, ищет совершенства. В результате, её стремление - это стремление к проблеме, движение - это движение к проблеме. Поэтому вопрос, который Дед просил меня сегодня поставить - это вопрос о Прерывании.
Саупиноки: Натяжение один.
Эрибарус-1: Нужно было в своё время позволить Арифье завершить это действо.
Ма: Тезис сомнительный. Предлагаю не уходить в предположения.
Арифья-о-Герита сказала: Я, может быть, и не противодействовала определённому ходу событий, но не собиралась брать на себя Прерывание.
Журчала: Всё, что сказала Арифья, было сказано о живой, условно говоря, материи, а они уже практически не материальны. Произошёл прорыв. Если хотите, третий этап развития материи. Абсолютно иной, хотим мы того, или не хотим. Желания и стремления переведены в представления, а цельность и непрерывность, не достижимые на материальном уровне, при отображении в цифровую форму достигнуты на ментальном.
Нуши-Фаниокль сказала: Все попытки помогать несовершенным стремлениям приведут к следующим несовершенным стремлениям. Это фиаско самой материи, так, да? То есть, возвращать их туда, в материальный мир, не следует?
Ма сказала: Дело не в этом. Возвращать ли их туда, в мою зону ответственности, или не возвращать, это я решу сама. Здесь вопрос стоит не о возвращении, а о Прерывании дальнейшего движения.
Журчала: Необходимо учесть, что прежняя агрессивность материальных существ захлебнулась в возможностях нового мира. Мне кажется, окончательно. То есть сами нашли для себя устойчивость и возможность раствориться в бесконечности. Изменили направление своего эволюционного движения и за триста лет совершили колоссальный рывок.
Эрибарус-2: Умнички. Всего за триста лет совершили беспрецедентный рывок к несовершенству.
Ма: Несовершенство, оно разное. Табуретка несовершенна, а сидеть можно. Сравните с совершенным по красоте цветущим кактусом на Веронике.
Эрибарус-1: А зачем нам табуретки? Я посидел один раз - больше не хочу. Кактус правдив, а табуретка лукава.
Журчала: Слово «рывок» мне нравится. То, что способно на рывок, уже, мне кажется, заслуживает уважения.
Эрибарус-1: Подчеркну эти слова: практически не материальны. Мы видим активное развитие без отказа от возможностей материализации, что по сути опровергает то, что толкует Тирибара-Эрибарус-1. Налицо использование трёхмерной материи, причём довольно агрессивное. Не порывают с материей - значит, неизбежна агрессия. Что даёт и нам право и даже необходимость воздействия, в данном случае - Прерывания.
Эрибарус-2: Насчёт «не агрессивны» тоже не согласен, агрессивность только отложена. Очевидна невозможность преодоления собственного несовершенства.
Кауни-о-Герита сказала: Мне кажется, они нисколько не агрессивны.
Саупиноки: Натяжение два.
Бринси сказал: Всё прощаю за музыку. Давайте будем культивировать только музыкантов, а остальные, согласен, интереса не представляют.
Эрибарус-2: Они не трогают только Аухари и его систему. Как музейную ценность. Небось, Ма стоит на страже.
Ма: Угу.
Арифья-о-Герита: Для нас тут всё - музейная ценность.
Дед: Скажем прямо. Ресурсы здесь для них скоро закончатся. Тогда они попытаются нащупать границы сетки, положенной Ма в Местном пузыре и, выйдя за неё, там попадут в многомерное пространство - и мы получим многомерных материальных существ. Со всеми их неуёмными стремлениями и проблемами.
Кауни-о-Герита: Уже нащупали границы.
Ма: Что? Я не ослышалась?
Дед: Т-а-ак. Вот, дорогие мои, вопрос-то неотложный, оказывается. Уже полезли. Спасибо, Кауни, это очень важно для принятия решения.
Эрибарус-2: Спасибо, Кауни.
Эрибарус-1: Великий Укатанагон!
Эрибарус-2: Не знаю что тут можно предложить кроме крайних мер.
Ма: Давайте, переселяем их назад в моих звероящеров. Есть у нас такой вариант?
Дед: Такой вариант есть. Если большинство решит.
Герита-Фаниокль сказала: А я не считаю себя чем-то задетой от того, что они используют как счёты наш сектор - главное, всё остаётся на своих местах, пусть вычисляют на здоровье. Ограничить - это да. Например, оставить им Пузырь и убрать подальше всю материю за его пределами.
Эрибарус-2: Ограничивать, вычищать материю - значит контактировать, проявляться, это раз, а два - это значит вступать с ними в борьбу.
Нуши-Фаниокль: Посмотрите. Хотят совершенства, но ничего не находят. Как образец совершенного у них сначала боги, потом боги и полубоги, потом единый бог, потом полубоги-получеловеки, потом человек, и наконец - цифра. Считаю: это полное фиаско. Полное. От этого, считаю, их страсть к уходу, к самоуничтожению, а не сознательный переход в более совершенные формы существования.
Кауни-о-Герита: Если и фиаско, то фиаско как этап. Предлагаю подождать. Новый подъём, мне кажется, может быть уже скоро.
Дед: Ждать невозможно.
Арифья-о- Герита: Это милое стремление к совершенству, неуёмное и оголтелое, никогда ни о чём не свидетельствовало, кроме как о полном отсутствии совершенства. Нужно решать сейчас. Лягушка взбила масло и выпрыгнула из кувшина. Выпрыгнула - и попала в другой, в большой пустой кувшин, в котором, оказывается, стоял первый. Стремление, которое держало на плаву всю систему, оказалось ненужным. Объединение и укрупнение сообществ уменьшает их контакты с реальностью, они просто уходят, исчезают из реальности.
Эрибарус-2: А куда? И где они выскочат? Будем ждать проблем?
Ма: Возможности коррекции ничтожны. Начался массовый уход от своих прежних, традиционных принципов, правил жизни и ролевых функций. Прежде, хоть и сымитированные в математических образах, они какое-то время были объединяющим элементом. Распадаются, за ненужностью, общественные и любые другие связи. Каждая индивидуальность творит свой виртуальный мир и существует практически только в нём. Полная оторванность и независимость, включая и энергетическую. При этом, уже появились отдельные попытки инженерных и технических сообществ воссоздать, реставрировать новый мир в материи, в материальном виде. Вычисления делают очень точные, часто точнее, чем я, например.
Дед: Кто лучше всех считает - тот лучше всех обсчитывает. А? Сегодня исчезают - завтра снова проявляются в материальном мире. Есть тут угроза? Прервать всю эту тараканью возню, пока она на виду?
Кауни-о-Герита: Может быть, предложить помощь и сотрудничество, и тем самым контролировать?
Эрибарус-1: О, Великий Укатанагон, а ведь ещё недавно речь шла только о зоопарке. Я за Прерывание.
Саупиноки : Натяжение три.
Эрибарус-2: Если кто-то хочет уйти, чтобы потом появиться где угодно и когда угодно, ему следует помешать.
Нуши-Фаниокль: Это маленький ребёнок собирается один поехать в путешествие. Нужно остановить.
Бринси: Ребёнка можно забрать у родителей и отдать приёмным. Например, мне.
Эрибарус-2 : Визуализируете, дорогие мои, очень плохо. Я не понял, что такое «Взбить масло», «Лягушка» и «Тараканья возня». Зато я понимаю, что для одобренного когда-то нами зоопарка этот очень точный арифмометр, размером в несколько световых лет, не нужен. А будет ли у «Тараканья возня» одной ногой больше, или одной головой меньше, значения не имеет. Так что Прерывание.
Журчала: Это не тараканы, это целая разумная цивилизация.
Эрибарус-2 : Ах. Это уже цивилизация. А кто может подтвердить разумность?
Саупиноки: Натяжение четыре.
Эрибарус-2 : Все молчат. Видите, уважаемый племянник, некому.
Ма: Мы не можем быть высокомерны. Высокомерие - всегда ошибка. Почему нужно отрицать некоторую разумность? Да, может быть и разумные. Тем сложнее выбор.
Дед: Самое смешное, если при такой лягушачьей прыти и со всеми этими неправильными, как вы говорите, стремлениями, тараканы сделают рывок и окажутся там, куда мы, все такие правильные, никогда и не попадём.
Эрибарус-2 : Так об этом и речь. Этого-то и нельзя допускать.
Зевенариус: Славные были человечки. Женщины очень красивые, особенно когда привыкнешь и поближе подойдёшь.
Арифья-о- Герита: Так близко подходить не стоило.
Ма: От этих подходов эволюция-то и взбесилась.
Саупиноки: Натяжение пять. Напомню, что при семи мы, Саупиноки, включаемся в процесс и сразу добавляем свои одиннадцать до восемнадцати. Нужно будет держать этот уровень. Если потом ещё добавится примерно шесть, то с двадцати двух до двадцати четырёх возникает угроза схлопывания.
Дед, демонстративно вынимая из кармана помятое старое кресло, расправляя и садясь в него: Вот и пригодилось. Кое-кому нужно чуток остыть, а то оно второго раза не выдержит и сломается.
Ма: Не по адресу.
Дед: Арифья, мы с радостью видим рост твоих возможностей, скоро, наверное, догонишь Ма, но охолони пожалуйста, а то с вами двумя я уже не справлюсь.
Саупиноки: Мы не понимаем, причём тут Арифья, четыре единицы идут от Кауни.
    Все ахнули и посмотрели на Кауни-о-Гериту.

Дед: Да? Спутал сестёр, видно. Не волнуйся так, Кауни.
Кауни-о-Герита: Я не волнуюсь.
Ма: Первый раз все волнуются.
Арифья-о- Герита: Но не в такой же степени.
Эрибарус-1: Значит, это Зевенариус развлёкся, а теперь вот они, последствия. Моё мнение - Прерывание.
Эрибарус-2: Быков бояться - к коровам не ходить, да, Зевенариус?
Зевенариус: Да, дядя, особенно к цифровым коровам.
Кауни-о-Герита: Я знаю нескольких из них - они очень мирные, добрые и даже симпатичные.
Зевенариус: Да?
Герита-Фаниокль: Что? Ты о ком, Кауни? Как это ты их знаешь?
Кауни-о-Герита: Ну так, общаемся.
    Все снова повернулись и уставились на Кауни.

Ма (после приличной паузы): Ну, покажи как вы общаетесь. (Кауни-о-Герита показывает несколько эпизодов). Это всё?
Кауни-о-Герита: Нет.
Ма: А что ещё?
Кауни-о-Герита: Ещё личное.
Саупиноки: Семь, напоминаю, мы включаемся, сейчас будет сразу восемнадцать, даже ближе к девятнадцати.
Эрибарус-1: Ух ты, припекать как стало.
Герита-Фаниокль: Кауни, как ты? Как себя чувствуешь?
Кауни-о-Герита: Всё под контролем.
Дед: Всё, пора сворачиваться. Вижу - большинство за Прерывание. Для запуска аннигиляции мы пригласили Эрибаруса-3. Он где-то здесь.
Эрибарус-3: Я наготове.
Эрибарус-2: О, Великий Укатанагон, наконец-то снова вижу своего грозного брата.
Саупиноки: Двадцать.
Ма (к Кауни, буднично): Ты уже соединялась с ними?
Кауни-о-Герита: Это вопрос личный, но я могу ответить: Нет, я только думаю об этом.
Ма: Думать это хорошо. Потом, когда будет время, вместе подумаем. Но один раз, как я понимаю, попробовала?
Кауни-о-Герита: Да, проба была. Два раза.
Ма: И что?
Кауни-о-Герита: Все были в восторге.
Герита-Фаниокль: А ты?
Кауни-о-Герита: Я сказала «все».
Эрибарус-2: Я же говорю, перевалили на нашу территорию.
Дед: Ну, значит, вовремя собрались.
Герита-Фаниокль: Ей плохо, давайте в другой раз.
Нуши-Фаниокль: Нет, голосуем и решаем прямо сразу, здесь, да, Дед?
Ма: И что же, полный контакт?
Кауни-о-Герита (тихо): Нет, конечно, но почти, почти. Да, если так судить, то полный, но ничего страшного не случилось, я уверена, я гарантирую.
Ма: Как это могло произойти?

Кауни-о-Герита молчит.

Ма: Объясни нам, почему ты так решила?
Герита-Фаниокль: Ей плохо.
Кауни-о-Герита забормотала: Потому что в продвигающемся сообществе должно идти два параллельных процесса: оно, это сообщество, должно завоёвывать пространство и одновременно меняться, совершенствоваться внутренне. Так делала Арифья, например, помогая растительному миру перейти от царства хвойных покрытосеменных и хвощей к миру лиственных, кустарников и цветов - к тому миру, в котором только и может вырасти будущий разум и мораль.
Арифья-о- Герита: Это так, сестрёнка. И что?
Кауни-о-Герита: Нужно было угадать центр изменений, потом определить проход к нему, а потом найти дверь, ведущую в этот ход. Предложить этому центру что-то очень привлекательное, очень перспективное. И тогда дверь откроется и привлекательная новизна сможет достичь центра изменений и изменить объект...
Ма: Что привлекательное ты им предложила?
Кауни-о-Герита: … эта изменённая сущность, естественно, уже лучше приспособлена к существованию в среде и хочет изменить постепенно всё сообщество…
Ма: Что привлекательное ты им предложила?
Кауни-о-Герита: …и тут нужен кульбит: нужно обернуться врагом и тому первоисточнику, из которого было почёрпнуто новое и тому старому, что должно подвергнуться изменению …
Ма: Кауни, что привлекательное ты им предложила?
Герита-Фаниокль: Ма, ей плохо.
Зевенариус: Надо дать ей выговориться.
Кауни-о-Герита: … изменив сообщество, оглянемся и увидим, что изменили только локальную область, в ужасе оглядываем всю сферу: а там остались огромные территории со столь специфическими условиями, что туда не смогли проникнуть семена нового. Так оставлять нельзя, это носители регресса. Нужно подыскивать то, что может проникнуть на эти сухие пустынные почвы. Это должно быть что-то, что победит буйство, взрывной темперамент этих южных областей, захлёстывающий их тестостерон, без которого здесь, в пустыне, не выжить, но который является главной причиной невозможности движения к совершенствованию…
Арифья-о- Герита: Это уже из моего дневника…
Кауни-о-Герита: … к этому неизбежно нужно приспосабливать новую мораль. Да, снизить планки и получить в будущем проблемы, но только это помогает сделать шаг к преобразованиям. Чтобы насадить цветы в пустыне, нужно прежде всего расколоть каменистую почву, иначе цветам просто неоткуда расти. Арифья спросила: Чем расколоть сплотившееся в главных тестостероновых интересах стадо неугомонных самцов? Арифья ответила: Только нанеся им страшный удар в центр интересов - ударить по их самовластию над самками и дать новые возможности одурманенным, зависимым, и в то же время боящимся самих себя, женщинам. Тем самым остановить рост популяции и связанную с ним экспансию, и запустить процесс освобождения и совершенствования. Арифья сказала: Покуситься на это можно, только ослабив спазматическую мужскую хватку, иначе самцы героически сдохнут, не отпуская из рук то, что им дороже жизни. Чтобы прекратились спазмы, чтобы рука разжалась, нужно предложить, протянуть этой сжатой руке другую сласть. Деньги. Ничто другое не рождает достаточного интереса, а деньги дают свободу и требуют свободы. Отпусти чужое горло - возьми деньги и купи себе что захочешь, даже другие горла, всё равно будет лучше. Журчала провёл огромную скрытную работу по перегону нефти в регионы сложного населения …
Арифья-о- Герита: Это всё из моего дневника…
Кауни-о-Герита: …чтобы использовать замену интереса как шаг на правильном пути…
Ма(перебивая): Кауни, ты им предложила самой стать тем новым и перспективным, что должно изменить их сообщество?
Кауни-о-Герита: Да, нужно было заменить их интерес к экспансии на интерес к более совершенному развитию.
Арифья-о- Герита: Скромность - это не наша семейная ценность.
Ма: Как это приняли?
Кауни-о-Герита: Я показала, им понравилось.
Ма: То есть, полное слияние.
Кауни-о-Герита: Да.
Саупиноки: Двадцать два. Угроза схлопывания.
Ма: Показывай мне немедленно.
Кауни-о-Герита: Смотри (Ма приобнимает её и замирает на какое-то время).
Ма: Теперь изоляция. Герита, не переживай, всё в порядке.
Дед: Пожалуйста, Журчала, отправляйся с Кауни.
Кауни-о-Герита (кричит): Я против Прерывания. А ты, Журчала?
Журчала: Я тоже.
Кауни-о-Герита: Я всё сделаю, всё, только не надо Прерывания, прошу.
Дед: Хорошо, не волнуйся, откладываем, отправляйтесь.
Кауни-о-Герита: Ты обещаешь?
Дед: Да.
    Теперь все расслабляются, рассаживаются и улыбаются.

Эрибарус-2: По-моему, все хорошо справились с ролями.
Бринси: Могли бы меня тоже посвятить в эту тайную операцию под названием «Кауни». Хотя я против таких методов, надо было говорить с ней прямо.
Эрибарус-1: Ничего бы не дало. Перед нами не Кауни, а Кауни плюс.
Эрибарус-2: Она же сказала, что нужно самой измениться. Да ещё потом стать врагом первоисточнику. Нам только такого врага не хватало.
Зевенариус: Теперь они боятся нас, а мы боимся их.
Дед: Саупиноки?
Саупиноки: Сейчас два.
Дед: А какой был максимум на самом деле?
Саупиноки: Восемь. При этом семь от Кауни.
Ма: Наша порода.
Бринси: А кто-нибудь, кроме Кауни, ещё пробовал с ними пообщаться?
Дед: А почему ты об этом спрашиваешь?
Эрибарус-1: Это не случайный вопрос.
Дед: О-о-о, вижу, вижу тебя насквозь, ты, Бринси, пробовал.
Бринси: Дед, ты что?
Эрибарус-2: Я тоже, я тоже вижу: Бринси лежит, полный контакт.
Эрибарус-1: Да, да, всё слышно, мелодию очень хорошо слышно. Прекрасная…Триста девяносто пятая, бемоль в мажоре…
Эрибарус-2: Вольф Ганг Инд Бахус. Полный контакт под музыку.
Зевенариус: Слияние. Бринси, как ты мог? В мажоре. Фу, как некрасиво!
Дед: Он мог невольно увлечься и не заметить. Во время прослушивания. Они его усыпили.
Эрибарус-1: Оцифровали!
Эрибарус-2: Это всё музыка, она его одурманила!
Эрибарус-1: Предлагаю прервать окончательно всю эту музыку.
Бринси кричит: Вы обалдели все что ли?
Дед: Это просто шутка.
Бринси, посмотрев на смеющуюся компанию: Смешная.
Зевенариус: Ты же берёшь у них музыку.
Бринси: И что?
Зевенариус: Сопереживание - кратчайший путь через привлекательный проход прямо к центру изменений.
Арифья-о- Герита: Мнение профессионала. Советую мужчинам прислушаться.
Нуши-Фаниокль: Ну хватит уже. Тонопи и Кноки пытались вести переговоры. Ничего не получилось. Не с кем, и не о чем было разговаривать. Цифры, интересующиеся цифрами. Только Кауни нашла там себе друзей. Тайком и от Ма, и от Гериты, и от Арифьи.
Дед, обращаясь к Ма: Итак? Расскажи нам.
Ма: Они использовали атомные структуры элементов при зашифровке своих последовательностей, а для дешифровки создавали зеркально-симметричные копии. Она заметила эту симметрию, проследила откуда ребята управляют, и, создав некое своё цифровое подобие, постучала в их двери, как она сказала. То есть, поманила привлекательным, а именно, самой собой, своими возможностями - и полезла общаться. Там реальные крутые парни-технари со своей сумасшедшей индустрией развлечений. А она и сама не промах, с её-то возможностями. Ну и показала класс. Они обалдели и решили, что к ним спустилась сама Богиня Цифра. Все были счастливы, как она сказала, каждый по-своему. Кауни от успеха, а цифровые сообщества от перспектив: энергии теперь должно было хватить на все их фантазии. Её ошибка - она пренебрегла фильтрами и оставила прямую эмоциональную связь со своим цифровым подобием. Совместно они задумали новый проект. Не подумайте ничего дурного. Просто решили построить Новый Совершенный Материальный Мир.
Арифья-о-Герита: Что-то знакомое.
Ма: Не язви. Да, можно сказать, вторая попытка.
Дед: И каким образом?
Ма: Всё очень простенько. Сотворить симметричную планетную систему по существующему образцу, все сообщества сливаются с Кауни в одно и это то новое, что в виде виртуального господа бога возрождает и заселяет новый идеальный мир.
Эрибарус-1: Действительно мы вовремя собрались.
Дед: Что-нибудь агрессивное в замысле есть?
Ма: По первому плану ничего. Исключительно гуманисты, идеалисты и игруны.
Арифья-о-Герита: Игрунки.
Дед: А Кауни?
Ма: Полный бардак в голове, извини, Герита. Хочет заступиться за Арифью, переплюнуть Арифью и продолжить её дело, и пожертвовать собой, и лавры снискать…
Эрибарус - 2: И что они хотели перетащить туда, в новую систему? Какие-то крохи. Это не серьёзно. Может быть позволить, пусть Кауни реализуется?
Ма: Это очень серьёзно. Для дисбаланса и, как следствие, увеличения глобальных скоростей, достаточно одного процента массы.
Герита-Фаниокль: А с реализацией мы для дочери поищем что-нибудь более совершенное, чем трёхмерные материальные создания.
Дед: А что с приближением к границам?
Ма: Получается, она их отвлекла от экспансии, но ограничения, наверное, потребуются.
Дед: Что будем делать?
Эрибарус-1: А что, есть выбор? Объясняем, договариваемся, ограничиваем и, в итоге, принимаем в компанию. Куда деваться?
Арифья-о- Герита: Думаю, все согласятся, что изменения произошли почти нереальные.
Журчала: Из ничего получилась целая разумная цивилизация.
Зевенариус: С цивилизацией не договоришься. Особенно с разумной.
Нуши-Фаниокль: Не с кем договариваться, нет никакой централизации.
Ма: Нет, ситуация изменилась, ребята действуют быстро и всех уже почти собрали в одно.
Арифья-о-Герита: Кауни немного ошиблась. Не два параллельных процесса: продвижение и совершенствование, а по очереди, то продвижение, то совершенствование, волнами. Судя по всему, сейчас удачный момент. Продвижение прервать, а совершенствованию способствовать.
Журчала: Избавились от материальной оболочки, отсутствие агрессии, бесконечное существование - уверен, они уже готовы.
Эрибарус-2: Но хотят-то назад! В новый идеальный материальный мир.
Нуши -Фаниокль: И таким дать одиннадцать измерений, оперативное распоряжение временем и Мировое Назначение?
Дед: Сразу уж и одиннадцать. Торопиться необязательно.
Ма: Раз их тянет к материальному миру, предлагаю сделать примерно так, как они хотят. Пусть будут в двух ипостасях. Мне нужен один Большой Инспектор как на Земле, так и во всей системе, то есть окончательная транзакция в один конец. Это будет объединённый в одной личности материальный вариант человечества. А вариант, объединённый в одну виртуальную личность, принять в наше сообщество. Специализация - вычисления.
Дед: Кауни?
Ма: Естественно, никакого слияния и самопожертвования.Приведём в норму - и под моим контролем пусть ведёт дальше оба проекта.
Эрибарус-1: Название пусть придумает Арифья - она целый биоценоз назвала.
Арифья-о- Герита: Геракл - это очевидно.
Эрибарус-1: А виртуальному?
Эрибарус-2: Предлагаю Гераклюс Арифметикус!
Дед: Помягче, насмешник. И посерьёзнее. Пусть будет Геракл-Арифметик.

   * * *