Глава пятнадцатая.
Носик Премудрой Медведицы ожил первым — слегка подергался, сделал круговое движение и сморщился. Последнее время он был чувствительный к витающим вокруг запахам, особенно неприятным. Для начала Света, прищуром, открыла один глаз, — привычка детства: входить в реальность постепенно. В обзор Хранительницы Красного Угла Неба попала войлочная крыша, верхний край стены. Причем, они двигались, тряслись, резко подпрыгивая на неровностях. Широкие красные ленты с изображением фаллоса, свисая с потолка, покачивались в такт перемещения небольшой с костяным каркасом конструкции, очень похожей на цыганскую кибитку. Слышалось ржание коней…
Медведица зажала обострившееся обоняние пальчиками и открыла второй глаз. Она не ошиблась, на лентах золотыми нитями, действительно, были вышиты фаллосы. Словно фаллоимитаторы на рекламном буклете интим-магазина «Афродита», они красовались прямо перед распахнутыми очами разным размером и объемом. Лишь ограниченная световая гамма — красный и желтый, не позволяла увидеть в этой коллекции еще и черных красавчиков. Но возможно рукодельницы, что так заботливо, и главное натурально, изобразили на лентах мужские достоинства, не знали о полной палитре существующих в мире нефритовых наконечников. Что было нельзя сказать о самом нефрите.
К широкой ленте, над головой Премудрой Медведицы, в позе поникшего витязя скрывшегося за броней из кожи, был привязан и раскачивался член. Самый настоящий член. Он был настолько натурален, что Светка даже подумала, не от него ли так пахнет, но подняв руку, — чисто из любопытства! она оттянула кожицу, — показалась головка из красного нефрита. Пожалуй, это было лучше пластмассового эрзаца по материалу, ну о красоте, и говорить не приходилось. Медведица снова надела на него шкурку, — натуральную, только было не разобрать: кто-то претерпел кардинальное обрезание или все же это кожа какого-то животного? Словно увидавший оружие мальчишка, Света не смогла с ним расстаться сразу. Кожа ходила легко. Судя по степени полировки, игрушкой и до нее забавлялись частенько.
Несомненно, фаллос был произведением искусств, хоть и определенного толка. Отдав около минуты на развлечение, Светка так и не раскрыла тайну — от кого или из чего, словно бархатка, на нем кожица. Мешал запах, он становился сильнее, навязчивее.
— Испей, Асвет! Это уберет тошноту, — услышала она.
Голос был женский, мягкий почти материнский, — язык, тот, что Хранительница уже слышала, когда встретила в степи двух девушек-сарматок.
Света оторвала взор от войлочного потолка и приподнялась.
Обнаженная женщина на ладонях протягивала ей золотую чашу с напитком зеленоватого цвета. Медведица сразу узнала тетку. Даже не узнала! Просто у нее было чувство, словно очнулась от какой-то хвори, а рядом сидит Аланея. С седой прядью по черному распущенному волосу, с немного отвисшей грудью, стальным прессом живота, бедер, мощными коленями и выраженными икрами ног женщина сидела у ложа Асвет не в первый раз. По всему видно — невпервой ей отпаивать Светку травами, лечить рваные раны. Единственно, сейчас Аланея подавала Медведице витую узорами чашу с такой радостью, словно в ту угодил не камень с пращи, а стрела Амура.
К тому же, зеленая бурда воняла, заполняя кибитку запахом коктейля из плесени, мха и мухоморов, но глаза Аланеи были такими чистыми и добрыми, что Светка не смогла отказать. Не разжимая пальчиками носа, она открыла рот.
Содержимое чаши было влито в нее ровно наполовину.
— Остальное, когда снова взойдет Золотой Полоз, — утешила Аланея.
— Гадость! Что это? — спросила Света на языке сарматов, уже вообще ничему не удивляясь, — как и учил Змей. Правда, спрашивать она еще не разучилась.
— Напиток Земли Матери, чтобы ты не поливала ее тем, что уже скушала, Асвет.
Тошнить, действительно перестало. Света скинула ножки с кровати, если так можно было назвать нечто, изготовленное из слоновой кости цельно, не пластинами. Ложе было совсем не маленьким. Светке в голову закралось подозрение, что возлежала она на бивне мамонта или какой-то из его пористых костей. Поскольку стояло ложе в кибитке, то легкость соперничала с удобством и красотой резки узора.
Оглядывая весьма экзотическую кровать, почти времен Юрского периода, Света заодно осмотрела себя — голенькую с маленьким синяком на предплечье, и поискала взглядом хотя бы джинсы. Спрашивать о трусах было все ровно, что рассказывать Аланее о первом искусственном спутнике Земли. Хотя в необходимости изобретения человечеством космического аппарата, тетку амазонок убедить было бы куда легче. О предназначении того, что висело в кибитке, словно на банановом дереве, Светка тоже, как бы, понимала, только вот интересно, — она знала или догадывалась?
Видимо, посчитав, что царица Асвет готова к выходу: грудь дышала, ноги двигались, а руки кокетливо заправили за ушки волосы, — что еще надо для женщины! Аланея откинула войлочный полог. Солнечные лучи ударили Светке в лицо, справляясь с прыгающими зайчиками прищуром, она увидела стан амазонок.
Вопросы отпали сами собой, ходить под палящим полуденным светилом, — свернувшимся в вечность Золотым Полозом, в какой-либо шмотке, пусть даже с фирменной лейбой, здесь было кощунством, святотатством! Хулой на Верховное божество! Перед глазами Медведицы открылось бесподобное зрелище. Около сотни обнаженных или полуобнаженных красавиц, и стояли, и двигались одновременно. Кто-то из амазонок варил пищу, кто-то ниткой из жил шил одежду, острил меч с серповидным навершием или надевал на древки стрел железные наконечники, но все они были или в кибитках с откинутыми пологами или верхом на конях, мирно щипающих травку.
Стан медленно двигался по степи в обычных будничных делах. Сидя на одном скакуне, Авшана вынимала из бедра сестры Тайнеи наконечник обломившегося в бою дротика или стрелы. Наблюдая за операцией с прижиганием на конном ходу, Света вспомнила, как вчера амазонки во главе с ней не по-детски дрались с какими-то мужиками в войлочных панцирях с нашивками из продолговатых пластин меди, а то бы, ну совсем отдых девочек на природе — нечто среднее между роливиками и нудистами.
При своем появлении на солнышке, услышав со всех концов: «Мы приветствуем тебя, царица Асвет!», Света хотела по-простецки, — все же свои девчонки! спрыгнуть на землю, но была резко остановлена Аланеей. Сейчас взгляд тетки был одновременно грозным и укоряющим. Ее губы издали подзывающий посвист, и из-за кибитки, оставив опечаленной рыженькую кобылку Авшаны, бодро и приветливо кивая, появился Сапфир. Он снова нашел хозяйку, бодрым видом предлагая запрыгнуть в седло, где было уже нацеплено все необходимое для войны и мира, включая нехитрые предметы секрета женской красоты.
Царица Асвет почесала носик и снизошла на белого скакуна. Ловко обласкав ножками, с превеликим удовольствием и величием. Аланея спрыгнула из кибитки на вороного жеребца и поехала рядом.
Как ученица-двоечница Премудрая Медведица задним числом вспомнила: амазонке нельзя ходить пешком, ее ноги конь, что соединяет Отца Небо и Мать Землю. Она сморщила державное личико, виновато поглядев на мать-учительницу, надевающую на голову царицы золотую диадему. Грудь царицы Аланея украсила символом власти — нечто похожее на княжеские бармы. Сарматский лиф был несколько тяжеловатым, на Светкины плечи легли две круглые золотые пластины, от них шли соединенные колечками по семь маленьких и на грудях, прикрывая соски, лежали две квадратные. На всех без исключения пластинах было изброжено Коло в виде свернувшегося в вечность Золотого Полоза. Медведица вздохнула, вспоминая, как хорошо было в эпохе унисекса…
Не зная, откуда, но Светка отлично ведала, в каком из подсумков на крупе Сапфира, что лежало. Не оборачиваясь, она достала из одного из них круглое бронзовое зеркальце, сурьму, окись железа с подмешанной к ней охрой, оглядела личико и навела макияж — подкрасила бровки — домиком, губки — бантиком. За прическу можно было не беспокоится, золотая диадема плотным обручем охватывала волосы, снова ставшие длинными и курчавыми.
В другом подсумке Асвет нашла свой байкеровский жилет. Видимо, за ночь девчонки полностью его раскроили, выкинули сломанную молнию, выкрасили в красный цвет, прошили жильными сваренными в расплавленном золоте нитями и украсили речным жемчугом, сапфирами и бирюзой. К обновленному жилету прилагался бонус, — мини-юбочка поневой, соединенной петлями с кожаным ремнем, на котором висел изогнутый кинжал для жертвоприношения. Передернув лезвие в деревянных обшитых кожей ножнах, Светка вспомнила, что она еще и верховная жрица храма Золотого Полоза, и его жена, — по совместительству.
Прикид царицы Асвет примерила прямо на Сапфире. Странно, но крутясь на жеребце и примеряя сапожки на косом каблучке, под стремя, чувствовала она себя так же удобно и комфортно, словно находилась в салоне для VIP-персон. Все у сарматок через коня! Сначала в седло, а уж потом умываться причесываться, маникюр наводить. А любовь? Интересно! Ответ на этот вопрос Светка, не то что б не нашла, она его быстренько отложила, чтобы не распылять остроту ощущений. У царицы Асвет тоже был девиз: узнала, опробовала, испытала, — так жить интереснее.
— Аланея! Сопроводи меня в храм Золотого Полоза! — повелела она, когда утренний туалет верховной жрицы был полностью завершен.
— К нему мы и направляемся, о благородная Асвет!
Мать-учительница была велеречива, соблюдая субординацию. Там в кибитке, она могла себе позволить и шлепнуть царицу по попке, но на всевидящем оке Полоза, ни в коем случае. Себя Аланея украсила лишь бусами в три ряда и широким поясом с внушительных размеров мечем, серповидное навершие упиралось ей в левую грудь, приподнимая при ходе лошади. Железный клинок тетки был больше метра в длину, и она умела им пользоваться, Света тоже это отлично знала — состояние дежа-вю. Удар Аланеи буквально раскалывал противника на отдельные полужопия, а с виду не скажешь, — скромная седеющая нудистка, с материнским взором и целой кибиткой игрушек от долгих зимних ночей.
— Разве храм не там где мы были вчера? — спросила Света.
— И там и не там! Пока ты лежала у меня в кибитке, воительницы перенесли его на другую сторону реки. Бой с асурами дался нам нелегко, Асвет. После, того как ты упала от взмаха пращи и раненая Тайнея спасла тебя от повторного удара камнем, заслонив своим конем, мне пришлось приказать сотне уходить. Черная сила стоит за асурами и девчонкам в одиночку с ними не справится. Я взывала к Золотому Полозу, но он ждет твоей любви и твоих слов царица. Я для него стара и моя страсть уже не разжигает в нем огонь!
Светке так хотелось воскликнуть: как так перенесли? А раньше, разжигала?! Но царица Асвет сделала понимающее лицо и промолчала.
— Новое место нужно осветить любовью, — продолжила Аланея. — Золотой Полоз ждет возлюбленную жрицу. Чтобы Асвет спела о том, как желает его. Тогда он снизойдет с неба в храм, к ней на ложе!
— Если бы! — не удержалась Света, — Если бы он только пришел!!!
— А ты спой, Асвет. Сама и увидишь. В храме все уже готово, нет только тебя.
— Я спою, Аланея. И пусть только Змеюшка не объявится!..
Стан амазонок перешел реку бродом. На той стороне шатром из голубого шелка, возвышался храм Золотого Полоза. Он был огромен, расшит золотом, драгоценными камнями, жемчугом и сиял на солнце, словно полуденный небосвод в то же время расписанный звездами. На откинутом в две стороны входном пологе из прозрачной поволоки, без труда читались созвездия Большой и Малой Медведиц, словно аркой соединенные чешуйчатым из зеленого нефрита поясом Змея.
По растущим вдоль берега кустам ивы, Светка без труда узнала место. Ракита нисколько не изменилась, она, как и через тысячи лет, полоскала ветви в водах реки. Вон там, ближе к заходу солнца, находился пляж с мухаморными грибками и кабинками раздевалок, а здесь был поселок «Заречный». Был или будет! Нет, сначала усадьба князей Костровых, а уж потом дача учителя Полозова и снова владение Верки и Владимира. Тогда получается на той стороне, — где царицу Асвет, словно на гоп стопе, приложили из пращи, — дикий пляж с Голубоватым камнем с прилагающей к нему улицей «Девятого января», а на месте сожжения княжны Гундоровой — гостиница Паподдаки!..
Света зажмурилась. В законы времени лучше не углубляться. Свихнешься.
С этим твердым и незыблемым убеждением Премудрая Медведица и подъехала к храму. Вступая на порог в виде высокого крыльца, под которым виднелись оси деревянных колес, Света поняла, каким способом храм Золотого Полоза оказался по эту сторону реки за одну ночь. Он был расположен на нескольких десятках повозок скрепленных меж собой кожаными ремнями, от них шла упряжь с впряженными лошадьми. Несмотря на непомерную величину, сооружение из тончайшего шелка с каркасом из трубчатых костей, было легким и для его перемещения по ровной, блюдцем, степи требовалось не больше трех умелых погонщиц…
Вслед за царицей в храм Полоза сошла с коня и тетка Аланея, потом пятидесятница Тайнея, десятницы и все остальные девчонки, украшенные алыми лентами, с лифами из золотых пластин и в кожаных поневах. Кинжал был лишь у Асвет, на бедре Аланеи весел железный шар цепочкой к поясу, все остальное оружие осталось на конях.
После вчерашнего боя амазонок было немного меньше, но храм мог вместить и больше сотни красавиц. Аланея осталась у входа в соседстве с медным билом, Тайнея подошла к кровати из бивня мамонта, совершив руками пасы очищения. Ложе верховной жрицы было просторным и уже не вызывала у Светы вопросов о материале инкрустированного золотом изделия для услад с божеством. Девушки расположились полукругом вдоль стен шатра, расходясь волной и оставляя царицу посередине, возле огромной чаши на подставке в виде руки и в то же время Змея.
До краев наполненная парным кобыльим молоком, приправленным травами, чаша в форме женской груди в мужской ладони, распространяла приманивающий Полоза аромат, очень похожий на запах тела кормящей матери. Сняв с пояса кинжал, верховная жрица культа Золотого Полоза надрезала мизинец правой руки, капельки крови смешались с молоком. Аланея ударила железным шаром в медный диск. Наступила пауза.
Закаленные в боях девушки, многие со шрамами, доверчиво смотрели на стоявшую у жертвенной чаши царицу, как дети с безграничной верой и надеждой во взглядах. Только Асвет могла призвать Золотого Полоза им в помощь…
Да и Светка хотела увидеть Змеюшку хоть на минуточку, хоть в полглазика, но она не знала ни одной сарматской песни, ни одного танца, а тут нужно исполнить целую оду и вильнуть коварному Змею бедром так, чтобы он наконец-то объявился.
Вильнуть задом! Ну что ж вилять, так вилять! Светка сморщила носик, заодно мысленно послав к ядреней фене и такой неповоротливый, закостенелый Закон Времени. Тут было не до сантиментов, и она начала, что говориться с места в карьер:
«Арам Зам Зам, Арам Зам Зам,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арам Зам Зам, Арам Зам Зам
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арафик, Арафик,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арафик, Арафик,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам».
Входя в раж, царица амазонок, сверкая золотыми пластинами власти на плечах и груди, уже виляла не только бедрами. Она вскидывала руки, крутила ладошки, плавно перемещая кисти рук то в одну сторону, то в другую сторону, бросая их изгибами. Извиваясь на словах «Гули Гули» и призывая Змея к своему разгоряченному телу на «Арафик, Арафик» и на «Рам Зам Зам» подпрыгивая с полуразворотом, приподнимая край кожаной поневы, показывая ему ложбинки перехода стройных ножек в кругленькую попку.
Амазонки с облегчением выдохнули. После такого танца Светило спустится на ночлег прямо в объятья Асвет и не сможет обойти стороной храм, где его ждет верховная жрица.
Зараженные Светкиной энергией, словно от зайчика батарейки «Дюрасел», они начали копировать движения, пока скромно, не решаясь помешать жрице в общении с Золотым Полозом. Слов амазонки не понимали, оттого резонно считали их божественными. Они-то знали, что тот, кому столь задорные слова предназначены, не только песню понимает, но и любит слушать из уст царицы, иначе, Асвет ее бы не пела.
— Кого хороним, девчонки? — крикнула Светка. — А ну вместе! Ручки в гору и…
«Арам Зам Зам, Арам Зам Зам,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арам Зам Зам, Арам Зам Зам
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арафик, Арафик,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам,
Арафик, Арафик,
Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам».
Чаша с кобыльим молоком забурлила, словно закипела, плескаясь через край. «Гули Гули» неслось со всех сторон шатра голубого шелка, скрепили трубчатые кости каркаса. Амазонки оказались хорошими ученицами, схватили ритм налету. Их натренированные самой жизнью тела, извиваясь в коллективном экстазе, могли перевернуть мир даже без точки опоры. По крайней мере, представление о нем в античности.
Строгая тетка и та не смогла остаться в стороне, она сдерживала себя сколько могла, но после того как царица Асвет в третий раз задорно вдарила: «Арам Зам Зам, Арам Зам Зам, Гули Гули Гули Гули Гули, Рам Зам Зам…», Аланея подняла железный шар над головой и начала крутить на цепи перышком, слегка вторя неудержимому ритму божественных слов широкими бедрами.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался отжиг амазонок в храме Золотого Полоза, но неожиданно у матери-учительницы с цепи сорвался железный шар и гулко вдарил по медному билу. Посчитав произошедшее знаком, тетка свернула веселье одним взглядом. Девочки, гуськом, с поочередным поклоном царице покинули шатер, вскакивая на коней на фоне вечерней степи. В храме осталась только Аланея и Тайнея.
— Ну вот, я только-только во вкус вошла! — сокрушенно произнесла Светка.
— Светило пошло на отдых. Тебя надо приготовить, Асвет, — ответила тетка, взором приказывая Тайнее приступать.
— Сварить что ли?
— Раздеть, омыть в молоке чресла и уложить на ложе. Полоз уже ждет.
— Где?
Света бросилась к кровати из бивня мамонта, но там никого не было. Она устало опустилась на ложе. Процедура омовение продлилась недолго, молоко было взято из золотой чаши. Мокая в него руки, Тайнея обтерла мокрыми ладонями шею, грудь, бедра и ноги, перед тем раздетой верховной жрицы и уложила на ложе, согнув ей колени, раскрывая для любви, словно лепестки цветка утреннему взору солнца.
Бережно огладив, тетка поднесла царице нефритовый наконечник, тот, что висел в ее кибитке, и произнесла:
— Думай о Золотом Полозе, Асвет!
— Только о нем и думаю, Аланея! — вздохнула Светка, беря фаллос. — Если вы с Тайней здесь будете, то я не согласная! Вот!..
— Тайнея останется по ту сторону полога, чтобы никто не беспокоил. Я же уйду, Асвет. Завтра мы всем объявим, что царица зачала от Золотого Полоза.
— От этого вряд ли! — покрутив нефритовый наконечник, сморилась Светка.
— Дочь Золотого Полоза, будущая царица амазонок, уже в тебе, Асвет.
— Аланея, родная! Повтори!
— Ты ждешь ребенка, царица!
— Ух-ты! Значит, все было! И любовь, и Змеюшка и… Все было, Аланея!
— А ты в этом сомневалась?
— Совсем немножечко. Вот столички! — Света отделила ноготком большого пальчика верхушку указательного.
— Обряд зачатия царицы от Золотого Полоза, воительницы не должны видеть Асвет, но они должны его слышать. Не скупись на ласки самой себя.
— Все, все, поняла — мне уже хочется!
— Мы уходим, — поклонилась Аланея, повелев Тайнеи покинуть шатер.
— Ага, девчонки, пока, пока!..
Оставшись одна Светка, покрутила нефритовый наконечник в руках и сморщила носик. Определять его в себя как-то расхотелось, если вообще такое желание у нее возникало. Красный нефрит конечно очень редок в природе, но разве он может пойти в сравнение с бархатным, теплым пульсирующим Змеюшкой.
Света встала, смочила фаллос остатками парного молока из чаши. Нет, все равно, не лезет как сухой пряник. На цыпочках верховная жрица подкралась к откинутому пологу. Тайнея стояла к входу спиной, а все остальные девчонки были еще дальше и видеть ничего не могли. Только слышать, и то если Светка начнет стонать и орать как мартовская кошка.
— Ладненько, — мурлыкнула она сама себе и снова на цыпочках удалилась на середину, к медной сиське. — Придется имитировать орально. Опыта маловато! Вот, блин, а! Когда у меня его не было, я и не отрицала, а когда появился, — не сопротивлялась. Итак: «а…».
Звуки удовольствия любви со свернувшимся в вечность светилом верховная жрица распространяла как можно громче, надрывно вырывая из груди, то попискивая, то крича в полную силу. И вдруг взвизгнула натурально, но уже от неожиданности. Кто-то ущипнул за голенькую попку, тихонько, но от этого она подпрыгнула, юлой разворачиваясь в полете и оседая в сильные руки Полоза.
— Змею… юшка!.. открывая галчонком рот и почти теряя сознание, прошептала Светка. Но царица Асвет очень быстро ожила и дробью забила ладошками по его плечам. — Где ты был! Я тебя ищу, ищу!.. Бросил, да?!
Полоз заставил ее замолчать поцелуем, протяжным ласковым. Тая в его объятьях, Светка с размаху забросила нефритовый стержень.
Когда их уста разомкнулись мурлыкнула:
— Ой! А если он попал в Тайнею!
— Вход в шатер, за твоей спиной, Светка…
— Тогда неси меня быстренько на ложе! Покажем девчонкам звуковой мастер класс!
— Я кричать не умею.
— Кричать буду я! А ты этому способствовать. Неси! А то ноги ватные…