Глава девятая.
Последний, но решительный раз, дернув руку в наручнике, потревожив чугунную батарею, как ни странно на совесть, вмонтированную в систему городского теплоснабжения, попытавшись хотя бы немного ее сместить, Света тихонько заскулила. Радиатор стоял насмерть, словно Байкало-Амурская магистраль, — оставшаяся неудел, заброшенная и холодная, но нежелающая вконец рассыпаться, назло новым веяньям в политике и экономике. Воздушный прощальный поцелуй посылать самой себе, было как-то не в рамках героики Мата Хари, да и крикнуть: «Вешайте, всех не перевешаете…», в духе Зои Космодемьянской, тоже не годилось…
Решив встретить опасность с открытыми глазами, словно персонаж Этель Лилиан Войнич? Когда-то романтическая девочка зачитывалась этой книгой. Сцена расстрела и последний вопрос священника Оводу: «Неужели вы приблизитесь к престолу его с шуткой на устах?», всплыл в памяти. Она распахнула взор на дверной проем в комнату и в ожидании улыбнулась. В общем-то, Светка не торопилась на свидание с Всевышним, но ее внутренний хронометр, ударами сердца неудержимо отчитывал оставшиеся секунды…
Вокруг все замерло, даже мусор перестал шуршать мышами. Покосившаяся дверь оставалась притворенной, но перед глазами узницы появилась женщина — тетушка Фея, собрать замарашку Золушку на бал.
— Верка, ты?!.. — мышкой в мышеловке пискнула Света.
— Я, подруга, я!
Такие милые, привычные с детства слова. Для Светки они были как позывные первого искусственного спутника Земли, для человечества. «Бип! Бип!». Великое свершилось! Победителей не судят!
Среди хлама заброшенной комнаты, — битых грампластинок, конфетных фантиков, пустых пакетов из-под растворимых соков «Только добавь воды», съеденного молью полушубка и зоопарка грызунов, — ближе к ржавой панцирной кроватной сетке стояла Версофия. Вокруг подруги, благоухая, витал запах цитрусовых и жасмина, — нежный и ненавязчивый аромат духов для настоящей «кошки», свободной, непредсказуемой. Аромат леди без примеси ее любимых сигарет с ментолом, но все же это была Вера, Рыжая Сонька, Версофия Павловна Кострова, — уверенная в себе женщина лет тридцати.
Скромненькое платье из вискозы, — бежевый обтягивающий фигурку низ и ярко-красный верх, — с закрытыми плечами, коротким рукавчиком и глубоким декольте, разделяла беленькая полоска, эффектно подчеркивая приподнятую грудь. Весьма загоревшую где-то на юге шею с маленькой потемневшей родинкой украшало колье из серебра с фианитом. На тонкой цепочке оно эротично свисало в ложбинку совсем не девичьего бюста заключенной в круг монограммой «В».
Верка снова была рыженькой. Английский «Боб», французский «Гарсон», немецкий «Бубикопф» или «Русская стрижка» ее непокорных волос, — благодаря Коко Шанель весьма модная в роковой для России семнадцатый и в лихие девяностые годы, — особенно подчеркивала Веркин остренький лисий носик, вздернутый над приподнятой и слегка влажной верней губой. Тонкие брови вразлет делали карие глаза задумчивыми, а по-прежнему девичьи пухленькие щечки — космически-бездонными. Колготки телесного цвета стройнили точеные ножки в беленьких босоножках, а маленькая красно-бежевая сумочка-чехольчик, охватывающая ремешком левое запястье, броско завершала образ миссис Вумен.
На Свету весело, с хитринкой, смотрела молодая замужняя женщина с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки, — чего Света просто не могла не заметить. Женщина, давно знающая себе цену и умеющая пользоваться своей неотразимостью, и все же это была Верка. Оторва Верка, подруга Светкиных побегов из детдома, лазаний по городу в мечтательных осмотрах витрин магазинов фирмы, с ценниками в уе манекенами за толстым синеватым стеклом. Подруга по долгим дежурствам у привокзальной закусочной в ожидании, когда хозяин — толстый и добрый армянин Арчил, сдобриться — даст холодный, за день так никем и невостребованный чебурек или расстегай.
Света так же отметила, что платье на Верке не только ей шло — подчеркивая изгибы, но имело короткий рукавчик, и кокетливо прикрывала коленки лишь наполовину. Подруга никогда не позволяла себе такого наряда. Из-за исколотых наркотой синих вен на руках и даже ногах, она и в невыносимую жару ходила в плотной блузе-рубахе — под кисть на пуговицах, в джинсах или брюках. Да это была Вера, но не подстилка воровского авторитета Тимохи Рыжая Сонька, а такая сногсшибательная дама, какой Вера и мечтала стать в одном из их укромных мест города, — душе с поржавевшими душками заводской столовой. Мечтала, одну за другой пуская в дым сигареты с ментолом сидя на грязном подоконнике, безнадежно уставившись на выкрашенное в грязно-белый цвет стекло в окне.
Обдав вошедшую в ступор Светку остро-сладкой свежестью мандарина, словно Снегурочка в Новогоднюю ночь с подарками, она подошла и легким движением сняла наручники, проговорив:
— Думаю, это нам ни к чему.
— Ага… Верка! Не верю… Это ты!!! — повторила Света, оживая.
Дверь в Добро пожала плечами.
— Я. Ненадолго… Мне еще нужно готовиться ко дню рождения. Гостей встречать…
— День рождение?! Ты узнала, когда родилась? Записана же ты на осень…
— Нет, не узнала. Твое тридцатилетие справлять будем…
— Мое… тридцатилетие?!! — Света округлила глаза.
— Ну да. Сейчас только тебе отзвонилась: «Привет, Зайка!». «Привет!» «Ты сейчас где?». «В парке, дышим воздухом». «Решила?». «Да. К вечеру приедем, только за Петькой заскочу». «Отлично, целую!», — ответила Вера, доставая из сумочки-чехольчика на руке мобильный телефон. — Вот, смотри…
Вера приложила пальчик к маленькому экрану телефона-раскладушки, дисплей засветился, появились подстриженные деревья парка, скамейка. На ней сидела Светка в просторной распашонке с воротником-стоечкой, поглаживала большой живот и морща от удовольствия носик.
— Тебе рожать скоро… — добавила Вера. — Так что давай, я тебе сейчас все быстренько обскажу и обратно…
— Стой, Верка!!! — Света хаотично коснулась коготком дисплея, кадр сменился, заставляя ее подпрыгнуть, словно от электрошока. — У меня еще ожог от титана не прошел, а ты мне тут чудеса на блюдечке с заливным яблочком показываешь! Голова кругом пошла. Мне тридцать лет!!! Мамочки! А кто такой Петя?
— Петя? — Вера улыбнулась. — Муж твой! И крестный нашей с Вовкой дочки Сони…
— Нет, Верка, я явно что-то пропустила.
— Ничего, справишься.
— А это что? — Света указала на новый кадр на экране: красивый коттедж на берегу реки и веселая компания за шашлыками.
— Наш загородный дом. Это мы в прошлом году праздновали день, когда меня нашел Змей, не юбилей, но все же. В поселке «Заречном». Там, где дача учителя была, да сгорела, теперь личное владение, — особняк Владимира и Веры Костровых, ну и их друзей Елизара с Грушей и Светы с Петром. База двадцать первого века…
— Даааа!!! Плохо видно, размыто очень. А еще фотки, лучшего качества и ближе кадром есть?
— Возможно, скоро и ее не будет, Светка. Такую мы с тобой восьмерку завернули на колесе Времени, что теперь и сама не знаю явь это или сон. Змей пропал…
— Как пропал?.. Куда?..
— Вот тебе и выяснять. Дела на сегодня наши такие: где Хранитель Желтого Угла неведомо. Кит с Глашей тоже растворились во Времени, но с ними легче, — известно, откуда и когда, значит, узнаем и куда. Пропали они из этого дома между шестым и пятнадцатым годом. Со Змеем же вообще сплошные непонятки.
— Верка! Понятки, понятки!!! Сказать тебе по секрету? Змеюшка спит в гостинице господина Паподдаки. Я его усыпила, ну после того как у нас было!..
Светку просто распирало рассказать все подруге. Начать сразу с главного, мешал лишь новый имидж Веры, но в разговоре, та подобрала бежевый подол платьица из вискозы и уселась на пыльный радиатор батареи, делая стрелку на колготках. Здраво рассудив: если привычки остались те же, то и сама Верка мало чем изменилась. Светка уже готова была пошептаться с ней о своем самом сокровенном, что не шло в никакое сравнение с Колесом Времени и прочим, но Вера совершенно не разделила светлого и дружественного порыва. Света не взяла в расчет, то, что княгиня Версофия Павловна обычно забывала про этикет и пренебрегала внешним видом только тогда, когда сильно волновалась за подругу. За себя Верка вообще никогда не переживала, но сейчас у нее кроме Светы были и другие близкие люди, — была дочь Соня. Вера — жена и мать, а не только наперсница детских лет, дочь Большой Медведицы.
— Не мешало б сходить к гинекологу, — немного печально ответила Дверь в Добро.
— Это зачем же?
— Проверится. Возможно, ты по-прежнему девственна, а вовсе не беременна.
Света остановила дыхание.
— Ну, нет уж!..
Десять минут наказания Закона Времени давно прошли, к Светке вернулась сила, — сила Медведицы Хранительницы Красного Угла Неба. От гнева, что не смогла сдержать в очах, здание начала двадцатого века содрогнулось, готовое обрушиться деревянными перекрытиями, с потолка посыпалась штукатурка.
Вера приложила палец к губам, призывая успокоиться.
— Посмотри сюда.
На дисплее телефона высветилась фотокопия газеты «Провинциальный вестник» за двадцать восьмое августа одна тысяча девятьсот шестнадцатого года. Вера увеличила текст и постепенно начала двигать пальчиком:
«Сенсация! В Коктебеле пляж нудистов! Несмотря на войну с Германией и нам, азиатам, не чужды европейские ценности в их обнаженной новизне! Вчера в наш город на автомобиле Руссо-Балт с двигателем в двадцать четыре лошадиные силы, проездом из Коктебеля, прибыл художник-натурист Александр Серый с натурщицей Элеонорой Голесницкой, известной суфражисткой из Финляндии, — по неподтвержденным данным, близкой подругой самой Веры Холодной! и остановился в гостинице господина Паподдаки…».
— А вот и «Обнаженная в шляпе», картина художника-натуриста Александра Серого графитным оттиском в газете за тоже число.
Вера щелкнула по дисплею, отобразилась мадам Голесницкая. Кроме роскошной широкополой шляпы и мундштука с сигаретой меж пальцев у ярко накрашенного рта, никаких более аксессуаров, ни на ней, ни при ней не было.
— Вовка нашел в городском архиве. Так что Полоза в шестнадцатом годе нет, Светка. Слуга Хаоса сыграл с нами одну из своих любимых шуток. Ты хотела, чтобы не родился Генрих Карлович, а в конечно итоге пропал Змей.
Света села рядом с подругой на батарею. Странно, но сейчас она больше всего на свете хотела, чтобы потрет «Обнаженной в шляпе» был написан Петром Полозовым именно с ее наготы. И пусть хоть развесят на всех перекрестках города плакатами. А когда-то ведь она злилась, металась по комнате раненой тигрицей с мыслями отомстить коварному Змею.
— Змеюшка, где ты?.. — проскулила Света, посмотрев на Веру с вопросом и надеждой.
— Не вешай носа, Света! Помнишь, как у нас проигрывателя не было, так мы сами пели:
«Радионяня», «Радионяня» — есть такая передача!
«Радионяня», «Радионяня» — у нее одна задача:
Чтоб все девчонки и все мальчишки подружились с ней…».
Света улыбнулась. Сидя на батарее, они выставили ладошки. Синхронно делая круговые движение рукой и головой допели вместе:
«Чтоб всем ребятам,
Всем трулялятам было веселей!
Чтоб всем ребятам,
Всем трулялятам было веселей!».
— Хорошо! Прямо как в детстве. Полегчало? — подмигнула Вера.
— Даааа! А учитель! Верка! Наш учитель истории Петр Полозов? Он же Змей!
Подруга щелкнула по дисплею: появилась фотография из школьного архива — первый звонок нарядных первоклашек тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Родной детдом, Красные и синие шарики над парадным входом, Светка с огромными белыми бантами в отглаженной форме ученицы на плече учителя истории с медным колокольчиком в руке.
Естественно, этот незабываемый момент из своей биографии детдомовки Света хорошо помнила. Но на этом снимке, нес ее не Петр Игнатьевич Полозов в залоснившемся, мятом, покрытом перхотью старом пиджаке, свободной рукой не давая несносной вертлявой девчонке снять роговые очки со своего облупленного от летнего загара носа, а учитель истории новой формации — Александр Серый в дорогом чешском костюме, с отливом. На фотографии, отчетливо было запечатлено, как он заботится о своем внешнем виде, усердно поправляя модный тогда галстук-шнурок.
— Что я натворила!!! — опять впадая в уныние, всхлипнула Света.
— Мы натворили, подруга. Мы! Вовку я оставлю. Он сейчас за стеной с неразлучными подругами Веркой и Светкой — приволокли смотреть здание под открытие центра боевых искусств Востока. Знаешь, я в него сразу, как кошка влюбилась, а он виду не показывает. Мне-то четырнадцать Саплюшка такая, напомадилась. Все утро наносила на лицо раскрас, прыщ замазывала.
— Влюбилась? В Вовченка? Моего Брата?
— У тебя нет брата, Света. — Верка вздохнула. — Вовченок мне тоже нравился, но он был таким маленьким, что я от тебя это скрывала. Кто я была — лярва, Тимохина ветошь для подтирания желаний его достоинства! А Вовка — прелесть, чист как родничок! Теперь все изменилось. Владимир Костров синсэй, недавно прибыл из Китая от Шалинских монахов, где десять лет обучался Кун-фу, а я влюбленная дурочка, засыпающая в мечтах о нем, просыпающаяся с думами только о нем…
— В этом варианте Времени, Верка, тебе лучше. Но что есть у меня?!! Точнее, осталось. Где ты, Змеюшка? — Хранительница Красного Угла Неба заскулила как маленький белый комок, медвежонок под сенью Большой Медведицы.
— Ну вот, опять! Я сама толком не знаю, Светка, что да как!.. Без особой нужды с Волком не встречайся. Его задача отвлечь на себя нас с тобой в этой восьмерке Времени. Чтобы ты и ты, каким случаем не столкнулись. Наряд у тебя для сезона этого лета сгодится, вуалетку только сними — не шокируй население. Еще Волк сказал: чтобы брошь в виде садившегося на воду черного лебедя, — карбонадо, сегодня же в ломбард снесла. Алмаз тебя к Змею приведет.
— Вовка твой муж?
— Ты же на нашей свадьбе была, Света! Вот подарила нам памятки с монограммой «В»… — Верка приподняла серебреное колье с фианитом и показала. — У него такая же цепочка. Я Верка, а он Вовка. Моя — у него, а его — у меня.
— Нет, я точно, что-то пропустила. Ладно, наверстаем.
Вера снова щелкнула по дисплею.
— Фотографию совсем размыло. Надо торопиться. Ну, все, побежала! А то если и я еще сама с собой где встречусь, тогда точно козни Слуги Хаоса не разрулим. Да! Вот дура-то! Чуть совсем не забыла.
Вера положила телефон в сумочку-чехольчик и достала визитную карточку: «Вера Павловна Кострова. Президент и учредитель фирмы "Исторический театральный костюм"».
Света вкинула бровь и вопросительно посмотрела на подругу.
— Ой, ой! Только не думай, что Верка зажралась. Волк велел передать. А зачем? — Не знаю! Я теперь покорная и мужа слушаюсь, — ответила она, соскальзывая с батареи.
— У тебя стрелка поехала, — улыбнулась Света.
— Плевать. Сейчас жарко.
Вера заголила платье. Поочередно вынимая ножки из босоножек и вставляя обратно, сдернула колготки и без всякого сожаления забросила в угол. Маленький, но красноречивый жест сразу все расставил по своим местам. Эскулапу Бездны не удалось внести окончательный хаос в сердце Светы, Верка оставалась Веркой, несмотря на то, что все вокруг изменилось. А насколько? Светка обязательно узнает и вернет себе Змея. Взяли, понимаешь, моду: «Мавр сделал свое дело, Мавр может уходить». Нет уж!!!
— А он то, был? — все же не удержалась Вера от главного вопроса.
— Кто он? — сощурилась Светка.
— Ну, сладко! Там…
Верка посмотрела себе между ног, проявляя былую гибкость тела — по простым математическим подсчетам, подруге уже тридцать два, но видимо это ничего не означало.
— Ах, сладко! — мурлыкнула Света. Там?..
— Там!
— Было и не один раз…
— Yes!!!… Потом обязательно расскажешь…
Сжав кулачек, Верка передернула локотком, подпрыгнула и исчезла, напевая:
Шла я к высокому небу не зря,
Спал мой любимый, укрываясь периной словно снегами,
Hо я узнала, что такое заря –
Там, за облаками, там, за облаками,
Там, там-та-рам, там-та-рам...
Немного переделанная Веркой песня, отзвучала в голове Светы вопросом: откуда она знала про перину? Но он так и остался без ответа. Время запустило свой безупречный механизм и вне комнаты послышалось:
— Владимир Павлович, вот! — говорила Верка. — Дом давно заброшен, но если его отремонтировать, то он как раз Вам подойдет. В большом зале второго этажа можно поместить спортзал. А нам со Светкой вы обещали мороженное. Не забыли?
— Не забыл…— ответил весьма даже сексуальный баритон.
— А пошлите в кафе! — вторил Верке до боли знакомый голосок. — Мы, как раз мимо проходили…
Без сомнения, главной скрипкой в девичьем дуэте щебетала Верка, и видимо синсэю Владимиру Кострову — Волку. Щебетала с придыханием, влюбленно, так как это может только девушка-подросток по отношению к взрослому мужчине. Ей усердно поддакивал писклявый голосок верной подружки по детдому, двумя годами младше. Света даже и не представляла, что с возрастом у Вовченка сформируется такой приятный для женского слуха голос. Ей хотелось еще послушать реплики Хранителя Белого Угла Неба, Веры, а главное свои, — со стороны очень даже интересно, но нужно было срочно бежать.
Сняв вуалетку, Света сунула брильянтовую брошь-заколку, что держала ее на волосах, в один из кармашков жакета с желтой окантовкой по воротнику и борту. Действительно, цвет наряда — однотонный, зеленый «милитари» и ярко-желтые полоски были весьма модны не только в шестнадцатом году, по законам круговорота в моде на данное время тоже.
Премудрая Медведицы хотела было закинуть вуалетку туда же, куда и Вера часть своего туалета, но передумала. Наоборот, отыскав в мусоре порванные колготки Света, привязала их одним концом к батарее, — другой намотала на руку и выпрыгнула из окна второго этажа. Как раз оттуда, где размалеванная как индеец на военной тропе, с огромными клипсами-кольцами на ушках и поднятыми дыбором власами девушка-подросток Верка советовала Волку оборудовать спортивный зал, и где почти ровно через семь лет Змеюшка поместил огромный бассейн, исходя из настойчивого желания хозяйки фирмы «Цветик-Семицветик».
По расчетам детдомовской практики — покорять заборы и другие малые и большие высоты, колготы от нагрузки легкого тела должны были порваться, когда она уже была на уровне середины первого, но как это часто бывает, расчеты не оправдались. Батарея, которая так упорно не хотела расставаться со стеной при попытках пленницы Слуги Хаоса ее сорвать, оторвалась сейчас. Умудрилась вылететь из окна, и грохнутся на асфальт раньше более тихого приземления Светки.
Разлетаясь кусками чугуна прямо в припаркованную у бывшего ларька «Союзпечать» иномарки на лысо бритых коммерсантов, ребристый радиатор заскрежетал острыми осколками по поверхности «Volvo» — цвет металлик, тысяча девятьсот восемьдесят второго года выпуска, оставляя на кузове вмятины и царапины.
Поспешно бросив коробки с чипсами, из торговой палатки на улицу выскочил хозяин.
— Оба на!!! Сивый, глянь! Вот, лажа! Нам же теперь Тимоха яйца оторвет…
— Не понял…— откликнулся Сивый, выбираясь из ларька вслед за гарилой Лехой.
Лажа, причем полная, была у Светки. Город конечно маленький, но очередной раз сталкиваться с ними! Перед побитой автомашиной стояли и озадачено чесали бритые репы Алексей Прибытков и Павел Плот. Света хотела тихонечко, по стеночке, по стеночке и удалится — свалить по-скорому, но совершенно забыла, что связана с остатками батареи колготками из лайкры. Они оказались очень качественными, растянулись, но так и не порвались окончательно. Вспомнила о них Света поздновато, при ее удалении обломок чугуняки дернулся, заскрежетал по асфальту и поволокся следом, как навязчивый ухажер.
— Привет, мальчики! Как дела?! — мурлыкнула она, освобождаясь от привязавшихся колгот, миролюбиво подняв руку вверх и поиграв пальчиками.
— Это она! — вскипел Леха.
— Да ну! — отозвался Сивый.
— Точно тебе говорю!
— Не я, мальчики. Вовсе не я! Вы обознались, — ответила Светка сразу обоим, напяливая вуалетку. — Видите, дама с причудами. Разве я похожа на девчонку из детдома.
— Она запустила в машину батареей, — снова рявкнул Леха.
— Ах, вы про это! Представляете, я шла, шла и зацепилась колготками за батарею. И бах! Вдребезги! Не верите? Посмотрите, на мне нет коготок! — Света приподняла юбку выше колен. — Какое безобразие! Я обязательно отпишу в Гаагский суд жалобу на фирму-изготовитель. Они у меня поплатятся за такой беспредел! Восстановят автомобиль и за моральный ущерб выплатят! Ну, пока, пока!
Премудрая Медведица говорила много и быстро. Чем больше она говорила, тем шире открывались рты Лехи с Сивого. Без воздушного поцелуя все же не обошлось. Пользуясь моментом, Мата Хари Светка в жакете стиля «милитари» засеменила вдоль улицы «Девятого января». Слава богу, чугунных ворот с птичками возле дома номер двенадцать уже не было и еще не было, — сигать кенгурушкой ей не пришлось.
Уже завернув в проулок, она услышала:
— Держи ее!!! Сивый, догоняй! Чего встал?!
Светка огляделась. Район был старым, дома с глухими двориками стояли квадратом, почти плотно друг к другу прилегая торцами, покрытыми цементным раствором с охрой под «шубу». Но все же небольшой дощатый заборчик, в метра два вышиной, меж ними затесался. Разбежавшись, Света сиганула, мастерски, словно Алиса, спасая мелофон от космических пиратов. Ну откуда же она знала, что за забором сразу будет стоять каток и только что уложен горячий асфальт…
— Мамочки!!! — прокричала гостья из будущего в свободном полете, погружаясь в укатанное, вязкое и парившее битумное месиво сразу всеми четырьмя конечностями…