(Каломитский залив, Джуфт-Кале, Евпатория,
Севастопольская бухта, Бахчисарай)
После грозы.
Закат наполняется плазменной яркостью,
Клубком обернувшихся ломаных молний,
Прибой, обессилев от приступов ярости,
Неспешно толкает опавшие волны.
Цвета насыщает горбатая радуга,
Войдя по колено в чернильные глади.
Глаза не прикрытые ветрено радуя,
Знакомой речёвкой в Таврическом ладе.
Крепость
Возвышается каменный остров
Над изгибами пряных ущелий,
И отсюда до Бога не просто,
Но, стократ тяжелее до селе.
С этих гор славновольные люди
Обращались к единому Богу,
Напрямую, без лишних прелюдий,
В царство боже мысля дорогу.
***
Здесь камень хранитель превратностей света,
В податливой твердости – крепость и кров,
И ложе любви, и память Завета,
И предкам навечный могильный покров.
***
Не видать железной окантовки
На дубовых крепостных воротах –
Нет нужды рядить для них обновки
И запоры ставить в наворотах.
Череда осадных канителей
Улеглась под каменные стены,
Боевые стрелы отсвистели,
Лишь извечны будничные темы:
Низкорослых вьюченных копытных
Караван на склоны сходит дробно.
Но гулять ли на откосах сытных?
Нет, - к воде идти тропой неровной.
Там, внизу, в волне застывшей камня
По небесным промыслам и планам
Вскрылась жилка в безвременном давнем
В исцеленье всем грядущим ранам,
И, напившись раз, и зная цену
Бурдюку с живительною влагой,
Караим всегда взойдет на сцену
Под своим, как есть, торговым флагом.
Потому он вверх спешит довольный:
«хватит выручки для свадьбы сына,
Совершу сполна обряд застольный
Мерой установленного чина».
Караимская кенаса
Не освятит сиянье алтаря
В огне животворящем семисвечья
Ни помыслов, и не поступков дня,
Как не готов для встречи ты с Превечным.
Вступая в храм, прикрой глаза рукой,
Освободи подавленность дыханья,
Лозы, дарующей возвышенный покой,
Коснись душой в восторге покаянья.
И в отраженье мраморных колонн
Найди и незапятнанность деяний,
И непреклонной гордости поклон,
И пыл униженный непрошенных желаний.
Не обходи живительной струи –
Прими рукам святое омовенье,
И, ощущая близость откровенья –
Отринься от греховности руин.
Памятник затопленным кораблям
Раздвинулись волны последней морской колыбели
С командою «Товсь!» - открывался кингстоновый ряд,
И пальцы, держа бескозырки, от боли немели,
И залпом орудий венчался прощальный парад.
Всесильным призывом взметнулся над флагманским ютом
Бессмертный глагол череды телеграфных флажков:
«За Веру, Царя и Отечество!» славы салютом –
Ответным «Ура!» откликались сердца моряков.
***
«Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль...
..............................»
А.С.Пушкин
Стремленья пылкого непрошенный герой,
Почти с колес войдя под эти своды,
Искал в тиши задумчивый покой
Былой любви в чертогах несвободы.
И, вот он взгляд, застывший в каплях слез,
Стекающих ритмически неспешно,
Механиком отлаженных успешно
В полуоттенках мраморных полос.
А, нужно ль ставить горе напоказ,
Чтоб разделить его меж тысяч глаз,
Взирающих почтительно послушно?
Оставит ли народная молва
Потомкам заповедные слова,
Твоим слезам внимая равнодушно?
