Глава шестая.
Словно в преддверии жаркого зрелища над небольшой крепостью солнце раскалилась добела. Стоял душный полдень августа. Такой, что даже собаки, вывалив языки, понуро рыскали по посаду в поисках тени. Люди предпочитали прохладу рубленых бревенчатых домов с крытыми дворами. Одна кликуша Дуся в неизменных черных одеяниях вздымала дорожную пыль короткими перелетами от избы к избе.
— Прибыл слуга Антихриста, прибыл!!! — сухим горлом кричала она, перемещаясь от ворот к воротам. — Выходи, люд честной! Привез иноземец нам решение: сжечь голубку ясную, звездочку непреклонную! Княжну Глафиру Андреевну Гундорову, последнюю дальнюю веточку князей Стародубских! Уже хворост у столба уложили, и до ямы пошли! Торопятся! До суда праведного, как раз один дён нам остался! Завтра, завтра придет оно Света Белого окончание. Затмится Светило и наступит на земле темень вечная…
Время перевалило за седьмой час дня, в ответ кликуши только стрекотали сороки и на чьем-то заборе мяукал черный котенок, никому не желая переходить дорогу. Народ почивал сном праведника, ведь даже Кончина Мира не могла переменить веками устоявшийся обычай дневного отдыха в самые жаркие часы суток. Правда, спали не все. Не почивал в послеполуденный час иноземец Сервий Грегори, — дожидаясь в Приказной избе князя-воеводу из опочивальных хором. Сидел на лавках с высочайшим указом на руках: учинить расправу над княжной Гундоровой, немедля. Не спала и Светка, примеряя наряд плакальщицы…
Сначала она хотела все же придержаться такому неповоротливому, словно пятилетний план Закону Времени. Обрядиться, как и положено стрелецкой дочери, в нижнее платье и верхнее: понева, летник, сапожки из красной юфти, кика, бусы. Но потом, рассудив здраво, — не на гулянку идти кадриль выписывать, она решила немного схитрить.
Тяжелый наряд непомерным грузом лежал бы на плечах Светки, еще не отдохнувшей после вчерашних земляных работ, а день предстоял не простой. Мало ли, как придется крутиться-вертеться. Обнажаться в Момент Истины, ей ни очень-то и хотелось, — не перед Змеем! А для остальных хватит и одного стриптиз-шоу от Глаши-два, поэтому она подалась в искусство. Быстренько, где-то между скрипом пятой и шестой ступеньки под сапогами Полоза, она исчезла из перины, и снова появилась на ней, пока та, поднимаясь, еще не успела изгладить контуры ее тела…
За краткий миг Света успела переместиться в двадцать первый век, посетить несколько известных мастерских исторического театрального костюма и подобрать себе все, что может понадобиться. Наученная горьким опытом, экспериментов с зеркалом или чем-то похожим она больше не проводила, желая на все сто быть уверенной, что истинно одета, а не гуляет в глазах Хранителей нагишом.
Покупки, Света уложила в сундук и встречала вошедшего в светелку Змея на кровати потягушками, жулькая подушку и мурлыкая кошечкой в недовольстве. Полоз был в полосатых хлопчатобумажных портах, заправленных в яловые сапоги, бутылочками, в желтой шелковой рубахе с косым воротом и сермяжном стрелецком кафтане синего цвета. На голове задвинутый набекрень войлочный колпак, на красном кушаке пристегнута сабля.
Не решаясь подойти ближе, он встал посреди комнаты, словно светофор на перекрестке, и проговорил:
— Поднимайся! Уже седьмой час дня!
— А это сколько по-нашему?
— Почти час. Только забудь про время по-нашему!
— Еще чуточку! — мяукнула она. — Все же дрыхнут!
— Не все. Слуга Хаоса ждет воеводу с поддельным указом.
— Может на него в суд подать? За фальсификацию царских бумаг!
— В Гаагский!..
— А что?! Это мысль! Составим жалобу и…
— И…
— Нет!.. Не пройдет срока давности! Хотя если обстряпать как преступление против человечества…
— Вставать думаешь?
— Уже…
Света подняла голенькие ножки и, пружиня по перине, скинула их с кровати на пол, одной рукой прикрывая зевающий ротик, а второй подтягивая подушку на колени.
— Чего? — спросила она, когда сладкий зевок позволил сонным глазкам посмотреть из-под ресниц на удивленного Змея.
— Где рубаха?
— Там! — она кивнула на сундук. — А то ты меня не видел, да!
— Света, мы же договорились неуклонно придерживаться времени.
— Считай, что я твоя непокорная… сестра! Имею право. Ты мне не муж! Вот…
— Ты ничего не перепутала? Это перед мужем можно быть в чем мать родила.
— Отстань, Змей! Спать хочу! Раньше я тебя не смущала…
— То было раньше…
Полоз отвел глаза в сторону окна.
Светка открыла рот. Сон пропал мгновенно. В голове вихрем пронеслись амурчики, отражаясь на щеках румянцем. Мыслишки разные, и не все благопристойные. Захотелось сказать что-нибудь ласковое: «дурачек», «земноводненький мой!». Потянуть к нему руки, прильнуть, но вместо этого, она бухнула словно в набат:
— И чего вы так Слугу Хаоса опасаетесь?!! Встречались уже!
— Это был не он, — ответил Полоз, найдя в пейзаже за окном нечто интересное, заставляя Светку еще и фыркнуть к сказанному.
— Как не он?!! Я его бабочку песочного цвета хорошо разглядела.
— Слуга Хаоса, Света, не так уж прост. Для начала он дает человеку с гнильцой задание, что-то вроде испытательного срока на скрепленный кровью контракт, а уж потом, по исполнению, вселяется в тело. У реки в кустах тальника мы столкнулись с Генрихом Карловичем Голесницким, — врачом-педиатром, возможно извращенцем и педофилом, но не более того. Это затем, после неудачи с захватом Веры, в наказание или в поощрение, — без разницы, Слуга Хаоса натянул его похотливую плоть на себя.
— Чего же ты молчал до последнего дня? — проговорила Света, соскочив.
Соединив пальцы рук, она сладко прогнулась, почесала спинку и шлепая босыми ножками направилась к сундуку с одеждой.
— Мы и сами с Волком только вчера это поняли, — ответил Полоз, упорно смотря строго в окно. — Пытаясь разобраться, почему так легко Слуга Хаоса в теле Голесницкого сдался? В его руках была Дверь Свет в Добро под защитой всего двух Хранителей, и Эскулап Бездны ушел от столкновения. Вдвоем мы не могли тебя защитить, а значит, была причина и она может быть только одна — это не он!
— А может, и Грегори — он не он? Заштатный аптекарь…
— Нет, Света, на сей раз — точно Слуга Хаоса. Сомнений, ни у меня, ни у Хранителя Белого Угла Неба нет. На безымянном пальце правой руки Сервия Грегори покоится перстень с саламандрой. Сегодня утром Волк в образе старца Владимира к нему кликушу Дусю подослал, — она наличие оного огненного знака подтверждает.
— А где Волк?
— Пошел хлыстов, — адептов старца Владимира, настраивать на великое роптание против сожжения княжны. Он думает их в массовку подтянуть, только это не остановит Эскулапа Бездны. Нас всего трое! Мы так и не нашли Медведя — Хранителя Красного Угла Неба, и Слуга Хаоса этим непременно воспользуется.
— Но, не отдавать же на жаркое Глашу!
— Мы решили так, Света: Волк останется здесь до встречи с Китом. Вместе, они постараются выручить девушку.
— Они решили! А я? Мы?
— Нам нужно скрыться во времени. Ты не должна попасть в руки Слуги Хаоса.
— Сейчас! А если Кит или Волк погибнет? Или оба в Тартаре сгинут! Тогда Двери, Свету в Добро останется только прятаться и ждать своего часа! Так?
— Скинуть их в Тартар совсем не просто, Свет.
— Ты мне скажи: так?! Или не так?!
— Так. Но уйти от столкновения с порождением Зла и бросить в ловушке Глашу, все Хранители тоже не могут. Даже если бы хотели. Кит не оставил нам выбора и принял решение в сложившейся ситуации фактически единолично. Он появится только у костра. И если нас с Волком не будет, Хранитель Синего Угла Неба окажется один против Слуги Хаоса и погибнет вместе с ней.
— Молодец Кит! — воскликнула Света. — А Глашка полная дура. Да, дура! Думает, что он ее не любит. И я дура…
От удивления сказанного Полоз оторвал взор от окна и обратил в комнату.
Юная Дверь предстала перед его взором в образе прекрасной девушки. Недавнюю наготу теперь прикрывал оранжевый сарафанчик, отделанный по груди, подолу и вдоль ряда пуговок широкими полосами из золотых и синих нитей. Из-под нижнего края наряда выглядывали остренькие носочки красненьких ботиночек с подковками, а лямки лежали на белоснежной рубашке, — тонкой почти прозрачной материи с длинным рукавчиком, кружавчиками на локоточках и узором чуть ниже плеча, без ворота, завязкой на ложбинке шеи. Голову украшал аккуратный кокошник, окантованный золотой нитью. Симметрично, с каждой стороны головки, ушки прикрывали бусинки, пятью рядами на ниточках.
Было заметно, что выбранный Дверью наряд, для решающей встречи со Слугой Хаоса, далеко не семнадцатого века. Материи были тонкими, качественного прокраса. Да и цвет сарафана, кокошника, — ярко-оранжевый, просто слепил глаза. Но Змей простил несносной девчонке нарушение всех артикулов, стандартов и гостов Закона Времени, даже не успев подумать об том. Простил за одну только улыбку.
— А ты-то, почему дура? — спросил он, любуясь обаятельной красотой, со сморщенным носиком и лукавым взором.
— Я дура, и не спорь со мной!.. — настойчиво, но мурлыкнула Света, красуясь перед ним обновкой. — Потому, что никто никуда не идет! Все мы остаемся здесь…
— Не спорить по поводу дуры? Или по поводу оставаться здесь?
— Вообще не спорь. Лучше действуй. Кликуша Дуся уже добралась и до наших ворот! Слышишь, причитает: один день остался, один!
— Может, ты и права. Ладно, остаемся. Кит куклу сам из терема заберет. Волк сказал, что перед расставанием, они так условились…
— Я всегда права, Змеюшка! — кивнув насчет куклы, ответила она. — Ну, нам пора.
Во двор стрельца Петра Полозова, действительно ломилась Дуся. Разнося по округе весть: люди воеводы уже пошли к яме. Ведут княжну на Голгофу, ведут!
— Может, Кит вместе с Медведем появится, тогда нас будет четверо, — задумчиво проговорил Полоз, беря ее под руку.
— Даже если и Кит не появится! Один день, Змеюшка! И надо прожить его так, чтобы не было обидно за бесцельно проведенные последние минуты. Пойдем…
Вверяя себя Хранителю Желтого Угла Неба, Света направилась вниз по лестнице, но где-то посередине встрепенулась птичкой и ринулась назад.
— Куда ты? — спросил Полоз, неохотно отпуская.
Светлана на миг вернулась и доверчиво в ухо шепнула:
— Трусики забыла надеть! Приучил меня шастать без них, Змееныш! Я быстро! Ты пока встреть Дусю. Послушай что на планете Глюк. Чаем с казинаками угости …
— Может, не стоит возвращаться, Света?
— Ой, а ты оказывается суеверный! Нет. Все же вернусь. Вдруг придется перед Слугой Хаоса ноги задирать! У меня есть такие розовенькие стринги, — спереди, значит, под поясок для чулочек, в кружавчиках, прозрачненько…
Полоз сотворил такое лицо, что она осеклась, но тут же добавила:
— Ладно, потом расскажу! Сейчас тебе не интересно…
Топая каблучками ботиночек, Света побежала в светелку, оставляя Змея в полной уверенности, что последней в этой охламонке умрет вовсе не надежда, а шутка…
На самом деле, Светлана и не собиралась возвращаться в терем. Когда она сказала что забыла самую важную часть туалета, то она забыла не в комнате, а совсем забыла. Поэтому за обрисованными Полозу трусиками прозванная охламонкой оторва отправилась прямиком в конец двадцатого века, откуда вернулась с полной убежденностью: все, что не делается — все к лучшему. И даже Дуся, которая прилипла к ней, как только она появилась во дворе, уже не могла поколебать эту уверенность.
Кликуша, добровольцем, вызвалась сопровождать Свету до самого места, где должны будут сжечь княжну. По дороге, она без умолка рассказывала стрелецкой сестре, что не далее как сегодня утром воевода сам посетил яму приговоренной к сожжению ведьмы. И был немало удивлен тем, что наряд на княжне новый, словно с иголочки. Бархат, да атлас платьев на то ли приговоренной, то ли оговоренной нисколько не залоснился, не забился грязью, волосы не спутались, и пахло от Глафиры свет Андреевны не тиной болотной, сыростью гнилой, а словно от иконы, сладким ладаном.
— А где княжна сейчас? — спросила Света, пропуская мимо ушей повествование про шедшее от горлинки сияние, про резь в глазах князя воеводы.
— Так к столбу повели, голубку нашу! — ответствовала Дуся. — Хвост принародно будут смотреть. Есть, аль нет! А потом и сожгут…
— Какой еще хвост!
— Да, разный быват, — доверчиво ответила кликуша. — Смотря, сколько от рождения ведьме лет станется. У старых, — сама не видела, но говорят: ажно до пятнадцати вершков отрастает! А Глафира Андреевна молода. Если и есть хвостик, то не более трех вершков…
— А если совсем нет?
Дуся задумалась и ответила:
— Все равно сожгут. Раз порешили, царев указ получили, — сожгут!
Столб был вкопан посреди избы, где и обитала княжна Гундорова до обвинения в наведении порчи на государя. Жила она в нем всего неделю, но по обычаю ведьму сжигали вместе с жильем, пусть и временным. Забор, ворота и одну стену сруба разобрали. Что-то пошло на помост для воеводы и главного обвинителя аптекаря Сервия Грегори, что-то на рогатки, чтобы народ близко не подходил, а что-то и для зачина огня было измельчено в щепу и порублено, — сложено поленницей у столба. Стрельцам, как не благонадежным, велено было стоять у рогаток и близко к дому ведьмы ротозеев не подпускать.
Посмотреть на хвост колдуньи и последующее сожжение собрались буквально все жители посада. Сжимая клюку, старец Владимир стоял в окружении верных адептов, против которых воевода выставил свой оплот — десяток наемных рейтаров с запаленными фитилями фузей, для острастки. Вид иноземцев — под хмельком, чтобы не думали, огневой бой на изготовку, возымели действие, поначалу сильный ропот мужиков в коленкоровых рубахах как-то поубавился и быстро сошел на нет и превратился в пар без свистка.
По другую сторону, на помосте в нетерпении крутился аптекарь Грегори. Света без труда узнала в нем Александра Серова и не только по шраму на губе. Узнала, несмотря на то, что кумир сопливых девчонок самого конца двадцатого века, в последнем годе семнадцатого столетия был вовсе не демократичен, не в футболке и джинсах, одет, изыскано, в евростиле времени…
Видимо, выдавая себя за бывшего французского офицера или просто приверженца всего новомодного, Сервий Грегори был затянут в облегающий темно-синий камзол до колен, с часто посаженными золочеными пуговицами и воздушными петлями галуна. Узкие рукава заканчивались отложными манжетами, из-под которых выступала белая батистовая рубашка с бантом ленты. Через плечо шла широкая желтого отлива перевязь к прицепленной шпаге, с рукоятью украшенной бантами. Талию охватывал шелковый шарф с бахромой. Оранжевые панталоны доходили лишь до колена, дальше шли голые и волосатые ноги, согласно канонам короля Солнца, непременно требующие эпиляции. Обут Грегори был в кожаные туфли, похожие на спущенные желтые чулки или кожаный прообраз борьбы с продолжением рода. Все это великолепие просвещенного европейца венчал каштановый парик с длинными локонами, ниспадавшими на плечи и спину, опять же бантами и лентами.
Таким предстал перед Светой и Змеем Слуга Хаоса на этот раз. Что-то среднее между человеком и кучерявым пуделем. Он бы показался Светлане просто смешным клоуном, если б широкополую шляпу, обшитую по краю полей перьями и, как и все на нем, украшенную бантами, не держала рука с перстнем на безымянном пальце, в виде маленькой саламандры.
Светка сузила глазки, прицельно рассматривая перстень. Сомнений пока не было — клон, но в нем, скорее всего, сидел Эскулап Бездны, ожидая своего часа. Она наконец-то отделалась, от кликуши, направив ее к адептам старца Владимира, — подержать в них упавший боевой настрой напоминанием о грядущем завтра Конце Света.
Наблюдая, как Дуся удаляется, подбирает под хламиду пальцы, словно царапает воздух, Светлана подошла к Змею, просунула ледяную ладошку ему меж локтем и теплым бедром.
— Они собрались хвост искать! — проговорила она шепотом.
— У Глаши? — откликнулся напряженный Полоз.
— Нет, у меня!!! Не тормози, пожалуйста, а!
— Ведут…
Двое рейтаров провели княжну мимо рогаток. Она была в тяжелом порченом платье без головного убора, — иссиня-черные волосы Глаши распущенными прядями лежали на плечах, развивались при каждом ее шаге к Голгофе. Следом шел воевода в польском жупане. Его глаза были красными и слезились, на лице было лишь желание скорее закончить процедуру сожжения. «Дивный аромат для чутких восхитительных женщин, которые одним своим появлением…» — и так далее четко по рекламе, вместе с восхождением княжны к столбу заполонил округу. Кто-то начал креститься, кто-то попытался прорваться через стрелецкий кордон к страдалице и срезать благовонный локон.
Глазастая Света заметила: в руке Глаша сжимает предмет обороны от лиходеев конца двадцатого века — маленький газовый баллончик. «Так вот откуда сияние, будто шедшее от горлинки, резь в очах воеводы! Вот, почему, по словам Змея: у того изрядного бабника, глаза красные со слезой. Коэффициент полового участия на нуле! Не соблюдает Глашка Закона Времени!» — даже не мысленно, поскольку Полоз мог сидеть в голове, одним выдохом рассудила она.
Аптекарь Грегори и два подручных юнца, утирающих похотливые слюни, приблизились к приговоренной сожжению Глаше. Главный обвинитель, поклонился воеводе и начал с вопросов: «Есть ли девица Гундорова на самом деле ведьма? Имеет ли она хвост?».
— Я не ведьма! И никакого хвоста у меня нет! — ответила Глаша.
— Княжна, народ должен в том убедиться!
— Чего убеждаться-то?! У каждого, поди, женка есть! А нет, — так будет! Вот, пусть народ, каждый под хвост своей кобылке и смотрит!
— Сорвать с нее платье! — велел Грегори подручным.
— Только попробуйте! Вмиг глаз лишу!
Несмотря на угрозу, два подмастерья аптекаря налетели на княжну сразу с обеих сторон, но потерпели фиаско. Один просто слетел с помоста, кувыркнувшись вверх ногами от удара наотмашь тыльной стороной ладони, второй умылся слезами …
— Что она делает? — пробурчал Полоз.
— Защищается! — ответила Светка. — Попробовали бы они меня снасильничать!
— Разве не понятно, что раздеться все же придется.
— Ну не так же сразу! А поломаться!
— Пока костер не загорится, Кит не появится!
— Да, понятно, понятно…
Света провела руками по талии, разглаживая шелк, и выдвинулась немного вперед, оранжевым сарафаном семафоря подруге сдаваться. Временное отступление не проигрыш сражения. Глаша подняла руку и, обращаясь к помосту, проговорила:
— Разреши, князь-воевода, самой снять одежду.
Тот лишь кивнул, утирая неуемную слезу с опухших красных глаз.
Княжна смерила аптекаря Грегори презрительным взором и одни разом, словно перед большим зеркалом в девичьей комнате имения Костровых, скинула все три платья. Народу предстала красавица с высокой грудью, стройными бутылочками ножек, с втянутым аккуратным животиком. Перекинув наперед волосы, она повернулась, показав покатые плечи гладкую спину и круглую попу.
— Ищи хвост, коль охота! — проговорила она аптекарю, бросая газовый баллончик в дрова и поднимая взор к небу. — Елизар, все как сказано!
От сильного удара баллончик лопнул, газ потек по дереву, испаряясь. Жара сделала все остальное. Люди ахнули, машинально отшатнувшись, кто-то даже предпочел отбежать. Костер вспыхнул длинными языками, густой дым заволок солнце, поднялся ветер. Над крепостью нависла грозовая туча, образовался хобот воздушных потоков. Срывая со сруба крышу и разнося в щепу, смерч соединился со столбом воедино. Ослепляя глаза, мелькнула молния, небеса треснули пополам, грянули раскаты грома…
— Кит!.. — произнесла Света. — Он пришел!! Хранитель Глаши!
— Он Хранитель тебя, Света! — ответил Полоз.
— Много ты понимаешь, Змеюшка! Лично я не жадная! и готова поделиться с подругой.
На помосте стояла Глаша-два. Света залюбовалась делом своего ума. Протягивая руки, на Сервия Грегори мертвым взором смотрела эмо-гел. Пышные волоса куклы при окрасе казался не таким уж зловеще-черным, зато в свете тучи грома и молний они развивались крылами огромного ворона. Розовые веки под косой челкой придавали ее глазам свечение, спиральным рожком на нижней губе пирсинг издалека выглядел острым клыком.
Стилисту-самоучке первый опыт своего творения понравился. Жаль, Света не знала о хвостиках у ведьм раньше. Сносилась бы в интим-магазин, прикупила бы для такого случая комплект «Забери меня» — ошейник, наручники, шлем «Гладиатор», кожаный кляп, трусики из латекса, ну и все в таком роде. Да, шлепалку пятипалую! Тогда совсем бы загляденье.
Полоз уловил мысль Светки, в его глазах она прочитала: «Осмотрись! Народ и так разбежался от твоего наноискусства!». Хранители, видимо, не разделили ее восторга, для разгона суеверных людей предпочитая применять классику. Гром молния и все такое.
Действительно, запаленные фитили фузей погасли, да и самих рейтаров уже не наблюдалось, только один из них барахтался, застряв камзолом на рогатках. Воеводу просто ветром сдуло с помоста. Мужикам в коленкоровых рубахах, что недавно роптали за княжну, вроде бы самое время бежать на выручку, но они со своими бабами рванули в обратном направлении, до Сионской горницы, предаться последней молитве перед началом конца.
Добавляя страха, крупными мазками на полотно апокалипсиса в отдельно взятом городке, Волк взвыл голосом своего четвероногого прототипа. Змей вырос в свете молний почти на метр, стал переливаться чешуею от светло-желтого оттенка, до червонного. Стояла полная жуть! Жути вполне хватило бы для написания серии доказательных повествований о том, что в отдельно взятой стране ведьмы существуют и докторских диссертаций на тему: какое, оказывается, опасное дело сжигать колдунью.
Светлану релити-шоу под руководством Хранителей вовсе не заинтересовало, — разверзнутые хляби небесные, всполохи и прочее чародейство, было только для пользы разбежавшихся ротозеев, поскольку настоящий ужас был впереди. Ее взор просто приклеила к себе растерянность Сервия Грегори, который, как и все смертные собрался было дать деру, лишь что-то не в его воле толкануло аптекаря в объятья куклы, пока они вместе не рухнули в приготовленную западню. По случаю торжества справедливости, у Светки была домашняя заготовка: сложить правую ручку в локотке, сжать кулачек и движением вниз произнести «Yes!!!», но она забыла про нее. Все было не то и не так, легкой победы не получилось. Как по сценарию Грегори наделся на острые колья, совершенно ничего не меняя.
Света сузила глазки: перстень на безымянном пальце аптекаря оказался муляжом, безделицей, поделкой…
Раскинув рукава черной хламиды, Дуся подняла худые старушечьи руки, играя на указующем пальце перстнем из белого золота, — на черном агате сидела и скалилась настоящая саламандра. Словно баллистическая ракета дальнего действия кликуша взмыла ввысь и покрытое тучами небесная твердь перестала сверкать молниями греметь раскатами грома, обратилась в крашеную темень полнейшей тишины.
Хохот гиены пронесся над застывшей вне времени крепостью, наполняя свое отдаленное эхо крылатыми существами. На линии горизонта лопнуло огромное осиное гнездо, освобожденный рой зеленой лупоглазой нечисти приближался. Словно саранча она шуршала перепончатыми лапами, скрипела клыками, раздирая черное небо рогами и когтями…
Откуда-то издалека, словно с планеты Глюк, звучали слова Слуги Хаоса:
— Завтра, завтра придет Света Белого окончание. Затмится Светило и наступит на земле темень вечная! Разве я тебя не предупреждал, несносная девчонка?! Ты возомнила себя всесильной! Теперь ты в моих руках! Возьмите ее, твари Бездны, и унесите в Тартар!
— Змеюшка, я что-то не поняла! — спросила она, облизывая пересохшие губы. — Кто-то нечаянно прочел книгу демонов?
— Боюсь, это сделали мы, Света! Эскулап Бездны вынудил нас на бой в неполном составе. Теперь остается только драться. Высшие силы нам не помощники, поскольку мы и есть Хранители…
В объятья Светы упала Глаша. Обнажив клинки звездной коллекции, словно частокол впереди них встали, Змей, Кит и Волк, но не хватало Медведя — брешь угла на северо-западе закрыть было некому. Время тикало готовых к бою сердцах, разгоняя кровь.
Снова раздался хохот гиены…