Глава восемнадцатая.
Шутки с законами времени были плохи, но Полоз откуда-то что-то сдернул, что-то куда-то сунул, чем-то на что-то плюнул, и дом двенадцать по улице «Мещанской» приобрел вид классического борделя начала века индустриализации со всеми предполагаемыми в нем атрибутами искусства жанра Ню. Расписанные фривольностями стены, словно одеяния сменили революционный окрас на античный — Помпея-два, благочестивым старушкам в самый раз было посыпать голову пеплом.
Уже через четверть часа художник-натурист и натурщица благородных кровей сидели в комнатах гостиницы Паподдаки за номером двенадцать. Полоз ходил около стола, убеждая негодующую Свету, в том что Сапфир дорогу знает, придет сам.
— А если он заблудиться? — все же переживала она.
— Сапфир?! Он и из Тартара выйдет!
— Ладно, читай послание…
Полоз ладонью разгладил по столешнице небольшой лист бумаги, исписанный мелким почерком, и с ворожением начал:
«Если в тебя, Змей, уже полетел таз, то сейчас ты держишь в руках мое послание. Сижу за столом номера двенадцать, старенькой гостиницы облкультпросвета, что до революции была собственностью господина Паподдаки, — эмигрирующего в Грецию в девятнадцатом году. Сижу, так сказать, последним постояльцем. Скоро пережиток архитектурного прошлого будут сносить, а по радио сообщают: «Сегодня 17 июля 1975 года в 19 часов 12 минут была совершена стыковка советского пилотированного корабля «Союз 19» космонавтами: командиром Алексеем Леоновым и бортинженером Валерием Кубасовым, и американского «Аполлон 18» пилотированного астронавтами США: командиром Томасом Стаффордом, пилотом Дональдом Слейтоном и пилотом стыковочного модуля Вэнсом Брандом…». Кстати, Свете от меня поклон и обожание. Держу в свободной руке фотокопию газеты «Провинциальный вестник» от двадцать восьмого августа одна тысяча девятьсот шестнадцатого года из городского исторического архива. Фраза как-то получилась не очень! Держу в свободной от авторучки руке! Вот так лучше…».
— Он может писать о чем-то дельном? Этот Кит! — возмутилась Света. — Где у него руки, меня совершенно не интересует!
— Кит еще и не такое отчебучивает!
— Можно было подробности и упустить! Злишь меня, да?!
— Это Кит! Да тут еще только несколько строк. Слушай:
«Вчера я сдал в печать свою книгу по краеведенью, что Света прочитает лет так через двадцать. Посетил областную библиотеку, рассказал о нелегком труде писателя, кстати, подарил в читальный зал альбом «Обнаженная натура в мировой живописи», и еще раз посетил дом двенадцать на улице «Девятого января». Детдом оттуда как раз съезжает. В общей суматохе мне удалось проникнуть на второй этаж, туда, где живописал Змей. Отколупал штукатурку — узнаю кисть Гада! Под толстым слоем желтого колера, я нашел вмятину от праведного гнева Светы и оставил в хламе свой портрет в кавалерийской форме. В общем, полностью произвел задел на будущее. Сегодня ночью, я вернусь в шестой год, — время постройки дома, раздолблю стену и вложу для вас послание. Писать много не могу. Боюсь, в тонком слое штукатурки будет заметно. Поэтому, Змей, придется вам посетить гостиницу облкультпросвета перед самым сломом. Под четвертой половицей в комнате, где Света вызывала тебя на ревность, вы обнаружите подробные инструкции, как найти и спасти Глашу. Встретимся у костра…».
— Спасти Глашу?! Все!!! Больше там ничего не написано?
— Все…
Змей пожал плечами и отдал Свете мелко-исписанный лист. Она еще раз перечитала.
— У какого еще костра?
Полоз пожал плечами, и ответил:
— Надо отправляться в семидесятые. Гостиницу сносят!
— Без Сапфира?! Нетушки!
— Да вон твой Сапфирчик! Выглянь! А то он на всю округу заржет клаксоном.
Света подбежала к оконному проему, выходящему на фасад. Авто Руссо-Балт, как ни в чем не бывало, стоял в сторонке от извозчиков. Опережая сигнал оповещения, она приложила пальчик к губкам и подмигнула, обдумывая облик Сапфира в семидесятых…
По улице микрорайона «Черемушки», с разделительной полосой украшенной цветами, пробежала Волга ГАЗ-21, любопытствуя выпуклыми фарами на пяти — и четырехэтажные дома. Возле гастронома стояло пять автоматов с газированной водой и красовались желтые автобочки, с задранной на деревянные ящики под стеклотару сцепкой. Одна с надписью «Пиво» и две «Квас». Из какого-то ближайшего раскрытого над магазином окна, вибрируя на подоконнике в динамиках, голосом Аллы Пугачевой лилась песня:
«Ах, Арлекино, Арлекино!
Нужно быть смешным для всех!
Арлекино, Арлекино,
Есть одна награда — смех».
Щелкнув рычажком автоматической коробки передач, поворачивая к гастроному, Света облизнула губы и мурлыкнула:
— Как газировки хочется! Страсть! И квасу!..
— Смотри не обпейся! — пробурчал Змей, сидя рядом в ковбойских джинсах-клеш под широкий пояс, застегнутый круглой бляхой с красной стекляшкой под рубин, и рубахе «Газете» с расстегнутыми и загнутыми обшлагами. — Туалетов, хоть платных, хоть бесплатных, поблизости нет.
— Фи, Змей!..
Света посмотрелась в зеркальце заднего вида, приподняла немного каштановую челку, пряча на пальчике капельку пота, и вышла. В желтеньких расклешенных брючках и обтягивающей грудь водолазке под синтетику, — сделала себе маленькую поблажку в одном из пунктиков Закона Времени, — она просто летала, несмотря на жару.
Огибая станом машину в направлении автоматов с газ-водой, Света услышала:
— Тетенька, у вас трех копеек не будет? Пить хочется.
Поодаль стояла ватага краевых ребятишек. Подослав к ней самого маленького, старший, демонстрируя всем голубенькую пачку «Ту 134», сосал болгарский фильтр и пускал дым чередой колец.
— Какой уже трояк стреляешь? Паршивец этакий! Вот уши-то надеру! — оглаживая оттопыренный слух хулигана, проворковала Света.
— Тимоха, подь сюды! — крикнул старший ватаги.
Света кошечкой сузила накрашенные твердой тушью глазки.
— Тимоха?!.. А ну, пошли… — она ухватила мальца за шкварник и буквально потащила к атаману уличной банды малолеток.
Старший встал в воинственную позу и неожиданно почти проныл:
— У меня папа милиционер! Отпусти его!
— Знаю! — вталкивая Тимоху в толпу ребятишек, ответила она. — И ты милиционером будешь. До майора дослужишься! Васька, если не ошиблась?!
— Да…
— Вот скажи мне, Васька, что на упаковке написано?
— «Курение вредит вашему здоровью», — пробурчал он.
— Молодец, читать умеешь!..
В тот же момент, пачка на ладони будущего майора Нагорного вспыхнула и исчезла. Васька подкинул руки и отпрыгнул, очумело, смотря на асфальт, где тлел болгарский фильтр от только что закуренной сигареты. Из кармана его джинсов, Света вытянула виднеющийся уголком календарик с самодельными фото обнаженных девах в разных позах, переснятых глухонемыми умельцами с зарубежных порно-карт.
— И это я конфискую. Рано тебе еще с пиковой дамой общаться!
— Это не мое!
— Конечно! Теперь мое! Брысь! Все по домам!..
Ребятишки разбежались, рассыпаясь воробьиной стаей. Света наконец-то добралась до автомата с газ-водой, вспоминая, как выглядели три копейки шестьдесят первого года. Одна, две, три! Раскрыв ладошку, посчитала она монетки. В окошке было целых два стакана! А у кнопок, на всунутых под стекло бумажках, написано: «Вишневый» «Апельсиновый». Сбросив троячок и второй, Светка выпила один, и запила другим, — с удовольствием ощущая, как коктейль из натуральных сиропов щекочет пузырьками в носу и усваивается в немного разбухшем животике.
Сунув оставшийся троечек девочке с бантиками, крутящейся около нее со скакалкой, Света поспешила к машине. Пробегая мимо бочек с квасом, она не удержалась и спросила у одной из продавщиц:
— Сколько стоит?..
Та недоуменно на нее посмотрела, но все же ответила:
— Стакан — четыре копейки, кружка — шесть... Литр — двенадцать!
— А у вас? — обратилась она к другой.
По ответному красноречивому взгляду, поняв, что сморозила нечто несусветное, Светка улыбнулась, пожаловалась на жару и поспешила спрятаться в автомобиле.
Змей слушал транзисторный радиоприемник «Грюндик», в духе времени приложив его к уху. Хотя этого совсем не требовалось, даже на подходе было слышно сообщение ТАСС.
«Сегодня 19 июня была проведена расстыковка пилотируемых кораблей «Союз 19» и «Аполлон 18» после чего, через два витка «Союза», совершена повторная стыковка, ещё через два витка корабли окончательно расстыковались…».
— Новости слушаем? — садясь за руль, спросила она.
— Пытался поймать местное радио, но, увы, полтретьего — перерыв! О чем это ты перетирала с краевыми мальчишками?
— О вреде курения. И вот этого, — буркнула Света, разворачивая одной рукой машину обратно на дорогу, а другой показывая Полозу календарик.
— У Василия Сергеевича реквизировала?
— Ага. Представляешь, сейчас Тимоха просил у меня три копейки! Я ажно обомлела. Верх бесстыдства — местный воровской авторитет побирается у детдомовки! А майор милиции прячет в штанах пиковую даму с голыми сиськами. В позе Сфинкса!
— Ну, им еще только предстоит обозначенная тобой карьера. Хотя зачатки имеются.
— Обозначенная мной?
— Ты же сказала, что Нагорному быть майором. Кстати, его папа всего лишь старший лейтенант — выгонят через пару лет за пьянство.
— Вот же, блин, а! А с другой стороны, я же с ним говорила, когда он уже был в чине майора!
— В Законы Времени лучше не углубляться, Света. Свихнешься. Мы едем или стоим? Второй раз зеленый!..
— К гостинице?
— К прорабской. Сегодня утром там строительный вагончик поставили и бульдозер подогнали. Наше счастье, этим снос бывшей собственности буржуина Паподдаки на сегодня и закончился. Через два перекрестка сверни на «Калинина», — «Крестоподвиженскую», улицу «Девятого января» перекопали. Ничего не поделаешь, семидесятые двадцатого века! Эпоха городского расширения и землекопных работ.
Полоз оказался прав, в городе повсюду, что-то строили или ломали, над новыми корпусами домов, столовых, магазинов, больниц, возвышались башенные краны, по дорогам шныряли грузовики, бетономешалки, трайлеры с панелью. На вагончике, под плакатом графика работ, всего лишь висел контрольный замок, сторожа вообще не имелось. На фасаде гостиницы уже не было дверей. Свете было жутковато следовать захламленным фойе с оборванными проводами, где она флиртовала глазками с Паподдаки, только вчера, подниматься на второй этаж, заходить в номер полуоборванных обоев…
— Змей давай покончим с эти быстрее, — шепнула она, прижимаясь к мужской руке. — Я еще не привыкла к таким резким переменам. Четвертая половица…
— Я помню…
Полоз взял лом, оставленный в углу рабочими, поддел доски пола. Они подались не сразу, крепко держась друг за друга в шпунт. С трудом вырвав одну, Змей подсунул в образовавшуюся щель руку и вынул старинный фолиант в кожаном переплете на застежках из меди. Стряхнув с него пыль и открыв, он прочел на латыни: «Поучение, ижи во святых, отца нашего Климента, папы Римского о двенадесятницах».
— Апокриф…— кратко изрек он.
— А это что за хрень?
— Давай переберемся сначала в машину.
— Посмотри, может там еще что есть?
Полоз пошарил рукой под полом.
— Ничего…
— Здрасти, приехали! Кит что, нормальное резюме с полным раскладом по пунктикам оставить не мог?
— Стало быть, не мог! Мы не одни вне времени, Света!
— Все, все!.. Молчу, Змеюшка… Может, сгоняем в кафе-мороженное? За столиком посидим, обсудим? Эскимо, молочный коктейль, соки, музыкальный автомат и все такое. Коль мы уже здесь…
— Нет…
— Ну, как знаешь. Тогда лучше здесь рассказывай. Если нужно полное безлюдье, так лучшего места нам не найти. Если только кусты…
— Апокриф, Света, означает не признанный. Не вошедший в каноны Христианской веры. Книга папы Климента говорит о священных двунадесятых пятницах Коло, них заключена Сила женского начала. Земная сила Женщины Матери. Баба, верховная старшая. Перестраивая верования под определенный момент, люди задвинули женское начало за мужское. В пантеоне народов Евразии стали превалировать боги-мужчины.
— Это что, Баба энта древнее тебя, Змей?..
— Она начало всего…
— И…
— Могу сказать, что Пятницы связаны с Коло по три на каждый солярный период — итого двенадцать.
— И…
— Чего?!
— Причем тут Глаша?!!
— Да действительно, что-то Кит перемудрил!
— Библиофил, мать его!
— Постой, а год издания!
Змей открыл титульный лист. На нем скалилась маленькая саламандра, пытаясь перевернуть шестерку меж единицей и двумя девятками.
— Одна тысяча шестьсот девяноста девятый! Если саламандра перевернет шестерку, то получится тысяча девятьсот девяносто девятый!
— «…Углы на Небе проявятся, когда шестеры перевернутся в девяты, и придет Хранитель» — задумчиво проговорила Света.
— Откуда ты это взяла!
— Так сказала девушка в фильме Голесницкого, горя на костре….
— На костре?! Кит написал: встретимся у костра!..
— Глаша! Вот, где я ее видела! Господи, Змей! Ее сожгли…
— В фильме, Света! В фильме по сценарию Слуги Хаоса.
— Теперь я уже и не знаю, Змеюшка, где сон, а где явь! Где фильм, а где жизнь! Кто герой, а кто зритель… Прямо Уильям Шекспир: «Жизнь театр, а люди в нем актеры!».
— Будем придерживаться системы Станиславского, его знаменитой фразы: «Не верю!».
— Да, да, конечно…
Света уныло прошла по комнате. Нежилое здание, словно выколотыми глазницами окон, давило на нее, прижимая. Впервые, с того времени как они встретились со Змеем, Светке не хотелось, ни шутить, ни язвить, ни ерничать. Ей стало нестерпимо грустно, намеревалось плакать, на реснички уже набежала слеза…
— Нет!!! — вскричала она и по-детски с упорством топнула ножкой. — Глашу я тебе, Генрих Карлович, не отдам! Тысяча шестьсот девяносто девятый, говоришь? Что же, там мы еще не были, Змей! Карету мне, карету!..
— Карету? — спросил повеселевший от ее категорического «нет» Полоз.
— Ну, на чем там передвигались? Когда шестеры еще не были девятами?
— На колымаге…
— На чем? На чем?!..
— Колымага — крытая дорожная повозка, утепленная от непогоды большая карета на санном или колесном ходу. Барыня что в ней разъезжает — колымажница.
— Не… Змей!!! Колымажницей быти, я не хочу! Ну, их к черту этих княгинь, а! Желаю быть, не дворянкой столбовою, а девушкой простою! Не владычицей морскою, а озорною, городскою, посадскою! Вот. Вели исполнить!!!
— Кому?
— Тогда, просто исполни…
Не успела Света договорить, как лицо ей обдало предгрозовым ветром. Она стояла среди поля, на небе сгустились тучи, мелькнула молния, и разразился гром. Первым делом Светка даже подумала, что категоричным «вели исполнить» настолько прогневила Коло-Змея, что следующим и финальным актом трагедии «Цветик-Семицветик», в лучшем случае будет разбитое корыто, а в худшем — был черен мавр Змей и буря собиралась!
— Убей хоть завтра! Дай пожить сегодня! — вскидывая руки к тучам, промолвила Света, представляя как, наверное, эффектна она в летнике с длинными рукавами, клиньями-вошвами — треугольными кусками атласа. Ворот верхней льняной рубахи был оторочен бархатом, а на голове плотно сидела кика рогатая — ну прямо царевна лягушка. Змей, в стрелецком кафтане в красных сапогах и колпаке, тоже был писаный Иванушка-дурачек. Для общей картины только не хватало болота да стрелы в за… В общем и хорошо, что именно этого и не хватало.
— Совсем свихнулась?.. — буркнул Полоз.
— Систему Станиславского экстерном прохожу, в образах Пушкина, Шекспира и народного фольклора.
— Заканчивай. Сейчас дождь пойдет…
— Как скажешь. А где город?
— Крепость. Версты две отсель…
— Две версты?!
— С гаком. И ворота могут закрыть. При непогоде, нет обзора со смотровых башен.
— Так чего же мы стоим?
Змей пожал плечами…
— А Сапфир?!
— Он у тебя на поясе…
Любопытствуя, Света огладила бедра, но ничего даже подобного поясу не было…
— А где?
— На нижней рубахе, грудь поддерживает…
— Было б что поддерживать. А как достать?
— Змей снова пожал плечами.
— Ага, поняла…
Света поджала локоток и нырнула рукой в прорезь рукава. Покопошив под грудью, она вынула на свет маленькую лошадку-оберег из олова.
— Вот, ты где притулился, бесстыдник! А ну, давай, неси нас к воротам крепости! — велела коню хозяйка, бросив в траву. — А потом, так уж и быть, назад пристрою.
Обгоняя первые крупные капли дождя, Сапфир понес Змея и скромно сидевшую рядом с ним Свету, ножками в сафьяновых сапожках на одну сторону. Как ни быстро надвигалась черная, тяжелая от влаги туча, конь летел быстрее.
— Прямо из царства Кощея сматываемся, Змеюшка. Хорошо-то как! — мурлыкнула она, прижимаясь. — А ты книгу римского папика не забыл?
— Ее еще нет…
— Как это? В каком же мы годе?
— В том же, но на два месяца раньше. Чтобы опередить Слугу Хаоса.
— Тогда нам к дубу!
— Какому дубу!
— Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… Ушастый зайца в ларце! Чтобы приготовить яичницу, сначала надо найти дуб…
— И где ты такое вычитала, хозяюшка?
— В народных кулинарных рецептах. Там еще есть, как быстро испечь старушку и про грибочки с красными шляпками, — Света поправила рогатую кику, выпучила черные очи, и лицом к лицу посмотрела Змею в глаза. — Бойся меня!!!
— Ты создана созидать…
— Даааа!!! А вдруг я передумала?
— Ты не властна над этим…
— Много знаешь, Змеюшка! Так неинтересно…
Небосвод становился темнее, почти черен, ветром ковыль пригнуло к земле. Молнии раздирали тучи огненными трещинами. У излучины реки, на крутом обрыве мелькая в отсветах грозы, стояла крепость, пятью деревянными башнями и заплотами меж ними…