Глава пятнадцатая.
Вальяжно развалившись, Генрих Карлович смотрел прямо на Светку, не моргая и никак иначе не проявляя предполагаемых эмоций неожиданной встречи.
Вообще-то, с его стороны было верхом неприличия пристально рассматривать девушку в рваных колготках, блузе, скрепленной на груди чайной розой, и стрингах. Босую, не причесанную, к тому же вываленную Змеем в тополином пуху, обсыпанную кирпичной пылью и измазанную горюче-смазочными материалами. При первых двух, нет — трех встречах, он был более галантен, хотя так же элегантен в неизменной бабочке песочного цвета.
Но сейчас скромную от природы Светку это волновало меньше всего. Ее реакция была такой же мгновенной, как и несуразной. Детдомовская оторва инстинктивно согнула левую ножку в колене, локоток прижала к животу, а правую руку занесла, словно намеревалась что-то запустить в Слугу Хаоса. Она сделала выдох, что вылетел из ее маленького раскрытого ротика писком мышки, и поняла, что кидать нечего, да и не зачем. Голесницкий по-прежнему сидел не шевелясь и невозмутимо на нее смотрел.
Света осторожно поставила ножку на пол, опершись обеими конечностями о пол. Наведя маломальский баланс тела, упорядочив сумбур в голове, она снова пискнула.
С третьей попытки у нее все же получилось:
— Змей!..
— Это лишь оболочка Голесницкого! — ответил Полоз. — Слуга Хаоса надевает ее словно одежду. Иногда меняет, по обстоятельствам. Процесс ты уже видела.
— Ё..пе..ре..се..те! Раньше сказать не мог, земноводный? Я чуть не кончила от страха!
— Пользуешься лексиконом Веры? — спросил Змей и добавил: «Дурында ты, Светка! Это же просто так говорится!
— А… Ты и там подсматривал, Змееныш?! — сузила глаза Светка, все же жалея, что в руках ничего не оказалась — и на ногах тоже.
— Скорее подслушивал. К тому же надо было убедить вахтершу общежития, тетю Дусю, в необходимости не откладывая на потом посетить душевые и посмотреть в окно.
— Все Змеи извращенцы?! Или один ты такой?
— Я вообще один…
— А, ну да. Прости, забыла! Поклонение, чтобы лето возвращалось и все такое…
Света подкралась к трехмерному изображению Голесницкого и протянула пальчик.
— Не трогай!!! — почти крикнул Полоз.
Света одернула руку и обошла диван.
— И что за несносная девчонка! Ты хоть понимаешь, что перед тобой?..
— Не-а!.. Изваяние?
— Правда, я и сам не знаю!
— А чего тогда кричал?
— Голливудских фильмов с поеданиями насмотрелась? Увидела неизвестную пакость — обязательно надо подойти, понюхать, потрогать!
— Ой, ой, ой!!! Какие мы умные! А вон и мадам Голесницкая! В кабинете, на стульчике скромненько притулилась. Дверь не закрыла, имплантаты навострила, намекает. Хотя в их положении это все равно монолюбовь.
— Ты просто бесподобна! Никогда не думал в таком ракурсе…
— Постой!!! Змей, если, и он, и она здесь, то где сам синьор Помидор?
— Ты забыла о третьем теле, Света.
— Это еще о каком?
— Александр Серый, — повелитель сердец сопливых девчонок.
— Исполнитель роли в фильме, что мы с братишкой смотрели? Криворотый мачо?
— Ну, шрам можно и нарисовать.
— Как это?
— Вот так…
Змей провел по нижней губе ногтем, делая ее заячьей.
— На себе не показывай! А ну верни прежний облик! Он не только тебе принадлежит! Змею с заячьей губой, девки не станут показываться, и настанет вечная стужа! Быррр…
Видимо все же беспокоясь о приобретенном у сарматок имидже, Полоз провел операцию в обратном порядке, вернул коварному личику первозданный вид. Ну, если и не первозданный, то тот, к которому Света уже привыкла.
— Выходит, у Голесницких семейное кино — внимательно отследив весь процесс привидения губ в порядок, удовлетворенно произнесла Света, — продюсер, режиссер и исполнитель главной роли в одном флаконе. Сумчатый подряд.
— Выходит…
— Я всегда подозревала: жадность до добра не доведет…
— Напомню тебе при случае…
— Змей! А зачем ты меня сюда притащил? Посмотреть на семейное изваяние? Они бы хоть на одном диванчике сидели! Премиленько обнявшись. Все же целую вечность вместе, как единое целое. Кстати, ни на нем, ни на ней нет перстня! Печатки с маленькой такой, симпатичной саламандрачкой.
— Слуга Хаоса и есть Саламандра, Света. И только Дверь может, и то ненадолго, подчинить ее себе. Но, на один вопрос хватит. Для этого мы здесь.
— И каким образом!
— С помощью системы зеркал можно кристаллизовать энергию солнечных лучей в стеклянном сосуде, превратив в горный хрусталь. Таким образом вызвать и подчинить своей воле Саламандру.
— Ага, понятно. Стеклянный сосуд — стакан с отпечатками Голесницкого, что мы увели из кафе «Эскориал». Зеркал в интим-салоне предостаточно. С колдуньей, тоже ноу проблем. Самозванцев нам не надо, — ворожеей буду я! Но, где мы возьмем солнечную энергию! Три часа ночи! Луна в самом разгаре! Хочешь, не хочешь, а придется ждать полудня. А там Кит с Глашей, полковник Коротков с рупором, ОМОН, операция обхват, захват и облом! Что-то ты не додумал, Змеюшка.
— Надо вытащить манекены из подсобки и снести туда зеркала…
— Да, но сначала надо их оторвать от стен, к которым они привинчены саморезами! Я так устала сегодня, Змеюшка! Колдони, а! Как там: трах тебе — ух!
— Пух!
— Вот, пуха больше не надо! Где у тебя волосик выдернуть?
— У себя выдерни, лентяйка!
— Ага, сейчас!.. Нету раздавать… И вообще, я там душик видела. Пойду, приберусь немного, перед встречей с Александром Серым, кумиром всех девушек. А ты давай колдуй или таскай! Орбайтен, герр Питер, орбайтен. Шнеля!
Змей лишь пожал плечами, выказав смирение.
— Еще я снова «боди» из парижской коллекции прихвачу. Заплати мадам Голесницкой валютой. Воровать в течение суток дважды, совсем уж не прилично…
Пока Полоз добросовестно трудился над созданием зала зеркал Версаля в миниатюре, творя его вручную без всякого волшебства, Света смывала с себя кирпичную пыль и въедливый тополиный пух, мурлыкая от удовольствия: «Пять минут на любовь…
«И ты стоишь ко мне спиной
Готовый повернуться в профиль
До пола платья рукава
Хочу, чтоб ты меня заметил
И сумасшедшие слова
Бросает ночь теперь на ветер…»
Из душа она вышла добрая от испытанного удовольствия встречи с водой. Перекидывая мокрые волосы, то на одну сторону, то на другую, словно играя в классики прыгая на правой или левой ножке и тряся мизинчиком в ушках, проскакала до подсобки.
У Змея для начала спиритического сеанса было уже все готово. Глухие стены комнаты закрыли зеркала в рост человека и выше, приставленные плотно друг к другу. В середине расположился стакан на круглой столешнице с одной опорой. Из обычного стекла с серебряным покрытием тыльной стороны, Полоз сотворил что-то вроде больших линз, и теперь Атевс, вступала в Королевство кривых зеркал, в «боди» телесного цвета но босиком.
На одних отражениях Светку вытягивало и сужало до тростинки, на других придавливало и разносило до размеров бочонка, на третьих, она разъезжалась ногами и головой в одну сторону, а телом в другую. Главным распорядителем в импровизированной на скорую руку Комнате смеха был Змееныш, по-прежнему бомжеватого вида, в тертых красным кирпичом и известью джинсах. Даже простейшее — умыться, на ближайшее время, видимо, не входило в его до конца не раскрытые планы.
— Ну и… какой я тебе больше нравлюсь, замарашка Золоп, — улыбнулась она, освещенная лампочкой быстрого накаливания, — худая, толстая или змеевидная?..
— Молчаливая…
— Даааа! Надо было раньше сказать, я бы набрала воды в рот.
— Сейчас, не тот случай…
— А, по-моему, как раз тот. Энергии в сорок ват под потолком, для подчинения себе Саламандры явно недостаточно. И где перевернутые блюдца, которые, едва прикасаясь пальчиками, надо двигать к буковке «Се»?
— Приберегите, Света, вашу силу для встречи со Слугой Хаоса, и не тратьте ее на шутки и препирательства со мною. Вы готовы?
— Всегда готова! — девушка вскинула руку в пионерском салюте. — Ты же будешь рядом, Змеюшка?
— Не совсем…
— Бросишь?.. Оставишь меня одну! В боди, наедине с мужчиной!
Вместо ответа, Хранитель Желтого Угла Неба стал перевоплощаться в Золотого Полоза. Вытянулся спиралью в слепящий глаза свет и сворачиваясь в Коло, медленно взлетел, повисая шаровой молнией над стаканом. Комната засияла.
Брызги лучей и лучиков маленького Солнца, отразились разом от всех зеркал, преломляясь в одной точке над столом. Стакан превратился в кристалл горного хрусталя, а в нем словно в чистейшей воды льдинке была закована пятнистая Саламандра. Она извивалась, пытаясь вырваться, но кристалл ее удерживал.
Света оторопела. Ее голову посетило сразу сотня цитат из классики, монолог князя Андрея Болконского, кулинарные рецепты любителя вкусить дядюшки Гиляя, и столько же противоречивших друг другу вопросов к ним. Но задать она могла только один и не кому-нибудь, а Саламандре. Для Светки это был не простой выбор, скорость ее остренького язычка в данной ситуации лишь помеха, оставались мысли:
«Один вопрос — один ответ. Джекпот… Тройка, семерка, туз… Бежать за топором и мочить старушку-процентщицу! Уж заполночь, а вопроса в голове все нет!».
Саламандра времени зря не теряла, — скребла кристалл горного хрусталя коготками лапок и словно резцом ерзала по нему хвостиком.
«Пилите, Генрих Карлович, пилите!», — почему-то пришла ей в голову очередная, но именно эта импровизация на тему крылатого наследия классиков.
«Господи, какая я дура! Что спросить, Змеюшка?.. Родненький!..», — телепартировала она открытым текстом, но Хранитель Желтого Угла Неба был безучастен к ее терзаниям. Свернувшись в огненный клубок, Полоз сиял под потолком в полном безмолвии.
— Где найти твой хвост, скользкая гадина?! В каком времени? — крикнула Света.
В тот же миг кристалл рассыпался. Осколки стакана разлетелись, с такой силой ударяя по зеркалам, разбивая, что Света почувствовала себя еврейкой гуляющей Хрустальной ночью по Берлину, в «боди» и босяком. На диване в зале посетителей испарился Голесницкий, в кабинете — растаяла сизым дымком мадам, а в подсобке свечкой вспыхнуло синеватое пламя. Саламандра оскалилась и исчезла.
На столике осталась газета «Оренбургские Губернские Ведомости» за 1845 год…
Полоз померк и рухнул лицом вниз, прямо на усыпанный битыми зеркалами пол. Снова став человеком, он застонал и перевернулся на спину. Светло-коричная футболка, пробитая острыми осколками в трех местах, напиталась кровью.
— Господи, Змеюшка!
Света кинулась к нему пытаясь поднять. Полоз оказался тяжелым. Присев и поднырнув под него коленками, устраивая голову Змея на живот, она провела рукой по его израненному лицу и груди. От ладошки пробежала искорка, растворяя стекло и заживляя многочисленные мелкие порезы и глубокие раны.
Починенного замарашку, Света умыла влагой своих каштановых волос, благо недавно из-под душа. Причесала, поменяла ему майку на чистую и практичную — черного цвета. Любуясь своих рук творением, Света захотела чмокнуть Змея в кончик носа, соорудила губки бантиком, поднесла, и…
Полоз открыл свои ясные очи.
Они смотрели в глаза друг друга секунду или две, пока он не спросил:
— Узнала?
Света отстранила его. Закинула за ухо локон и пожала плечами.
— Газета какая-то, простолетняя! Кто там? Это я почтальон Печкин! Принес заметку про вашего мальчика! Кто там? Это я… и так до бесконечности.
— Я упал?
— Ага… — Света кивнула. — Упал, не то слово. Рухнул словно уже апокалипсис! Зато я теперь поняла, почему ты без подглядывания и подслушивания не можешь.
— И почему?
— Высоко сижу — голых девок разгляжу! Солнышко ты сарматское, Коло-Змей! Вставать-то, думаешь?
— Думаю…
— Так вставай!.. А то устроился на моих коленках и спрошает: узнала, аль нет!
Света помогла подняться обессиленному Змею, отвела и заботливо уложила на освободившийся диван. Вернулась за газетой, принесла и присела рядом.
— Нам бы еще телевизор, лавку и свечку…
— Что написано? — нетерпеливо спросил Змей
— Сейчас, — огрызнулась Света, углубляясь в чтение. — Да ничего! Пишут: «Восемнадцатого августа сего одна тысяча восемьсот сорок пятого года Высочайшим повелением императора Николая Первого, было утверждено представление министра внутренних дел России графа Л. А. Перовского о создании в Санкт-Петербурге Русского Географического общества. Основная цель основателей Общества: изучение родной земли и людей ее обитающих, то есть к собиранию, и распространению географических, статистических и этнографических сведений России. Среди учредителей Русского географического общества: адмиралы И. Ф. Крузенштерн и П. И. Рикорд, вице-адмирал Ф. П. Литке и другие… Великий князь Константин Николаевич согласился стать его первым председателем….».
— И все?
— И все!.. Обычное официальное бла, бла, бла!.. Ничегошеньки тут, ни о Голесницком, ни об Александре Сером, ни про мадам Голесницкую!.. Если конечно, Эскулап Бездны не натянул мундир какого-нибудь из перечисленных адмиралов или Великого князя вместе с кожей.
— Должно быть! Слуга Хаоса находился в твоей власти и не мог не ответить!
— Ну-ка давай, успокойся, Солнышко! А то когда ты волнуешься, то жжешься! Тут еще маленькая приписочка. Такая маленькая, что я сразу и не заметила. Еще эти яти!.. Слушай: «На нужды новообразованного Географического общества Имперским казначейством выдано десять тысяч рублей серебром. А так же по всей России принимаются пожертвования от частных лиц. В нашем Оренбургском крае на это благое дело уже соблаговоли отозваться: княгиня Версофия Павловна Кострова, — дала тысячу рублей ассигнациями. Ее брат, поручик в отставке Владимир Павлович Костров — пятьсот…
Змей сел и, нервно потирая ладони о колени, проговорил:
— Он там. В имении…
— Постой, Змей, получается поручик в отставке — Вовченок! Мой младший брат!
— Князь Владимир Павлович Костров, Света, за шесть лет до указанной в газете даты участвовал в Хивинском походе Оренбургского военного корпуса под началом генерала от кавалерии Перовского. Командовал казачьей сотней.
— Почему, командовал?
— Возмущенный бездарность командования, после возвращения подал в отставку!
— Шесть лет назад ему было одиннадцать!
— Относительно.… Главное, мы перевоплощение Голесницкого отыскали.
— Ну, прямо Эйнштейн!..
— Пошли. Отсюда надо выбираться. Уже светает…
— Опять через котельную!
— Маленькое окно туалета устроит?…
— Фи, Змей! Конечно, относительно не мазут, но нечто похожее. И когда вы только перестанете таскать меня по местам общего пользования?
— Окно очень маленькое. Об этом лучше подумай, Света.
— Это вам мужчинам нужно, думать, как благородно вылезти, перед тем как к кому-то благородно залезть! — выдала Света. — А мы, женщины, за свою беспечность отвечаем и радуемся воспоминаниям. Или не радуемся, но все равно отвечаем…
Полоз не приуменьшал, окно действительно было только лишь для кошки. Света поглядела на Змея, но решила второй раз не рисковать. Да и дело было плевым, к тому же, по причине почти полного отсутствия, одежда ей не мешала. Оказавшись на улице в три приема — голова, плечи, тело, Светка с интересом стала наблюдать, как высокий крупный в кости Золотой Полоз будет покорять малюсенькое окно, но из него выполз глазастенький ужик и, хитро жмурясь, свернулся колечком в первых лучах солнышка.
Наступал рассвет и новый день обещал быть еще жарче предыдущего…