Глава двенадцатая.
Очаровашка Змей — в ярко-синей рубашке с коротким рукавом, джинсах и туфлях-сандалиях фирмы «Саламандра» с проглядывающими в прорези голубенькими носочками, появился перед грозными очами Светы сразу же, как пахнувшие хлоркой санитары вынесли Нагорного.
Полоз был явно в ударе, отчего очарователен.
Госпожа Переверзева было открыла ротик, чтобы отпустить в его сторону нечто укоризненное, но так и застыла. Все колкости моментально испарились из головки и в сердечке, екая, затомилась нежность. Вообще-то это было не совсем нежность, но Света нашла в себе силы сомкнуть губы в строгую форму уст начальницы и мысленно назвать Змея коварным…
— И где вы были, Петр Игнатьевич? — спросила она, поглядев в окно, якобы пряча раздраженность, но на самом деле…
— Там…— Змей кивнул на телевизор.
Света прыснула, ловя рот пальчиками. Она уже не могла просто смотреть или не смотреть на Змея. Его несусветная харизматичность настолько разрывала ее на заливистый смех, что она побоялась лопнуть.
— Елена Берестова, да?!
— Не-а, Петр Полозов. Прибыл сразу из двух столиц, дать мастер-класс местным журналистским кругам. А тут такой случай подвернулся.
— Двух? Место прописки Бологое?
— Ничего не поделаешь. Родину не выбирают!
— Еще утром, насколько я помню, Петр Полозов был моим управляющим…
— По совместительству…
— А еще раньше, как я только что узнала — педофилом!
Несокрушимый Змей, оказался не таким уж и несокрушимым. Он вопросительно заглянул Свете в глаза. О чем-то задумался, моментально меняя наряд обаятельного соблазнителя, на нечто среднее между образом директора крупного предприятия и вахтера.
— Сутулый интеллигентный старичок, в залоснившемся покрытом перхотью пиджаке, — мой учитель! — сокрушенно воскликнула Света. — Оказался тайным педофилом! Есть видеофакты растления им маленьких девочек из детдома!
— И вы поверили? — спросил Змей.
— Конечно… Я же сама творила с ним эти непристойности!
— А подробнее?
— Могу сказать: видеокассет я не видела. Майор Нагорный, лишь красочно обрисовал мне их содержание, но обещанный показ, по вашему с Китом вмешательству, так и не состоялся.
— Жаль…
— Хотели посмотреть? — Света приподняла бровь.
— Если кассеты действительно существуют и это не плод фантазии сдвинутого майора, то тогда за этим, несомненно, стоит Голесницкий.
— А мы точно ничем таким не занимались?
— Глагол в прошедшем времени: «не занимались» в нашем случае не имеет никакого значения, Света. Сказать «нет» — закрыть себе будущее. «Да» — значит, ничего не сказать, поскольку я сам не ведаю, что есть былое, а что грядущее.
— Сон про не сон!.. Туманно…
— А то…
— Так уж и быть, Змей! На сегодня я принимаю ваш неответ! Поедемте кататься на Сапфире! Хочу в седло. И чтобы поле широкое, широкое! Ровное до самого горизонта…
Через четверть часа, они покинули офис. Света была настроена располагающе. Она даже позволила Змею сесть за руль своей беленькой лошадки. Город миновали быстро. На трассе, если опять же верить Змею, бывший гонщик выжал из жеребца-трехлетка в образе иномарки все, на что тот был способен.
Свернув на проселочную дорогу, Полоз резко остановился возле какой-то заброшенной скотоводческой фермы, от которой все равно еще попахивало навозом.
— И где здесь поле? — спросила Света, закидывая солнцезащитные очки на каштановую челку.
— Для начала выйдем из машины.
— Пахнет! — она сморщила носик.
— Привыкай…
Змей покинул автомобиль и медленно пошел в сторону небесного светила.
Палящее августовское солнце висело ближе к западу, мерседес с выключенным двигателем стал нагреваться. Снимая пиджачок и оставаясь в топике, Света приоткрыла дверцу, осторожно пощупала туфелькой почву, и жалостливо произнесла:
— Змеюшка! Я передумала…
Но Полоз стоял к ней спиной, будто не слыша.
— Вот, блин, а! — буркнула она, почти про себя и вышла, зажимая нос и отгоняя жирную зеленую муху. — В конце-то концов!.. Я поле заказывала, а тут…
— Обернись…
— Да, иди ты!.. — то ли мухе, то ли непутевому гиду по вылазке на природу постсоветского периода, крикнула она, но подчиняясь и поворачиваясь.
То, что Света увидела, заставило забыть, и про муху, и про вонь.
Перед взором раскинулась утренняя девственная степь. Сливаясь с горизонтом, она рожала из необъятных просторов солнышко, обновленное и отдохнувшее. Высокие травы, через тонкую ткань топика ласкали Светкину наполнившуюся свежестью грудь, вместо мух вокруг нее витали мельчайшие капельки росы, и пахло дурнопьяном.
Проведя по ковылю ладошкой, словно по морской волне Света снова обернулась. Рядом стоял Сапфир, кивал головой и нетерпеливо бил копытом, приглашая хозяйку в седло.
— Ну, ты и змей! — зачаровано проговорила она. — Никак не могу привыкнуть к твоим фокусам!
В ответ Полоз заложил в рот два пальца и буквально оглушил Свету лихим посвистом, — переливом кого-то подзывая. Словно лист перед травой встал в степи вороной Сивка и мелкой поступью, любопытствуя одним глазом насчет Светы, подошел к хозяину.
Вольным ветром конь катался в утренней росе, на нем не было, ни седла, ни сбруи, но Змея это нисколько не смутило. Вскочив, он зажал скакуна коленями и подъехал.
— Я тоже так хочу! — проворковала Света, то ли оповещая тем гида, оказавшегося не таким уж и непутевым, то ли договариваясь с Сапфиром.
Не дожидаясь ответа от обоих, она скинула с жеребца дамское седло.
Через секунду девушка уже мчалась на восход, раскинув руки и крича солнышку:
— Привет! Я тебя обнимаю!..
От восторга Света совершенно забыла про Змея. Она стрелой летела по устеленной высокими травами степи, роднясь с ней и наполняясь неведомым до этого чувством наслаждения. Лишь увидев вдалеке двух всадников, она опомнилась и оглянулась.
Полоз был примерно на том же расстоянии что и незнакомцы, но в отличие от них — явно не торопился. «Думает, что я сейчас испугаюсь и поспешу к нему под хвостик!» — провела она мысль по логической цепи, прищурилась и фыркнула:
— Нетушки! Не дождешься!
Пока Света под стать Сапфиру «била копытцем», всадники приблизились, и она с удивлением разглядела в них двух девушек с распущенными волосами — сидящих на лошадях совершенно голыми. Молоденькие не старше пятнадцати лет, но в юных лицах проглядывалась взрослость и некоторая суровость. У одной из них выше колена был шрам, словно когда-то неаккуратный хирург, разрезав, вынул из красивой мускулистой и загорелой ноги нечто инородное. Не понимая, откуда, но Светлана знала — шрам от наконечника стрелы или дротика.
Не доезжая до Светы метров пятьдесят, они остановились. Разом, словно чемпионки по синхронному плаванью покинули коней, немного наклонили головы, прикладывая правую руку к левой груди, и проговорили:
— Мы приветствуем тебя, царица Асвет!..
— Где ваша одежда, девчонки?! — только и брякнула Света в ответ, проклиная медлительность Змея и жалея, что в данном перевоплощении Сапфира отсутствует зеркало заднего вида. Речь, на которой она к ним обратилась, была неведома Свете, но, видимо, хорошо знакома Асвет. В голове крутились одни слова, а с языка, словно параллельный перевод слетали другие. Так или иначе, но девушки поняли ее вопрос.
Старшая из девушек, округлила глаза, но все же уважительно ответила:
— Мы купали коней в теплой реке, на восходящем солнце, царица Асвет. Оружие и одежду оставили в стане. Тетка Аланея говорит: летний рассвет нужно встречать обнаженной, чтобы после стужи тепло всегда возвращалось к нам. Соблазняясь красотой женщин, Солнце забирается на самый дальний Угол Неба, рассматривать влажные лона, и жар его желания согревает Мать Землю.
Девушка говорила так естественно и просто без всякой хитринки в глазах, что Света начала стеснятся, поскольку она была одета. Идея конного нудизма так ярко обрисовалась у нее в головке, тяжестью отдавая в животике.
«Асвет, стало быть! Ах, вот кто она — тетка Аланея! подарившая мне жеребенка. Господи, Змееныш! В какие дебри ты меня опять затащил?», — мысленно почти прокричала Света, и тут же получила в голове ответ:
«Это Тайнея и ее сестра Авшана. Они воительницы царицы Асвет, и без твоего разрешения не тронутся с места».
«Мне их пнуть?», — тоже мысленно спросила Света.
«Возьми правой рукой левую грудь и немного наклонись, но не сильно».
«Мне грудь вынуть или через топик сойдет?».
«Сойдет…».
«Я гляжу, девки продвинуты, без комплексов!».
«Тебе же тоже захотелось обнажиться, Асвет».
«А ну брысь из моей головы!.. Змееныш!».
«Хорошо, я подъеду».
«Нет!!!.. Сейчас я их отпущу!».
Света поспешно, на ощупь, нашла левую грудь, сжимая правой ладошкой, слегка склонила голову. Девушки опять же синхронно, сели на коней и отправились дальше.
«Исполни появившееся желание, Асвет! Не терзай сердце сомнением. Знаменитой воительнице оно не приличествуют», — снова прозвучало в ее голове.
— Ты еще не ушел? — спросила она вслух.
Змей подъехал и поравнялся.
— Встречая Солнце в одежде, Асвет рискует разгневать богов, — проговорил он на языке девушек.
— Золотого Полоза? — сощурилась Света.
— И его тоже…
— Но я же не царица Асвет?
— Может, догонишь Тайнею, что раненая спасла Асвет в кровавой битве с асурами? Объяснишь: ошибка вышла. Ты Света Переверзева, а вовсе не Асвет, дочь Гарона и Апинеи? Воительница Сарматии!
— Ладно… Не подглядывай! И не лезь ко мне в голову! Договорились?
Полоз пожал плечами, но согласился.
— И ты не подглядывай! — наклонилась она к уху Сапфира.
Жеребец мотнул головой. В нерешительности Светка воровато осмотрелась, но выполняя обещание, Змей направил коня в сторону и был к ней спиной.
Брючки, топик и немного погодя — трусики взлетели к небу. Названая царицей, издала что-то из наследия фильмов про индейцев, с Гойко Митичем, и снова понеслась по степи к реке, распахнув руки Солнцу. Постепенно тепло лошади, ощущение шелковистости Сапфира между ног заставило Свету замереть. Облизав пересохшие губы, она закрыла глаза. Жар наполнял обнаженное тело, Сапфир набирал скорость…
— Нет!.. Не может быть?! Стой, Сапфирушка! Стой, милый! Сапфи…
Содрогаясь, Света упала на жеребца, обнимая. Конь летел птицей, неостанавливаясь. Постанывая, вновь и вновь сотрясаясь телом от впервые испытанного наслаждения, оглаживая, сжимая в кулачки гриву Сапфира, она улыбалась, а по покрытым румянцем щекам с уголков закрытых глаз текли маленькие слезки…
Над Степью восходило Солнце, и царица Асвет совсем не скрывала от огненного ока своего состояния, чтобы после стужи снова и снова возвращалось тепло.
Сапфир замедлил ход и шагом вошел в теплые воды реки. Света буквально сползла на волну, окунулась. Выныривая, она погрозила пальчиком и произнесла:
— Бесстыдник… Соблазнил невинную девушку!..
Конь лишь кивнул головой, получая жаркий поцелуй в ноздри от благодарной хозяйки. Тем временем к реке подъехал Змей, и Света опять погрузилась.
— Я только трусики нашел. И очки от солнышка… — услышала она из-под воды.
— Бросай! — выныривая, убирая волосы с лица ладошками, ответила она.
— Может, выйдешь?
— Нет, бросай…
Полоз кинул очки. Снял рубашку и положил на валун с другой своей находкой.
— Сухостоя соберу. Костер разведем, — буркнул он, уходя к кустам ивы.
Света улыбнулась и снова скрылась под теплой водой…
Завернувшись в мужскую рубашку, — рубашку Полоза, и сунув в нагрудный кармашек овальные солнцезащитники, царица Асвет отжимала волосы и смотрела как от горевшего сухостоя, щелкая, отлетают искорки. Медленно надвигался день далекого прошлого.
Кто она, — здесь и сейчас? Царица! Амазонки Тайнея и Авшана! Какой год отчитывает Мать Земля вокруг Светила? Света не удивлялась, но и ничего не понимала. Ничего — кроме одного. Нежданно-негаданно, она испытала то, о чем, хихикая, обычно шушукаются девчонки. О чем рассказывала Вера, но чего Света не знала.
Или знала? Где-то она читала: вершина наслаждения у прабабушек называлась «услада». Приятно было повторить несколько раз, переливая: «у…слада», «ус...лада», «усла…да», и корень этого слова якобы от богини любви. Только сейчас для Светы слова Полоза: «Сказать «нет» — закрыть себе будущее. «Да» — значит, ничего не сказать», — обрели четкий смысл. Ведь вот она — сидит черте-где, в черте-каком времени! Сидит и вспоминает, как изведала необычайное состояние души и тела — усладу. Сладко, сладко познала сладость. Но если разобраться, то получается она еще и не родилась!
Поистине: никогда не говори — никогда! Светка посмотрела на Сапфира — на своего первого мужчину!.. Соблазнитель спокойно гулял неподалеку, наслаждаясь сочной травой,
Света зажмурилась. Хранитель Желтого Угла Неба находился рядом. Сидел на поваленном дереве и прутиком ворошил угли прогорающего костра, видимо, совершенно не собираясь залезать в ее голову и наводить там генеральную уборку. А стоило бы…
— Змеюшка... — осторожно мурлыкнула она. — А где мы?
— У сарматов. Где женщины имеют главенствующую над мужчинами роль и от Тобола до Дуная хвалят Мать Землю. За рекой стан мужей, тут — женщин. В стане воинов есть дядька, старый и опытный, в стане воительниц — тетка, что не вышла замуж и посветила жизнь на обучение девочек умению метать дротики, стрелять из лука, владению меча.
— Ух ты! Как женская и мужская гимназии?
— Что-то вроде этого. Сарматы разбиты на сотни, есть царь и царица. У воительниц царица Асвет…
— Я?!..
— Да, ты…
«Ничему не удивляться, Светка!», — буркнула она где-то внутри себя и замолчала.
Лишь после солидной паузы снова спросила:
— И что они никогда не встречаются? Я про девочек и мальчиков….
— Встречаются…
— Где?
— Здесь. У реки.
— Даааа!!! — она мышонком огляделась, — Надо же какие культурные! Ни тебе огрызков, ни грязных пластиковых бутылок, ни рваных пакетов, ни использованных воздушных шариков…
Змей не заметил ее шутки.
— О чем думаешь?
— Голесницкий вывел на тебя майора Нагорного не просто так, Света. И, стало быть, нужно возвращается. Чтобы понять, нам придется его найти.
— И съесть!
— К сожалению, — это не возможно. Но чтобы отыскать след Слуги Хаоса нужно нечто бывшее в его руках. Вспомни, Света! Ты последняя, кто с ним близко общался.
— Шашка? Он держал ее…
— За рукоять?
— Нет… за лезвие…
— Оно рассыпалось об валун. Еще?..
Света пожала плечами.
— Все!..
— Плохо…
Нареченная царицей, потерла носик, тыльной стороной ладони.
— Ну?
— Чего? Не запряг!
— Вспоминай!
— Я тебе что, бюро находок и предложений!.. А!.. Вспомнила, Змей! — Света визгнула и, сжав кулачки, подпрыгнула. — Вспомнила! Стакан с водой, что я подала даме в красном! Он был в ее руках и остался на столике! Ведь дама в красном — Голесницкий?
— Да…
— Правда, это было в тот день, когда все началось. Сейчас я не найду того стакана. В кафе приборы, конечно, моют плохо и там остались отпечатки, но стаканы все одинаковые…
— Стало быть, вернемся в тот день… Светлана, приглашаю вас провести со мной романтический ужин в кафе «Эскориал».
— Прямо так? — Света провела рукой по рубашке и посмотрела на голенькие прямые ножки, но испачканные в речной тине.
— Лучше не возвращается в офис. Голесницкого необходимо запутать во времени. Вы же сами говорили об охоте на тигра, когда охотник становится жертвой! Помните?
— Делаем петлю? Ры-р-ры мяу! — она царапнула воздух.
— Похоже, да!
— Но почему, Змей, куда бы мы ни направлялись, голой оказываюсь все время я?
— Вам это больше идет…
— Нахал! Но галантный…
— Обещаю смотреть поверх столика. А для остальных вы шикарно одеты.
— Тогда обещайте мне еще вот что!..
— Обещаю, отпускать вас в далекое прошлое, порезвится на Сапфире. Одну без своего сопровождения. «На волю в пампасы» — так вы хотели сказать?
— Змей! Бессовестный! Брысь из моей головы!..
— Но блаженство написано на личике, и вовсе не надо посещать ваши мысли.
— Зме…ей! Ужасно стыдно! Если и хочется сплести петлю, так чтобы повесится.
— У амазонки первый мужчина — ее конь. А часто и единственный. — Полоз сделал из пальцев подобие монокля и поднес к глазу: — Пустяки…
— Вы думаете…
— Уверен…
— И все же не очень приятно осознавать, что первым в твоей жизни был жеребец-трехлеток! Впрочем, в этом что-то есть — жеребец!..
Света показала Сапфиру язычок, но тот сейчас находился к ней в полном равнодушии. Теперь он увлечен молоденькой травушкой.
— После ужина в кафе «Эскориал», я хочу в бассейн! И чтобы толстенькие красные свечи в стаканчиках…