Глава десятая.
Глаша отказалась сидеть спереди и Светке пришлось смириться с тем, что рядом расположился Змей. С исполнительницы шлягера примы советской эстрады еще осыпалась мука. Непонятно откуда, но она сыпалась. Чувствуя себя панированной курицей в микроволновке, она нервно заерзала. Хотела поправить зеркало заднего вида, но приподняв руку, передумала.
Ожидая Свету, Змея и остальных, мерседес изрядно нагрелся на августовском солнышке и теперь без стеснения отдавал тепло. Конечно, автомобиль был один на всех, но Свете казалось, что исключительно любя поджаривал Сапфир только хозяйку. Судорожно ища кнопку кондиционера, она принюхалась, — по салону устойчиво распространялся запах дегтя от яловых сапог Кита. «Как же они пахнут начищенные?», — мелькнула у Светы мысль. Странно, но это ее почти успокоило.
— Ну, мы поедем? — спросил Змей, предпочитая опустить стекло.
— Зы-зы-счас!.. — разгневанной пчелкой зыкнула она, нервно включая задний ход, трогаясь и резко выезжая на дорогу.
— А если бы была встречная? — спокойно прокомментировал он, вылет машины задом и крутой разворот.
— А если я беременна! — огрызнулась она, выруливая на полосу.
— Вот это новость! — ожил Кит. — И когда это ты, Змей, успел?
— Между первой и второй революциями! — прибавляя скорость, съязвила Света. — В шестнадцатом годе!
— Затягиваете, барышня, затягиваете… С родами-то!
— Кит, Глашу не урони! — ответил ему Змей
На богатырском плече Хранителя Синего Угла прикорнула Глаша. Видимо последние события ее так истомили, что она заснула сразу, как только Кит предоставил в ее распоряжение правую половину своего могучего тела. Аромат кавалерийской обувки крестьянскую девушку совершенно не волновал, возможно, она даже нашла в нем нечто соблазнительное, улыбаясь во сне.
— Пожалуй, я тоже вздремну, — бросил Кит. — Разбудите, если понадоблюсь.
— И куда мы направляемся, Света? — рассматривая людей на тротуаре, — пролетающие мимо светофоры, деревья, дома, спросил Змей, вспомнив об обязанности штурмана.
— Уж точно не на вашу дачу, считать угольки!
— Так и будем дуться?
— С чего вы взяли, что я дуюсь, Змей?
— Дуетесь…
— Отнюдь. Если бы вы меня просветили заранее, мне было б даже приятно сидеть в костюме Евы, перед майором, — нога на ногу, покачивая туфелькой на высоком каблуке! Мужчина он видный…
— Для него вы были одеты, Света…
— Все!.. Забыли!
— Забыли… Но все же, куда мы едем?
— Не знаю! Пока еще не придумала! Такой ответ устраивает?
— Что ж, покатаемся по городу…
— А кто финансирует наш довольно бесперспективный проект: «Собери четырех мальчиков в домике звездной девочки»?
— Самоокупаемость…
— Даааа! И каким образом?
— Зависимо от временного отрезка: бивень мамонта, медь, железная руда, золото, самоцветы, нефть.… Не забывайте, Света, я все же не просто Змей, а Золотой Полоз, недра Матушки Земли, к счастью, неисчерпаемы.
— Так, те доллары, что я оставила в кабинете отделения милиции, тоже настоящие?
— Что не наесть. Я уже вам говорил, Света, и имение, и еда — все настоящие…
— Кроме моей одежды!
— Это была ваша инициатива.
Змей положил ладонь на рычаг переключения скорости. Рукоять украсилась камнем с непередаваемым оттенком красного цвета.
Убирая руку, он пояснил:
— Калканская яшма из горы Калкан на Оренбуржье, очень редкая на сегодняшний день и жутко дорогая.
— Да вы олигарх, Змей!
— Нет. В отличие от нуворишей, я пользуюсь тем, что сам и создал. Они же тем, что рудокопы добывают из моих кладовых.
— Задабриваете? — она кивнула на рукоять.
— Вы спросили: откуда? Я ответил. Кстати, к чему спросили?
— Кручу, верчу!.. Думаю: чего хочу? Аромат сапог Кита навел меня на одну мысль. Интересуюсь, хватит ли средств?
— Надеюсь, вы не собираетесь купить планету?
— У меня более скромное «хочу», Змей.
— Тогда я спокоен…
Света остановила машину, — тормознув на очередном перекрестке. Вроде бы меланхолично наблюдая, как красный цвет светофора сменился желтым, она откинула крышку бардачка и вынула листы бумаги, зажатые с уголка канцелярской скрепкой.
— Я тут набросала. Так в общих чертах…
— Уже зеленый…
— Смотрите в список, господин Полоз! Дорога — мое дело!
Прижимаясь к спинке сидения от резкого рывка с места, Змей перекинул один прайс-лист второй, третий… пятый…
— Зачем вам это? Компьютеры, столы, кресла, диваны, стулья-вертушки, фикусы…
— Для офиса.
— Но для офиса нужно здание.
— К нему мы и направляемся.
— Света, нам надо найти во времени еще двух Хранителей! Офис — не ваш гардероб-косметичка, — с чем, к месту сказать, я уже смерился и готов перетаскивать за вами.
— Предлагаете, пока перекантоваться на вокзале? Возле ларька с чебуреками.
— Почему с чебуреками?
— Там теплее и аппетитно пахнет. Поверьте, девчонке из детдома.
— Можно остановиться в гостинице.
— У нас в городе нет приличных гостиниц! Потому, что приличных гостей тоже нет! А есть бывшие общежития для рабочих, с комнатками от девяти до двенадцати метров! Как раз в размер ванны, в которую, вашими усилиями хорошо сдобренное мукой мое тело, просто изнывая, просится! Кстати, в списке ванна тоже имеется — в параметрах девять на двенадцать, — плюс минус, но не больше метра.
— Не много ли?
— Самый раз! Только, Змей Змеевич, пожалуйста, не отделывайте ее малахитом со встроенными глазками камер видеонаблюдения. А если вы несогласные, говорите сразу! Чтобы занимаясь личной гигиеной, я могла принимать ракурсы по вашему змеиному желанию.
Змей открыл бардачок и закинул список обратно.
— Чего молчите, ответьте? — мелком глянула на него Света.
— Перестраиваю.
— Что?
— Дом двенадцать на улице «Девятого января». Вы же его выбрали под офис? Кстати, весьма неудачно. Пришлось полностью пересматривать архитектурное решение начала двадцатого столетия. Ванна никак не влезала. Что мы там будем делать? Собирать у местного населения рога и копыта? Или распространять средства от похудения? Что впрочем, со скидкой на время, одно это же.
— В первую очередь нужно было заменить сгоревшую дачу — как вы выразились: «базу», чем-то более современным и комфортабельным. Теперь в вашей с Китом чисто мужской компании появились сразу две дамы. Если вы заметили!
— А во вторую?
— Аромат яловых густо смазанных дегтем сапог натолкнул меня на мысль заняться в родном городе качественной парфюмерией. Которой, как и приличных гостиниц, увы, в нем не имеется.
— Это тоже наблюдение девочки из детдома?
— Нет, Змеюшка. Наблюдение девочки после выхода из детдома, которой так не хватало приличного благовония в коридорах рабочего общежития.
— И какую вонь будем распространять? — видимо услышав свое имя, проснулся на заднем сидении и поинтересовался Хранитель Синего Угла.
— Благо…вонь, Кит. Благо…
— А что буду делать я?
— Во-первых, переобуешься. Во вторых станешь нашим секьюрити…
— Кем?! — он встрепенулся, разбудив Глашу.
— Охранником, Кит, — пояснил Змей, — охранником.
— Вы что все с ума посходили? Русских слов не знаете?
— Елизарушка, я тебе руку не отлежала? Гневаешься, — мягко пропела Глаша, успокаивая его и приводя эмоциональное половодье обратно в русло…
Старый трехэтажный дом номер двенадцать на улице «Девятого января», — заброшенный и нежилой, когда они подъехали явно преобразился и помолодел. Змей постарался на славу, но без излишнего пафоса. Парадный вход с колоннадой спрятался за небольшим сквериком раскидистых лип, отделившись от дороги и городской суеты искусно вязаной оградой чугунного литья времен Николая Второго с остроклювыми двухголовыми птичками на мощных воротах.
Еще вчера, сокращая путь «огородами», не имея возможности доехать до центра даже на общественном транспорте, Света оглядывала данное здание с восторгом, несмотря на полуразрушенное состояние, а сегодня она входила в него хозяйкой. Правда в одном «боди» и босяком, но хозяйкой. Изменилось здание, изменилась и Света, и ей еще лишь предстояло узнать насколько. Но сейчас она ни о чем долгосрочном не думала, как только они зашли — схватила Глашу за руку и помчалась искать ванну.
— А принимать, согласно списку…— бросил вдогонку Змей.
— Потом, Змеюшка, потом! Где она?
— На втором этаже. Пришлось соединить с первым. Не утоните…
Откликом дастарбайтору Полозу и благодарностью, был лишь топот босых ножек.
— Вот так, Кит! Все потом! Поиск Хранителей, Голесницкий. А и вправду, больно у тебя сапоги запашисты…
Что ответил Змею Хранитель Синего Угла, Света уже не расслышала. С Глашей они буквально взлетели на второй этаж…
Войдя в воду дельфинчиком, Светка стрелой достигла дна и, снова почувствовав себя обычной земной женщиной, а не Дверью. С наслаждением перекувыркнулась в прозрачной немного зеленоватой стихии. Извивая свободное от каких-либо оков тело, она обследовала бассейн на внушительные размеры и вынырнула на поверхность.
Оглаживая ладошками мокрый волос, она огляделась. Красота убранства заставила ее тихонечко пискнуть от восхищения и нырнуть снова.
Светка была похожа на выдру, наслаждаясь, она, то погружалась, — мелькнув спинкой, то вплывала животиком, с любопытством рассматривая потолок отделанный даже не под — настоящим мрамором с голубыми прожилками. С потолка, висюльками, свисали две люстры из богемского хрусталя, закрепленного на основу из позолоченных завитков.
Отделка благородным металлом по голубому мрамору повсеместно придавала помещению янтарные тона, еще и подсвеченные освещением из факелообразных бра. На одной из стен — барельефе, отделанном самаркандской глазурью, словно живая, на волне отдыхала обнаженная нимфа. Над ней вились четыре амура с луками и колчанами стрел. На другой стороне до потолка вскипала морская пена, оседая и растекаясь зеленым малахитом по гладко-отшлифованному полу.
Чуть подальше от бассейна, в нише красовалось зеркало в позолоченной раме и столик уставленный кучей всяких женских надобностей и пахучих наслаждений. Он тоже был из малахита с редчайшим узором разводов прожилками.
Змей не подчинился и украсил ванную комнату, — если размеры позволяли так называть все это великолепие, на змеиный вкус, включая нимфу. «Уж больно голая барышня на волне на меня похожа! Немного добавлено в округлостях», — вздохнула Света и снова нырнула…
Нарезвившись вволю, и все равно с некоторым сожалением, Светлана покинула бассейн, закуталась в полотенце и подошла к Глаше. Та отдыхала в джакузи — Света ее не заказывала, и это был бонус от Змея. Потребовалось немало слов убеждения и настойчивости, чтобы девушка девятнадцатого столетия опустилась в пахнущую молочком миндаля воду с многочисленными пузырьками. Теперь же, положив голову на надувную подушечку, Глафира мирно посапывала, досыпая. Снова чему-то или кому-то улыбаясь, досматривала то, что видимо не успела в автомобиле.
Света присела на краешек ванны и тихонько тронула ее за плечо.
— Глаша… Глаша, проснись…
— Ой, барышня! — открыла та глаза. — Прямо, как в сказке! Вода вокруг меня кипит, а не сколечко жжется! Кожа стала такая шелковая, шелковая!
— Ты опять за свое? Мы же договорились…
— Ой, да не могу я! Как так, барышня и вдруг не барышня! Княжна — не княжна!
— Давай-ка, я с тобой ликбез проведу, Глаша.
— Сейчас я быстренько встану… А это что — ликбез?
— Это значит, будешь знать, что я знаю.
— А свое не забуду? Мне нельзя…
— Почему?
Глаша покраснела и съехала, прячась в воду.
Сидела она там, пока воздуху хватило, вынырнула и отрыв рот выдохнула:
— Ой, лучше не спрашивайте, барышня!
— Елизар?
— Он, проклятущий! — Глаша наполнила до отказа легкие, и снова скрылась от стыда в пузырьках.
— Давай, выныривай. Если не захочешь, не забудешь.
Глаша показалась из воды пунцовая, словно действительно из кипятка.
Света прижала ладони ее к вискам, ласково уложила ей голову на подушечку и закрыла глаза. Перед Светой яркими деревенскими красками пробежало детство Глаши, ее затаенная любовь к бородатому казаку. Святочные гадания, Купален день, не оправдавшие девичьих надежд Покрова. Временами Света чувствовала, что наливается краской, словно это не Глаша в поле среди васильков проказничала, а она сама пытала, чего и не знала.
Но то, что было Глашено, то ее и осталось. Света убрала лишь раболепие, объяснила, что в жизни не всегда люди делятся только на слуг и господ, и начала наполнять голову девушки разными знаниями образования. Пришлось начинать с азов, — учить считать, писать, читать. Постепенно освоив различные науки Глаша уже сама мысленно начала задавать вопросы, пришлось отвечать, рассказывать, пояснять.
Последнее что Света вложила в голову Глаши — понятие секретаря-референта, отняла ладони от ее висков и открыла глаза. Их взоры встретились. Перед Светой в ванне лежала все та же Глаша, и все же другая. Совсем другая.
— Мы тут плескаемся, Свет, а мужики-то наши где? — спросила она.
— Почему наши?
— А чьи же?! Ой, брось! — Глаша поднялась из ванны. — Пока ты в моей головке все по полочкам раскладывала, волей-неволей, а я в твоей побывала. Не обессудь. И детдом видела, и чувства твои скрытные переживала.
— А больше ничего у меня там не видела? — настороженно спросила Света.
— А что еще-то? Я в тебе больно много и не гуляла. Науки осваивала. Может чего и пропустила. Заладила ты: «…Змей Змеевич, пожалуйста, не отделывайте ванную малахитом со встроенными глазками камер видеонаблюдения». Препятствовала компьютер осваивать. Пошли мужиков покормим, да сами чего поедим. Хоть ты, Светка, меня и перековала, а откормить я тебя все равно откормлю! Чтобы Змею на энтой видеокамере было чего поглядеть, а не об тонкую кожицу на косточках очами скрипеть.
— Пошли…— вдохнув, согласилась Света.