…Я спокойно отдыхал в Сочи, пока не получил письмо из Москвы от старинного своего приятеля Юрия Короля.
Опускаю первую часть, ибо она Читателю не интересна.
«…Я должен закончить письмо, пока еще могу соображать. Сейчас я скажу то, что вряд ли тебя обрадует. Приготовься. Придвинь стул. Присядь. Так будет легче. Не помешает также тяпнуть граммов двести... Приготовился? Тогда слушай. Тебя ищут. Кто ищет и почему – я до некоторого времени понятия не имел.
Ты знаешь, у меня связи и знакомства повсюду. И вот что мне стало известно. Некие люди интересуются тобой. Это строгие и архисерьезные люди! Повторяю, кто они такие, не знаю... Знаю только, что эти люди шутить не любят, они отслеживают все твои связи.
Кстати, твой дом... В общем, ты бы его не узнал. Кто-то побывал в нем. И не очень-то церемонился со всем тем, что там есть. Вернее, было... Ничего не взято – это я знаю точно, поскольку мне знакома там практически каждая вещь.
Я был у тебя дома во вторник. Все перевернуто, переломано, изодрано. Обивка на диванах и креслах распорота. В спальне изрезали на куски твое любимое, известное нескольким поколениям наших общих любовниц, кумачовое покрывало...
Слава Богу, уцелел рояль. Также не тронули копии Коровина. Высказываю осторожное предположение: возможно, разгром производила творческая бригада меломанов и почитателей замечательного таланта вышеупомянутого живописца...
А в остальном отделали твою квартирку, как Бог – черепаху. Похоже, искали что-то. Интересно, что?.. Не грязный же мой носок, который я по пьянке забыл у тебя?! Кстати, где он? Мне его очень не хватает. А запасного у меня нет... Не могу же я постоянно щеголять в одном носке!
А может, искали не что-то, а кого-то?.. Не знаю, стоит ли тебе возвращаться. По крайней мере, в ближайшие недели. Я бы на твоем месте погодил... Может, как-то все образуется, успокоится, рассосется. Эти бандюги, глядишь, будут гоняться тем временем за каким-нибудь другим идиотом: не до тебя будет и о тебе забудут...
Так раньше бывало... В тридцать седьмом, например. Мне дед рассказывал. Он чудом уцелел во время великих чисток. Он, в то время молодой бравый мужчина, проживал в коммунальной квартире в Кривоколенном переулке.
Когда за ним пришли, его, к счастью, не оказалось дома. Он заночевал у бабы, которая жила этажом выше. У нее как раз муж был в командировке... вот кому дед всю жизнь был обязан в церкви свечки ставить! А он, подлец, ставил его жене...
В общем, вместо деда чекисты, чтобы выполнить план по арестам врагов народа, замели первого попавшегося жильца этой квартиры. Им оказался бывший владелец дома, совершенно глухой девяностовосьмилетний старик, которому в дальнейшем было инкриминировано преступное участие в создании подпольной правооппортунистической сети террористов.
Он признался, что в планы этой широко разветвленной организации, имевшей свои филиалы почти во всех крупных городах страны, якобы входил захват Кремля с последующим арестом Советского правительства и расстрелом членов его на Красной площади у Лобного места.
Причем во время штурма большевистской цитадели древний старец, который, к слову, не мог передвигаться без посторонней помощи, – у него были парализованы ноги, – должен был осуществлять оперативное руководство одной из боевых моторизованных групп и во главе ее первым ворваться на территорию Кремля.
Надо ли говорить, что несчастный старик подписал все, что ему подсунули верные стражи революции, сами и придумавшие вышеупомянутую подпольную организацию.
Вот времена были! Что – по сравнению с ними – времена нынешние?.. А мы еще жалуемся, ворчим, ругаем власть...»
Я отложил письмо. Мне трудно было согласиться с автором письма. На мой взгляд, те времена очень напоминали нынешние.
Я налил себе немного водки и сделал глоток. Это было все, что я мог сделать.
Оставалось надеяться на чудо.
(Фрагмент романа «Меловой крест»)