Фёдор Иванович Толстой
Был сумасброд и непростой…
Дышала сплетнями Столица,
Смакуя слухов череду.
Скандалы представляя в лицах,
Пророча счастье и беду.
Внутри компании весёлой
Предела шуткам не сыскать.
И льёт шампанское рекою,
И хочется храбрее стать…
Поступок совершить беспечный
Среди подвыпивших друзей.
И верить в Случай быстротечный,
Чем бессердечней, тем страшней!
Среди веселья и амбиций
Гремела слава Должника.
Честолюбивая Столица
Терпела графа, лишь пока…
Его интриги в высшем свете
Уже не вызывали смех.
И, даже, Государь заметил
Всю шумность Фёдора утех.
Был дан совет: -Унять Толстого
Или в имение услать,
А лучше графу молодому
Какое поручение дать…
Вот, скажем, есть и повод верный.
Послать секретарём во флот,
Где у Ивана Крузенштерна
Два корабля идут в поход.
Пусть с ним плывёт, хоть польза в чём-то!...
Подписан в скорости Указ.
Толстой – по линии учёта
Приписан к Делу в этот раз.
И вот, от берегов Столичных
К далёким жарким островам,
К морям холодным – в путь годичный
Ушли «Надежда» и «Нева».
Волнам и ветру в море дальнем
Натуру графа не унять!
И, чувствуя себя случайным,
Мешал, хотя не смел мешать…
Команду ссорит с командиром
И офицеры, меж собой,
Уже кричат и рвут мундиры,
А улыбается – Толстой!
Где он ни есть, там все в угаре!
Там – спор и вызов на дуэль…
Лишь, обличённый Государем,
Мог кончить эту канитель!
Все – ссоры разом прекратили
И, чтоб не рушились дела,
Толстого шлюпкою ссадили
На Алеутских островах,
Где он и жил, Судьбы скиталец!
Кормился зверем в племенах
И прозвище – "Американец"
Нашёл на этих островах.
И за усердье и сноровку
Шаман – беззубый алеут,
Нарисовал татуировку…
Граф хвастал ею там и тут!
Прошло три года. В Свет Столицы
Вернулся граф с румянцем щёк.
И вновь в скандалах те же лица.
Дуэлям вновь открылся счёт!
Грозят долгами… Вновь в лохмотья
Или уйти служить в полки!
…Цыганка с именем Авдотья
Внесла Толстовские долги…
Дуэль меняется дуэлью…
Уже – одиннадцатой счёт!
Но, как по Божьему веленью,
Толстого пуля не берёт!
Пора, пора остепениться,
Пока душа ещё поёт.
Фёдор Иванович жениться
Решил с Авдотьей наперёд.
Теперь женой цыганка стала.
Уют домашний создала.
Детей рожать не уставала
И пела песни у стола…
Двенадцать лет – двенадцать родов.
Двенадцать маленьких детей!
Но их теряли год за годом,
Уже – одиннадцать смертей…
Все были в шоке, но не Фёдор.
Он, доставая свой синод,
Был молчалив, не к месту, бодр.
Он понимал, что его ждёт!
Играя с Жизнею без цели,
Душа и Сердце не болит…
И Фёдор супротив дуэли
Упорно пишет снова: -Квит-.
И лишь двенадцатый ребёнок
Не умер. Сжалилась Судьба.
И девочке, ещё с пелёнок,
Судьба воздала без труда:
И счастья женского – без края,
И дети – славные сыны,
Что даже в карты не играют.
Не в деда… Боже сохрани!
2005 г.
