И панцирь блестит воронёный.
Просмолены снасти, в строю экипаж,
Пора, благородные доны.
Поет за холмом монастырский набат
Призывом надежды и веры,
Но жены поймут и наверно простят,
На борт! Господа офицеры.
В чугунных бомбардах гремучая мгла,
Уложены ядра и порох,
А ветер играет и вьёт вымпела,
Стоять по местам! Волонтёры.
Пусть в дымке за рейдом безмерность утрат,
Безвестность борьбы и победы,
Но мы выступаем и в ножнах звенят
Рапиры из стали Толедо.
Мелькнут каравеллы и канут как сон
В косых океанских накатах,
Оставив преданья далеких времен,
Названья на штурманских картах.
