На кованых шлемах чернеет плюмаж И панцирь блестит воронёный. Просмолены снасти, в строю экипаж, Пора, благородные доны. Поет за холмом монастырский набат Призывом надежды и веры, Но жены поймут и наверно простят, На борт! Господа офицеры. В чугунных бомбардах гремучая мгла, Уложены ядра и порох, А ветер играет и вьёт вымпела, Стоять по местам! Волонтёры. Пусть в дымке за рейдом безмерность утрат, Безвестность борьбы и победы, Но мы выступаем и в ножнах звенят Рапиры из стали Толедо.
Мелькнут каравеллы и канут как сон В косых океанских накатах, Оставив преданья далеких времен, Названья на штурманских картах.