Потянувшись к будильнику, Михаил своротил заготовленную еще вечером минералку. Рядом зашевелилось.
Автору доподлинно неизвестно, чем показалось Михаилу Манипулятору это зашевелившееся. Оказалось оно, однако, женщиной, не лишенной привлекательности, хотя и несколько полноватой. Установить имя или, тем более, происхождение новоявленной Манипулятор не потрудился: труд вообще представлялся Михаилу занятием бессмысленным. Незнакомка, меж тем, принялась весьма беспорядочно целовать как бы внезапно попавшееся ей под руку туловище.
Тут следует заметить, что сложен Михаил Манипулятор был исключительно дурно: тело его не содержало ни достаточного количества жировых отложений, могущих свидетельствовать о завидном достатке обладателя, ни каких-либо увечий, удостоверяющих его героическую биографию. Мише не вырезали аппендицит, не ломали нос и не рвали уздечку; эта ни чем не отмеченность оставляла в головах познавших его женщин устойчивое мнение о непричастности героя к спорту, физическому труду и социальной борьбе.
Так или иначе, пока первые вороньи стаи были заняты контрастированием с утренним коровьим молоком, а газетчики разбирали свежеразогретые беляши, явленная Михаилу Манипулятору женщина добралась-таки до его ничего не требующего члена и взялась производить с ним манипуляции, кои удав мог бы при известном стечении обстоятельств производить с удавом поменьше. Михаил, в свою очередь, к ласкам оставался холоден, заботясь разве только о том, как бы не сблевать на совсем еще чистую постель. Желание умереть не ослабевало.
Тем временем незнакомка уселась на Манипулятора верхом и начала раскачиваться взад-вперед, как это делают, усевшись на жердь, некоторые попугаи. Грудь ее была велика и бела с примесью нездешней будто бы синевы, как теплый высокогорный снег или облака над Эдемским садом. Это успокаивало. Михаилу даже захотелось дотянуться до этих вторящих движениям невидимого маятника молочных желез и долго-долго целовать их, наполняясь теплом оливковых рощ, прохладой мраморных плит и сладким запахом весенних баккуротов, но полыхающая в его черепной коробке звезда-похмелье породила новый протуберанец, заставивший страждущего вновь откинуться на раскаленную постель в ожидании дальнейших терзаний. Так эдемское небо неожиданно проливается негашеной известью, а кордильерский снег обращается бодяжным метадоном.
Незнакомка же теперь больше напоминала кобру, покачивающуюся перед факиром. По телу ее, казалось, пустили электрический ток — таким напряженным и горячим оно сделалось. Миша не без надежды подумал, что его, пожалуй, скоро оставят в покое.
Член Манипулятора начал ныть, а содрогающееся на нем тело, судя по всему, должно было вот-вот начать исторгать шаровые молнии, воспламениться или, по меньшей мере, обернуться верволком. Впрочем, еще через миг женщина почти беззвучно повалилась на скомканное одеяло, тяжело дыша и глядя — устало и разочаровано — в находящееся совсем рядом неумытое мужское лицо. Наверное как-то так должен был смотреть на архангела Михаила свергнутый им с небес и не умеющий изрыгнуть более ни единого огонька дракон.
- Доброе утро, - прохрипел Манипулятор, сползая с дивана и плетясь в ванную.