Был изрядный блондин.
Он сторонился от пуль
Только когда был один.
И к тому ж дед Рауль
Был известный гурман.
И садился за руль
Лишь когда бывал пьян…
А когда смерть к нему подбиралась ближе
Он говорил: «voila»,
Становился на свои саамские лыжи
И уходил в поля.
Он проводил там месяц и более
Без макового зерна.
Он был беззаветно влюблён в свою волю.
И она ему тоже была верна.
Он был уверен, что лишь красота
Спасёт окружающую среду.
И когда он доносил смерть до рта.
Она умирала у него во рту.
Он огорчался, когда следы прошлых побед
Таяли в пустых словах.
И это он посоветовал Золушке вместо карет
Выбрать тыкву на свой риск и страх.
Мой дед Рауль
Знал, что зло переносится вирусом.
Он перелетал из зимы в июль,
Обвязавшись лучами Сириуса.
Он каждую ночь пробирался сквозь пустоту.
Его улыбка была, как поручни на мосту.
Но когда он заметил, что ночь идёт за ним по пятам.
Он не стал уклоняться от встречи. Ему это было не по летам…
Его хоронили двенадцать солнечных дам.
Да и вообще, было много друзей. Даже химеры покинули Нотр-Дам.
Когда его клали в гроб, он махал нам рукой
И говорил, что он совсем не герой.
И добавлял, что смеяться над собой и судьбой
Не грех.
И ещё – что он любит нас всех.