Ох уж эта загадочная мистика цифр, вечная кабала каббаллы! Есть, должно быть, высший смысл в том, что в истекшем месяце, главным событием которого было и остается Девятое Мая (09.05), на Главной было опубликовано именно что 95 оригинальных произведений. Но рядом с Девятым в российской традиции, включая и литературную, неизменно присутствует и Первое Мая, придающее еще больше гражданского пафоса творческому настрою авторов портала, побуждая их одновременно и к глобальному философскому осмыслению бытия. Возможно, именно поэтому лидерами в майской подборке стали именно гражданская и философская лирика – что я и постарался выразить в названии своего сегодняшнего обзора, парафразируя одновременно и античную поговорку, и навязшую уже в зубах цитату из Евг.Евтушенко.
Средний уровень майской подборки показался мне на удивление высоким – всего лишь 10 произведений получили в моем личном рейтинге оценку "ниже ватерлинии", остальные же я могу отнести к "хорошим" или "очень хорошим". Но в обзоре придется ограничиться только последними, ибо необъятное объять нельзя, а необъятность подборок Главной прогрессирует от месяца к месяцу: нынешний май был отмечен пристрастием к крупным жанрам. Тут были и просто объемные стихотворения, как у Андрея Зеленского, Ильи Славицкого или Евгения Петропавловского, и баллады (Ната Вукувич), и циклы стихотворений, причем не просто подборки "навалом", а именно циклы с внутренней структурой, как у Андрея Фокина и Льва Визена; ну а Андрей Медведев представил даже немалых размеров отрывок из поэмы. Сюда же, в крупные жанры, можно занести и трижды-три-птих Елены Кабардиной, и литературный поединок в девяти раундах Алексея Порошина с Алиной Марк, и эпистолярный цикл в 12 письмах того же Ильи Славицкого. А если говорить о прозе, то ни рассказ Зухры Абдула, ни мемуарный очерк Елены Гостевой к миниатюрам не отнести при всем желании, да и юмореска Эдуарда Штейнгольца не столь уж мала по размерам, особенно если учесть, что это лишь отрывок из большой повести.
Словом, литературный процесс набегает "стремительным домкратом", и чтобы мой обзор не жал в плечах и не оказался узок в талии, я остановлюсь лишь на тех произведениях, которые запомнились более всего.
26. Ирина МелNik, "Петербуржье"
Уже начиная с самого названия стихотворения ощущаешь, как кружит по Петербургу пурга –
Одиночество вальса летящих в три такта шагов.
Строго говоря, тактов в этом вальсе зимнего Петербурга на каждую строку приходится не три, а пять, зато каждый из них удивительно точно укладывается в положенные вальсу три четверти. И под этот пятистопный анапест так и хочется закружиться в танце в паре с Ириной МелNik, оставляя за плечом то "волнистый каракуль снегов", то "Облаченные в тоги туманов дома–корабли". Удивительное в своей изящности объяснение в любви к городу.
Единственное место, где мне пришлось споткнуться в танце, это
Может, лучше есть город, и кто-то емý даст обет,
"Даст" перетягивает ударение на себя, и я едва не наступил на ногу партнерше. Но вовремя спохватился и благополучно докружил до последней строки.
- Мадам? Благодарю за прекрасный танец. И за этот удивительный город.
Ну , Марина Генчикмахер – она и в Африке Марина Генчикмахер, не говоря уже о родной Америке. Стихотворение выдержано, как колекционное вино: оно уже не играет, пузырясь по молодости, а напротив - пленяет ровным и светлым, хотя чуть горьковатым тоном "умудренности":
Я минуты счастья нежно нянчу,
Берегу, как сломанную руку,
Беззащитна, словно одуванчик
С шариком младенческого пуха.
24. Асманов Александр, "Начало пути"
Извечная тема Исхода преломляется философским стихотворением Александра Асманова во что-то очень личное, индивидуальное, тонко переплетая библейские сюжеты с древне-китайской мудростью. И снисходительно посмеиваясь над оставляемыми за спиной реалиями и символам советского бытия.
Ну-ка, верни мне, эхо, взятые в долг слова.
23. Со-творение, "Поединок (Алексей Порошин & Алина Марк) "
Сюрприз, сюрприз!!! "Стихотворение удалено". А жаль:
Оба участника этого долгого, в девять раундов, любовно-поэтического поединка блестяще владеют техникой и приемами игры в бисер, сплетая словесное кружево и грациозно перекидывая друг другу мячик (или, скорее, волан) тем и ассоциаций. Классическое искусство ради искусства.
В какой-то момент мне, впрочем, показалось, что тай-брейк слегка затянулся (едва ли не как некогда у Карпова с Каспаровым) и можно было бы признать ничью на пару раундов раньше.
Но, повторюсь, изящная и талантливая игра в бисер. А вот стоило ли Алине Марк и Алексею Порошину метать его именно перед вами, уважаемый читатель – это вы решите для себя сами.
22. Дмитрий Воробьев, "Прекрасной даме"
Коротко и легко:
Одолжи мне пару дней,
Я потом верну неделю.
Как же порой хочется купить себе фанеры, сделать ероплан и улететь к ядрене фене на крыльях любви!
Подари мне пару снов:
Теплых, солнечных, как лето.
Всецело присоединяюсь к просьбе Дмитрия Воробьева.
Жизнь – это просто игра, но о правилах, мол, догадайся сам.
Играем на протяжении многих тысячелетий, и даже сам чёрт не заметит стёртых времени черт. Но в каждой игре двоих незримо присутствует третий. И он, этот самый Третий – он иногда милосерд.
20. Майк Зиновкин, "До ёжиков шуршащих"
Чем дольше перечисляет Май Зиновкин, ДО чего стремится долететь его поэтическая мысль, тем ярче проявляется в подсознании картинка, ОТ чего же стремишься туда дорваться. В некотором смысле стихотворение работает проявителем ваших собственных фобий и фантазий. И хорошо работает, эффективно – доводя вот именно что
До ёжиков, шуршащих налегке к пленительному яблоку заката.
19. Ирина Янакова, "Танец Залонгу"
Трагедия в наши дни – жанр непопулярный. Но трагедии были и есть, причем "большими", всемирно известными трагедиями типа Холокоста или геноцида армян турками в 1915 г. перечень не исчерпывается. И чуть более давняя и, казалось бы, меньшая по масштабам трагедия того самого народа, что дал миру сам жанр античной трагедии, стучит в сердце Ирины Янаковой подобно пеплу Клааса.
Спасибо автору, что поделилась с нами своей болью.
В подавляющем большинстве своем произведения, отнесенные авторами к религиозной лирике, собственно художественной ценности не представляют, возмещая недостаток оной благочестием и истовостью в вере.
Короткое, в четыре пятистишия, стихотворение Альки Искровой – одно из немногих счастливых исключений. Парадоксально по мысли ("я шла к Тебе, и Ты шел вместе со мной"), четко по композиции и, вообще, Fons gaudi et lucis.
И остается только повторить вслед за автором: "Спасибо".
17. Мария Тернова, "Счастливый билет"
Стихотворение Марии Терновой можно считать женским ответом на посвящение "Прекрасной даме" Дмитрия Воробьева, настолько они созвучны по образу и настроению.
Куда спешить?
Я вырвалась из плена.
Плыву, дышу и знаю: все пройдет.
Нет, это не Исход, как у Александра Асманова. Это – успешное, удавшееся бегство в рай. Ах, Мария, ну возьмите же меня с собой!
16. Меньшаков Михаил, "Если б не было войны…"
Коротенькое стихотворение Михаила Меньшакова – прекрасный ответ всем авторам многочисленных ремесленных "датских" поделок к Дню Победы, которыми полнятся стихотворные сайты в начале мая каждого года. Лаконично, остроумно и едко:
Тонут жители страны
В водке и печали…
Если б не было войны,
Что б мы отмечали?
15. Сергей Сухонин, "Ленинградец"
А вот стихотворение Сергея Сухонина ни конъюнктурным, ни ремесленным не назовешь, хотя тема блокады, блокадных детей и лежащих тут же рядом мёртвых родственников изъезжена уже не раз и не два.
Но инфантильный наив лирического героя, в стиле Агнии Барто, чем-то цепляет. Наверное, тем, что автор не морализирует и ничего не разжевывает, просто обрисовывая нам картинку и предоставляя читателю возможность самому сделать выводы. А это – не так уж мало.
14. Анастасия Чебыкина (Nameless), "Пьянчуга-город"
Если для Ирины МелNik зимний Петербург – партнер по бальному танцу, то для лирической героини Анастасии Чебыкиной ее город, скорее, собутыльник наутро после пьянки. И похмеляться по весне им придется вместе.
Ярко, образно и сочно.
13. Анна Хайль (Логиня), "Банальный сюжет"
Очень радует появление на Главной такого автора, как Анна Хайль, пусть даже и с банальным сюжетом. Хотя ее "Банальный сюжет" далеко не банален, он скорее вечен: мое отражение в зеркале как alter ego. И что меняется там, в Зазеркалье и Застеколье – правое на левое, белое на черное, добро на зло? Или разницы между ними вовсе и нет? Да и вообще,
Что за прихоть? – лететь не на свет, а на тьму и ложь,
с мотыльковым упорством долбить стекло и бояться,
что однажды оно поддастся –
и ты упадёшь...
12. Ната Вукувич, "Баллада о Галатее"
Ната Вукувич – вообще любитель парадоксов и певец (певица?) негатива, но в "Балладе о Галатее" ее настрой "кладбищенского оптимизма" помимо переносного, обретает и буквальный смысл. Автор выворачивает наизнанку античный миф о Пигмалионе и Галатее - вхруст, с первой же строфы подцепляя нас на крючок яркими и зримыми образами:
Шпиль храмовой колокольни торчит, как свеча из торта.
Можно цитировать долго и много, благо есть что цитировать. Но лучше прочтите сами от начала и до конца. До того самого, типично-вукувичного:
Поздняя осень зябким дождем сочится,
Ночь беззвездна, облачна и чиста.
Только белеют мраморные ключицы,
Чуть правей покосившегося креста.
11. Ирина Янакова, "Монахиня молится"
Если Алька Искрова вводит нас в пространство Веры изнутри, то Ирина Янакова – снаружи, прописывая судьбу монахини от альфы и до омеги, которые, как сказано в Писании, "Аз ѣсмь".
Вратами широкими легче входить, просторной дорогой.
Ах, знать бы, как тяжко монахиней быть, ушла бы до срока.
Ах, знать бы, как сладко монахиней быть под Божьим пределом…
Пришла бы девчонкой молоденькой в скит и здесь бы седела.
Вот так и жизнь прошла, в посте и молитве. Но что поделаешь, если
... мир за оградой бесчинствует всласть, не помня про Бога.
И теперь мы приближаемся вплотную к top-ten моего личного рейтинга:
10. Лилия Юсупова, "Когда я стану классиком..."
Очаровательная стилизация под детский стишок. Помните, "Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой..."?
Но непременным условием бессмертия является смерть, это Лилия Юсупова очень точно подметила. Лаконично и остроумно.
Вот уж воистину, the devil is female. Саша Бес с первой же строки обрушивает на нас свою метафору:
Живем взахлеб, а, значит, пьем на брудершафт.
Но зачем размениваться на каких-то там вампиров и суккубов? Лирическая героиня стихотворения "Взахлеб" – сам дьявол во плоти своей женской, Княгиня Тьмы! Величественная, манящая и пресыщенная:
«Мне не нужна твоя грошовая душа.
Мне безделушки эти некуда девать»
... Настоятельно рекомендую, по прочтении, перекреститься. Авось пронесет.
Бог, как известно, любит троицу. Цикл Елены Кабардиной "Капли" распадается на три триптиха – "Шопеново", "Ассольное" и собственно "Капли", каждый из которых, как вы можете смело догадаться, состоит из трех стихотворений. В любом из этих, насквозь пронизанных музыкой, текстов есть свои взлеты и падения, свои crescendo и diminuendo, но мелодия стиха отчетлива и внятна, а гармония насыщенна и диссонансами типа малой секунды уха не царапает нигде.
В первом триптихе мне более всего запомнились строки
Моих волос уложенную прядь любитель увертюры и пролога погладил запоздало у порога, но так и не решился растрепать…
А также изумительная инвектива "шопен-тебя-побери",
Вот "Ассольное", как раз, показалось мне чересчур перегруженным игрой с названиями нот, вычленяемыми из слов. За этим мельтешением посыл и содержание самого стиха слегка забалтываются, хотя момент, когда мольба Ассоль уходит
в солёную не-грею-щую даль.
запоминается сразу и надолго.
В третьем же триптихе, "Капли", музыка звучит очень приглушенно, на заднем плане и в исполнении "заезжего музыканта" Окуджавы – того самого, который "целуется с трубою". Но всё-таки продолжает звучать, постепенно возвращая нас в финале к Шопену.
Всё к тому же небезызвестному маршу in B-moll.
07. Лев ВИЗЕН, "Он треугольничек сложил..."
Лев Визен – один из малого, в буквальном смысле этого слова исчезающе малого числа авторов портала, кто застал и пережил Ту Войну. Пусть девятилетним мальчишкой, но застал сам. И поэтому столь ценны его поэтические отклики на события теперь уже 70-летней давности.
Особенно если это не пафосный гнев, как это бывает у многих авторов, а тихие и сокровенные раздумья на склоне лет – о себе и о судьбе.
Опять
устало отшагав парад,
Поднимут кружки те,
кто только внешне цел,
За павшего российского солдата.
И осенит их,
победивших хоть когда-то,
Крестом на линзах --
времени прицел.
06. Беркович Григорий, "Кто я?"
Остроумный, образный и очень живой рассказ от Григория Берковича с неожиданным финалом и нравоучительной моралью.
Чем-то напоминает позднего Феликса Кривина:
"Ах, если бы я был бараном...
Впрочем, я ведь и есть баран".
05. Джон Маверик, "Невесомость"
Все, только что сказанное выше, можно вполне отнести и к рассказу Джона Маверика "Невесомость", хотя мне на ум приходит скорее цитата из "Отягощенных злом" братьев Стругацких. Помните этих альтернативщиков-друидов, которые отождествляли себя с деревьями?
Вот так и хочется сказать герою "Невесомости":
- Тихий ты, куст!
Впрочем, выбор направления для своего жизненного пути – это ведь вопрос вопросов. И пусть кинет в меня камень тот, кто в этом выборе ни разу не ошибался. Герой Джона Маверика, по крайней мере, не кинет.
04. Андрей Медведев (Anri IV), "Метафизическая поэма (отрывок)"
"Метафизика – часть диалектики", писал я когда-то очень давно в одном из своих стихотворений. Вот так и "Метафизическая поэма" Андрея Медведева – автор являет там такое насквозь диалектическое искусство жонглирования словами и смыслами, которое могло бы составить честь и его высокопоставленному однофамильцу.
Сложное, неоднозначное и насыщенное образами и символами произведение (или даже "часть его большую", как мог бы выразиться Гаврила Державин) двумя словами не охарактеризовать и в узкие рамки моего сегодняшнего обзора не вместить. Скажу лишь, что для пытливого ума читать этот текст – истинно удовольствие. Особенно понравились строки (в прологе):
Возможно, всё проще – семья и участок
У речки с забавным названием Стикс,
а еще (в первой части)
Свобода снится – девственно святой,
И дамой под трёхцветным галльским флагом,
и, в части второй,
На зубы я истратил столько унций,
Что стыдно рот открыть за две версты…
Кстати, спасибо автору, что он не стал разъяснять в сноске, что унциями традиционно измеряется вес драгоценных металлов, даже если речь идет и о тоннах. Мы это и сами знаем.
Единственное, что меня возмутило и как поэта, и как химика – это рифма "божий мир – этиловый спирт". Диэтиловый эфир был бы здесь гораздо уместнее, да и горит он красивее...
Наконец, тройка призеров в моем рейтинге мая-2011.
03. Svetlana Os (Phantom Hitchhiker), "Как никто другой"
Наверняка наши специалисты литературоведения знают, как называется такой жанр (или такая стихотворная форма), когда две последние строки восьмистишия подводят итог и заключают мораль из содержания первых шести строк. Я увы, не знаю, но собранные в единый стих три мини-басни от Светланы Os меня восхитили. И каждая в отдельности, и тем более в совокупности.
02. Владимир Плющиков, "Готика"
Чуть более года назад "Первый конкурсный проект" объявлял конкурс "Черный замок – мистическая лирика с готическим уклоном". Сегодняшняя композиция Владимира Плющикова смело затмевает весь тот конкурс целиком – столько готики в этом объемном тексте. Да что там какой-то "Черный замок"! Я думаю, сама Анна Радклиф нервно курит в сторонке.
...Девочка, будет страшно. Ты в полной мере горе познаешь горькое, но поверь, в тот самый миг, когда закрывались двери,
рядом с тобой открылась другая дверь.
Итак, стараниями Владимира дверь ТУДА для вас приоткрылась. А вот переступать ли порог – решайте сами.
01. Славицкий Илья (Oldboy), "Последний аятолла"
Будь я знаком с этим... стихотворение – не стихотворение, поэма – не поэма? Словом, будь я знаком с этим текстом четверть века назад, когда был вхож в существовавший тогда Центральный Дом Научного Атеизма в Москве, я бы заставил выучить его наизусть всех лекторов и пропагандистов.
"То, что отдается богу, отнимается у человека". О вечности и о человечности – именно об этом, наверное, и размышляет "Последний Аятолла". А вместе с ним - и вознесшийся на высшую ступень моего очень-очень личного пьедестала почета Илья Славицкий.
Ну вот, сова ухнула в последний раз, и вместе с ее философски-гражданственным криком Афина сдает свою вахту Юноне. Следующий, июньский обзор – через месяц.
