Сцена 1.
Иван Арнольдыч в тельняшке сидит за столом и читает "Пир во время чумы".
Затем хватает телефонную трубку, яростно набирает номер, слышны длинные приглушенные гудки.
Иван Арнольдыч (кричит)
"Есть упоение в бою?!?
О чем ты, Саша, мать твою!"
Сцена 2.
Вечером в тот же день. Иван Арнольдыч и Саша сидят за столом и пьют самогон с солеными огурцами.
Саша (запальчиво)
"Есть упоение в бою!!!"
Иван Арнольдыч (отечески)
"Ты воевал, едрит твою?"
Саша выпивает залпом стакан, падает на стул и сотрясается рыданиями.
Иван Арнольдыч молчит.
Занавес.
Товарищ Кондуктор, к вам из КРУ. Побольше жеманных стихофф за любовь, и все кур...очки сайта у дверей Вашего трамвая. :)
приветствую гостя из закгадочного КРУ (колхозного радиоузла?... :)
заманичвые и даже соблазнительные перспективы рисуете :)
однако служенье пассажирам и б...дство две вещи малосовметные :)
я пока пообилечиваю...
и вообще не лечите за жизнь, лечите за слово (см. моё всенародное обращение на моей заглавной странице, сразу направо от фото)
не опошляйте и не опошляйтесь :)
"По-моему так" (В. Пух)
Мы вообще, того, как-бы похвалить хотели, што не плетётесь на поводу у масс, так сазать.КРУ- сиречь Крутые Разухабистые Урки.Мы добрые и весёлые :)
Иван Арнольдыч любил почаёвничать. Сидел себе, плюшками баловался. Входила Пелагея Христиановна, а он в неё чаем плюхал горяченьким, норовя попасть на голову. Попадал. Только голова, почему-то, оказывалась всё сашина да сашина. Обиделся Саша на такое непотребство и ушёл работать троллейбусником на линию. И Пелагея Христиановна ушла. Надоело ей чай по сто раз на дню заваривать.
Теперь она с Сашей работает на маршруте.
А Иван Арнольдыч сидит и грустит.
Блеск!!! Мы с Японцем часа полтора ржали. Японец это мой товарищ. Все оказались дурнями, кроме Христиановны. Я в том числе.
Ингуш
Прелестно, сударь!
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/6767/ - созвучно
Понятно, Арнольдыч - герой хронический, в прошлый раз он был Семёном! Я милого узнаю по словарному запасу....( текст новой
песТни).
