Он плыл и плыл, а течение все тащило и тащило его прочь от родных берегов. Океан теплел и был уже на десять градусов теплее самого Айсберга. Подошва его нагревалась, подтаивала, и он оседал. Ненамного. На сантиметр. Но он чувствовал, что оседает, с беспокойством всматриваясь в даль. «Как меня угораздило в это течение попасть? Может еще свернёт?» Огромный «фонарик» привлек внимание морского гиганта. «Кит?»- удивился Айсберг. Кит подплыл поближе. «Айсберг», - разочарованно подумал кит. «Что он тут делает?» - подумал кит и, махнув на прощанье хвостом, поплыл дальше.
«Что я тут делаю?» – с нарастающим беспокойством думал Айсберг, продолжая подчиняться течению. «Мне бы хвост, ну, хоть хвостик, я б вырвался…». Течение неумолимо тащило Айсберг в теплые воды.
Погода хмурилась. «Дождя только не хватало». Тучи атаковали небо, океан заволновался, пошел дождь. Капли обжигали. Айсберг заплакал. «Чуть-чуть поплачу, – подумал Айсберг, - легче станет, или… легче стану?». От этой мысли даже плакать расхотелось.
Зачесался бок. Он был какого-то желтоватого мутного цвета. «Наверное, отколется», – пригорюнился Айсберг. Его отчаяние переросло в печальное равнодушие. Океан заревел.
«Теперь надежда только на шторм. Только его сил хватит, чтоб вытащить меня отсюда». Погода портилась. Подул холодный ветер. Айсберг облегченно вздохнул, подставляя лицо живительной прохладе. Ветер усилился. Айсберг качнулся. Вот она – надежда.
«Как относительна жизнь, – думал Айсберг, отдавая себя на волю шторму. – Когда Шторм отколол меня от береговой льдины - я его ненавидел. Теперь на него надеюсь, и уже почти люблю».