19. Селена и Эндимион.
Розамонда де Ноайль тоже не спала этой ночью. Она вообще спала очень мало, и началось это давно — с тех самых пор, как исчез ее возлюбленный Анри де Брие.
Пять лет, пять долгих лет она ждала своего жениха! Но Анри не вернулся. Где он? Если бы она могла найти хотя бы его могилу, чтобы приехать туда, чтобы выплакать над ней свои слезы!..
Робер сказал, что Анри погиб и что она ждет напрасно. Она верила своему кузену. Но иногда безумная надежда вновь овладевала Розамондой — де Брие жив! Жив ее золотоволосый, веселый, отважный жених. Когда Робер сказал ей, что Анри мертв и что это несомненно, она спросила: Кто убил его? — И де Немюр ответил, что это были разбойники. Но она знала своего кузена .Он отводил глаза и не смотрел ей в лицо, когда говорил это.
И иногда ужасная мысль мелькала в голове Розамонды — что И В ЭТОМ был виновен Рауль. Ее родной брат Рауль! Но нет… это было бы слишком жестоко, слишком бесчеловечно! И ведь Рауль был другом де Брие, так же как и Робер; и Рауль очень радовался, когда состоялась помолвка молодого графа и Розамонды… Боже! Только не ее родной брат!.. Он здесь не при чем! Он не имеет к смерти Анри никакого отношения!
…Когда Розамонда с бароном де Парди привела де Немюра в свои покои, и они уложили герцога на кровать в ее спальне, она хотела тут же выяснить всю правду – зачем герцог ворвался в покои королевы, и за что он был так разъярен на Рауля. Но Робер был не в состоянии ни слушать, ни отвечать на вопросы; он был разбит физически и в то же время крайне возбужден, и метался на кровати, не в силах ни встать с нее, ни заснуть.
Кузина не знала, какое лекарство дать ему — укрепляющий напиток мог усилить возбуждение, а успокаивающий — лишить де Немюра еще больше сил. Тогда Розамонда приготовила ему отвар из сонных трав, который он выпил даже не задумываясь.
Через двадцать минут напиток начал действовать; но тут явился врач королевы да Сильва и объявил, что Бланш послала его пустить де Немюру кровь. Возможно, это было бы и неплохо; но Робер уже начал засыпать, и Розамонда отослала да Сильву. Еще через десять минут герцог уже крепко спал. А девушка села за столик и принялась за вышивку, которую обещала принести в дар алтарю церкви Сен-Жермен л Оксерруа.
Прошло еще полчаса; и в дверь тихо постучали. Розамонда взяла свечу, открыла... На пороге стоял ее брат Рауль.
- Рауль! — прошептала Розамонда, невольно оглядываясь на дверь в свою спальню, где лежал де Немюр. — Что ты здесь делаешь в такой поздний час?..
- Пришел пожелать тебе доброй ночи, милая сестричка, - слабо усмехнулся Рауль. — Робер…все еще здесь?
- Он спит. Ах, брат!.. Что опять произошло между вами? Почему Робер хотел убить тебя? — горестно спросила девушка.
- Он просто совсем спятил, сестра! Его надо посадить на цепь в сумасшедший дом, — там ему самое место! А Бланш только смеется… ей смешно! И, если бы ее милый Роберто убил меня на ее глазах, — она бы наверняка только хохотала!
- О Рауль! Твоя связь с королевой… сколько она будет еще продолжаться? Ты унижаешь себя , неужели ты этого не понимаешь?
- Любовник королевы Франции…Ты считаешь это позором, дорогая Розамонда? Нет! так может думать только де Немюр, вбивший в свою тупую голову дурацкие понятия о чести и достоинстве!
- Ты не имеешь права так говорить о нем, брат! Робер в тысячу, в сотни тысяч раз тебя лучше!
- Конечно; он - святоша, а я — дьявол во плоти, не так ли, милая сестренка? — хищно улыбнулся Рауль.
- Ты знаешь, о чем я, - грустно сказала Розамонда..— Бог велел нам прощать. И как я не прощу тебя, если ты - мой брат? Единственный мой близкий родственник, оставшийся у меня после смерти наших родителей! Но я все помню… помню, что ты сделал несчастной Эстефании де Варгас! Мне было двенадцать лет, но разве я смогу когда-нибудь забыть ее страшный крик?.. И тебя, выходящего из ее комнаты…
- Розамонда… Я слишком много выпил в тот день на маскараде. И почти ничего не соображал.
- Но ты не прошел мимо ее спальни! И смог обесчестить ее, притворившись своим кузеном! И смог спокойно смотреть, как Робер рыдает над телом Эстефании!
- Я был пьян, - повторил Рауль.
- Брат!.. Дорогой брат! Как я молюсь за тебя! Чтобы ты изменился. Чтобы вновь стал тем добрым прелестным мальчиком, который учил меня читать, писать, ездить верхом… Ах, если бы мы могли вернуться в то наше прошлое!
- А если я скажу тебе, что это возможно, сестричка? Что и я страстно хочу этого? Порвать с Бланш, взять тебя и уехать далеко-далеко из Парижа, в Прованс, где прошло твое и мое детство?
- Ах, Рауль! Какое это было бы счастье! – воскликнула девушка, горячо хватая его за руки. — Но… ты говоришь серьезно? Ты не шутишь? Ты хочешь порвать связь с королевой?
- Я УЖЕ порвал с ней, Розамонда. С сегодняшней ночи я больше не ее любовник. И ты знаешь, почему?
- Почему, дорогой мой брат?
- Потому… потому что я влюблен, сестра.
- Рауль! Это правда? — прошептала она, заглядывая ему в глаза.
- Клянусь тебе!
- В кого же?
- В девушку, которую я увидел вчера днем на приеме. Которую Бланш сделала одной из своих дам. В рыжеволосую красавицу - в Мари-Доминик де Руссильон!
- В графиню де Руссильон?.. Рауль! Но ты ведь видел ее вчера первый раз в жизни!
- Этого раза было достаточно, Розамонда. Я влюбился. Представляешь — влюбился с первого взгляда! Я никогда не испытывал подобного! И я разорвал свои отношения с королевой. Все кончено, сестра! Другие женщины для меня больше не существуют! Только она, только Доминик!
- О, Рауль! Это же прекрасно! Она мне показалась доброй и милой…
- Добрая… милая… да, сестра; но она еще к тому же божественно хороша! Она восхитительна!
Розамонда с надеждой посмотрела на брата. Возможно ли, чтоб то, что он сказал, было правдой? Но его лицо не лгало, — его глаза сверкали, щеки раскраснелись, он тяжело дышал.
- Рауль.. Если ты влюблен — в добрый час.
- Я рад, что ты это говоришь. Но мне нужна твоя помощь, сестричка!
- Я готова. Но что я могу сделать для тебя?
- Прежде всего, ты должна стать ее подругой. Насколько я понял, у нее нет здесь, в Париже, ни близких, ни родственников.
- Хорошо. С радостью, если она примет мою дружбу!
- Затем, королева и герцогиня де Луна наверняка будут с ней плохо обращаться. Бланш будет ревновать меня к Доминик. Ведь я САМ порвал с королевой. А она страшно ревнива!
- Я постараюсь защитить ее, дорогой брат. Не дам ее в обиду.
- И, главное… Главное, Розамонда…- И Рауль низко опустил голову и покраснел.
- Что, брат?
- Умоляю тебя! Я так хочу измениться к лучшему! Я чувствую, что любовь к Доминик сделает меня другим. Забудь о прошлом, сестра. Ты увидишь — перед тобой предстанет новый Рауль де Ноайль! И ты еще сможешь гордиться мною!
Она прижала руки к груди, в ее больших зеленоватых глазах, похожих на два глубоких лесных озера, плескались надежда и радость.
- Ах, как я мечтаю об этом!
-Тогда, сестра, ты не должна говорить обо мне дурно Доминик де Руссильон. Если она узнает обо мне… Я этого не вынесу! Я просто руки на себя наложу!
- Всемилостивейший Боже! Нет-нет, Рауль! Умоляю тебя!.. Не смей даже думать об этом! Я обещаю помочь тебе. Не буду говорить о тебе плохо. Но и ты должен мне обещать одну вещь — что не причинишь зла этой юной невинной девушке. Что ты будешь относится к ней по-рыцарски. Что ее честь не будет запятнана тобою.
- Как ты можешь так говорить, Розамонда! Доминик для меня — как святая, как Мадонна, на которую простым смертным можно только молиться! Я не прикоснусь к ней до нашей свадьбы, никогда не обижу, клянусь тебе, жизнью своею клянусь!
- О, брат... Какое это было бы счастье,-если бы ты завоевал ее любовь и женился бы на ней!
- Так и будет. Верь в это, сестричка! Мы все вместе уедем в Прованс. У нас будут дети с Доминик…Прекрасные дети! И ты будешь им хорошей, доброй тетушкой, раз уж ты не хочешь выходить замуж! И, я обещаю, — отныне я больше не буду настаивать на твоем замужестве.
Лицо Розамонды озарилось счастьем. Он рисовал перед ней чудесные картины! Как она хотела, чтоб все так и было!
- Но есть еще одно обстоятельство, - печально продолжал Рауль.— И оно меня очень тревожит.
- Какое?
- Наш кузен Робер. Ты ведь знаешь, что он женился в Лангедоке? Что Бланш и король заставили его?
- Да, мне об этом известно… и что же?
- Но ты еще не знаешь, — а мне сказала королева, — что жена Робера ушла в картезианский монастырь.
- О Боже!.. Как же так?..
- Подробности он сам тебе расскажет…если захочет. Он женат — но остался без жены; Папа, как я понял из слов ее величества, не знаю уж почему, не даст ему развод с нею. А как зовут его жену, тебе, сестричка, неизвестно?
- Робер не говорил мне этого.
- Ее зовут — Мари-Флоранс де Руссильон, Розамонда! Она — родная сестра Мари-Доминик.
- Ах, Рауль!.. Как это все странно!
- Странно, сестра? Не странно - а опасно! Потому что, по-моему, Робер тоже влюбился в новую даму королевы.
- Не может этого быть! С чего ты это взял?
- Я заметил это по его лицу. Как он смотрел на Доминик на приеме. И, главное, — почему, как ты полагаешь,он хотел меня сегодня ночью убить?
- Ты думаешь… о Рауль! Что за подозрение!
- Он ревнует, сестричка! Он жутко ревнует меня к Доминик! Он ходил к ней сегодня ночью, перед тем, как прибежать в опочивальню королевы. То, что он был на третьем этаже, где нахдятся комнаты дам Бланш, подтвердила стража. И, я думаю, графиня отвергла его! Вот он и взбесился!
- Рауль!.. Ты говоришь глупости! Робер не способен на такое, да еще из-за ревности! К тому же, получается, Доминик — почти его сестра…Какая может быть у него к ней любовь?
- Сестричка!.. Я ведь влюбился с первого взгляда. Почему это не могло произойти и с ним? Возможно, Доминик похожа на Мари-Флоранс, его жену-монашку…
- Нет-нет, я в это не верю, - и Розамонда покачала головой.
- Посмотришь на него завтра. Последи за ним. И ты убедишься, милая сестра, что я прав. - Возможно, он просто пытается защитить эту девушку от тебя…Помня все, что ты сделал?
Рауль тяжело вздохнул и покаянно опустил глаза.
- Конечно, Робера можно извинить, — я причинил ему немало зла. Но и он должен был бы понять, что я хочу встать на путь исправления, что я уже не тот, что раньше! Но он не верит, не хочет дать мне шанс измениться к лучшему! Согласись, Розамонда, что это несправедливо! Ты-то ведь веришь мне, правда?
- Верю, брат! И я поговорю с нашим кузеном. Постараюсь убедить, как благодетельна для тебя любовь к Доминик, как жаждешь ты измениться к лучшему.
- Он не поймет. Ревность затуманила его разум. Даже не пытайся, Розамонда!..
Он нежно поцеловал и пожал ее руку.
- Уже поздно. Я пойду. Помни про свою клятву, сестра, — ты на моей стороне, а не на стороне Робера ! По крайней мере, в этот раз! — добавил он, и в глубине его голубых глаз на миг промелькнуло что-то темное.
Но сестра, поглощенная всем услышанным, не заметила этого.
- Да, Рауль. Я на твоей стороне. Я обещаю! — твердо сказала она.
Он ушел, бросив исподлобья в сторону спальни сестры ненавидящий взгляд. Но он был все же очень доволен собой .Розамонда не станет мешать ему, рассказывать о его прошлом Доминик! Он даже засмеялся. Как же все-таки наивна и доверчива его милая сестричка!
Но все же… все же Рауль действительно был влюблен! И он сам удивлялся силе вспыхнувшей в нем страсти. «Доминик! Ты должна быть моей! Только моей! И скоро, совсем скоро так и будет!» - сказал он себе.
Розамонда вновь уселась за свое рукоделие. Но разговор с братом не шел у нее из головы. Неужели Господь услышал ее молитвы, — и Рауль наконец-то станет другим? станет добрым, честным, благородным? «Да, так будет, будет! Любовь к Доминик исцелит его! Она — величайшее благо, дарованное людям!» — думала девушка.
Но тут вновь послышался негромкий стук в дверь. Это был карлик Очо, любимец королевы. И он интересовался тоже здоровьем де Немюра. Розамонда знала, что карлик не способен причинить зла герцогу, и пустила его в спальню, где спал Робер.
Потом Очо ушел, и Розамонда вздохнула с облегчением. Кажется, время неожиданных ночных визитов миновало. Прошел час. Девушка задремала над своей вышивкой…
И вдруг опять в дверь постучали — громко и властно. Розамонда вздрогнула и открыла глаза. Кто бы это мог быть? Слуги давно легли, и будить их, чтобы они отперли незваному гостю или гостям, девушке не хотелось. Она подошла к двери и спросила:
- Кто там?
И услышала повелительное:
- Королева! Откройте немедленно!
Розамонда отворила дверь и отступила, пораженная… На пороге стояли Бланш и Инес де Луна.
- Герцогиня де Ноайль!—холодным голосом отчеканила королева. — Я хочу видеть герцога де Немюра!
- Ваше величество… - приседая, пролепетала изумленная Розамонда. - Герцог спит. Я дала ему снотворное. И вряд ли смогу разбудить его.
Бланш слегка усмехнулась:
- Никто не просит вас БУДИТЬ его, дорогая герцогиня! Вы что, не слышите, — я хочу ВИДЕТЬ его!
Розамонда начала краснеть. Что задумала королева? Явиться ночью… в такой поздний час… А Робер крепко спит!
- Где он? — спросила Бланш.— Проводите меня к нему. Сейчас же!
Девушке оставалось только повиноваться. Она открыла дверь в свою спальню, и королева вошла туда. Розамонда осталась стоять на пороге; но Бланш обернулась и произнесла чуть насмешливо и в то же время гневно:
- Вы так и собираетесь стоять там, милая моя? Выйдите и закройте дверь!
Розамонда прикусила губу. Но ей пришлось выполнить и этот приказ. Она осталась в комнате вдвоем с герцогиней де Луна. Если бы девушка была одна…Она бы, не раздумывая, подсмотрела в замочную скважину, что делает в ее спальне королева; и ей бы не было стыдно. А стыдно было Розамонде, что она уступила королеве и пропустила ее к герцогу.
«Я не смогла защитить его… И он не проснется! О Боже! Что ее величество собирается там делать?» Краска все больше выступала на ее щеках. Инес де Луна, усмехаясь, смотрела на нее; потом первая дама не без лукавства произнесла:
- Дорогая Розамонда, вы, я вижу, занимаетесь вышивкой? Покажите мне ее… и расскажите что-нибудь!
Девушка вспыхнула. Ей придется развлекать герцогиню, пока Бланш не вернется!
А Инес протянула с загадочной улыбкой:
- Возможно, нам придется просидеть тут с вами вдвоем довольно долго…
Королева, когда Розамонда вышла и закрыла дверь, самодовольно подумала: «Все оказалось гораздо проще, чем я себе это представляла! Немного металла в голосе, повелительный тон, - и девчонка уступила!»
В спальне Розамонды царил полумрак. Две свечи горели на полу в изголовье кровати, и ее полог был задернут. Бланш тихо приблизилась к постели и прислушалась. Она слышала свое быстрое дыхание и биение своего сердца, — и это было все. Никаких звуков более. А вдруг де Немюра здесь нет? Вдруг мерзкая девчонка обманула ее? Королева протянула руку — и отдернула мягкую ткань.
Герцог лежал на спине на скомканных простынях и крепко спал. Его правая рука как-то по-детски беспомощно свесилась вниз. Он был все так же одет, как и во время приступа.
Он дышал так тихо, что королева вначале даже испугалась, — а жив ли он?
Она взяла одну свечу, встала на колени у изголовья кровати и поднесла огонь к его лицу. Пламя чуть заметно заколебалось. Бланш вздохнула с облегчением. Она рассматривала его лицо. Во сне оно не расслабилось, скорее наоборот. Вокруг крепко сжатого рта легли горькие складки, высокий лоб был слегка нахмурен, брови чуть заметно сошлись на переносице… Королева знала, что это не оттого, что ему снится что-то плохое или тяжелое. «Я виновата, что Робер такой суровый и мрачный даже во сне. Я мучала его долгие годы… О, Робер, простишь ли ты когда-нибудь меня?»
И все же, — как он был красив! Как она могла думать раньше, что они похожи с Раулем де Ноайлем? Нет… Никакого сходства! «Робер — самый прекрасный мужчина на свете. И самый желанный!»
…Она приподняла кисть его правой руки и залюбовалась ею. «Даже руки у него прекрасны!» - восхищенно подумала она. Какие длинные, тонкие и, в то же время, сильные пальцы! Они, конечно, шероховаты и не нежны. Потому что привыкли держать длинное копье, сжимать тяжелые меч. Но — как, о Боже, было бы приятно, наверное, если бы эти шершавые пальцы провели по ее, Бланш, коже плеч и груди... Поиграли с занывшими только от мысли об этом сосками... Погладили ее бархатистый живот.... Проникли бы в горячее, наполненное призывной влагой, истомленное желанием любви лоно! Королева задрожала, представив себе это. О, почему он спит?
Она положила на постель его руку и склонилась над лицом спящего. Как сжат рот! Похоже, герцог даже во сне стискивал зубы, словно испытывал боль и старался совладать с нею.
- Один поцелуй…- пробормотала королева. — Один поцелуй…Мой Робер!
И она поцеловала де Немюра в губы, обводя их контуры языком, медленным, долгим поцелуем. Но рот его не разжался. Герцог спал все так же крепко.
Ей вдруг страстно захотелось, чтобы он проснулся. Она начала целовать его лицо, щеки, брови, лоб, черные густые кудри… О, как божественно пахли его волосы!.. Но он не просыпался. Дыхание было все таким же тихим и ровным.
Бланш по-прежнему стояла на коленях, склонившись над герцогом. Ее длинные волосы разметались по постели, по его лицу и груди.
«Он не проснется! Мне придется уйти…» Но она не могла оторваться от него. Его запах сводил ее с ума.
Ее пальцы ласкали его подбородок, шею… вот они, затрепетав, скользнули в вырез камизы… Да, ей хотелось дотрагиваться до него! До его обнаженной кожи, везде, везде!
Она расстегнула рубашку и распахнула ее, обнажив грудь герцога, на которой сверкал только маленький золотой крестик. Красивые большие глаза королевы наполнились слезами, когда она увидела на гладкой смуглой коже страшные следы, оставленные ее собственной рукой. «О, Роберто! Я не хотела делать тебе больно… Если бы ты только сказал одно слово, только одно — «Да»! Мы могли бы быть так счастливы вместе! Почему, почему ты не уступил?.. Не было бы ни страданий… ни пыток… ни маски Черной Розы! О, я никогда не пойму тебя!»
Слезы покатились по щекам Бланш и закапали на грудь Робера. С тихим стоном королева наклонилась и начала целовать ее — каждый шрам… каждый ожог…
Он вдруг вздохнул… и она почувствовала, что он отвечает ей. Длинные ресницы де Немюра затрепетали, дыхание участилось, смуглое лицо покрыл легкий румянец. Бланш стала целовать его грудь еще горячее. Ее пальцы и губы скользили все дальше по его телу... Вот королева уже склонилась над его животом, а пальцы ее, дрожа и как будто живя своею жизнью, бежали еще ниже. Она и сама вся дрожала, как в лихорадке.
Никогда еще она не испытывала такого возбуждения!.. Робер отвечал ей!.. Ее пальцы чувствовали это! Он принадлежал ей… он был в ее власти! Она брала его… хоть и одурманенного сном – но брала!
Он вновь вздохнул и пошевелился. Она приподняла голову и взглянула ему в лицо. Оно расслабилось, губы разомкнулись. Он улыбнулся. Не может быть! Чтобы он улыбнулся —и так нежно?.. И вдруг он явственно, хотя и тихо, произнес:
- Доминик...
Бланш отшатнулась от него. Если бы он проснулся и ударил ее… Если бы ее окатили ледяной водой с ног до головы, — это поразило бы ее меньше. Но это имя!!!
Желание королевы мгновенно исчезло. Одно слово герцога разрушило все волшебство, всю неповторимость этой минуты, когда она посчитала его своим и была так близко от сладостной победы. Но она потерпела поражение — самое ужасное в своей жизни! Она могла овладеть им, — но он принадлежал бы не ей… не ей он сдавался в плен, не ей отвечало его прекрасное тело. А Доминик де Руссильон!
Робер все же любил эту рыжеволосую девчонку! Теперь Бланш была в этом уверена!
Если бы он проснулся и сказал ей, что любит Доминик, — она бы все равно сомневалась в том, говорит ли он правду; если бы она увидела его в объятиях другой женщины, даже той же Доминик, - королева простила бы его, оправдав это похотью, которой подчинены все мужчиы.
Но де Немюр назвал имя Доминик во сне, не контролируя себя. Во сне солгать он не мог! Он любил Доминик!..
Бланш почувствовала, как застучала в висках прилившая к голове кровь. Ее затрясло, а пальцы рук конвульсивно скрючились. Приступ бешенства, не меньший, чем недавний приступ де Немюра, овладевал королевой. Из нежной Селены она на глазах превращалась в безжалостную Артемиду, которую злосчастный Актеон застал при ее купании в гроте, и которого разъяренная богиня превратила в оленя и отдала на растерзание его собственным собакам.
Да, Бланш была в похожем состоянии. Будь у нее в руках кинжал - она, возможно, зарезала бы своего спящего кузена. Будь при ней свора псов — натравила бы их на него.
Но королева подавила вспышку ярости. Она сказала себе: «Я отомщу им обоим! И своему кузену Роберто, и его любимой Доминик… Скоро, совсем скоро свершится моя месть!»
Пылающая и разгневанная, она быстрым шагом вышла из спальни Розамонды, которая вместе с Инес де Луна сидела на диванчике и показывала первой даме ее величества свою вышивку.
Розамонда была все это время как на иголках; разговаривая с Инес, она постоянно прислушивалась к тому, что происходит в соседней комнате. Но там царила мертвая тишина, которая страшила девушку даже больше, чем если бы оттуда раздались крики.
Когда королева не вышла — а скорее выбежала из спальни, обе герцогини вскочили на ноги, - и в ужасе увидели, каким багровым и исказившимся до неузнаваемости стало лицо ее величества.
Не говоря ни слова, Бланш устремилась к двери, и Инес де Луна побежала за ней. А Розамонда, едва оставшись одна, с не меньшей быстротой кинулась в свою спальню. Ужасное подозрение охватило девушку — что королева убила де Немюра!
...Но, к огромному облегчению Розамонды, герцог по-прежнему спал, и нежная улыбка озаряла его лицо.
20. Преступления герцога де Немюра.
Выдумка Очо на счет лунатизма де Немюра была неплоха; но дело было в том, что Доминик уже знала о происшествии в спальне королевы и о покушении де Немюра на жизнь Рауля; и узнала девушка это от Очо. Карлик обманул королеву, когда сказал ей, что ходил к герцогине де Ноайль справляться о здоровье герцога. Вернее, он там был. Но сначала, сразу после того, как Розамонда и де Парди увели де Немюра, Очо отправился выяснять, отчего герцог так обезумел.
Карлика все во дворце знали, и всем было известно, что он — любимец королевы. А потому он мог беспрепятственно ходить по всему замку и спрашивать кого угодно и о чем угодно, и мало кто смел не отвечать ему.
Так, Очо порасспрашивал караульных - что потом сделал и Рауль де Ноайль - и узнал,что де Немюр был на третьем этаже, где обитали дамы ее величества.
Это было странно. К кому бы он мог туда ходить? Да еще посреди ночи? Очо поскреб подбородок. Почти все дамы королевы были глупыми вертушками, и все разговоры их сводились к нарядам и мужчинам. Значит, герцог приходил или к Доминик де Руссильон, или к Мадлен де Гризи.
К баронессе? «Вдруг он уже знает про нее и своего презренного кузена?» Нет, вряд ли. Тогда —тнеужели к рыжеволосой красавице Доминик? Это было больше похоже на правду. Но тут была какая-то тайна; и Очо страстно хотелось проникнуть в нее. И карлик направился на третий этаж к комнатам дам ее величества.
Карлик обожал тайны и секреты — и знал их предостаточно. Мало что ускользало от его проницательных темных глаз и чуткого слуха. Но знал этот маленький человечек и то, как опасны порой тайны, в которые ты посвящен. И поэтому Очо всегда старался: первое - держать рот на замке; второе — держать ушки на макушке; и третье - не принимать ничью сторону в тех интригах и заговорах, которыми кишел королевский дворец, и не вмешиваться в них. И поэтому-то Очо все еще был жив.
Он был предан Бланш, как собака, и готов для нее на все, — и она знала это. Но карлик был очень умной собакой — и видел насквозь свою прекрасную повелительницу. В ее душе, в ее поступках Очо читал как в открытой книге; и отнюдь не всегда они нравились ему. Он знал всех истинных врагов королевы, всех ее немногих, слишком немногих друзей. И старался как мог защитить ее от первых и сблизить ее со вторыми.
Но это не часто ему удавалось. Очо печально покачал головой. Его дорогая Бланш была страстной, слишком страстной женщиной. Даже будучи замужем за королем Франции, она умудрялась заводить себе любовников, большинство которых были глупы, развратны и жадны.
Карлик закрывал на это глаза; король Людовик часто бывал в отъездах — то в Святой Земле, то в Англии. А Бланш не могла и недели прожить без мужчины. В то же время королева была очень осторожна, и даже тень подозрения не касалась ее.
Да, она соблюдала осторожность — пока не влюбилась в своего кузена, де Немюра. Очо видел, как зарождалась ее страсть, как она вспыхнула, словно пожар, - и к чему это привело. Де Немюр нравился Очо; маленький уродец знал, что герцог — верный и преданный друг и короля Людовика, и его прекрасной жены, которую Робер знал с детских лет.
И вот эта пагубная любовь Бланш разрушила все. Всю чистую дружбу, все доверие. Эта любовь чуть не привела герцога на плаху, а саму Бланш не опозорила навек.
Карлик жалел королеву.Он не считал ее ни жестокой, ни развратной. Она была просто — женщиной. Ревнивой, чувственной, страстной.
Но де Немюра ему было жаль больше. И Очо все же нарушил свое правило — и вмешался. И он спас герцога, когда того схватили и отвезли по приказу королевы в замок Шинон. Это Очо послал де Брие в Англию за королем, а потом дал Людовику показания против своей монархини, рассказав первым, что на самом деле произошло в ту ночь в спальне королевы в замке Немюр-сюр-Сен.
И эти показания могли стоить Очо жизни, — королева не простила бы ему такую измену. А карлик ведь хотел только одного — чтобы Бланш была счастлива. Нет, не с де Немюром, — потому что герцог никогда бы не пошел на эту связь. Но с каким-нибудь другим мужчиной, достойным любви королевы Франции.
А Бланш выбрала Рауля де Ноайля, этого гнусного злодея! О его мерзостях карлик знал предостаточно. Вот уж по ком плачет виселица! Уродец очень жалел, что де Немюр не прикончил Рауля в спальне королевы.
Чувствовал Очо и интригу с Доминик де Руссильон.Девушка очень ему понравилась. А Бланш явно не просто так пригласила ее ко двору. И здесь была тайна, и ее надо было раскрыть. И, возможно, и Доминик понадобится его помощь. «Я постараюсь помочь ей.хоть это и против моего правила невмешательства». Так думал карлик, кряхтя поднимаясь на третий этаж.
… Когда Мадлен де Гризи упала в обморок, Дом побежала в ее комнату, нашла нюхательные соли и привела бедняжку в чувство. Девушка отвела баронессу в спальню и уложила на кровать. Мадлен всхлипывала и что-то бормотала, но, похоже, все еще была как бы не в себе. Несчастная, едва голова ее оказалась на подушке, моментально погрузилась в сон, больше похожий на новый обморок. Дом осталась в ее комнате, на случай, если бедная Мадлен проснулась бы.
Дворец, казалось, погрузился во мрак и тишину. Доминик тяжело вздохнула. И тут же вскочила на ноги, потому что с нижнего этажа до нее донесся какой-то грохот.
Девушка уже знала, что под спальнями придворных дам находится опочивальня королевы. И было такое чувство, что грохот донесся оттуда. Доминик прислушалась. Через минуту раздался стук, как будто изо всех сил колотили в дверь. Потом — опять грохот, как будто швырнули что-то тяжелое. А затем до Доминик донесся вопль: «Ко мне! На помощь!» Голос был как будто знаком ей. Он был очень похож на голос Рауля де Ноайля, хотя немного тоньше, как если бы у человека, охваченного диким ужасом.
Затем — опять стук. И топот множества ног. Голоса, крики. Какое-то рычание, как будто внизу люди дрались с разъяренным зверем… И вдруг испуганная Доминик услышала хриплый голос, который кричал: «Рауль! Рауль! Мерзавец! Животное!» - и, за этим, тот же голос разразился страшными проклятиями.
Опять топот. И снова — крик: «На помощь!»… Потом все стихло. Что там происходило? Если бы не бедняжка Мадлен, Доминик обязательно бы сходила на второй этаж посмотреть, что случилось. Веселые же ночи в королевском дворце!..
Дом сидела, держа баронессу за руку. Вдруг сзади кто-то тронул девушку за плечо. Она чуть не вскрикнула и стремительно обернулась… Это был карлик.
- Сеньор Очо! Как вы меня напугали! - по-испански прошептала Дом.
Он посмотрел на нее и на Мадлен.
- Почему вы здесь, прекрасная сеньорита? Я искал вас в вашей комнате.
- Баронессе стало дурно, и я ухаживаю за нею.
Очо наклонился над спящей и взял ее за руку, щупая пульс.
- Бедная! — сказал он. — Она не скоро проснется. Мы можем поговорить и здесь.
Он обвел глазами комнату баронессы и, увидев на ночном столике вазу с фруктами, тут же схватил большое яблоко и бесцеремонно принялся уплетать его, присев на угол кровати.
- У меня опять дикий аппетит, - сказал он. — Сейчас внизу была такая сцена! Когда я такое вижу — сразу хочется есть. Уж вы меня простите, дорогая графиня.
- Я слышала, - прошептала Доминик. — Какой-то грохот. Топот. Крики… Ведь это было на втором этаже, правда, Очо?
Он подмигнул ей, ловко бросил огрызок в открытое окно и принялся за виноград.
- Да, сеньорита. Все верно. Это было на втором этаже.
- Что же там произошло?
- Герцог де Немюр хотел убить Рауля де Ноайля.
- Рауля?!! — воскликнула девушка, смертельно побледнев.
- О, не бойтесь, графиня. Они оба живы. Но какая это была сцена!..
- Рассказывайте же, Очо!
- Я сидел на подоконнике в спальне королевы и дремал, - неторопливо, явно смакуя свой рассказ, начал карлик. — Я, знаете ли, люблю спать у открытого окна. Дышать свежим воздухом весьма полезно для здоровья, хоть воздух в Париже и не слишком чистый.
- Сеньор Очо…- Дом вся дрожала. — Побыстрей, прошу вас!
- Ах, а мне хочется со всеми подробностями. Это было незабываемое зрелище, уж можете мне поверить! Никакие рыцарские турниры не сравнятся с этим.
- Умоляю вас! - Она просительно сложила руки на быстро вздымающейся от волнения груди.
- Ну хорошо, прекрасная сеньорита. Так вот — герцог де Немюр оглушил караульных и ворвался в спальню королевы. Ее не было в комнате. А Рауль лежал на кровати…
- Рауль? На кровати?.. На кровати королевы? — Невыразимая горечь прозвучала в этом вопросе Доминик. Ее муж… на постели Бланш… Это было невыносимо!
- Я, кажется, расстроил вас, графиня? — спросил карлик, участливо заглядывая ей в глаза. — Ну да. На кровати Бланш де Кастиль. Герцог де Ноайль — любовник королевы. Это не такой уж огромный секрет.
Доминик кусала губы. Ей хотелось то ли плакать,то ли кричать. То ли пойти и ударить Рауля по его прекрасному лицу. Но она сдержалась. Очо не должен видеть, как она страдает.
- И.. что же было дальше?
- Рауль бросил в де Немюра кинжал, но не попал. А потом побежал и спрятался в молельне королевы. А де Немюр чуть не вышиб дверь туда.
Вот это уже было совсем неправдоподобно! Чтобы ее муж, ее Рауль, ее герцог Черная Роза — спрятался, как трус, как жалкий трус? Доминик вскинула голову.
- Вы обманываете меня, сеньор Очо! Рауль не мог спрятаться! Он не мог испугаться — никого и ничего!
- Герцог де Ноайль не трус, прекрасная сеньорита. Простите, если я умалил перед вами его мужество. Но — я задам вам один вопрос: если бы вы шли по дороге — и навстречу вам несся разъяренный бык, или взбесившийся конь...Что бы вы сделали?
- Я бы взобралась на дерево. Или спряталась бы куда-нибудь. Но при чем здесь это?
- А при том, графиня, что герцог де Немюр в ярости — это пострашнее быка или коня. Он — как целое стадо быков, или табун лошадей. И Рауль не мог принять бой со своим обезумевшим кузеном. Видели бы вы лицо де Немюра! Его глаза! Зрачки у него были как булавочные головки. Почти белые, жуткие глаза!
- Да…Я видела, - задумчиво сказала Дом. Карлик был прав. Ни один разумный человек, даже такой бесстрашный, как Рауль, не стал бы драться с буйнопомешанным!
- Видели? Когда? — живо спросил Очо.
- Герцог де Немюр был здесь. И я видела, как он взбесился.
- И вы молчите? расскажите же! — нетерпеливо вскричал уродец, хватаясь за апельсин.
Дом поняла, что проговорилась. Можно ли доверять Очо? Что ему можно рассказать? Не про Мишеля и Снежинку же… Она помедлила, потом сказала:
- Герцог приходил ко мне. Узнавал, как я устроилась на новом месте.
- Посреди ночи? Как странно!
- Да, я тоже так подумала, - слегка краснея, ответила она.
- И вы не побоялись открыть ему дверь?
- Он ходил за дверью, довольно долго. И сначала я немного струсила. Но потом открыла — и увидела его.
- И он только за этим приходил? — добивался маленький горбун, проницательно глядя на нее.
- Зачем же еще, сеньор Очо?
- Не знаю. Мне кажется, между герцогом де Немюром и вами что-то есть. Нет, я не имею в виду ничего дурного! Но вы можете доверять мне, графиня. Вы так интересовались им, когда я сидел у вас вечером... Ведь это неспроста, не так ли?
- Вы ошибаетесь, - краснея еще больше, сказала Доминик. — Знайте же, сеньор Очо — я услышала имя герцога де Немюра и увидела его лицо только вчера на приеме у королевы. Я вам клянусь в этом Пресвятой Девой. — Она не лгала. Настоящего имени герцога она не знала. Он был крестьянином Мишелем, и рыцарем Мишелем... И она не видела его лица, — у Мишеля-виллана на реке оно было в грязи и крови, а рыцарь Мишель был в шлеме с опущенным забралом.
Очо поверил ей. Ее лицо не лгало. И все же — что-то здесь было. Но он понял, что девушка больше ничего не скажет ему о разговоре с де Немюром.
- А отчего стало дурно баронессе де Гризи? — сросил карлик.
- Она вышла из своей комнаты, когда герцог уже собирался уходить. И вдруг напала на него. Она била его в грудь кулаками. И кричала…
- Что же она кричала?
- Что-то невнятное. Про какую-то маску. Про ад, куда он должен убраться, и где ему самое место. А потом лицо герцога стало белым. Рот искривился, глаза посветлели. И он повернулся и ушел. А бедная Мадлен упала в обморок.
«Значит, герцог понял все! Что баронессу обесчестили, и что сделал это Рауль. - догадался Очо. — Поэтому Робер и хотел убить этого мерзавца».
А Доминик не понимала ничего, кроме того, что де Немюр изнасиловал несчастную Мадлен. «Почему он так взбесился? И не побоялся ворваться в спальню королевы… И хотел убить моего мужа… За что? Почему? Да он просто сумасшедший! Только безумец мог обесчестить даму королевы! Как его только пускают во дворец? Наверное, это у него после тюрьмы»!
- Очо, - спросила девушка, - а у де Немюра часто бывают такие припадки? Мне кажется, он просто ненормален.
Карлик усмехнулся:
- Когда покорную и робкую овцу долго кусают оводы, даже она может взбеситься. Что же говорить о человеке, да еще таком гордом и вспыльчивом, как герцог де Немюр!
- Кусают? Кто же его искусал? Не Рауль ли, что де Немюр чуть его не убил?
- И он, и наша дорогая королева. Она вчера на приеме его здорово искусала. Чуть ли не до крови.
- На приеме?
- Ну да. Как раз, когда вас водили в Розовую комнату, королева с де Немюром были в соседней, Фиолетовой. У них был, должно быть, очень неприятный разговор.
- Ее величество, говорите вы? Она была в соседней комнате? с герцогом? Вы не ошибаетесь, Очо?
- Я видел своими глазами, как она и герцог входили в эту комнату. Похоже, она надавала ему пощечин, потому что он вышел оттуда с горящими щеками...
- Я тоже видела, как он выходил, - медленно сказала Доминик. «Но я думала, что он подглядывал за мной! Выходит, я ошиблась? Нет, нет, это мог быть только де Немюр! Светлые глаза… Насильник. Соглядатай. Мерзкий развратник!..»
Очо соскочил с кровати и, схватив последнее яблоко из вазы, сказал Доминик:
- Мне пора. Если к вам придут интересоваться, что здесь произошло, — а придут наверняка, и очень скоро, - можете сказать то же самое, что и мне.
- А я и не могу сказать ничего другого. Потому что больше ничего и не было, - ответила ему девушка.
Карлик недоверчиво усмехнулся и исчез за дверью.
Прошло какое-то время. И на пороге комнаты Мадлен появилась герцогиня де Луна. Очо оказался совершенно прав, — герцогиня устроила Доминик форменный допрос; но ответы девушки, кажется, удовлетворили первую даму Бланш де Кастиль, и Инес вскоре удалилась.
И снова Дом была наедине со спящей Мадлен. Проснется ли бедняжка? За окном уже начинало сереть… И тут баронесса зашевелилась, застонала — и открыла глаза. Несколько секунд она глядела на Дом непонимающим взглядом; но вот Мадлен вспомнила все, что произошло в коридоре – и вдруг, схватив Доминик за руку, приникла к ней и начала целовать ее, вся сотрясаясь от рыданий.
- Мадлен…Мадлен! — вскричала Дом,пытаясь вырвать свою руку. — Что вы делаете? Перестаньте, умоляю вас!
- Нет, графиня…Вы так добры! Так милосердны! — рыдала несчастная. — Господь да вознаградит вас за вашу великую доброту ко мне! Низкой… грязной... опозоренной… обесчещенной!
- Мадлен, не говорите так! — Говорила Дом, гладя ее по белокурой головке. - Вы ни в чем не виноваты.
- Нет, я виновна! Я не закричала, не позвала на помощь, когда он напал на меня… А потом, после всего, что случилось, — я хотела скрыть свой позор…
Доминик все же удалось отнять у баронессы свою руку. Девушка встала, налила в кубок вина — к счастью, Очо не добрался до бутылки, — и подала напиток Мадлен, которая с жадностью его выпила.
Баронесса перестала рыдать; но ее била крупная дрожь. Дом закутала ее в одеяло и с жалостью смотрела на бледное лицо Мадлен, опухшее от слез.
- Вы, наверное, устали? Вы всю ночь не спали, бедная графиня… И ради кого?.. Ради такой низкой твари, как я!
- Не надо, прошу вас. Вы просто слишком перевозбудились. Я посижу с вами, пока вы не успокоитесь.
- Ах, добрая, великодушная графиня! Если бы вы только могли знать всю правду…
- Так расскажите же мне. Я вижу — вам хочется излить душу. Доверьтесь мне, - ласково сказала Доминик.
- Я доверяю вам целиком и полностью. Как только я увидела вас вчера на приеме у королевы, — я сразу поняла, что вы не такая, как другие придворные дамы. И я, действительно, хочу хоть кому-нибудь все рассказать…
- Поведайте же мне все. Уже близко утро. Я все равно уже не засну.
- Я из бедной, хотя и благородной семьи, - начала баронесса. — Родители мои давно умерли, и меня воспитывала тетка. Но она не любила меня, постоянно напоминала, что приютила у себя только из жалости. Ей удалось, через какие-то связи, добиться для меня должности дамы королевы — и избавиться, таким образом, от меня. Я была рада этому назначению, — оно было почетно, не слишком обременительно и, что самое главное, - у меня появилась надежда выйти замуж, хоть я и была бесприданницей, потому что ее величество любит сосватывать своих дам, и часто дарит нравящимся ей девушкам на свадьбу деньги или земли. Я поступила на службу полгода назад, — и уже появился молодой человек, готовый жениться на мне, красивый и благородный… Но все рухнуло! Месяц назад, когда я возвращалась после ночного дежурства из покоев королевы, — это тоже было на рассвете, — и уже открывала дверь своей комнаты ключом, на меня напали сзади…- Она содрогнулась, вспомнив это. — Он приставил мне кинжал к горлу, прошептал: «Закричишь — убью!» и поволок в комнату. Он бросил меня на кровать на спину, — и я увидела, что он одет во все черное… и что на лице у него черная маска. - Она опять вздрогнула. — Этот кошмар… смогу ли я когда-нибудь забыть его? Он разорвал на мне платье… и нижнюю рубашку… Рубашку он разрезал кинжалом на полосы, и привязал мои руки и ноги к столбикам в изголовье и в изножье кровати. Он завязал мне рот. А потом он разделся и лег на меня … Ах, графиня! Вы так юны и невинны… И я не могу рассказать вам, что сделало со мною это чудовище… Я несколько раз лишалась чувств от боли и ужаса. Но он давал мне нюхать соли. Он хотел, чтобы я была в сознании — и видела, и чувствовала, что он делает со мной.
Доминик сидела и слушала, ни жива ни мертва. Боже, до какой степени гнусности мог дойти тот, кто сделал это с несчастной Мадлен!
- И, главное, - продолжала баронесса, - он делал все это с улыбкой. И какой улыбкой! У меня кровь до сих пор стынет в жилах, когда я вспоминаю ее… Он наслаждался тем, что я была в его власти. Что он мог делать со мной, что ему взбредет в голову.
Дом кивнула. Она слышала о таких мужчинах, - вернее, зверях в мужском обличье. Но чтобы такой зверь обитал здесь, в центре Парижа, да еще в королевском дворце? Это было невероятно!
- И вы думаете, милая Мадлен, что это был герцог де Немюр? Как вы поняли это?
- Я узнала его по глазам, - прошептала баронесса де Гризи. — Только у него, и еще у герцога де Ноайля такие светлые глаза. У него были темные волосы… он был высокого роста и очень силен…
«Да, конечно,это мог быть только де Немюр», - подумала Доминик.
- Что же было дальше, Мадлен?
- Он развязал меня, вытащил изо рта кляп и ушел. Но я была не в силах даже крикнуть, не то что пошевелиться, не могла пойти и смыть с себя оставленные им на мне следы. Когда утром за мною зашли, я сказала, что плохо себя чувствую. Мне предложили позвать врача, но я отказалась. И весь день провела в постели… А потом пришла герцогиня де Луна, сдернула с меня одеяло, в которое я куталась, и все-все увидела. Она позвала да Сильву, и они осмотрели меня. Тогда герцогиня отхлестала меня по щекам. Сказала, что я — мерзкая тварь… шлюха… Я пыталась все ей объяснить. Но она мне не поверила. Сказала, что я сама привела в свою комнату мужчину и отдалась ему…
- Ненавижу эту женщину! — процедила Доминик.
- А потом Инес де Луна пришла ко мне с ее величеством. И королева спросила меня, как все произошло. Она была на удивление ласкова со мной, в отличие от герцогини. И я все рассказала. Королева спросила: кого я подозреваю? И я сказала, что, мне кажется, это был герцог де Немюр. Я очень боялась, что ее величество закричит на меня… скажет, что я лгу… или тоже ударит, как герцогиня. Потому что де Немюр — ее кузен и дядя короля. И обвинить его в таком страшном преступлении, не имея никаких доказательств, было чересчур смело… Но королева сказала мне: мадемуазель де Гризи, я знаю, что вы говорите правду. Вы — не первая жертва герцога де Немюра…
Тайна герцога была близка к разгадке! Доминик почувствовала это, и сердце ее взволнованно забилось. Как ей хотелось узнать все!
- Ах, Мадлен…Что еще сказала вам королева?
- Это страшный секрет, графиня. И я обещала молчать о нем.
- Раз обещали — не говорите ничего, - разочарованно промолвила девушка.
- Но мы с вами подруги, - поколебавшись, сказала баронесса. - И, я уверена, вы никому ничего не расскажете.
- Клянусь вам в этом жизнью, Мадлен!
…И баронесса начала говорить. И, по мере того, как она рассказывала, глаза Доминик распахивались все больше от изумления и ужаса…
- Известно ли вам, мадемуазель де Гризи, - спросила Бланш де Кастиль, - что мой кузен герцог де Немюр когда-то был помолвлен?
- Я что-то слышала об этом, ваше величество, - отвечала Мадлен.
- Он привез свою невесту из Кастилии. Ее звали Эстефания де Варгас; она была сиротою, дочерью кастильского графа. Это было восемь лет назад, когда герцогу только минуло двадцать лет. Эстефания была красивая и веселая девушка. И герцог был в нее пылко влюблен.
Все это произошло в Фонтене, замке доньи Санчи, моей родной тетки, - продолжала Бланш. — Она была очень рада, что ее единственный сын нашел себе невесту. Уже вовсю шли приготовления к свадьбе. За пять дней до венчания был устроен маскарад. Были приглашены родственники, друзья и соседи семейства; веселье продолжалось за полночь. В два часа ночи все легли. А в три часа ночи донья Санча услыхала страшный вопль и звук падения. Она подбежала к окну своей комнаты — и увидела внизу, на камнях, свою будущую невестку…Несчастная девушка разбилась насмерть.Она упала из окна своей спальни.
Крик услышали многие гости. Но первым к телу Эстефании выбежал де Немюр. Он перевернул свою невесту — и закричал еще страшнее, чем Эстефания. А потом он рыдал над ее телом и даже пытался пронзить себя кинжалом, и его мать велела слугам связать герцога, боясь, что он покончит с собой.
Донья Санча приказала перенести труп несчастной девушки в часовню. Ей показалось странным, что на теле Эстефании слишком много синяков и кровоподтеков. Не похоже было, что это следы от удара о камни.
Тогда в услужении у моей тетки был врач Энрике да Сильва, ныне — мой личный эскулап. Он-то и рассказал мне всю правду об этом ужасном преступлении. Донья Санча приказала ему – но втайне ото всех — осмотреть тело невесты сына. И обнаружилось, что над нею ужасно надругались. Девушка была жестоко изнасилована. Стало понятно, что Эстефанию либо вытолкнули из окна, либо она сама шагнула вниз. Теперь надо было выяснить виновника преступления. Раз оно совершилось в спальне невесты де Немюра, где, кроме юной графини, всегда ночевала еще и камеристка, - эта последняя должна была что-то видеть или хотя бы слышать.
Донья Санча, все так же никого, кроме врача, не посвящая в расследование, вызвала к себе служанку Эстефании. И девушка показала, что, когда ее госпожа легла в постель, к ней пришел ее жених, герцог де Немюр. В спальне было полутемно, он был в маскарадном костюме, но камеристка не могла ошибиться, — это был именно герцог: его фигура, рост, волосы. Он шепотом сказал Эстефании, что ему нужно поговорить с ней наедине, и юная графиня отослала свою девушку. Больше камеристка ничего не видела и не слышала, пока не раздался тот жуткий крик.
Донья Санча пошла в комнату Эстефании… и нашла на полу у кровати черную маску, украшенную крошечными бриллиантами. Именно в такой маске был мой кузен на маскараде. Не оставалось сомнений, что преступление совершил он, Робер де Немюр, ее сын!
Моя тетка бросилась в его комнату — его привязали к кровати — и потребовала, чтобы он немедленно сознался в своем злодеянии. Как он мог — за пять дней до свадьбы! — совершить такое со своей будущей женой? Но де Немюр оказался прекрасным актером: он делал вид, что ничего не понимает. Тогда донья Санча дала ему пощечину, велела слугам развязать его и вышвырнуть из замка. Сказала, что он больше ей не сын. Что она отрекается от него.
Эстефанию похоронили в Париже, в фамильном склепе де Немюров. Герцога при этом не было, — да его бы и не подпустили к гробу несчастной обесчещенной им девушки. Моя тетка, конечно, так никому и не сказала, что на самом деле произошло с невестой ее сына. И, хотя все удивлялись, отчего Робера нет на похоронах Эстефании, никто ничего не заподозрил. Все решили, что девушка случайно оступилась и упала из окна. После этого ужасного происшествия донья Санча прожила всего месяц. И лишь перед самой смертью она позвала своего сына — и простила его.
... - Это было первое, но отнюдь не самое страшное преступление моего кузена, - с горькой улыбкой продолжала королева. — Вы же знаете, баронесса, что он сидел в тюрьме? Но вряд ли даже догадываетесь,за что… Сейчас я поведаю вам это, и вы ужаснетесь!
После того, как мать его умерла, герцог де Немюр прибыл в Париж. Тогда еще принц Людовик, мой супруг, обласкал его, как своего кузена, и приблизил к себе. Вместе с принцем герцог побывал в Святой Земле и в Англии, и везде де Немюр проявлял чудеса доблести и отваги, — уж этого у него отнять нельзя! Он несколько раз спасал Людовику жизнь. И, когда, наконец, войны закончились, и французские войска вернулись в Париж, Робер де Немюр стал лучшим другом моего мужа. Но зверь все еще дремал в нем… И вот он проснулся. И выбрал в свои жертвы — кого бы вы думали, мадемуазель де Гризи?.. Меня, меня, свою кузину и жену наследника французского престола!
Сначала я ничего не подозревала. Де Немюр был моим двоюродным братом, благородным дворянином самого утонченного воспитания, настоящим рыцарем по отношению к дамам, – и я свободно принимала его в своих покоях, беседовала с ним часами, и часто оставалась с ним наедине.
Но вот однажды, когда я кормила грудью своего сына принца Альфонса, и герцог в это время вошел в мои комнаты… Я увидела в его взгляде — он глядел на мою грудь, которую я сразу прикрыла, - нечто такое, что испугало меня настолько, что я начала избегать моего кузена. Но он преследовал меня… он не говорил ни слова о своих чувствах, но старался где и когда только можно подойти и незаметно прикоснуться ко мне. Я поняла, что он вожделеет меня; но, конечно, я считала,что мой высокий ранг, наше родство и его благородное происхождение и воспитание являются теми непробиваемыми щитами, через которые меня не могут достать низкие желания герцога. Но я ошибалась. Этот человек оказался страшнее и подлее, чем я могла себе представить... - Прекрасное лицо королевы исказилось. Она с трудом сдерживала дрожь в голосе, когда продолжила дальше:
- И вот в один прекрасный день, более пяти лет назад, когда мой любимый супруг опять уехал в Англию, герцог де Немюр пригласил весь королевский двор в свой замок Немюр-сюр-Сен на бал. Я тогда ждала ребенка и была на шестом месяце беременности. После бала я удалилась в отведенные для меня покои, отослала герцогиню де Луна и легла. Как оказалось позже, комната герцога де Немюра соседствовала с моей, и между ними была потайная дверь…
И вот посреди ночи мой кузен неслышно вошел ко мне через эту дверь… подошел к моей кровати, сорвал с меня рубашку и попытался овладеть мною. Я проснулась и начала бороться с ним. Я опасалась даже не столько за себя, сколько за своего не рожденного малыша, боялась, что обезумевший от похоти герцог повредит моему будущему ребенку… - И слезы брызнули из глаз Бланш. Всхлипывая, она говорила:
- Он был, конечно, сильнее меня. Он зажал мне рот рукой… Но я царапалась и отбивалась, хотя и чувствовала, что слабею. Но сам Господь спас меня от насилия! Мне удалось укусить руку де Немюра, и он на мгновение освободил мой рот. И тогда я громко закричала. На крик вбежал первым стоявший на страже Рауль де Ноайль. Он-то и оказался орудием Божьего возмездия, — он оглушил де Немюра и вырвал меня из лап негодяя. Тут прибежала стража и скрутила насильника…
Я приказала отвезти де Немюра в замок Шинон. Король — мой муж тогда только взошел на престол - чуть не отправил негодяя на эшафот, но сжалился над ним в память о заслугах герцога. И именно там, в темнице, в цепях, де Немюр и провел следующие пять лет. Пока перед смертью мой слишком мягкосердечный и великодушный супруг не простил его и не подписал герцогу помилование. Людовик и меня умолил простить моего бесчестного кузена. И я не смогла отказать в последней священной для меня просьбе умирающему супругу, — и потому герцогу де Немюру вернули и свободу, и все его богатства, и положение в свете. И вот как этот зверь распорядился всем этим!.. Теперь уже он нападает на мою даму!
Ах, баронесса де Гризи! Я бы с радостью наказала его за надругательство, совершенное им над вами. Но мой сын, Людовик, очень привязан к своему дяде. Если бы у нас были доказательства того, что именно герцог де Немюр обесчестил вас, — я бы сразу же отправила его на плаху. Но будет лишь ваше слово против его. А потому — я повелеваю вам молчать обо всем происшедшем с вами. Если вы будете держать рот закрытым, — вы останетесь моей дамой. И, возможно, мы даже сможем подыскать вам со временем жениха. Конечно, это будет уже не какой-нибудь молодой красавец… Но, я думаю, мужчина в годах, который закроет глаза на то,что вы не невинны. А о вашем приданом я позабочусь.
Так сказала баронессе де Гризи королева. И несчастная Мадлен молчала… Пока не поведала все Доминик.
Дом слушала — и чувствовала, что все это — правда. Ужасная, жестокая, - но правда!
Рассказ Мадлен был во многом похож на рассказ Очо о де Немюре. История с невестой герцога Эстефанией де Варгас… Карлик сказал, что девушка просто оступилась и упала из окна замка. Впрочем, именно это и было официальной версией смерти Эстефании. И Очо знал именно эту версию.
Потом — карлик говорил про то, что де Немюр сидел в тюрьме. За что-то, чего уродец не мог рассказать Дом, потому что она слишком молода и невинна. «Я уже тогда поняла, что это что-то грязное и подлое!»
Очо назвал это государственной тайной. Теперь все стало ясно. Попытка де Немюра изнасиловать королеву — вот в чем заключалась эта государственная тайна!
А Рауль спас королеву от бесчестия. Ее храбрый, смелый, благородный Рауль герцог Черная Роза! «Наверное, именно за это королева и полюбила его. Он спас жизнь ее ребенку и защитил ее честь»!
Все встало на свои места. Вот почему вчера на приеме воцарилась такая гробовая тишина, когда герцог де Немюр вошел в залу. Наверное, многие догадываются о его гнусном прошлом. Вот почему его так боятся женщины. И презирают мужчины. Вот почему позеленело лицо Бланш де Кастиль... Она страшно ненавидит его. Она простила своего кузена. Но забыть о чуть не совершившемся над нею насилии она не может. И ни одна женщина бы не смогла!
Но как, как такого зверя, такого монстра можно принимать во дворце? Как королева позволяет это? Неужели герцог имеет такое большое влияние на юного короля, сына Бланш?
Де Немюра бы надо держать в клетке. Или, по крайней мере, изгнать его из столицы, велеть ему жить не выезжая в одном из его замков. А он преспокойно ходит по дворцу — да еще и голову так высоко держит! Да за одно его тройное преступление против Бланш – которая была женщиной, которая носила во чреве ребенка и которая, наконец, являлась самой королевой! — де Немюра бы следовало четвертовать!
Как его только пускают во дворец, - Доминик понять не могла. Но теперь, когда она знала обо всех его злодеяниях и преступлениях, — она решила твердо, что не подпустит его к себе. Не заговорит больше с ним. Никогда в жизни!