Я шел по дороге, налево от работы, прямо к бару. Я шел и думал. И было хорошо, только так, когда хуже некуда. И было душно. Было ежедневно. Буднично. Надругательски обыденно. Было бессовестно жалко себя. Прямо до ненависти к себе. До кровавых соплей, из разбитого собственной рукой носа. Но это все мелочи.
Я зашел в бар. Там было тихо. Трое местных сосали свои напитки, под кантри 60-х. Мне стало плохо. Я проблевался в мусорное ведро, рядом с дверью, и заказал пиво с водкой. Бармен долго всматривался в мои прозрачные глаза, перед тем как выполнить мой заказ. Помещение тонуло в полумраке. Как будто бывают другие бары. Они все темны, мрачны, безнадежны. Настоящие бары. Те, где ты знаешь, что ты не вернулся - ты никогда не уходил. Я опрокинул стопку водки, запил, и потащился с остатками пива к крошечному окошку. Прямо под ним была еще одна барная стойка, уселся там. За окном вдруг подул ветер. Мне вдруг вспомнилась вся моя жалкая жизнь.
Я вышел покурить после третей рюмки. Ветер уже хлестал по стенам во всю силу. Струдом подкурил сигарету и смотрел в небо. Глаза слезились. Легкие жались друг к другу. Ты вышел из-за угла, и я ощутил резкую необходимость ударить кого-нибудь. Ты всегда выглядел одинаково в моих полупьяных снах. И я тебя сразу узнал. И, замахнувшись, подумал про последнюю осень моего отрочества. Осень была без листьев и без запахов. Я попал тебе прямо в переносицу. Что-то хрустнуло. У меня в руке. Ты отшатнулся. Схватился за лицо. Пошел прочь. Я вернулся в бар и заказал больше водки с пивом. Бармен долго смотрел на мои окровавленные пальцы, перед тем как выполнить мой закакз. Он меня раздрожал. Трое хиппи, сосавших свои лонг-айленд-ти, понимающе поглядывали на меня. Я подошел к первому и выдернул из-под него стул. Тот грохнулся на второго. Второй зацепил третьего. Солидарность восторжествовала. Я опрокинул стопку, запил и вышел покурить.
Я против правил хорошо-звучания. Ты валялся в паре метров от входа в бар. Ты стояла склонившись над тобой, тем которому, что я только что разбил нос. Ты подошла ко мне, раскрыв свои голубые глаза шире, чем я видел в фильмах на мониторах с неправильными пропорциями. Я вдруг понял, что будет дальше, и, несмотря на то, что я тебя уже любил, выплюнул всю скопившуюся во рту влагу тебе в лицо. Бросил сигарету и вернулся в бар.
Трое пьяных старых хиппи пытались подняться на ноги, попутно помогая друг другу, тем самым показывая, что они - комунна. Я пнул одного под зад. Все рухнули обратно на пол. Так, как любая сомнительная система зависит от каждого звена. У меня еще оставалось пиво, я хотел еще водки, но бармен говорил по телефону. Говорил про меня. С представителями закона. Я бросил бутылку в его направлении, подхватил рюкзак и вышел прочь.
Ты все еще лежал у дороги, с разбитым носом. Ты все еще стояла, оттираясь от недавнего плевка. Я случайно пнул тебя под коленку выходя из бара. Ты согнулась и опустила голову в мусорное ведро рядом со входом в бар. Я сначала хотел начинать все абзацы с Я, но потом передумал. Я говорил про счастье. Я говорил про безумие. Я,Я,я,я,я,я,? Я проснулся и пошел на работу.
На моем столе лежала мятая салфетка с пятнами крови и корявыми словами на ней:
Мне хватило бы и дня,
Лишь бы не думать ни х.я.