- Ах, я так засиделся у вас! – Спохватился Очо. - Вы, конечно, устали, графиня. Такой нелегкий день! Ваш первый день во дворце…
И карлик направился к двери. Но у порога он оглянулся и сказал, многозначительно подняв палец:
- Поменьше верьте слухам и сплетням, милая сеньорита! Голова у вас есть…думайте ею!
И он исчез. Доминик осталась одна. Она вновь задвинула засов. На подоконнике стоял поднос с пустой бутылкой. Фруктов не было, - Очо съел все. Но Дом не жалела о его визите. Невелика была цена за то, что карлик рассказал ей. Он на многое открыл ей глаза…И она была уверена, что он стал ей верным другом.
Дом легла в постель снова. Она попыталась думать о Рауле.
Почему, почему он не приехал за ней в Руссильон? И почему сегодня на приеме делал вид, что она ему чужая, когда услышал ее имя? Ведь она видела, как он был изумлен вначале, — что было естественно, ведь он думал, что она в Лангедоке, — но потом…
Потом — она не могла ошибаться! — его светло-голубые глаза загорелись таким восхищением! И это было понятно, - ведь женился-то он на «рыжей бестии», как назвал он ее своему другу де Брие, конопатой, неумытой, нечесаной... А вместо этой бестии перед ним предстала красавица с синими глазами и белоснежной кожей!
«Чего ты испугался, Рауль? Мой любимый, мой храбрый, мой непобедимый герцог Черная Роза?.. — Она, конечно, помнила, что сегодня он проиграл в состязании де Немюру. Но она за это не стала любить Рауля меньше. Наоборот! — Неужели ты испугался гнева Бланш де Кастиль? Да, пусть ты ее любовник… Но разве может кто-нибудь, даже сама королева Франции, помешать соединиться мужу и жене, законным, венчанным при свидетелях? Мы — супруги; перед Богом и людьми ты назвал меня своей избранницей! И можешь всем-всем честно и открыто признаться в этом, не боясь королевского гнева!»
Но, может, он все-таки любит Бланш? Обожает? Боготворит? Ну тогда пусть так и скажет ей, Доминик! И она уедет обратно в Лангедок, сожжет брачный контракт, выбросит его кольцо с вензелем. И станет не герцогиней Мари-Доминик де Ноайль, а снова графиней Мари-Доминик де Руссильон. И, забыв его, вычеркнув навсегда из сердца, выйдет замуж за кого-нибудь другого. Ведь брак ее и Рауля — до сих пор лишь бумага. Она не принадлежала ему, а он — ей…
«Бланш, Бланш! Неужели ты победишь и отнимешь у меня моего мужа? Это приглашение… зачем ты пригласила меня в свои дамы?» Девушка вдруг села на постели. Она поняла! Поняла игру королевы!..
К королевскому рескрипту, который Дом когда-то прочитала в комнате своих сестричек, явно была приложена рука Бланш де Кастиль. Эта ядовитая, ревниво-злобная фраза: «Доставить сим добрым союзом радость и удовольствие Нашим Величествам»…
ТОГДА они были в ссоре — Рауль и королева. Вот почему Черная Роза говорил графу де Брие о любви, превратившейся в ненависть. И Бланш решила насильно женить Рауля.
«Политический расчет»… Да им тут и не пахло! Это была месть, женская месть! Чем-то Рауль ей не угодил.
И вот Черная Роза женится….А Бланш, возможно, уже и передумала его наказывать, — но поздно. Он связан с Доминик навсегда!
Возможно, именно королева приказала ему через четыре года инсценировать свою смерть — смерть Черной Розы — чтобы его жена и тесть не узнали, что с ним случилось.
«Но отец узнал, что Он жив - и вызвал меня из монастыря. Отец выяснил это случайно — а мог и вовсе не узнать. И я либо осталась бы в монастыре навсегда, либо благополучно была бы вновь сосватана и вышла замуж».
Тут снова не сходилось, — зачем королева вызвала Дом в Париж.
« Нет, придумала! Вот зачем: Рауля Бланш наверняка удерживала около себя чуть ли не силой. А он рвался ко мне в Лангедок, помня о своей клятве! И вот тогда Бланш послала кого-то из своих соглядатаев в мой замок… Они-то и выяснили, как я выглядела до того, как уехать в монастырь! - Все вставало на свои места! — Поэтому королева и сказала сегодня Инес де Луна о том, что меня совсем не так ей описывали!
И вот поэтому Бланш и вызвала меня в Париж — взглянуть самой на эту уродину, о которой ей нарассказали, и предъявить ее Раулю, — мол, вот твоя жена, я сама ее к тебе вызвала; нравится — бери! Тут-то Бланш и просчиталась… Я — не уродина, я красива. И мой Рауль с первого взгляда влюбился в меня!
Королева заметила это. И сразу решила меня унизить этим мерзким осмотром… И заодно и де Немюра пригласила полюбоваться на меня. Гнусные, злобные интриганы! — Дом вспомнила все и опять чуть не задохнулась от злобы. - А Рауля увела в это время
с собой, чтобы он ни о чем не догадался»!
Все было очень логично! И логично было предположить, что ее унижения на этом не кончатся.
«Они наверняка придумают еше какие-нибудь подлости. Этот де Немюр… Он сидел в тюрьме. За что-то мерзкое, раз это было не для моих ушей, как выразился Очо. О, Рауль, ты должен меня спасти! Похоже, я попала в западню…
Карлик намекнул, что эта комната безопасна; но он — любимый карлик королевы. Вдруг Очо — не друг, а враг? Нет, нет… тогда бы он не стал рассказывать мне все эти вещи о де Немюре! Де Немюр…Робер де Немюр! Одно его имя вызывает у меня озноб!»
...И вдруг за дверью Доминик услышала шаги. Странные шаги… Как будто кто-то ходил туда-сюда мимо ее комнаты, как часовой на посту. Они были очень тихие, но все нервы девушки были так напряжены, что она бы и полет комара за дверью услыхала.
«Кто там? Призрак короля?.. Только что пробило три часа ночи. Открыть и посмотреть? Или остаться здесь?.. О Боже! Засов крепкий, я проверяла,-но вдруг все-таки я не все обыскала, и где-то здесь потайной ход?»
Какое-то время Доминик лежала, натянув на себя одеяло до подбородка и прислушиваясь. Зубы ее вдруг начали выбивать дробь. Шаги … все те же шаги… Кто-то ходил там, за ее дверью, словно в раздумье.
Неожиданно девушке стало стыдно. Она, гордая дочь Руссильонов, лежит в постели и щелкает зубами от страха! «Если даже там и призрак самого короля… Я скажу ему: ваше величество! Оставьте меня в покое! Вы — мертвец…А я жива, и хочу жить!»
Она встала, взяла горевшую на столике у кровати свечу в левую, а кинжал — в правую руку и, подкравшись к двери, осторожно отодвинула засов, — он даже не скрипнул, — и резко распахнула дверь…
И столкнулась лицом к лицу с герцогом де Немюром.
От неожиданности Доминик даже вскрикнула и отступила назад, едва не выронив свечку.
В самую первую секунду она все-таки приняла его за призрак короля, потому что на герцоге была белая рубашка-камиза. Он был без верхней одежды и даже без оружия, что было, впрочем, неудивительно, — все члены королевской семьи, включая весьма отдаленных родственников, имели в замке свои покои, и могли с полным правом жить здесь, как у себя дома.
Удивительно было другое - то, что находился де Немюр здесь, на третьем этаже башни, где жили только дамы королевы, да еще в такое время.
Он, как показалось Доминик, тоже никак не ожидал этой встречи и был немного растерян. Это придало девушке решимость.
- Что вы здесь делаете, монсеньор? — спросила она. — И в такой поздний час?
- Я…Я хотел узнать, как вы расположились, графиня, - ответил он, и смущение в его голосе еще больше прибавило ей уверенности. — И не нуждаетесь ли в чем-либо.
- Вы слишком любезны, герцог де Немюр. Я устроилась прекрасно.
Он опустил глаза и увидел кинжал, который она судорожно сжимала в руке. «Слава Богу! У нее есть оружие!.. И сон у нее чуткий»! - подумал он.
«Глаза отводит…Что он задумал»? - подумала она.
И Дом сказала, влив в голос как можно больше яда:
- Я понимаю, почему вы зашли поинтересоваться этим, монсеньор. Ведь здесь нет кресел, из-за которых так удобно смотреть на несчастных девушек, удостоившихся чести понравиться вам!
Он удивленно посмотрел ей в лицо.
- А теперь, когда вы убедились, что я настороже и нисколько не боюсь ваших гнусных интриг, — прощайте!
И она захлопнула дверь у него перед носом.
Но тут же подумала: «Нет, я еще с ним не докончила! Мне надо кое о чем его спросить…Другого случая может и не представиться!»
И опять открыла дверь. Герцог стоял на том же самом месте, как бы о чем-то задумавшись или пытаясь что-то понять. Лицо у него было напряженным.
- Монсеньор, - сказала Доминик. — С ВАМИ мне говорить больше не о чем. Но я хочу поговорить с рыцарем Мишелем де Круа…Вернее, даже не с ним, а с несчастным вилланом Мишелем, отцом троих детишек… И кое-что спросить у него.
Он слабо улыбнулся. Доминик ожидала, что сейчас он сделает вид, что не понимает ее, что она ошиблась. Но он спокойно произнес:
- Спрашивайте.
- Пусть Мишель скажет мне, - зачем он дрался из-за моей кобылы Снежинки… Там, на реке?
Как ему нравилась ее откровенность! Если бы все женщины говорили так прямо, без уверток! Но в этом таилась и опасность… и, прежде всего, — для нее самой.
Де Немюр обдумывал ответ. Он мог сказать ей честно, что он — Черная Роза, и что Снежинка — его подарок своей невесте. Но к чему Доминик знать все это? Чем меньше она будет осведомлена, — тем меньшая опасность грозит ей.
И он промолвил:
- Я не могу ответить на этот ваш вопрос, графиня.
Девушка нахмурилась. Это было и оставалось тем, чего она никак не могла понять… Его борьба за Снежинку!
- Вы знаете, что это за лошадь? — спросила она.
- Да, я это знаю.
- И вы знаете, что это подарок?
- Да.
- И кому? И от кого?..
- Это подарок герцога Черной Розы невесте, Мари-Флоранс де Руссильон, вашей сестре, - осторожно сказал он.
«Он знает! Но не все! Он думает, что Черная Роза женился на Мари-Флоранс… Но откуда он ВООБЩЕ что-то знает?.. А! Они же с Раулем — кузены! Наверное, Рауль сказал ему… Но не сказал, что женился не на Флоранс, а на мне, Доминик!»
Это было правдоподобно. Но все же…все же что-то важное ускользало от ее внимания.
Тем не менее она поняла, что больше от него ничего не добьется.
- Я больше не задерживаю вас, крестьянин Мишель. И рыцарь Мишель де Круа… И герцог де Немюр… Вы ВСЕ свободны - и можете уйти! Я не хочу вас больше видеть! — неожиданно голос ее сорвался на крик. — Я знаю, что вы сидели в тюрьме!.. И, похоже, заключение не пошло вам на пользу, монсеньор!
Вдруг отворилась соседняя дверь, и из нее выскочила, с распущенными волосами и безумным взором, в одной ночной рубашке, баронесса де Гризи.
Увидев в полутемном коридоре вначале де Немюра, она страшно вскрикнула и схватилась рукою за впалую грудь. Но затем она подбежала к нему, — и увидела на пороге комнаты живую и невредимую Доминик.
Тогда Мадлен, с исказившимся лицом, обернулась к герцогу:
- Убирайтесь! Убирайтесь, откуда вы пришли! В ад, где вам самое место!.. Не смейте трогать эту девушку! Вам мало меня?.. Вы теперь ее хотите?.. Негодяй! Чудовище! Мерзкий распутник!.. Я не дам вам ее тронуть! Не буду больше молчать! Все узнают, кто вы есть на самом деле! Вы пришли ко мне в маске… И взяли меня силой… Но я узнала вас! И ее я вам не отдам!..
И Мадлен, рыдая, в бессильной ярости замолотила маленькими кулачками по его груди.
Герцог страшно побледнел. Доминик, остолбенев, смотрела на эту сцену.
Дом вдруг с ужасом увидела, как изменилось лицо де Немюра. Зрачки его глаз сузились, рот искривился, на скулах заходили желваки, левая бровь изломалась, как будто от приступа дикой головной боли. Он оторвал от себя слабые ручки баронессы, развернулся и быстрыми шагами пошел прочь по коридору.
Мадлен де Гризи вдруг вскрикнула и упала на пол. Она была в обмороке. Дом бросилась ей на помощь…
...Де Немюр в это время быстро шагал к спальне королевы. Он разъярился и впал в бешенство, — что случалось с ним крайне редко, ибо он обычно хорошо контролировал себя. Но сейчас он был в невменяемом состоянии и, хоть и был безоружен, представлял опасность для любого, кто посмел бы помешать ему.
Он прекрасно понял, о чем говорила баронесса. «Эта несчастная тоже стала жертвой моего кузена…как и Эстефания! И этот мерзавец опять надел маску, чтобы его приняли за меня!»
Разум его помутился. Им овладело одно — дикое – желание: убить Рауля де Ноайля-и сделать это немедленно, где бы тот ни находился! А находиться его кузен мог в этот час только в спальне Бланш.
То, что он собирается убить Рауля в спальне самой королевы, и чем ему это может грозить, не могло уже остановить рассвирепевшего де Немюра.
На его счастье, на лестнице между третьим и вторым этажами дворца дежурил в ту ночь барон де Парди. Увидев идущего ему навстречу герцога, де Парди шагнул к нему и окликнул, но де Немюр, словно не видя его, прошел мимо.
Барон взглянул ему в лицо – и сразу понял, что дело плохо. Такую вспышку бешенства у своего друга он наблюдал только один раз, - но воспоминаний хватило ему надолго!
Куда направился герцог? Он свернул на второй этаж... Неужели… Неужели — к королеве? Что он задумал?.. Догадаться было несложно.
Де Парди подозвал своих караульных. Одному он сказал:
- Собери как можно больше людей — десять, двадцать человек! Пусть все немедленно бегут к спальне ее величества!
- А ты, - он обратился ко второму, - беги к покоям ее светлости герцогини де Ноайль! Пусть тоже поспешит к королеве! Скажешь ей, что герцог де Немюр, похоже, собирается расправиться с ее братом! «Она девушка хладнокровная…И не испугается!..» - подумал барон.
Около спальни королевы стояли на страже двое рыцарей. Увидев кузена королевы, они отдали ему честь и спросили, чего он желает. Но говорить де Немюр был не в состоянии. Он схватил их обоих за шеи и с такой силой ударил шлемами друг о друга, что раздался дикий грохот, и оба телохранителя упали, потеряв сознание. Де Немюр ногой распахнул дверь и ворвался в спальню Бланш. Из соседней комнаты на грохот выглянула полуодетая герцогиня де Луна; но, увидев страшное лицо герцога, она вскрикнула в ужасе и захлопнула дверь. Королевы в спальне не было. Она спустилась на первый этаж к своей заболевшей младшей дочери, Изабелле.
Рауль де Ноайль, обнаженный, полулежал на разобранной роскошной кровати и играл с маленькой белой болонкой Бланш. Увидев своего разъяренного кузена, он побелел как простыня. Кинжал Рауля всегда лежал под подушкой, и де Ноайль тут же отшвырнул болонку, схватил его и вскочил на ноги; но молодой человек хорошо знал двоюродного брата и понимал, что тот и безоружный может справиться с ним.
А меч Рауля лежал слишком далеко, у окна. И, если Рауль метнет кинжал в де Немюра и не попадет… Единственным выходом тогда было бежать. Дверь в соседнюю комнату, где находилась молельня королевы, была полуотворена. Но вот выдержит ли она, если осатаневший братец попытается вышибить ее?
Де Немюр приближался к кровати. Рауль, медленно отступая к молельне, с ужасом смотрел в светлые глаза своего кузена, в которых зрачков почти не было видно.
- Робер…Что с вами?... — пролепетал, наконец, молодой человек, надеясь, что это вернет де Немюра к действительности.
Но герцог молчал. Он был уже совсем близко, когда Рауль метнул в него кинжал; но его кузен уклонился в сторону. Однако этого мгновения было достаточно, чтобы де Ноайль подбежал к молельне, проскользнул туда и захлопнул изнутри дверь.
Рыча, Робер бросился к ней и стал ногами и руками колотить в нее. Дверь была на удивление крепкая. Тогда герцог одною левой рукой схватил массивный столик для рукоделий и швырнул его в дверь. Столик разлетелся на части. Филенка затрещала. Де Немюр снова начал бить по ней руками и ногами… Еще мгновение — и он ворвался бы в молельню, где прятался Рауль. И тогда оттуда раздался душераздирающий крик де Ноайля:
- Ко мне!...На помощь!
Тут в спальню королевы наконец ворвались караульные вместе с де Парди. Барон закричал:
- Возьмите его, но не применяйте оружия!
Солдаты подбежали к герцогу и попытались оттащить его от двери.
Пятерых он просто отшвырнул от себя, даже не обернувшись. Но тут на него навалились сразу десять человек. Обезумевшему герцогу скрутили руки и поволокли из спальни.
Он рычал и бился, как дикий зверь; но у порога опять всех расшвырял и снова кинулся на дверь молельни…
Но приступ проходил; на этот раз его оттащили уже не с таким трудом, и все же выволокли в коридор. Голос вернулся к герцогу, и он закричал:
- Рауль!...Рауль!...Мерзкая, гнусная тварь! — И разразился чудовищными проклятьями.
Его прижали к стене. Кто-то попытался закрыть ему рот ладонью, но он вцепился в эту руку зубами, и пришлось разжимать их лезвиями кинжалов…
Однако зрачки его глаз расширялись, и лицо постепенно принимало естественный цвет. Де Парди вздохнул с облегчением, видя, что он начинает приходить в себя.
Тут к барону подбежала Розамонда де Ноайль, одетая по-домашнему, в простом белом платье.
- Что с моим братом?.. Рауль… Он жив?..
Как бы отвечая ей, голос из молельни опять крикнул:
- На помощь!
Розамонда перекрестилась.
- Хвала Всевышнему!..
И обернулась к де Немюру, которого все еще держали за руки:
- Боже, кузен!.. Как вы всех напугали!
Она подошла вплотную к нему и провела рукой по его слипшимся на лбу черным волосам. Он узнал ее и хрипло прошептал:
- Розамонда…
- Отпустите его, - сказала она караульным. — Он уже пришел в себя.
Герцога отпустили. Он пошатнулся и чуть не упал. Приступ обессилил его.
- Прошу вас, барон де Парди, помогите герцогу де Немюру. Отведем его ко мне…У меня есть напиток, он вернет ему силы.
Де Парди, поддерживая де Немюра, повел его по коридору. Розамонда следовала за ними.
Ошарашенные и смертельно напуганные караульные смотрели им вслед…
18. Королева смеется.
...Через полчаса вернулась к себе с первого этажа королева. Рауль, уже полностью одетый, бледный, с дрожащим подбородком и трясущимися руками, пил вино из золотого кубка, сидя на постели.
Собачка, визжа, жалась к углу кровати.
- Что с вами? — спросила Бланш, удивленно его разглядывая.
Он помотал головой и ничего не ответил.
Из своей комнаты выглянула тоже страшно бледная герцогиня де Луна.
- Да что с вами обоими, наконец? — по-испански спросила ее королева.
- Ах, ваше величество! Неужели вы ничего не слышали?...
- Нет. У Изабеллы болит зубик…Бедняжка громко плакала целый час. А что случилось?
- Здесь был герцог де Немюр. Он был просто невменяем! Он хотел убить Рауля!
- Вот как? — протянула Бланш.
- Ваше величество…Видели бы вы его лицо!
- Приступ бешенства… Мой милый кузен иногда бывает таким! И тогда лучше не попадаться ему под руку! — И королева слегка поежилась, словно вспомнив что-то. - И он вошел прямо сюда? И его пустили? А что же мои верные рыцари на страже у дверей?
- Герцог сшиб их друг с другом, и они упали без сознания. Их унесли в караульную. А де Немюр ворвался в вашу опочивальню и бросился на монсеньора де Ноайля.
- Ах, какая, наверное, это была сцена! — промурлыкала Бланш. Она подошла к туалетному столику с зеркалом и, усевшись на стул, взяла в руки золотой гребень и начала расчесывать свои роскошные черные волосы, внимательно глядя в зеркало на Рауля и герцогиню. Краска начала возвращаться на лицо де Ноайля; но пальцы его все еще дрожали. Бланш презрительно следила за ним.
- И что же было дальше? — все так же по-испански спросила она. — Что же сделал наш храбрый Рауль? Он, конечно, вступил в бой со своим кузеном?
- Ваше величество…Я сначала так перепугалась,что спряталась в своей комнате. Но потом я посмотрела в замочную скважину — и увидела, что Рауль вбежал в вашу молельню и закрыл туда дверь.
- О, он действовал как настоящий герой! — улыбнулась королева.
- А герцог де Немюр чуть не вышиб ее. Он швырнул в нее столик для рукоделий. Рауль закричал: «На помощь!» А его кузен рычал и бил в дверь руками и ногами…
Королева рассмеялась:
- Боже, как жаль,что я этого не видела! И что же дальше, Инес?
- Тут ворвались солдаты с бароном де Парди… И они оттащили де Немюра от двери.
- Вот как? И наш кузен не сопротивлялся?
- Еще как! Он отшвырнул от себя сразу несколько человек! Но их было много…
- Сколько же? — с интересом спросила Бланш.
- Не меньше дюжины, ваше величество.
- Всего двенадцать человек…И они справились с герцогом де Немюром? Похоже, Робер стареет. Силы у него уже не те. - И она грустно покачала головой. — Неужели он никого не убил? И даже не изувечил?
- Он был без оружия. И, по-моему, просто ничего не понимал…кроме того, что хочет добраться до своего кузена.
- Ах, наш милый Роберто был безоружен! — снова улыбнулась королева. — Ну, тогда мы простим ему, что с ним справилась всего-то дюжина солдат! Надеюсь, они его не ранили? Не сломали ему что-нибудь?
– Нет, ваше величество. Как можно? Ведь он — ваш кузен и дядя короля.
- Ну, Инес, а потом?
- А потом герцога вытащили в коридор. Он кричал и посылал Раулю проклятия , да такие, что кровь стыла в жилах. А потом приступ прошел, и прибежала Розамонда де Ноайль, и они с бароном де Парди увели герцога в ее комнаты…
- А мой бесстрашный Рауль?
- Ну, вы же его видите. Он вышел из молельни весь трясущийся и белый как простыня. Если бы де Немюр добрался до него, то разорвал бы его голыми руками!
- Как же мне жаль, что я пропустила всю эту сцену! — смеясь, сказала Бланш.
- Ах, государыня! А вдруг де Немюр и вас бы убил? Ведь он был просто как сумасшедший! Слава Богу, что вас не было здесь! — Перекрестилась первая дама.
- Робер…Убил бы меня? Инесс, ты его не знаешь так, как я! Он никогда бы ни одной женщине не причинил зла! И даже мне. - Она улыбнулась, но уже горько. А затем
тряхнула головой, как бы отгоняя какие-то неприятные воспоминания.
Она опять посмотрела в зеркало на Рауля. Хладнокровие вернулось к нему; он сидел на кровати, смотрел в одну точку и о чем-то размышлял. Нехорошая улыбка блуждала по его губам.
- Рауль, - позвала его Бланш. — Рауль!
Он взглянул на нее.
- Да, мадам?
- Вы не должны так переживать, дорогой. Он всегда был сильнее вас.
- Мадам… Я бы вступил с ним в схватку! Но я его знаю прекрасно, его приступы мне знакомы. Когда на него находит такое, он становится просто сумасшедшим! Не мог же я драться с безумцем!
- Конечно, - утешающе произнесла Бланш. — Никто не может назвать вас трусом, герцог де Ноайль! Инес! Скажите моему врачу, Энрике да Сильва, -пусть он сходит в покои Розамонды де Ноайль и поинтересуется здоровьем герцога де Немюра. Пусть да Сильва возьмет свои ланцеты,-возможно, они понадобятся моему бедному кузену!
- Да, - говорила она, когда ее первая дама вышла, вновь проводя гребнем по кудрям, - моему милому Роберто давно не пускали кровь. Ведь война закончилась…Вот он и взбесился! Кровопускание очень ему полезно.Правда ли, что в последнем бою за Тулузу шесть месяцев назад его нашли плавающим в луже собственной крови? И ему чуть не отрезали правую руку…Это правда, милый Рауль? — она обернулась к своему любовнику.
- Да, мадам,так говорят. Но я этого не видел. Меня не было в том сражении.
Бланш нехорошо усмехнулась.
- Конечно, вас там не могло быть! Чтобы никто не мог обвинить вас в смерти кузена. Но мне известно,что на него напали сзади… И это не были мятежники из Лангедока! Скорее, наемные убийцы.
- Мне кажется, мадам, - или вы жалеете его?
- Иногда…Память о прошлом… О нашей юности! — грустно промолвила она.
Вернулась герцогиня де Луна.
- Ну, что там? — живо обернулась к ней королева.
- Да Сильву не пустили в покои Розамонды. Герцогиня де Ноайль сказала, что герцогу де Немюру гораздо лучше, и что он заснул.
- В комнатах вашей сестры, Рауль! - рассмеялась королева. — И вы не ревнуете ее ?
Де Ноайль нахмурился и ответил угрюмо:
- Розамонда всегда поступает по-своему. А Робер — ее друг детства. Надеюсь, ее репутация настолько незапятнана,что никому не придет в голову в чем-то заподозрить мою сестру!
- Ее — нет. Но у де Немюра совсем другая репутация! Он — чудовище, развратник, насильник. Робер превратился в глазах всего света в монстра. Сначала эта история с его невестой, сейчас — с баронессой де Гризи..
- И история с вами, мадам, - ухмыльнулся он.
- Ну, этого мы вспоминать не будем. Де Немюр был за это прощен… ему вернули свободу, богатство, имя,положение. Но слухи о его шалостях все равно просочились и выплыли на свет. И ни одна женщина не может себя чувствовать в безопасности рядом с ним! Так что не позволяйте Розамонде рисковать своим добрым именем,дорогой Рауль!
- Я постараюсь воздействовать на свою сестру, мадам.
- Но все же, - продолжала заинтересованно Бланш, - что могло так взбесить моего кузена? Вы с ним разговаривали после вашего поединка?
- Нет, мадам. Он удалился к себе и целый день я его не видел.
- А посреди ночи вдруг ни с того ни с сего ворвался сюда в таком состоянии? Нет, что-то должно было произойти! Как он был одет?
- На нем были рубашка и шоссы. Он был без оружия.
- Значит, он не выезжал из дворца. Или в его покои кто-то приходил и что-то ему сказал про вас…Или герцог сам куда-то выходил и что-то узнал. Мы должны это выяснить! Рауль! Сходите к капитану моей стражи. Пусть он опросит всех караульных на всех этажах, — наверняка кто-то из них что-то видел.
Де Ноайль вышел и вернулся через десять минут.Он был очень взволнован.
- Герцог выходил из своих покоев и поднимался на третий этаж!
- К моим дамам? Что ему там понадобилось в три часа ночи?
- А вы не догадываетесь, мадам?
- Вы думаете… вы думаете,что мой кузен ходил к Доминик де Руссильон? — протянула королева, и глаза ее сверкнули.
- Ну, не к бедной же Мадлен де Гризи, чтобы вновь овладеть ею, — криво усмехнулся Рауль.
- Похоже, вы правы. Он ходил к графине…Зачем?
- Я тоже этого не понимаю. Даже если он действительно увлечен ею, — она-то явно его не любит!
- Да, дорогой Рауль. Я видела, как она смотрела на вас - и на него, когда вы состязались в метании кинжалов. У нее все на лице было написано. Вы победили в борьбе за ее любовь, даже не прикоснувшись к ней!
- Кажется, я догадываюсь,зачем де Немюр туда ходил, ваше величество! Он хотел убедиться, что меня нет в ее комнате!
- Неужели он уже так страшно ревнует? Хотя это похоже на правду, — и королева хищно улыбнулась. — Что же будет дальше, если он уже сейчас сходит с ума?.. И, вы думаете, поэтому он и ворвался сюда и хотел вас убить?
- Нет, не думаю. Ведь меня у графини не было. Наоборот — увидев меня здесь, в вашей спальне,он должен был бы успокоиться.
- Это верно…что же там произошло? Как это выяснить? Герцогиня де Луна! — крикнула Бланш. Инес появилась на пороге своей комнаты. — Сходите на третий этаж к моим дамам и спросите у графини де Руссильон... Хотя нет — не спрашивайте! Вы будете разговаривать с ней так, как будто уже знаете, что герцог де Немюр был там и имел с ней беседу. Допросите ее. Мне нужно знать, о чем они говорили! Да поживей!
Герцогиня присела и вышла.
- Теперь эта девчонка не сможет отвертеться!
- Мадам…Неужели вы думаете, что Доминик могла говорить с ним? О чем? Они сегодня встретились впервые за четыре года! И он считает ее просто сестрой своей жены!
- Посмотрим, что скажет юная графиня. Возможно, они и не разговаривали. Он просто постоял под дверью и послушал…Но на него это не похоже!
Герцогиня вернулась довольно быстро.
- Ваше величество, Доминик де Руссильон сообщила мне, что герцог де Немюр действительно с ней разговаривал. И спросил, как она устроилась.
Королева и Рауль обменялись понимающими улыбками.
- А потом из своей комнаты вышла баронесса де Гризи, увидела герцога и набросилась на него с какими-то невнятными криками, из которых графиня ничего не поняла. И герцог ушел, а баронессе стало дурно, и сейчас графиня находится в ее комнате и ухаживает за ней.
- Так вот в чем дело! - протянула Бланш. — Мадемуазель де Гризи что-то сказала моему кузену! И я догадываюсь, что.Вот откуда это бешенство! Он понял, что над ней надругались. И что это были вы, милый Рауль! Он вспомнил свою невесту — и обезумел…
- Да, выходит, мы ошиблись, думая, что им овладела ревность.
- Но все же он ходил именно к Доминик. Баронесса тут попалась случайно.Узнавал, как графиня устроилась! Как смешно!.. Прекрасная мысль - всем первым дворянам французского королевства навещать среди ночи наших дам и беспокоиться о них! — И она расхохоталась, но смех ее был несколько принужденным.
Рауль помрачнел.
- Она открыла ему дверь…Зачем?
- Не волнуйтесь. Больше не откроет! Возможно, ваша милая «женушка» уже сегодня ночью узнает о де Немюре все. Все! И тогда уже не подпустит его к себе и на сто шагов! А вы, мой дорогой, будьте осторожны. Не доводите своего кузена до крайности. Вам повезло, что здесь есть молельня, и дверь в нее достаточно крепкая!
Рауль подошел к ней сзади и обнял за полные плечи. Но она чуть не брезгливо сбросила его руки.
- С сегодняшнего дня вы — рыцарь графини Доминик де Руссильон, милый Рауль! Ступайте к себе. Она должна видеть, что вы любите только ее, и что связь между нами закончена! А я буду наслаждаться ревностью Робера. О, мы еще поиграем с ним! — И она опять звонко рассмеялась...
Оставшись одна в своей опочивальне, королева еще долго сидела при свечах у туалетного столика. Она смотрела на свое отражение невидящим взглядом и думала о де Немюре.
Неукротимый, стойкий, гордый, неподдающийся Робер! Почему, почему он отказывает ей? Разве она подурнела?.. Разве красота ее увяла? Она с беспокойством посмотрела на себя в зеркало.
Нет… она все еще прекрасна! Самая прекрасная женщина во французском королевстве, да и не в нем одном! Не за обладание ею — за улыбку, благосклонный взгляд, ласковое слово, — тысячи рыцарей готовы заплатить жизнью!
А Роберу она готова предложить не улыбку и не слова, - а свое роскошное тело… тело королевы Франции! Так почему же он не хочет ее? Раньше он не уступал, возможно, потому ,что она была замужем-за королем, его другом и двоюродным братом. Но теперь, когда она свободна, — что, что удерживает его? Долг? Мораль? Кодекс рыцарской чести? Глупые, смешные, нелепые предрассудки!
«Он был бы моим королем… А я — его служанкой…рабыней… Преданной, послушной, верной!»
Бланш любила властвовать — и не только на троне, но и в постели. Ее любовники — о, их было не так мало! — должны были удовлетворять ее неистощимые прихоти, позволяя ей унижать себя; ей нравилось, когда они ползали у ее ног, когда она брала в руки хлыст и стегала их, как собак, а они умоляли о пощаде. Ее фантазия была безгранична!
Рауль…Рауль был горд. И иногда она позволяла ему брать себя силой, сопротивляясь, царапаясь и кусаясь, как тигрица. Но и ему приходилось часто принимать правила ее игры, становясь ее послушным рабом.
«Может быть, поэтому Рауль и изнасиловал баронессу де Гризи... и не только ее. Я слышала о его развратных, гнусных делишках. Ему тоже нравится властвовать. Унижать, видеть, как сопротивляется, слабеет и, наконец, сдается его жертва. А со мною он не мог себе этого позволить!»
Но, тем не менее, и с Раулем, и с другими ее любовниками, — все это были лишь игры, игры по правилам, которые устанавливала она, королева.
А с Робером де Немюром она не могла играть по своим правилам. Он не признавал их. Он их отвергал. Он вообще не хотел играть!
И, чем больше он сопротивлялся, тем больше росло ее желание. Ни одного мужчину она не хотела так, как его!
«Да, Рауль красив. Пылок. Страстен. Он лучший из всех бывших у меня фаворитов! И, возможно, если бы я легла в постель с Робером, оказалось бы, что все мои мечты о нем — всего лишь придуманная мною сказка. Что он – никудышный любовник. И я не получу наслаждение, на которое так надеюсь…»
Но Бланш знала, что это не так. Дыхание ее участилось, глаза расширились, ноздри затрепетали, когда она вспомнил ту ночь в замке Шинон, когда с него сорвали одежду. И она увидела его обнаженным... Он был прекрасен, как статуя Поликлета или Фидия! В ту ночь он в последний раз назвал ее Бланкой…
Ее глаза вдруг наполнились слезами. «О,Роберто, - прошептала она по-испански, - я не хотела делать тебе больно! Но ты не сдался и не уступил. Ты был слишком гордым! Мне достаточно было одного лишь твоего слова…призывного взгляда…Но ты молчал. Ты смотрел сквозь меня, словно я была стеклянная. И тогда мной овладело бешенство…Ты ведь знаешь, что это такое, — когда все застилает кровавая пелена. Когда пальцы скрючиваются от желания разорвать, удушить, растоптать…Ведь сегодня ночью ты сам был таким! Так пойми же меня, мой бесстрашный, мой сильный, мой неукротимый Роберто! Я не хотела сделать тебе больно. Кому угодно — но только не тебе! С одним тобой я не была бы властительницей, государыней, королевой! Если бы ты стал моим, я бы целовала твои ноги… была бы твоей рабыней… клянусь, клянусь всеми святыми!»
Она горестно покачала головой. Теперь он никогда не захочет ее! Слишком много тяжелых, ужасных, мучительных воспоминаний! «Я все перепробовала - пытки… унижения…боль…Но он не сдался! И никогда не сдастся!»
Бланш встала и подошла к двери молельни, которую чуть не вышиб де Немюр. Теперь она думала о другом.
«Жаль, право, что меня здесь не было в это время! Я дала бы Роберу ключ… И пусть бы он убил своего развратного кузена как собаку! Рауль недостоин жалости. Я его презираю! Он больше не войдет сюда. Трусливый, гнусный пес! Я больше не хочу его! Сегодня ночью он показал себя во всей своей красе! И как, как природа могла сделать их кузенами-и дать им это сходство? Низкий грязный подлый де Ноайль — и благородный честный верный де Немюр! — Мысли ее вновь изменились, карие глаза сверкнули. - Но нет! Рауль мне еще пригодится. Если де Немюр не уступит мне, — он пройдет через все круги ада! Эта девчонка, Доминик де Руссильон… Неужели Робер влюблен в нее? Мы это скоро узнаем наверняка. И, если это так, — то моему гордому кузену придется очень пожалеть, что он и в самом деле не погиб под Тулузой!»
Она легла в постель. «Надо что-то придумать на счет этого припадка Робера. Конечно, то, что он ворвался сюда среди ночи, только подтверждает его ужасную репутацию. Но нехорошо то, что здесь был Рауль… и Доминик может узнать об этом! А ведь он должен предстать перед ней как рыцарь в сияющих доспехах. Она – романтичная наивная провинциалка, и де Ноайль наверняка видится ей в ореоле незапятнанности и чистоты. Надо что-то придумать… Очо! Он может помочь!»
И Бланш окликнула своего карлика, зная, что обычно он ложится спать на подоконнике (королева разрешала ему это, относясь к маленькому уродцу точно так же, как к комнатной собачке):
- Очо! — Но он не ответил. Она подошла к окну и отдернула портьеру. Там никого не было. Но вдруг отодвинулась одна из панелей около кровати королевы, и карлик появился оттуда.
- Где ты был, маленький негодяй? Я ищу тебя! — гневно воскликнула она.
- Я был у Розамонды де Ноайль, - ответил Очо, нисколько не испугавшись. — Ваше величество, ведь вы, наверное, хотите знать, как чувствует себя ваш кузен? Вот я и ходил к cестре Рауля.
- Ты видел его? — живо спросила королева.
- Розамонда позволила мне взглянуть на герцога. Она сказала, что он долго метался на постели, и она дала ему снотворное. Не волнуйтесь, — он крепко спит; я даже пощупал ему пульс. Вы же знаете, что я сведущ в медицине, - пульс ровный и не частый. Правда, лицо у него все еще довольно бледное…
- Он спит…- прошептала Бланш. Ею овладело безумное желание пойти самой к Розамонде и посмотреть на заснувшего де Немюра. «Ах, если б я могла хоть краешком глаза взглянуть на него! Я бы наклонилась над ним… И поцеловала в губы. В его неулыбчивые твердые губы. Хотя бы во сне сорвать с них поцелуй! Наверное, так богиня Селена целовала спящего Эндимиона…»
Но нет. Это невозможно! Если она пойдет к де Немюру, как свой ночной визит она объяснит герцогине де Ноайль?
- Очо, - сказала королева. — Ты же видел, как герцог де Немюр ворвался сюда и хотел убить де Ноайля?
- Да, ваше величество.
- И как его схватили… как прибежала Розамонда, и как его увели?
- Да.
- Надо придумать объяснение этому приступу бешенства. Что-нибудь правдоподобное. Чтобы Рауль де Ноайль не был в этом замешан, словно его здесь и не было…
Карлик поднял вверх указательный палец:
- Это совесм несложно, и я уже придумал! Мы скажем, что герцог — сомнамбула!
- Сомнамбула?
- Да; что он бродил во сне по дворцу, а потом его кто-то напугал… А ведь, как всем известно, если напугать лунатика, он может проснуться и, ничего не соображая, натворить дел. Вот де Немюра напугали, — и он обезумел от ярости и ворвался в вашу спальню…
- Прекрасная идея,Очо! Герцог де Немюр — лунатик! — И королева рассмеялась.