бабочки, умирающие в конце сезона - как любые беспозвоночные, бессердечные и бессовестные.
выкурили. выдышали в потолок и в озоновый слой,
в каждой графоманской строке - как в свёрнутой шее, обожженной ротовой полости.
и
нейролингвистические конструкции железными скобами на зубах, мертвой хваткой.
сама себе Каин и Авель, бинтую разбитые в кровь колени, выползающие из голенища,
сама себе - корпорация продажной словесности, праздной лености и форменного мракобесия,
роняю фразы - пластилиновые камни и гнилые вишни,
один на один с бумагой совершаю литературный процесс.
стихи так похожи на пьяных невест,
если ты похищаешь их, а не пишешь.
от комаров до ангелов; по ехидной улыбке за каждую рифму, по выпитой рюмке,
локти надломив, сухими ветками, грустными и голыми еще.
намертво, скелетами в трюмах
задраив заспанные глаза и персональные люки,
предварительно утонув в посеревшем рассветном небе. и только тучи падают воюще
на страницы, за пазуху моим книгам, в их холодные руки,
в пустые, выскобленные глазницы,
и целые строфы идут ко дну волнообразно, а вообще -
какая мне разница?
